Les Freaks

--- Я как раз укладывала последнюю куклу в чемодан, когда спор у входа в палатку перешел на новый уровень. – А если не отдадите хотя бы одну, то я обращусь в полицию! – обладатель голоса явно был идиотом. Я хихикнула. – На каком основании? – поинтересовался Маркиз. – Кукловод – девочка! – Стесняюсь спросить, как вы узнали об этом.. – Это эксплуатация детского труда! – Даааа? – Маркиз отдернул полог и поманил меня пальцем. – Мальвина, солнышко, подойди к папочке. Я сделала максимально невинное лицо и мелкими шажочками подбежала к входу. – Скажи дяде, сколько тебе годиков. – Двадцать семь, – прохрипела я прокуренным голосом. Сначала Маркиз настаивал на том, чтобы я скрипящим старушечьим шепотом – ведьма! – рассказывала про своих куколок – сделанных из непослушных детей. Правда, Гретель? – но изобразить старушку у меня упорно не получалось, а долго говорить басом я не могла. Пришлось отбросить идею. – Видите? Уже давно не девочка. До свидания, – расплылся в улыбке хозяин цирка. Я проводила взглядом помрачневшего горе-ученого – или кем он там был – и процедила сквозь зубы: – За папочку огребешь. – А за солнышко? – уточнил Маркиз. И получил болезненный тычок в бок механической рукой. --- В цирке было на удивление неплохо. Правда, первое время спалось не очень – Роза обожала говорить во сне. Для меня, предпочитавшей либо спать – в одиночестве, либо дремать – в обществе других – это было еще тем неприятным сюрпризом. Не говоря уже о том, что Роза явно была из тех, кто счастливо избежал естественного отбора. Проще говоря – идиотом. Выглядела она старше меня, но развитие у нее было на уровне шестилетнего ребенка – перед представлениями Маркиз говорил ей – до жути отеческим тоном – что она умница, что ее все любят – а теперь иди, Роза, и расскажи им стихотворение – и Роза выходила, важно кланялась – своими двумя головами – детским голосом лепетала какие-то дурацкие стишки – я как-то раз спросила у Маркиза, не он ли их написал, а он – почему-то – жутко оскорбился – и прекращала только тогда, когда Маркиз давал отмашку клоунам, начало номера которых заключалось в том, чтобы как можно безобиднее – Маркиз каждый раз ненавязчиво напоминал им, чтобы они не зарывались – поиздеваться над Розой. Смотреть на это все было жутко – поначалу – потом я привыкла. Но к шепоту Розы, разговаривающей со своим близнецом, я привыкнуть не могла и с первой же зарплаты купила ей куклу. Самую простенькую – светлые волосы, розовое платье. Думала встроить в нее датчик – на случай если Роза заблудится – но потом передумала. Пусть хоть одна из моих кукол будет обычной игрушкой. Роза пришла в полный восторг от подарка – а самое главное – перестала говорить во сне, потому что я убедила ее, что мадмазель Жанна очень не любит, когда ее будят ночью. На следующее утро я проснулась со странным ощущением того, что я дома. Возможно, из-за того, что в первый раз за долгое время выспалась. --- Щелк-щелк. Щелк-щелк. – Может, кофе? – Да нет. Пожалуй, лучше пойду спать. – Ну наконец-то! – Присоединяйся. Я с этой работой соскучилась по тебе. --- Маркиз все-таки попытался заставить нас с Пьеро работать вместе, но из этого ничего не вышло: я с обычными-то людьми не особо умела общаться – большинство из тех, с кем я сталкивалась, больше ценили мои способности и мое молчание, чем способность поддержать разговор – а говорить с немым, который периодически прикидывался еще и глухим в придачу, было неблагодарным занятием. Казалось, он ненавидит меня просто за то, что я могу засмеяться, прикусить губу и довольно зажмуриться, греясь в лучах летнего солнца. Я сначала тонко намекала Маркизу, но потом не выдержала и прямо сказала, что Пьеро ненавидит как минимум меня, а как максимум – весь цирк, включая его хозяина. Он лишь расхохотался. – Пьеро просто ревнует. – Что? – Ну все ж думают, что мы с тобой спим, – спокойно так произнес. Как будто у него две жизни. Как минимум. – Поподробнее? Маркиз стал насвистывать какой-то мотивчик, косясь на меня. Потом остановился и с интересом спросил: – Тебе в подробностях позы описать? Я придумаю. – Это у тебя после борделя такая развитая фантазия? – Я таким родился! – гордо фыркнул Маркиз. Слегка помрачнел. – Пьеро какой-то..неприручаемый. – я могла бы поклясться, что в голосе Маркиза звучала то ли обида, то ли горечь. Впрочем, он быстро перевел тему. – Как ты отнесешься к расширению своих обязанностей? – Смотря в какую сторону. – Бумажная работа. Точнее – бухгалтерия, – Маркиз сложил руки в молитвенном жесте. – Мари, умоляю, я понятия не имею, что делать с этой хренью, а если у нас кончатся деньги – – Мы перейдем на тигрятину? – Скорее Гаргантюа приготовит рагу из Артюра. Я поцокала языком. – Каннибализм – это не выход. Что мне будет за это? – Все что угодно в разумных пределах. – И где кончаются разумные пределы? – За Кордоном. Ауч! Шучу я, шучу. Прибавка к зарплате тебя устроит? – Плюс дополнительное свободное время и возможность периодически не выходить на арену после представления. Маркиз покусал ус. – Второе не обещаю. Первое – сколько угодно. – Отлично, – я с энтузиазмом засучила рукава рубашки. – Тащи свои гроссбухи. --- – Ты зачем выперся босиком на снег? – Покурить хотелось, – закутанный в плед Маркиз выглядел бы мило, если бы не болезненный румянец и глухой кашель, которым он периодически разражался. Я сидела у его постели, варила на электрической плитке мясной бульон и чувствовала себя полковой медсестрой и поварихой одновременно. – Dummkopf! – вырвалось у меня. – Ich liebe dich auch, – криво ухмыльнулся Маркиз. Твою мать. – Ты ничего не слышал. – Ja. Бульон вскипел и я поднялась, чтобы перелить его в кружку. – Danke, – светло-карие глаза лучились искренней благодарностью, резко контрастировавшей с..да со всем, черт возьми. – Я б на твоем месте не провоцировала женщину, у которой в механической руке горячий чайник. Маркиз невинно заморгал: – Мне просто хочется поговорить по-немецки. Ты не откажешь в такой маленькой просьбе больному человеку? Я присела на край кровати. – И о чем тебе рассказать, Марэ? – краткая форма возникла спонтанно. Больной человек бросил на меня странный взгляд, но после небольшой паузы все-таки ответил: – О себе. Не знаю. О ком-нибудь особенном в твоей жизни. – Особенном, хм.. – я сделала вид, что погружаюсь в воспоминания. – Да. Был один. Часто заходил в бар, где я работала, делал неприличные предложения, а потом.. – мечтательный вздох. – Ммм? – Маркиз отхлебнул бульон и вопросительно посмотрел на меня. – ..а потом я его отравила, – буднично сообщила я. – Ты кушай, кушай. ---