Опасная связь

На следующий день Вселенная, видимо, не хотела моего вмешательства в возможные события, потому что вдруг возникли заботы, которыми окружила себя, обложила, словно тучей, пытаясь забыться. Внезапно заболела Лия, и я была вынуждена с ней почти на целый день отправиться в другой город. Самек с утра куда-то исчез. Я примерно догадывалась, где он может быть. Зная, что на самом деле спрятано в коробках из-под сигар, вспомнила о выставке-продаже бриллиантов. Вероятно, таким образом Дон надеялся сбыть камни какой-нибудь ювелирной фирме и заработать на этом деньги. За весь день никто меня не звал, никто не приходил, никто не вспоминал. Лишь ближе к сумеркам ко мне заявился мой старый знакомый, Тони Хеленбрук. Уже по одному его виду я поняла, что с ним случилось что-то неприятное. Понадобилось не так много времени, чтобы узнать, что именно. Один человек, примерно его возраста, угнал чуть ли не у него из-под носа его собственный красно-чёрный «Траутенберг». Услышав примерное описание внешности угонщика от Тони, в мою голову закралась мысль, что я знаю, кто это мог бы быть. А потом, вспомнив о вчерашних словах Поли и содержимом ящиков, решила узнать, насколько выгодны авантюры с бриллиантами и банком, и в форме шутки предположила, что тот вор собирался грабить Первый Национальный Банк. Расчёт оказался верным, и в течение примерно двадцати минут я выслушала некое подобие лекции о ценности золота и бриллиантов как средств борьбы с инфляцией и о миллионных прибылях от их продажи. Ночью я не сомкнула глаз, невольно прислушиваясь к каждому шороху, к писку Лии, лежавшей в колыбели, и чувствуя непонятную тревогу. Пухлые руки тихой, спокойной жизни обняли Поли за шею и медленно душили его. Он был человеком действия, и когда долго не было войны, его дух приходил в упадок. В его личной деятельности, не считая последних стычек с ирландцами, больше двух лет было спокойствие, которое оказывало на него тлетворное влияние. Рассвет не принёс мне облегчение. Понимая, что не смогу уснуть, хоть и очень хотелось спать, намеревалась пойти к Поли. Не успев сформировать хоть какую-то причину для визиты к нему, почти тут же забыла о своём решении и шагнула к зеркалу, где рядом с ним, на столике, лежали разрозненные записи, сделанные моей рукой прошедшей ночью. Долго сидела, уставившись в листы шероховатой бумаги, и размышляла об алчности человека и о том, к каким последствиям она может привести. Имея многое, что недоступно человеку обычному, людям имущим становиться скучно, и они начинают вытворять непонятно что. Такая природа человека. Мне только оставалось надеяться, что мой ненадёжный друг не совершит то, что он предлагал мне и Самеку по крайней мере в течение трех дней, пока не закончится выставка-продажа. Возможно, тогда Дон наконец раскроет свои планы. Вспомнив о своих опасениях, торопливо закончила изучение записей и стала одеваться. После чего забрала с собой бумаги и отправилась к доктору Келеману, взяв с собой Лию, которую я хотела оставить на его попечение.  — Вижу, ты сегодня не в настроении, Маклена, — заметил тот после нескольких неудачных попыток меня разговорить. — Что-то случилось?  — Нет, пока ещё ничего. — В моём голосе послышались нотки растерянности. — По крайней мере, мне так хотелось бы думать. В последнее время меня расстраивает поведение моих близких и друзей, что заставляет задуматься над своими прошлыми ошибками.  — Имеешь в виду Сэма? — догадался доктор.  — Не только, но да, его отношение ко мне меня несколько озадачивает. Я могу примириться со многими вещами, но не с холодными людьми. Хотелось бы всё списать на то, что, как говорится, in Geldsachen hört die Gemültlichkeit auf* или на какой-то душевный кризис, вот только что-то мне подсказывает, что это не главная причина.  — Если он ни с кем не делился своими мыслями, то это только слова, а слова — это пустое. Он не станет рисковать.  — А разве поговорить со мной начистоту рискованно?  — Думаю, сейчас он просто выжидает подходящего момента, чтобы объясниться с тобой, Маклена. И если благодушие у кого-то закончится, то разве что у вашего Дона по отношению к Поли.  — То есть? О чём вы говорите? — взволновано спросила я.  — Разве ты не знаешь, что случилось вчера? Я об ограблении банка в Деловом районе, об этом писали в «Курьере». Правда, в истории, описанной там, много чего неясного.  — Я ничего об этом не слышала, — покачала я головой. — Тони не сказал об этом ни слова. А вчера у меня и мысли не возникло почитать газеты. Но спасибо за эту информацию, доктор. Мне пора идти. — Я отдала ему в руки кипу бумаг, которую просматривала минут двадцать назад. — И, пожалуйста, сохраните это. Возможно, в скором времени они понадобятся. Я быстро ушла, встревоженная услышанным. Размышляя, кто мог бы помочь Поли провернуть такое дело, вспомнила о его приятеле, с которым он последнее время часто виделся, и вчерашний рассказ Тони об угонщике. Догадываясь, что это может быть один и тот же человек, почти мгновенно воспроизвела в уме всё, что слышала от своих осведомителей три года назад о нём. Майк Бруски, возраст примерно тридцать три года. После войны эмигрировал из Варшавы во Францию, а оттуда — в Америку. Постоянно впрыскивает в нос бензедрин. Отмечается вспыльчивым характером. Отсидел небольшой срок за участие в ограблении банка. Его часто можно встретить в баре «Чёрный кот» в Маленькой Италии или в гриль-баре Роя близ Хобокена. Заметив вблизи Оуквудской церкви одного из мальчишек, всегда готовых мне помочь в розыскных заданиях, подозвала его к себе.  — Майка Бруски помнишь? Джентльмена, о котором я тебя и твоих друзей просила разузнать? Мне нужно, чтобы вы выследили его, а потом сделали так, чтобы он надолго попал в полицейский участок, — приказала я, вручая ему тут же написанную на ходу записку и деньги. — Сможете?  — Понял вас, мадам Каменца. До Маленькой Италии я поехала на такси. Водитель, видя, что я сильно тороплюсь, потребовал за проезд в полтора раза больше, чем следовало бы, неумело пытаясь убедить меня, что дешевле никто не повезёт. Почти не слушая его доводов, всё же согласилась на его цену и приказала ему остановиться у сквера. Я опоздала. Собираясь уже постучать в дверь квартиры, заметила, что она приоткрыта. Распахнув её полностью, к своему ужасу, обнаружила на полу мёртвого Поли.  — Господи, что это за чертовщина? — невольно вскрикнула я и, забыв на какие-то мгновения об осторожности и осмотрительности, ворвалась внутрь. — Поли… Поли… Пальцы от прикосновения к ранам окрасились в алый. Убили, наверное, буквально несколько минут назад. Количество и характер повреждений красноречиво свидетельствовали о том, какое оружие было применено. Чтобы не осталось у кого-то сомнений, в чём именно дело. Заметив в метре от тела потрёпанную картонную коробку, подошла к ней и раскрыла её. Наверное, там должны были быть деньги, но теперь она была пустая. Всё пропало. Просто кошмар какой-то… Полностью осознать создавшуюся ситуацию помешал раздавшийся телефонный звонок. Тихо крадясь, я оказалась у окна и осторожно выглянула на улицу. Ничего необычного я не обнаружила. Только медленно шествовали по тротуару люди. Никто не пытался скрыться в ближайшем подъезде, никто поднимал воротник плаща, чтобы не дать себя запомнить, никто не наклонился поправить шнурок на ботинке… Чувство заблуждения никуда не исчезло, но всё же я подняла трезвонящую трубку, ожидая, когда собеседник откликнется.  — Поли?  — Э-э-э, Самек? — спросила я, секундой спустя осознав нелепость происходящего. — Это Маклена… Поли убит… я… я…  — Господи! Я так и знал. Маклена, тебе грозят большие неприятности!  — Мне?!  — Я хотел предупредить Поли. Сальери узнал о банке и решил, что этого нельзя допускать! Я не успел вовремя. Маклена, ты должна быстро исчезнуть.  — Самек, я… я не думала, что это и вправду случиться… чёрт… Что надо сделать?  — Маклена, успокойся и слушай меня внимательно. Нам надо встретиться, но для тебя теперь почти везде опасно.  — Для меня?  — Не перебивай… Помнишь тропу, ведущую к лесу, если выезжать из города через Чайнатаун? Лучше встретимся там. Я постараюсь придумать, как тебя выпутать из этой нелепой ситуации.  — Ладно, хорошо, я буду там очень скоро… Я… спасибо… Понимаешь, Поли лежит разобранный на запчасти, и я не знаю, куда пойти, что делать…  — Не переживай. За мной остался долг.  — Спасибо, Самек. В квартире оставаться больше не было смысла. Я выскочила на лестничную клетку, и оказалось, что сделала это вовремя — внизу послышались голоса. Притаившись возле тупика, осталась незамеченной для парочки полицейских и детективов. Едва утихли шаги, стараясь как можно меньше шуметь, я вышла на улицу и тут же быстрыми шагами направилась к выезду из города, вспоминая маршрут, по которому я вместе с Поли лет шесть назад преследовали сына городского советника. Потеряв ощущение времени, не могла определить, насколько быстро достигла загородного шоссе. Уже не торопясь, я нырнула между сосновых деревьев и пошла вдоль них, оставшись без надежды и защиты. Трава поглощала малейший шорох. Всё словно замерло, притихло, насторожилось, притаилось. Словно шагала в пустоту. Одиночество хоть и было в этот момент приятным, но в то же время пугало. Непонятный страх и равнодушие охватывали всё сильнее и сильнее. Поскорее бы всё разрешилось, чтобы избавиться от чувства, что рискую вот-вот захлопнуть за собой ловушку и не выбраться из неё. Направившись к поваленной сосне, присела и глубоко вздохнула. Сальери знает о банке и успел принять решение. Ожидать милосердие это, конечно, забавное и нелепое предположение. И я каким-то образом попала под раздачу. Против меня затевалось что-то нехорошее. Но что именно? «Не забывай, что тот, кто сегодня улыбается тебе, на следующий день может выпустить тебе кишки», — так сказал мне кто-то, возможно, что и Четырехглазый, три года назад. И до чего же верными оказались эти слова. Редкие случаи, когда оставалась жизнь, только смерть, и делать это надо спокойно, с долей равнодушия, считая, что смертью очищаешь запятнанную честь и что потом жизнь возвращается в своё русло, потому что зачем Дону в распоряжение вероломные солдаты? Дон упрямый, как столетия истории. Он будет опираться на Омерту, неписаные законы, которые не знают ни милосердия, ни пощады. Для семейственного спокойствия отступники должны быть уничтожены — так гласит Омерта. Я подумала об этом и ужаснулась тому, как прошли все эти годы моего близкого общения с Мафией. Сколько событий мне, Поли и Самеку пришлось пережить. Настоящее чудо, что удалось выжить, не сломаться, не быть похороненными под руинами неприятностей. Возможно, это были хорошие годы. Вот только из-за допущенных промахов Поли мёртв, а для Самека к вечеру я стану не другом, а врагом. Не помнила, сколько так времени прошло, когда к реальности меня возвратило лёгкое прикосновение к плечу. Слегка повернув голову, увидела перед собой Самека. На мгновение в моей душе мелькнуло чувство испуга. Передо мной теперь стоял настоящий бандит с холодными, жестокими, мстительными глазами, цвет которых был так удивительно похож на мой собственный.  — Ну, здравствуй, Маклена. Долго же тебя пришлось ждать. Вскочив с места, отступила на шаг, желая сохранить дистанцию.  — Надеюсь, ты никого не привёл с собой, Самек? Ты мне обещал встречу наедине.  — Обещал, но концепция изменилась, Маклена. Я должен был решать, на чьей я стороне, и, извини уж, оставаться на твоей было бы самоубийством. Убивать других мне нравится больше. Рука, сжатая в кулак, невольно взметнулась вверх. В вопросе, вырвавшемся из моих губ, слышалось не столько удивление, сколько упрёк.  — Так это ты убил Поли?!  — Аккуратнее, Маклена! Сейчас я чуть было не нажал на спуск, — бесстрастно предостерёг меня Самек. — Ты, наверное, хочешь знать подробности? Я могу уделить тебе пять минут.  — Да, пожалуй, мне бы хотелось услышать подробности, — сказала я, на несколько мгновений укротив свои эмоции. — Это сделал ты?  — Ну, скорее я был орудием убийства. То же самое теперь и в твоём случае.  — Этого я никак не ожидала, Самек.  — А я доволен, — холодно парировал он. — И бежать тебе не удастся.  — Почему?  — Если я тебя не убью, это сделают другие. Сальери достанет тебя. Разве тебе хотелось бы прятаться как изгою?  — Если не останется других вариантов… Человек, живущий в страхе, будет более осторожен и будет жить начеку.  — Зачем такая жизнь? Чтобы на небольшое время оттянуть свою смерть? Думаешь, я бы оставил тебя в покое? Не надейся. О тебе всё равно будут помнить и постараются не позволить тебе умереть со спокойствием.  — А убивать своих друзей и близких, значит, весело? Хотя, чего я ожидала? Рыдания палача над своей жертвой? Может, и мне стоит попробовать? Самек презрительно хмыкнул.  — Идея ничего, но ты, наверное, уже не успеешь. Да и что у тебя есть из оружия? Руки, ноги и полицейский «Кольт»?  — Никогда не поздно начать. У тебя совесть есть вообще?  — Совесть здесь ни при чём! Это бизнес, и ты уже много раз нарушала неписаные законы, Маклена. Может, мне тебя и жалко, но в бизнесе нет места жалости.  — Что-то я не заметила, чтобы у Семьи из-за меня были проблемы.  — Неужели? Ты, что хотела, то и творила, Маклена! Ты не убила Фрэнка! Ты отпустила ту проститутку! Нельзя делать, как знаешь, потому что ты не знаешь ничего. Ты не осознаешь последствий своих действий. Дон — голова.  — Возможно, тому, кто с головой не дружит, он и нужен. А мне — нет. У меня своя голова на плечах.  — По мнению Дона Сальери, он не собирается отбывать срок из-за каких-то там чувств. А я полностью согласен с его мнением. Дону ты и правда нравилась, Маклена, да и мне тоже.  — Несчастный ты человек, Самек, и мне тебя жаль, — с грустью произнесла я, отступив ещё на один шаг. — Что тебе даст моя смерть? Спокойствие? Но ведь Омерта не обеспечивает его. Ваши законы не способны к размышлениям. Дон, как и законы, хочет тебе только позора. Почему именно ты? Почему не, к примеру, Четырехглазый? Что тебе сказали? «Сумей с ней расправиться, как расправлялся с другими»? Это будет для тебя пожизненный позор — убить меня…  — Зато я буду жив. Нотка злости в голосе показала, что я попала в цель. Но чего мне удалось добиться этим? Возникло глупое желание ещё немного потянуть время. Возможно, узнать побольше о камнях…  — Всё не так, как ты думаешь, Самек. Сальери и тебя обманул.  — О чём ты говоришь?  — Нас чуть не убили из-за этих сигар. Дон знал, что это опасная работа, ведь в этих сигарах были спрятаны бриллианты. Он просто не хотел делиться. Возможно, поэтому Поли хотел взять тот банк.  — Он рассказал мне об этих бриллиантах, Маклена. Он просто не хотел, чтобы о них кто-нибудь знал, пока не продаст их.  — Ага, так вот почему ты отправился во Францию две недели назад. Бриллианты осели там.  — Да, но не только для этого, — спокойно подтвердил он, видимо, испытав лёгкое разочарование.  — Если он хотел совершить сделки быстро и тайно, ему бы это не удалось. Хранить тайны в наших краях трудно. И пусть даже в бриллиантах и существует какая-то мистика, но в людей, которые хотят на них заработать, есть только тупая жажда наживы. И вот на этом вы и попадётесь.  — Поздно тебе уже говорить о бриллиантах. И у них нет ничего общего с тем, что ты не убила Фрэнка! Он нарушил Омерту. Что хуже, Маклена?  — Снова Омерта… Как вы узнали, что я этого не сделала?  — Можешь сказать спасибо кое-кому ещё, кого ты не убила. Я вспомнила, что две недели назад в одной из квартир в Нью-Арке был обнаружен труп женщины возраста примерно двадцати семи лет. То, каким образом она была убита, явно указывало на то, что это дело рук Мафии. Стало быть, та проститутка, которую я отпустила шесть лет назад, выдала себя с головой, и её устранили. Только промахи в прошлом могли бы вызвать перемену в отношении Самека ко мне. Я должна была бы насторожиться уже тогда, только почему-то над этим убийством тогда не задумалась.  — Мишель… — раздосадовано и шёпотом произнесла я, качнув головой.  — Она вернулась в город, и мы случайно на неё наткнулись. Маклена, Маклена, тебе же лучше меня должно быть известно, что таким, как она, верить нельзя. Я понимаю, что тогда тебе было не так-то просто убить её. Но я сделал это за тебя. Меня она тоже умоляла и плакала. А потом, понимая, что на тебя нельзя полагаться, покопались чуть-чуть и узнали насчёт Фрэнка.  — Они нашли его?  — Ты только оттянула его смерть. В конце концов до него доберутся. И ведь Фрэнк был Дону настоящим другом. Чего стоит такая дружба?  — Не говори так, Самек…  — Пять минут почти истекли. Жаль, конечно, что так должно закончиться. Я позабочусь о Лие. В конце концов, я не такое уж и чудовище, как ты, возможно, себе вообразила.  — Ты правда считаешь, что такой должен быть конец? У нас ещё есть шанс.  — Дороги назад нет, Маклена, извини. Оглушительный грохот. Дробь из обреза, направленного на меня, пролетела положенные два ярда, и я почувствовала, как она попала в живот. Руки машинально на мгновение сжались в кулаки. Я пошатнулась и рухнула на усыпанную увядшей листвой землю. В голове мелькнуло осознание, что мне нехорошо. «Неужели это случилось? Неужели меня убил близкий мне человек?» — апатично подумала я, коснувшись ран. Горсти были полны крови. В бессильном отчаянии махнула рукой и забрызгала кровью глаза Самеку. Его лицо как-то вытянулось перед глазами, словно выросло, а затем исчезло. Хотела что-то сказать, но из горла вырвался только судорожный вздох, и голова упала на землю.

***

Стук дождевых капель за окном, лунный свет, пробивающийся в затемнённую комнату, тягостный мрак сентябрьской ночи над городом, отдалённый неразборчивый шёпот — всё это смешалось в горячечном бреду. Над этими образами — печальные аккорды фортепиано. Кто-то играл «Лунную сонату» Бетховена. Играющий, видимо, редко музицировал, так как часто «спотыкался» и начинал сначала. Впечатление, словно поставили проигрывать заезженную пластинку. Наконец попытки воспроизвести сонату закончились, начались импровизации. Тихая-тихая мелодия. Пальцы ударяли по клавиатуре, извлекая низкие, мрачно звучащие ноты. Музыка производила странное впечатление: в ней слышались и печаль, и возмущение, протест и мстительная злость, проклятие и безысходное отчаяние. Меня лихорадило. Бредила, но не теряла сознания окончательно. В висках гнездилась боль. Вихрь мыслей угас, на его место пришли уныние и тоска. Забвение вытеснило чувство тревоги, помогая не думать о прошлом. Оставалось только слушать, как кто-то играет печальные мелодии, облекая сожалениями и мечтами измученную душу. Я открыла глаза. Музыка оборвалась. Спрашивая себя, звучала ли она в действительности, сквозь полураскрытые веки рассматривала комнату. Слышны далёкие голоса. Доктор, совершая вечерний обход, беседовал с кем-то, но мне, находясь в полубессознательном состоянии, не удавалось определить, с кем именно. Голоса на мгновение умолкли. Потом открылась дверь, и беседовавшие зашли сюда. Закрыв глаза, лежала неподвижно и прислушивалась к разговору, стараясь понять, о чём именно они говорят, но бесполезно — обрывки их фраз доходили до моих ушей, словно сквозь воду. С негромким шумом медицинский чемоданчик положили на столик. Спустя десять секунд осознала, что доктор взял мою руку. Пару мгновений — и я ощутила укол выше локтя. Выждав секунду, пока не вытянут иглу, бессильно опустила руку на простыню. По жилам разлилось тепло и вместе с ним чувство беспокойства. В голове постепенно прояснялось. Внезапно ко мне проявил интерес собеседник доктора.  — Кто это? Интонации голоса казались знакомыми. Сейчас память отказывалась подсказать мне, кто именно мной интересуется, но интуиция невольно прошептала мне, что этого человека стоит опасаться.  — Слышал о пожаре, что случился в загородной части? — заговорил доктор. — Тогда сгорело несколько домов. Его доставили три дня назад поздно ночью.  — Понятно. А почему тогда этот пострадавший находится здесь, а не в больнице?  — Как сказать… Его привезли ребята Луки Бертоне. Что-то связанное с криминалом. В него попали из 45-го калибра, а потом бросили в один из домов и подожгли.  — И как этого невезучего зовут?  — Сейчас вспомню. Джордж… Да, Джордж Сарто.  — А ты уверен, что твой пациент это именно он? — внезапно спросил визитёр. — Лица же не видно, а за эти несколько дней произошло много обмана.  — Уверен. По крайней мере, я полагаюсь на тех парней, которые его привезли, а в них не приходится сомневаться, — убеждённо ответил доктор и, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, он добавил: — Я, конечно, могу снять бинты, но, во-первых, ему будет невыносимо больно, во-вторых, у него страшные ожоги, так что зрелище для тебя будет ещё то.  — Тогда не надо. Я приду через три дня посмотреть на него. Надеюсь, к этому времени он ещё будет здесь. Вы здесь закончили?  — Да, это последний. Пройдём в коридор. Они, не проронив ни слова, ушли. Разговор продолжился за дверью, но я потеряла к нему интерес. Осталось только спокойствие, граничащее с равнодушием. Причиной тому было введённое лекарство. Но вскоре усталость возьмёт верх. Я же ждала, когда сюда вновь придёт доктор, чтобы поговорить с ним, ведь для этого же он сейчас удерживал меня в сознании. Прошло, наверное, десять минут, когда тот вновь возвратился в комнату. Ловко и быстро, стараясь не потревожить раны, доктор снял часть бинтов, которыми обмотал меня с ног до головы.  — Потерпи, — спокойно произнёс он, когда я невольно дёрнула рукой. — Надеюсь, пройдёт недели две-три — и ты полностью восстановишь свои силы. Готово.  — Зачем вы спасли меня? Голос, несмотря на мои старания, звучал предательски недовольно.  — Интересный вопрос для того, кто связан клятвой помогать пострадавшим, — невесело усмехнулся доктор Келеман, взглянув на меня. — Уместней спросить тех, кто тебя привёз сюда, Маклена. Ещё бы немного — и спасать тебя было бы поздно. Так что ты здесь оказалась вовремя.  — Не без вашего вмешательства, — с трудом проговорила я. — Это ведь вы нашли одного из моих осведомителей и попросили его разыскать меня.  — Уже поздно сожалеть о содеянном. Куда ты намерена пойти после того, как станешь на ноги? В Лост-Хэвене теперь твоё появление нежелательно. Когда кто-то вызывает у тебя не только чувство опасности, но и, как тебе кажется, хочет тебя уничтожить, это, безусловно, конец. Нужно отойти от этого человека, чтобы спасти свою жизнь.  — Да, возникнет много вопросов, — согласилась я. — Но, если честно, я не представляю, куда мне теперь податься.  — Но здесь тебе оставаться нельзя. Хоть где-нибудь в пределах Америки есть место, где ты бы могла на время осесть?  — Может и есть, только я о нём не знаю. Ямайка не подходит — великий риск, что это будет одно из первых мест, где меня будут искать.  — Давай вместе подумаем. В ближайшее время тебя надо вывезти из города. Я и так уже вызвал подозрения у Сэма. Вот что, я попробую уговорить своего друга принять тебя ненадолго, пока ты достаточно не окрепнешь для длительного путешествия. Согласишься поехать за границу?  — Пожалуй… надо подумать.  — Подумай, Маклена. А заботы об остальном оставь на меня, — сказал он, вставая и выходя из комнаты. — Я сделаю всё, что могу.