Опасная связь

Три, пять, семь лет жизни, связанных с Мафией. Дни и ночи съедались бессонницей и хлопотами, время уничтожалось без остатка, теперь я могла оглянуться, распрямиться, вздохнуть свободнее, думать о будущем. Моему удивлению не было пределов, когда обнаружила, что теперь времени ещё меньше, чем когда был конфликт между Сальери и Морелло. Тогда события поторапливали, толкали вперёд и вперёд. Наверное, время обладает способностью уплотняться в самые напряженные периоды твоей жизни; когда же наступает расслабление, тогда невидимая пружина, которая с умной жестокостью сжимала всё: и время, и события, и всю жизнь, — тоже расслабляется, и наступает тишина, ленивая разнеженность, никчёмность, чуть ли не угасание. Над Лост-Хэвеном нависла жара последних июльских дней. Я, Поли и Самек находились на заброшенном поле. Отправились туда, чтобы пострелять. Собственно, идея прийти сюда принадлежала моим приятелям, я же ради спортивного интереса присоединилась к ним. Дочку я оставила под присмотром старика Грехэма. Пока я выздоравливала после родов, его помощь была как нельзя кстати. Его взрослые дети давно жили в других городах; ни один из них не вернулся обратно после смерти матери, поэтому он был рад проявить заботу надо мной и маленькой Лией. Несмотря на его занозистость и привередливость, я испытывала к нему привязанность. Старик принадлежал к той немногочисленной группе людей, которым я могла доверять. Мы сидели против солнца, разложили перед собой на траве нужные принадлежности и чистили оружие. Самек чистил «Ли-Энфилд», Поли — «Спрингфилд», я же — винчестер. Винтовка была новой, однако я разобрала её до винтика, чтобы проверить, всё ли в порядке и не забыла, как всё это делается. Смотрела сквозь люфу на солнце, рассматривала блестящую спираль внутри. Игралась, словно с игрушкой. Самек и Поли, как опытные солдаты, быстро справились — разобрали до мелочей, осмотрели всё, вычистили и смазали. Я пришла к выводу, что мне досталась хорошая винтовка. Хорошая тем, что была старого выпуска, точно сделана и ещё не задействована. Не пристрелянная мной, но для этого ещё будет время. Почистив, собрала её и громыхнула крышкой. Когда уже всё было готово, Поли посмотрел на балку, на ту часть, которая была ближе всего к лесу, сказал:  — Ну-ка, Сэм, катни туда, — и махнул рукой на тот край балки, к которому присматривался и до которого было как минимум шестьсот ярдов. Самек уже знал, что делать. Запрыгнул в автомобиль и отправился к указанной точке, видимо, обозначать мишени. Я же вместе с Поли остались на прежнем месте. Тот насмешливо глядел на меня исподлобья. От нечего делать я рассматривала против солнца пистолет. Разрядив его, вынула обойму, а оставшийся в канале ствола патрон вытряхнула на ладонь. Передернув затвор, мягко нажала на спусковой крючок. Раздался щелчок. Неловкими движениями возилась с крышкой, та распадалась и не держалась кучи. Поли наблюдал за моими манипуляциями, усмехался, догадываясь, что я ради забавы так тяну время, но не выдержал и спросил:  — А ты точно не забыла, как стрелять, или только притворяешься? А то я смотрю на тебя и уже сомневаюсь…  — Да, наверное, не забыла! — растерянно воскликнула я, управившись с крышкой. Вновь оттянув затвор, провела рукой по воронёному стволу до дула. Затем загнала один патрон в обойму, обойму — в рукоятку и поставила оружие на предохранитель.  — Вот это мы и проверим!  — А ты напомни-ка мне, Поли, для чего мы сюда пришли? — задала я вопрос, проверяя теперь, насколько хорошо сбалансирована винтовка.  — Чтобы поупражняться в стрельбе, — отозвался он. — Ты и сама хорошо знаешь, что максимум, который может дать мне стрельбище, — это триста метров, если стрелять с винтовки. А сейчас я хочу попробовать куда большее расстояние. Вскоре вернулся Самек. Поискав внутри машины бинокль, достал его, передал мне и попросил проверить, насколько он хорош. Осмотрела его, покрутила в руках, а далее стала рассматривать край леса: на елях были нарисованные мелом звериные головы.  — Хороша вещица, вот только с одной линзой что-то не то.  — - Скажешь ещё, — проворчал Поли, забирая у меня бинокль и теперь всматриваясь вдаль. — И так сойдёт. Это ты своими глазами инструмент портишь.  — То-то же ты им так хорошо орудуешь, — колко возразила я и с насмешкой продолжила: — Скажи тогда, что там нарисовано. А то смотрю-смотрю, вижу, вдали что-то белеет, а что именно — не разобрать. Он приложил бинокль к глазам и сосредоточенно вглядывался. Пожал плечами, отнял его, пристально посмотрел на меня и сказал:  — Да там головы нарисованы. Кабаньи головы!  — Несчастный! Аж вспотел, всматриваясь в темноту, — с добродушной иронией произнесла я, принимая обратно инструмент. — Пора бы заряжать ружья. Кстати, за что соревнуемся?  — Победитель возьмется за исполнения поручения Дона. Надо кое-кого устранить, а для этого нужен хороший навык стрельбы на дальнее расстояние. А теперь… Ложись! Подчинившись этой команде, все мы легли на траве рядышком. Крайний справа — Самек. Дальше Поли. И напоследок я.  — Заряжайте, — скомандовал Самек. — Стреляем только по пять раз. Левая голова — моя, дальше — Поли, и, наконец, — твоя, Маклена.  — Стреляем все вместе или по очереди? — решила уточнить я.  — По очереди. Сэм, ты первый. И не нужно хвататься, не то пули пропадут даром. Покосившись на меня, смотревшую сквозь бинокль на мишени, и Поли, тот поудобнее расположился на траве и не торопясь выпустил свои пять пуль. Поли тоже раз за разом отстрелял своё. И довольно быстро.  — А зачем вы портите деревья, скажите мне, пожалуйста? — всерьез заметила я. — Они бы ещё росли.  — Нет, не росли бы, они ещё два года назад усохли, поэтому я их и выбрал для мишеней, — успокоил меня Самек. — Твоя очередь, Маклена. Я почувствовала волнение. Была не новичком в стрелковом деле, испробовала различные пистолеты и ружья, а сейчас на этом испытании переживала. Всё-таки до этого три года не брала в руки оружие. Да и винтовка у меня новая, не проверенная в деле. А если она мотает или берёт в сторону? Ощутила, как пот выступил на ладонях. Но стрелять всё же приходится. Поставила планку на «600». Прицелилась и для пробы выстрелила. Самек одобрительно что-то проворчал. Его бормотание помогло мне успокоить свои нервы, приободриться и отстрелять свои пять пуль так же быстро, как и перед этим Поли. За последним выстрелом мы спохватились и направились к лесу. Первым к мишеням приблизился Поли. Подбоченившись, осматривал головы, ковыряя пальцем дырки от пуль.  — А, чёрт, пропала одна пуля. Сэм, что-то ты криво голову нарисовал. В его мишени пятой пули не было, она ушла в «молоко», а остальные четыре продырявили кабанью голову. В мишени Самека были все пять дырок, одна возле другой. Я со страхом взглянула на свою — на ней не было ни одной выбоины.  — Вот это да! — воскликнул Поли, подойдя поближе. — Как так можно было ухитриться? Бросила взгляд на голову. На ней, как и несколько секунд ранее, всё ещё ни одной дырки, зато над ней, на три дюйма выше, словно кулаком ткнули.  — Ты прямо-таки прирождённый стрелок, Маклена. То, что немного выше пули — ничего, это винтовка немного берёт вверх. Сделаешь поправку и, если будешь стрелять так, как вот сейчас — ничто от тебя не убежит.  — Возможно, и не убежит, но лучше бы ты сейчас сказал, кто именно победил в этом соревновании.  — Уступаем победу тебе, — переглянувшись со своим другом, провозгласил Поли. — Почему бы и нет? У тебя глаз меткий, рука твёрдая, да и не отставала от нас.  — Поли, отставать от тебя и Самека было бы позором.  — А опережать — преступлением? — вмешался последний. — Привыкай, Маклена, ты принадлежишь к миру мужскому.  — Слабое утешение, — горько усмехнулась я. — В вашем мире нет счастья, есть только пустые слова: слава, богатство, положение, власть. Это ненадежный мир, таинственный и угрожающий. Что есть в нём ещё? Загадочные слова, подслушивания, поклепы, затаенная вражда, предательство и насилие. — Сказав эти слова, тут же захотела забыть о них и секунду спустя произнесла: — А сейчас, если мы уже находимся здесь, то почему бы не наделать больше шума? Патронов достаточно, можно проявить своё стрелковое мастерство. Сказано — сделано. Ради забавы мы исполняли стрелковые упражнения и трюки. Поли стрелял в гильзы из «Кольта», находясь на расстоянии пятидесяти ярдов от них. Самек — из «Ли-Энфилда» в подброшенную в воздух жестяную банку из-под пороха, набитую землей. В конце, окончательно пристреляв свой винчестер, я присоединилась к ним. Отмеряв триста ярдов, прижавшись щекой к тёплому деревянному ложу приклада, взялась за рукоятку, расположенную сразу же за предохранительной скобой спускового крючка, и попыталась выпустить пять пуль скоростной стрельбой. Промежуток между выстрелами составил одну секунду, это уже была почти автоматная очередь.  — Ты несколько торопишься, Маклена, — крикнул мне Самек, когда расстояние между ним и мной осталось пятьдесят ярдов. — Не стоит так делать. Последняя пуля ушла в «молоко».  — Я знаю, Самек. Просто хотела выяснить, насколько быстро могу стрелять.  — Можешь особо не стараться. Стрелять будешь не из этого винчестера, а другой винтовки. А теперь давай-ка проверим твою меткость и точность. И мы стали показывать один из излюбленных стрелковых трюков. Самек подбрасывал в воздух медные центы. Я быстро ловила монеты на мушку и стреляла. После удара с пулей они где-то исчезали в траве. Так и развлекались от нечего делать. Чтобы набить руку, выверить глаз и ружье не подвело.

***

Уже к следующему дню я жалела о своей меткости и точности в стрельбе, жалела о несвоевременном проявлении благородства Поли и Самека. Но в то же время чувствовала, что сейчас нужно проявить покорность, поэтому не позволила своим мыслям вырваться наружу. Тем более, что Самек, переполненный до краёв упрямой понуростью, не терпел проявлений этой черты характера ни в ком, а особенно во мне.  — Чего ты тревожишься? — отчуждённо спросил он меня, уловив моё настроение. — Тебе же не впервые кого-то убивать, потому что Сальери так захотел.  — Я знаю. Да и сейчас нахожусь намного ближе к смерти, чем к жизни, но с этим приходится мириться, — терпеливо произнесла я. Чувствовала, что стала более раздражительной, хотелось плакать от жалости к себе, от гнева на других, но умом понимала, что Самек не виноват в этом. Тряхнув головой, сказала: — Ладно, забудь. Это я ошалела от везения во вчерашнем состязании. Самек пригладил мои волосы, снисходительно коснулся моей щеки и притянул меня вплотную к себе.  — Не переживай, Маклена, — мягко сказал он. — Разве мы бы уступили тебе победу, если бы не знали тебя? Ты изворотливая, не растеряла свой навык стрельбы, умеешь ориентироваться в ситуации… Если коротко, я достаточно знаю тебя, чтобы говорить это.  — По-моему, ты немного преувеличиваешь, — усмехнулась я. — Ориентироваться в ситуации? Если говорить о предстоящем деле, придётся быстро реагировать. Да, ещё будет другая винтовка, к ней надо приноровиться, но времени на это будет немного. Позволив мне посетовать об этом ещё полминуты, Самек, сказав, что мне надо уже идти, отстранился от меня. Я, замерев на несколько секунд в витиеватых раздумьях, набросила на себя плащ, вышла из дома и решила пройтись до станции, чтобы оказаться в Маленькой Италии. Перебросившись коротким приветствием с Луиджи, пересекла бильярдную и попала в кабинет. Сальери словно и не заметил моего появления, продолжая вчитываться во вчерашний выпуск «Лост-Хэвенского курьера». С невозмутимым выражением лица я расположилась на стуле по левую руку от него и, чтобы потратить время на ожидание, стала всматриваться в текст на последней странице, пока Дон с громким шелестом не бросил газету на стол.  — От этого парня меня тошнит, — с недовольством произнёс он, показывая пальцем на фотографию, на которой был запечатлён мэр города. — Контролирует половину борделей в городе и ни гроша нам не платит, а потом заявляет, что покончит с преступностью в Лост-Хэвене. Конечно, мне глубоко положить на то, что он там болтает, но он со своими шлюхами пытается пролезть даже на мою территорию. Этот ублюдок — типичный пример современных политиканов. Они сами создают законы и сами их нарушают. Знаешь ведь — темнее всего под фонарём. Какую силу может иметь закон, когда с его помощью на государственные посты выбирают мошенников, которые думают только о своих махинациях и всегда делают то, что сами запрещают? Я могу сказать: никакой! Похоже, что для них вовсе не существует законов. Поэтому, мне кажется, пришло время закончить его политическую карьеру. — Дон снова показал на фото. — Поскольку выборы будут ещё нескоро, придется сделать это вручную.  — Я не знаю, мистер Сальери… Нам что, мало насилия за последнее время? — с сомнением протянула я, вспоминая, что произошло за последние два месяца. Хорошего припомнилось мало. Шайка ирландцев заявила о себе, и Семье пришлось противостоять ей. В итоге Поли был до пояса покрыт массой царапин и кровоподтёков, а Самек… Я с содроганием вспомнила рану на левой стороне груди, рядом с сердцем, на которую пришлось извести целый фут хирургического пластыря. — Боюсь, что это добром не кончится.  — Маклена, мы почти взяли город в руки, — терпеливо сказал Сальери, обращаясь ко мне, словно к какому-то ребёнку. — Он — единственное, что стоит у нас на пути. Я кивнула головой, решив не вступать в спор. В конце концов, пришла сюда, чтобы выслушать его указания, а не чтобы пытаться переубедить.  — Хотите, чтобы его убили на публике, как Морелло?  — На публике — да, но не как Морелло. Помни, Маклена, что убрать политика и убить гангстера — разные вещи. Нас не должны связывать с этим делом. Сплетен и страха для наших целей вполне хватает.  — Итак, как мы собираемся это сделать?  — У мистера Сьюэра сегодня митинг в парке на маленьком островке у Центрального Острова. Единственный путь отступления лежит через небольшой мостик, что должно было представлять проблему, но у Винченцо есть идея. Он взял армейскую винтовку и приспособил к ней оптический прицел, так что стрелять из неё можно теперь гораздо дальше. Не придётся даже попадать на остров! — с нотками веселья в голосе проговорил он последнюю фразу.  — А где же я буду?  — Прекрасный вид на мэра откроется с Центрального Острова, из башни старой тюрьмы на его северном конце. Весь парк будет перед тобой как на ладони, а с этой винтовкой ты спокойно поймаешь его на мушку, не привлекая к себе внимания.  — Похоже на неплохой план.  — Отлично. Поговори с Винченцо и возьми винтовку.  — Хорошо, сэр.  — И запомни, Маклена, — сказал Дон напоследок, — ты должна сделать это издалека, так, чтобы тебя никто не видел. Скорее всего, у тебя есть один выстрел. Если не убьешь его сразу, его прикроют, и задание будет сорвано.  — Я поняла, мистер Сальери. Оставив его, позволив тем самым насладиться в одиночку джазовой композицией, я направилась ко двору. Пересекая помещение бара, заметила Луиджи на улице, который переговаривался з грузчиком насчёт доставленного. Ральфи под навесом, орудуя гаечным ключом, приводил в порядок автомобили. Понаблюдав за последним несколько секунд, я поднялась к оружейнику.  — Привет! Есть у тебя что-нибудь тяжёленькое, Винченцо?  — Тебе нужно подстрелить этого парня с большого расстояния, да? — с пониманием спросил он. Я утвердительно кивнула головой. — Я откопал для тебя лучшее оружие. Доставили час назад. Военные стараются устанавливать на обычных винтовках такой же прицел, как и на охотничьих. У меня есть винтовка Мосина. — Ружье тут же было положено на стол. — Придумана здесь, но русские усовершенствовали её до уровня снайперской. Это хорошее оружие, точное.  — Выглядит неплохо, — протянула я, окинув её оценивающим взглядом. — Надеюсь, работает также.  — Если хочешь, Маклена, возьми ещё что-нибудь короткоствольное. — Винченцо прибавил к винтовке «Кольт» 1911. — Никогда не знаешь, на что нарвёшься в деле.  — Чистая правда, спасибо. Забрав своё снаряжение, собралась выйти, когда спохватилась и спросила:  — Кстати, винтовка одинарного или двойного действия? По виду-то не определишь, а при появлении цели у меня вряд ли будет много времени для экспериментирования.  — Одинарного, причем спуск очень лёгкий. Советую не дотрагиваться до него, пока не будешь уверена, что не промажешь. Поблагодарив Винченцо, я спустилась во двор, где меня уже ждал Ральф.  — Маклена, я берег её для тебя. — Он показал на двухместный «Райт» красного цвета. — Это удобная, вместительная и надёжная машина. Думаю, она тебе понравится. Да, а ещё её очень легко открыть. Бросив гаечный ключ на землю, автомеханик жестом попросил подойти поближе и продемонстрировал мне, как именно нужно вскрыть замок авто.  — Спасибо, Ральфи. Кое-как спрятав винтовку, я села в машину, и через семь секунд та тронулась с места. Пора было направляться на Центральный Остров. Как много всего произошло за три года, подумала я. Когда было убрано последнее препятствие, тот, кто помешал бы Сальери стать хозяином города — Морелло, первый довольно быстро распробовал чувство безраздельной власти. Стал ещё чванливее, чем Морелло. И теперь ему всякие неприятности казались вдвое досаднее. А доставил Сьюэр неприятность немалую. Ибо кто из верхушки города отказался бы от такого искушения, как досадить хоть чем-то чванливым преступникам? Главные ворота старой тюрьмы были заперты с другой стороны. Пройдя слева, к восточной части кирпичного мура, увидела рабочего у открытого канализационного люка. Чтобы мне было весело, вовремя затеяли ремонтные работы. Тихонько крадясь, вытащила из кучи строительного хлама кусок арматуры и, бесшумно приблизившись к рабочему сзади, оглушила его. Через две минуты я, воспользовавшись канализацией, оказалась в тюремном дворе. Отметила, как быстро успело всё здесь разрушиться за двенадцать лет. Большие куски штукатурки из стен обсыпались, горки глины, из которых торчали ржавые от времени металлические прутья. Внутри было, возможно, даже хуже: обвалившиеся потолки, плесень, разбросанная как попало уцелевшая мебель, каркас лестницы был разрушен, что уже не позволяло подняться на верхушку башни более коротким путём. Убогие каменные камеры-клетушки, от которых отдавало прелью, грязью и мочой. И, казалось, чтобы довершить картину разрухи, со второго этажа доносились голоса. Я тут была не одна. Оставив винтовку в одной из камер, осторожно поднялась по единственной уцелевшей лестнице и увидела, как к другому концу комнаты шел какой-то оборванец. Он меня не заметил, и я, подождав несколько секунду, выглянула из-за угла, чтобы оценить обстановку. Здесь ещё были трое; грелись у подожжённой бочки и о чём-то неторопливо болтали. Да, поняла я, тихо пройти не удастся. Вытащив «Кольт» из кармана плаща, высунулась и нажала на спуск. Двух выстрелов хватило, чтобы ближайший ко мне оборвыш замертво упал на землю. Остальные тут же углядели меня и бросились в мою сторону. Ещё один был убит, но тут в магазине не осталось патронов, и я торопливо отскочила, перезаряжая пистолет на ходу. Ошалелые от такого дерзкого вторжения, оборванцы гонялись за мной по казавшейся теперь тесной полутёмной комнате и пускали в ход малокалиберное оружие. Чудом уклоняясь от пуль, изгибаясь спиной и бёдрами, я убегала от них, пытаясь держаться на расстоянии. Перезарядившись, удалось прикончить третьего, но не успела вовремя отреагировать, как на меня наскочил оставшийся противник и сшиб с ног. У него не осталось патронов, и теперь он хотел прикончить меня с помощью ножа. Догадываясь, что со мной может случиться, я судорожно дёрнулась и, освободив руку, схватила того за запястье руки, в которой он держал нож, вывернула запястье и потянула на себя. Голова у него откинулась, лезвие вошло в горло. Несколько мгновений нож держался в ране. Потом я сбросила с себя труп и быстро поднялась, с долей брезгливости смотря на тело и проверяя, не запачкала ли свою одежду чужой кровью. Аккуратно ступая мимо мертвецов, подобрала «Магнум» и патроны к нему. Где-то наверху послышался надсадный кашель. Сколько ещё мне попадется по пути к башне таких оборвышей, которые, возможно, вооружены получше, чем эта мёртвая четвёрка? Воспользовавшись крытым переходом, оказалась на второй половине тюрьмы. Из-за запертой двери послышался голос, который громким полушёпотом говорил:  — Ребята, он идёт сюда! Меня повеселил факт того, что оставшиеся обитатели еще не поняли, кто именно стрелял, но быстро, без особых колебаний, с размаху выбила дверь. И оказалось вовремя — парень, стоявший в меньше чем пол-ярда от неё, от неожиданности упал на землю и выронил помповое ружьё и «Магнум». Схватила первое и поразила наповал шептуна. Отступая обратно в комнату, заметила, как толстый коротыш убежал в конец коридора. Скрипнула дверь одной из камер — ко мне направлялись двое. Держа на изготовке винчестер, ждала, когда они появляться, и только потом стреляла. Израсходовав остаток обоймы в магазине «Кольта» на спрятавшегося за металлическими бочками, собиралась идти дальше, когда из ещё одной камеры выскочил оборвыш с битой, а впереди, из коридора, выбежал тот самый коротыш, приведя с собой товарища. Кое-как удалось расправиться и с ними. Спустя три минуты я оказалась на верхушке башни. А до этого пришлось «усмирить» ещё пятерых. Чтобы мне было весело, я же должна была убить одного человека, а не расправляться ещё с пятнадцатью оборвышами, которые к тому же оказались неплохо вооружены, мрачно отметила я, возвращаясь за снайперской винтовкой. Не желая об этом думать, рассмотрела трёхлинейку и решила пристрелять её. Пять патронов хватило, чтобы понять, какую поправку надо сделать. Уже наверху достала из кармана оптический прицел и осмотрела каждый дюйм открывшейся картины. Затем изучила небольшое мощеное возвышение на островке и прикинула возможное расстояние. Отсюда до возвышения было примерно шестьсот ярдов. Закрепив оптический прицел на стволе винтовки, заняла позицию. Полуразрушенные перила балкона послужили мне опорой для левой руки. Установив прицел на «600», навела трёхлинейку на всю стоявшую на островке группу. Затем, перехватив винтовку поудобнее, облокотилась на перила и продолжила наблюдение за мэром. Задумчиво смотрела на палец, которым предстояло нажать на спусковой крючок, медленно согнула его, мысленно ощущая холод металлического изгиба. Первый выстрел был не самым удачным — пуля прошила цель чуть ниже сердца. Заметив, что ветер заметно сильнее, чем полчаса назад, быстро сделала поправку. Затем снова тщательно прицелилась, вложила палец в изгиб спускового крючка, задержала дыхание и плавно нажала на спуск. Да, на этот раз пуля окончательно добила мою жертву. Чувствуя некоторое подобие смятения, спустилась обратно по лестнице, на ходу стирая отпечатки пальцев с винтовки. Оставила её у подножия лестницы рядом с оборванцем, который, случайно сорвавшись вниз, разбился насмерть. Углядев во дворе собак, не без сожаления пристрелила их. И затем, выломав металлическим прутом замок на двери, оказалась на улице и торопливо направилась к «Райту». Пора было убираться с Острова, пока сюда не нагрянула полиция.