Летать так летать

Глава 3.       Ночью Миллс проснулась от тихого, но настойчивого стука в дверь. Она натянула на себя халат и засеменила, зевая, к двери. Прислушалась. Тихий стук повторился. Она приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Лерой. Он всунул свою бородатую рожу в проем, от чего Миллс брезгливо отшатнулась. — Мадам, откройте. Есть дело, — прошептал он.       Реджина отворила и охнула, прижавшись к стене, так как в дом ввалилось человек двадцать: гномы в полном составе, бабуля Лукас с арбалетом наперевес, Руби с раскрасневшимся лицом, человек десять ее бывших черных рыцарей и многие другие. Все они сразу рванули в гостиную. Лерой пропустил их вперед, а потом галантно подал Миллс свою мозолистую руку: — Мадам, прошу, — широченная улыбка сопровождала его поклон.       Миллс машинально протянула руку и, придерживая полы халата другой, была введена Лероем в гостиную, где все уже зажгли принесенные ими свечи и керосиновые лампы. «Идиоты, сожгут мне весь дом», — подумала Реджина, усаживаемая Лероем в кресло, принесенное кем-то из ее рабочего кабинета.       Реджина спросонья щурилась и не понимала, что за представление перед ней происходит. — У меня есть свет. Можно щелкнуть выключателем, — дрожащим от волнения и страха голосом выдавила из себя Миллс. — Вот то-то и оно, что у тебя есть свет, а у нас его уже почти полгода, как нет, — бухнув арбалет на стол, строго сказала бабуля Лукас. — Не только света, но и интернета, и телефонов, воды, канализации, машин, — заголосила толпа на разные голоса.       Миллс чуть не подпрыгнула на месте. Лерой положил ей руку на плечо и удерживал в сидячем положении. «Казнят, непременно казнят. И зачем я вечером выгнала Свон?» — метались мысли у нее в голове, а глаза бегали по сторонам — Миллс пыталась найти пути к бегству, но тщетно, толпа заполнила всю гостиную, и, видимо, кухню, так как оттуда тоже доносились голоса. — Ты, Реджина, успокойся, — бабуля Лукас взяла на себя роль главного переговорщика с Миллс. Она отодвинула направленный на Миллс арбалет от себя и уселась на стул. Все одобрительно загудели. — Ша, а то нас услышат, — голос, похожий на голос Руби, звоном пронесся над толпой, и все затихли. — Реджина, — начала Лукас-старшая, — мы пришли к тебе поговорить. Так больше продолжаться не может. Мы хоть и любим Белоснежку, и вроде как, она — наш вождь и защитник всех обездоленных, но скоро мы сами попросту загнемся. А тебя мы хоть и не любим, но ты со своим вертолетом стала наводить порядок в городе. Но ты не сможешь все сделать сама. Снежка тебе не даст. Нужно лишить ее власти, — Лукас-старшая замолчала и стала постукивать пальцами о стол, ожидая реакции Миллс. — Ээ-э-э-э… М-м-м-м… — выдала Миллс. — Реджина, перестань мычать — ты же не Эмма, в конце концов, — раздался чей-то бас за спинами внутри толпы. — Ну, она же все время только с Эммой и проводит, — хихикнул кто-то с боку. — Набралась от нее.       Реджина взъярилась мгновенно. Но Лукас-старшая вытянула вперед руку: — Ша, хватит. А ты, Реджина, не раздражайся. Не время сейчас.       «Не время! Я найду для вас время!» — со злостью подумала Миллс.       Реджина сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, просчитала до десяти, уселась поудобнее, запахивая посильнее полы халата и почти шепотом произнесла: — Это что — заговор? — Это не заговор, Реджина. Мы хотим знать, будешь ли ты нашим мэром снова? — толпа одобрительно загудела, а Лукас-старшая, развернувшись на стуле, вновь ее остановила уже не совсем приличным жестом. — Мэром? Вашим мэром? — заикаясь, переспросила Миллс. — Ну, да, мэром. И хватит уже переспрашивать, — строго, как непонятливую девочку, отчитала Лукас Реджину.       Миллс так и сидела, разинув рот, нервно теребя в руках поясок халата: «Убивать не будут… убивать не будут… убивать не будут… Идиоты… Идиоты… Идиоты…»       Лукас-старшая продолжала сверлить ее взглядом поверх очков. Видя, что толку нет, Лукас-старшая хлопнула в ладоши и резко позвала: — Руби!       Сверкая белоснежной улыбкой до самых ушей, Руби подлетела к бабушке. — Руби! Возьми десять человек и быстро метнись в закусочную. Все, что есть готового — все сюда, и полуфабрикаты тоже. На месте приготовим, — Лукас-старшая махнула рукой в сторону еще больше опешившей Миллс. — А ты, Режина, иди и переоденься. — Ваше Величество, — Лерой склонился в поклоне, все также широко улыбаясь, и галантно подал Миллс руку. Она ее сначала приняла, а потом одернула, но от сопровождения Лероя отделаться не смогла, он так и пошел вслед за ней до самой спальни, где Миллс с грохотом хлопнула дверью у него перед носом.       Миллс залезла в ванную, матерясь и про себя, и вслух. Наконец, она смогла дрожащими руками привести себя в более-менее презентабельный вид, одев черные брюки и белую блузку. Милсс резко распахнула двери спальни — Лерой сразу подтянулся и протянул ей руку. Она ему мило улыбнулась и теперь уже со знанием дела подала ему свою. Они так и спускались с лестницы, чем вызвали бурю восторга среди пришедших. — Реджина, где твои погреба с вином? — без всякого смущения приказным тоном выкрикнула Лукас-старшая, пытаясь перекричать всполошившийся народ. Миллс, усевшись в свое кресло, неопределенно махнула рукой, ошалело оглядывая уже накрытые столы, которые Руби и ее сподручные притащили из кафе. Ее гостиный стол ломился от каких-то супер запасов бабушки Лукас, видимо, припасенных на черный день. И надо же было такому случиться, что этот черный день, вернее, черная ночь, настала именно в доме Миллс…       Винные погреба после некоторого исследования подвальных помещений Миллс были успешно найдены. Вино принесено, кубки налиты. Начался пир. Лерой все с такой же широкой белозубой улыбкой наливал и наливал вино Миллс. Первых два бокала она выпила залпом и нисколько не опьянела…       Народ гудел. Слышались тосты: «За Реджину», «За Королеву», «За нашу злыдню», «За Реджину и вертолет», потом отдельно «За вертолет» и еще раз «За Реджину».       Пир продолжался. Начались танцы. Многие переместились во двор. Хотели потрогать руками вертолет. Но Лукас-старшая вовремя выставила охрану из бывших черных рыцарей Королевы. И пока что они со своей задачей справлялись весьма успешно.       Тут дверь распахнулась и на пороге появились Мэри-Маргарет с Дэвидом. Кто-то из самых лучших побуждений сообщил им, что в доме Реджины началась самая настоящая вакханалия, грозящая перерасти в Содом и Гоморру на центральной площади под башенными часами.       Мэри-Маргарет, разинув рот, была препровождена подскочившим к ней Лероем прямо к Миллс, где уже было заботливо установлено по ее правую руку кресло. Мэри-Маргарет была усажена, бокал вина налит и всунут ей в руку. Теперь Лерой стоял между ними, все также широко, по-американски, держа улыбку до ушей, и следил, чтобы ни одна из ясновельможных дам не удрала каким-нибудь непредвиденным способом.       Дэвида вытеснили куда-то в сад, там он и остался.       Мэри-Маргарет выпила залпом бокал и протянула Лерою: «Еще». Она посмотрела слезящимися глазами на точеный профиль Миллс и всхлипнула: — Реджи-и-и-н-а-а… Что ты творишь?       Реджина резко повернула голову к ней. — Это я творю?! Мать твою… — как оказалось Миллс откуда-то знала много нехороших слов. Она и сама не знала откуда, но использовала их по назначению. — Если бы ты, Мэри-Маргарет, не устроила этот бедлам в городе, я бы спокойно спала в постели! Вот теперь бери и разбирайся с этим, — прошипела сквозь зубы Миллс. Далее следовала проникновенная ненормативная лексика. — Реджина, — икнула Мэри-Маргарет. — Я разберусь… Сейчас разберусь… Так, только вот немного капусточки… И Лерой, налей еще…       Пир продолжался…       Лукас-старшая следила за порядком и, решив, что пора, хлопнула в ладоши с криком «Переговоры», махнула Лерою рукой, чтобы тот препроводил изрядно подвыпивших дам в кабинет Миллс. Что и было им сделано.       Миллс сразу завалилась с ногами на диван, Мэри-Маргарет пристроилась рядом. Они сидели в полумраке свечного освещения и молчали. Первой не выдержала Мэри-Маргарет. — Реджина, чего они хотят? Какие переговоры? — просипела она, устраиваясь поудобнее. — Они хотят, чтобы мэром была я. А переговоры… — Миллс расстегнула три пуговицы на блузке — она вся пылала. — Ну какие у нас с тобой могут быть переговоры? — скривившись протянула Миллс и икнула.       Миллс попыталась отодвинуться, она уже упиралась в боковину дивана, но Мэри-Маргарет теснее прижалась к ней. Отступать Миллс было некуда. Она закусила губу. — А ты хочешь? — Мери-Маргарет уже устроила свою голову на плече Миллс.       Миллс сильнее закусила губу и промолчала.       Внизу раздавались вопли, песни, победоносные крики… — Эй, Реджина, так ты хочешь? — заплетающийся язык Мэри-Маргарет выдал еще раз некую двусмысленность, которой Миллс тут же воспользовалась, чтобы эта мелкая, наконец, отстала от нее. — Мэри-Маргарет, — протянула она своим самым соблазнительным пьяным голосом, — если ты еще раз спросишь «ты хочешь», я… — она посмотрела на Мэри-Маргарет, — я тебя изнасилую, прямо здесь. — Реджина, да будет тебе, запугивать. Я и сама могу это… как его… — вяло зевнула Мэри-Маргарет. — Да только Дэвида жалко — не переживет, — хихикнула она. — Слушай, Мэри-Маргарет, — решила вернуться к переговорам Миллс. Ее язык немного заплетался. — Мне плевать на тебя и всю твою болтовню, — ткнула она пальцем в Мэри-Маргарет, но не попала. — Аа-а… Мне… Какого хрена ты хочешь, чтобы я ввязывалась в эту разруху и восстанавливала город? Зачем это мне? Я ведь не из железа… — Я хочу? А знаешь… — Мэри-Маргарет вдруг отстранилась от Миллс. — А давай… Ты — мэр. И все, закончим эти переговоры. Только, как же мне-то быть? Они меня поставили мэром, а теперь вот недовольны. Они же сами хотели, чтобы… — Мэри-Маргарет чуть не заплакала, — чтобы все было, как в Зачарованном Лесу. Ну, я и старалась, как могла… Реджина, а почему на переговорах нет выпивки? — вдруг спохватилась Мэри-Маргарет. — И в самом деле, — согласилась Миллс. — Лерой! Леро-о-о-й!       Лерой тут же открыл дверь и с неизменной по размеру улыбкой и подносом в руках вошел и поставил на стол вино, два бокала и фрукты. Еще — графин водки и несколько бутылок воды. И вышел. — Так, может, давай вместе будем мэрствовать? — Мэри-Маргарет, пошатываясь, встала. Она чуть не завалилась на Реджину. — Не, Мэри-Маргарет, не получиться. У меня на тебя аллергия, — глухо ответила Миллс, беря протянутый ей бокал с вином. — И подай мне бутылку воды.       Мэри-Маргарет, покачиваясь из стороны в сторону, не с первого раза, но все-таки всунула в руку Миллс бутылку. — А знаешь, что Мэри-Маргарет, ты еще помэрствуй, ну сколько-нибудь… — Миллс залпом осушила бокал, и стала отвинчивать пробку на бутылке. — Попробуй удовлетворить запросы населения. А я… потом подключусь. — Реджина, а зачем тебе вертолет? — Мэри-Маргарет шумно отхлебнула из бокала, придвинулась поближе к Миллс и просунула свою руку под ее руку, притягивая к себе. Миллс скривила губы в усмешке — это интересовало всех — и хмыкнула: — Летать. — Лет-а-а-ть. А зачем тебе летать, Реджина. — Мне было скучно. — А Свон? — Что Свон? — А почему ты со Свон? — Я со Свон?! Это кто сказал? — Все говорят. — Ну, пусть говорят. — Так почему ты со Свон? — не унималась в стельку пьяная Мэри-Маргарет. — Потому что ей тоже было скучно. И все. Хватит. Отстань от меня, — проворчала Миллс. — А теперь вам не скучно? — видимо, Мэри-Маргарет решила добить бедную Миллс. — А теперь нам не скучно. А тебе, Мэри-Маргарет, скучать тоже не придется, потому как делом будешь заниматься, а не мой город разрушать, — Миллс уже строила планы в своей пьяной, но от того не менее умной, голове, как она будет гонять Мэри-Маргарет по периметру города.       Но Мэри-Маргарет уже не слышала ее: она блаженно сопела во сне, не выпуская руку Миллс. Миллс вздохнула, осторожно извлекла свою руку, уложила Мэри-Маргарет на диван и выдвинулась нетрезвой походкой в гостиную.       Миллс остановилась на середине лестницы. Вид у нее был захватывающий: сама взлохмаченная, помятые брюки, расстегнутая ниже всякого приличия блузка, полы которой вылезли спереди из брюк, закатанные по локоть рукава.  — Ша, — раздался голос Лукас-старшей, и Руби, эффектно выплясывавшая на столе Миллс, замерла, а потом, обнажив свои зубы в улыбке, заорала: — Реджина, forever!       Все подхватили на разные голоса: — Forever! Forever!..       Миллс, раскачиваясь, уперев руки в бока и расставив для балансировки ноги, осматривала присутствующих сверкающими от ярости глазами. Ее губы были плотно сжаты. Мало того, что ее дом наполовину разрушен, сад весь вытоптан — она в этом не сомневалась, ее вино, марочное вино, уничтожено — пустые бутылки валялись повсюду, так эти люди, еще вчера поносившие ее, теперь были готовы вознести ее на щит. Все это страшно раздражало.       Присутствующие наполнили бокалы и кубки и в ожидании замерли. Многие из них замерли уже на полу, так как были не в состоянии подняться и приветствовать новое появление Миллс.       Свон, практически проспавшая все самое интересное, прорвалась через толпу и остолбенела от этой картины. Она с круглыми от удивления глазами уставилась на Миллс.       Миллс, оскалившись и покачиваясь, произнесла речь: — Соглашение достигнуто. А теперь все вон! Я сказала, вон!       Народ радостно загалдел и выпил до дна.       Лукас-старшая удовлетворенно хмыкнула и подняла руки вверх, размахивая ими. — Сворачиваемся! Все на выход! На выход! — громко кричала она, будто требовала освобождения своего кафе перед его закрытием.       Народ недовольно потянулся к выходу, прихватывая под руки тех, кто не держался на ногах, а также бутылки с вином Миллс.       Миллс, яростно стреляя глазами теперь уже на Свон, согнутым пальцем поманила ее к себе. Свон поднялась по ступенькам лестницы, остановилась перед ней на ступеньку ниже и, разинув рот, стала осматривать Миллс с ног до головы. — Ээ-ээ… Реджина, что у тебя за вид? Тебя, что, били?       Миллс схватила Свон за рубашку — этот жест стал одним из самых любимых у Миллс за последнее время — и притянула к себе. Ее глаза пылали праведным гневом. — Свон, это я тебя изобью прямо сейчас! Ты где шастаешь?       Свон попыталась вставить, что она нигде не шастает, что она спала, как пшеницу продавши, и что ее только что растолкал прибежавший к ней в страхе Хоппер, который своим долгом посчитал сообщить шерифу, что в доме Миллс творятся какие-то массовые безобразия. — Ты мне об этом потом расскажешь, — взвизгнула Миллс. — Ищи Дэвида! Пусть тащит Мэри-Маргарет домой!       Свон попыталась побежать исполнять, но цепкие пальцы не отпускали ее рубашку. — Еще не все, — прошипела Миллс. — Чтобы через полчаса никого на моей территории не было! Слышишь, Свон! Не было! И чтобы все здесь было приведено в порядок! И чтобы…       Свон слушала, слушала, а потом, не особо церемонясь, подхватила Миллс на руки и понесла ее наверх, в спальню. Миллс не сильно сопротивлялась этому. Приличия ради, она, конечно, заехала Свон кулаком, но потом она уткнулась в плечо шерифа, что-то недовольно прорычала и затихла. — Ага, Реджина, ты будешь мне вещать до утра, что мне делать или не делать. Вали-ка ты спать! — скривившись от довольно ощутимого удара и тяжело сопя при подъеме по ступенькам, пробубнила себе под нос Свон. — Я все слышу, — буркнула в ответ Миллс и снова стукнула Свон по плечу. — Я хочу горячую ванну. — Ледяной душ тебе, а не ванну, — втискиваясь в проем двери и укладывая Миллс на кровать, процедила раскрасневшаяся от напряжения мышц Свон. Отдышавшись, она сняла с нее туфли, укрыла, немного посидела на кровати, рассматривая перевернувшуюся на бок и моментально уснувшую Миллс, а затем тихо вышла.       Так закончились переговоры Миллс с городским населением и Мэри-Маргарет.