Les Freaks

--- – Дойчланд, Дойчланд убер аллес, – насвистывал Маркиз. После поспешного бегства из Франции – причинение тяжких телесных повреждений довольно влиятельному лицу – Маркиз совершенно искренне гордился своим виртуозным ударом тростью, пришедшимся прямо в нос довольно влиятельного лица и решил при первом возможном случае завести себе такую же трость – а до этого – из Испании – двойное убийство по неосторожности и самообороне – одного грабителя Маркиз заколол намеренно, а во второго нож бросил не глядя – впрочем, если бы он сделал это с широко открытыми глазами, вероятность попадания была бы такой же – но, видимо, тому не везло с самого утра, потому что нож вошел точно в печень – И ведь всегда находились свидетели! Маркиз нахмурился – свидетелей убирать ему не удавалось – да и не хотелось, если честно – хотелось зрелищ. Хлеба, конечно, тоже, но зрелищ – больше – точнее, самому эти зрелища устраивать. Хотелось сиять – но не светиться. В этом была основная проблема. --- Берлин Маркизу не понравился. Мрачные люди, отвратительная архитектура, вызванная необходимостью защиты от бомбардировок – за два дня пребывания Маркиз умудрился попасть под три – и, черт подери, если бы он был суеверным, он бы поверил в бога. Но он был циничной сволочью и воспринял это как лишнее доказательство того, что бог мертв. Gott ist tot – эта надпись довольно часто попадалась ему на глаза, пока он пробирался в Берлин – по счастью, ему удалось встретить немца, который в свое время выучил французский, надеясь на то, что Дойчланд все-таки начнет войну с Францией и он будет просто незаменим – Dieu est mort! – шипел недальновидный немец, которому пришлось работать водителем грузовика – он и Маркиза подобрал исключительно ради того, чтобы тот развлекал его своими историями – точнее, не подобрал, а чуть не сбил, когда Маркиз в темноте слегка вышел за пределы обочины – и прямо на автобан – Маркиз с особым удовольствием делал нечаянные, но грубые ошибки при разговоре, заставляя немца скрипеть зубами от отчаяния – тот знал французский почти как родной немецкий, несмотря на все попытки его забыть – – Merde, сколько можно путать de и des! – заорал он после очередного предложения. Маркиз остался стоять на обочине, глядя вслед быстро удаляющемуся грузовику. Перестарался. Впрочем, он быстро прибился к французским контрабандистам и отвязался от них только тогда, когда отчетливо запахло жареным. Причем в прямом смысле. Когда один из контрабандистов – совершенно внезапно! – решил сжечь своего соседа по кровати в этой самой кровати. Берлин-Берлин-Берлин. Сплошные бетонные коробки – в период острого кризиса немцы проголосовали против восстановления исторического центра – довольно однообразные люди с серыми лицами, по цвету сливающиеся со зданиями – и неприметные автомобили полицаев – Маркиз так и не уловил принципа, по которым они отлавливали людей с улиц. И он не уверен, что хотел бы этот принцип уловить. Ну и легавые, проклятые sbirri, не единожды проверившие его документы и все-таки приставившие своего шпиона – Маркизу стоило огромного труда не свернуть шею маленькому человечку крысоватого вида, сопровождавшего его в прогулках – Но, по счастью, блондинов в Берлине было много, блондинок – и того больше, а одежда Маркиза – слегка старомодная белая рубашка и кожаные штаны по последней парижской воровской моде – с кучей потайных карманов и креплений для ножей и отмычек – не привлекала особого внимания – так что в какой-то момент крысик был вынужден признать, что его подопечный растворился в толпе. Позволяя сделать Маркизу то, что он уже давно хотел сделать. --- – Сколько хочешь за линзы? – Десять тысяч марок. Маркиз присвистнул. – Много. У меня есть встречное предложение.. – он резко наклонился и сжал пальцами горло старика, следя за тем, чтобы тот даже не дергался в сторону сигнализации. – Ты отдаешь мне эти линзы, а взамен остаешься жив. Плюс твоя лавочка не сгорает этой ночью. Идет? Продавец захрипел. – Ой, точно, – Маркиз слегка ослабил хватку. – Ну так? – Забирай их. Маркиз широко улыбнулся. – Я знал, что мы найдем общий язык, – он продолжил сжимать горло продавца до тех пор, пока тот не потерял сознание. – Danke! Маркиз засунул коробочку с линзами в небольшой узелок, добавил туда необходимые растворы для чистки линз – с запасом – сгреб на всякий случай парочку запасных коробок и, насвистывая, вышел из лавки-оптики. Хоть на что-то этот чертов Берлин сгодился. Если бы он остался в городе подольше, можно было бы шантажировать незадачливого торговца. Это же надо – ругаться в присутствии покупателя. Тем более – по-итальянски. Тем более – в стране, в которой итальянцев быть не должно. --- То ли дело Дрезден. В Дрездене царит атмосфера декаданса с претензией на довоенность, в Дрездене, с одной стороны – тихо – почти не рвутся снаряды на улицах – и почти нет полицаев – а с другой стороны – благородно – один из случайных собутыльников Маркиза, опустившийся писатель, утверждал, что там даже люди добрее – особенно к нашему брату – мне знакомый артист рассказывал, его там приютили просто так – прям-таки просто так? – насмешливо поинтересовался Маркиз – ответа он не дождался – собутыльник уже храпел – так что Маркиз позаимствовал его кошелек в качестве компенсации за нерассказанную историю. Да и Дрезден все-таки южнее – Маркиз передернул плечами, вспоминая зиму в Лилле, где ему пришлось ночевать на чердаке и разламывать на дрова строительные леса в двух кварталах от своего жилища – правда, от Дрездена было рукой подать до Праги, которая после добровольно-принудительного присоединения к Дойчланду превратилась в осиное гнездо – но от Дрездена было недалеко и до Италии. В случае чего. В самом крайнем случае. В общем, Маркиз решил залечь на дно в Дрездене. Что ж. Это ему удалось. ---