*
— Камера! Мотор! Хаи, встань поближе, твою мать! — кричал в мегафон режиссёр, а потом убрал рупор в сторону и продолжил командовать в свой голос: — Девочка, прижмись уже к Охёку, он же без футболки стоит на улице. Твоя героиня должна его согреть, ну ёбаный в рот! Хаи смотрела на мужчину, послушно примыкая к Мино, и с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. И несмотря на страх перед режиссёром, она не могла скрыть своего смущения перед парнем, который коротко кивнул ей, заманивая в свои сети. — Не обижайся на его крики, режиссёр Кан всегда выделялся своим жёстким нравом. Он это не со злости. Просто родился мудаком, с кем не бывает, — усмехнулся он и, потеряв терпение, резко притянул Хаи к себе. — Вспомни наши репетиции, — шепнул он ей на ухо, и девушка быстро залилась краской. Сегодня их репетиции опять закончились сценой поцелуя, хоть её и нет в сценарии. — Асоль, ну наконец-то, тупая ты девчонка! — проговорил режиссёр, тон голоса которого в обычном состоянии доходил до громкости мегафона. — А теперь блядская камера и пидорский мотор, ебал я вас всех! — крикнул он в рупор, оглушая стоящих рядом работников. А ближе всех стоящий ассистент был уверен, что на секунду даже перестал слышать. — Чжинхван, впредь на кастингах к сериалам не разрешай мне брать таких мышек, — проговорил он, замечая сильную разницу между раскрепощено ведущим себя Мино и Хаи, которая до сих пор краснела при виде актёра, несмотря на то, что уже вся съёмочная группа в курсе того, чем они занимаются в гримёрной. — Ты прекрасно справилась, — лживо хвалил девушку Мино, которого никоим боком не трогала её игра. Но он отлично знал, что нужно подбодрить её, чтобы она в благодарность подбодрила его дружка, не терпевшего ощутить уже себя в хрупком девичьем лоне. — Режиссёр Кан думает об обратном, — грустно ответила Хаи, еле двигая ногами по коридору в сторону гримёрной. — Зайдёшь ко мне? — спросил парень, когда остановился у своей двери, и, не дожидаясь ответа, потянул её к себе, заходя внутрь. Ему не нужен был ответ, ведь девушка одним своим взглядом выдавала себя. И два дня она заходит к нему не для того, чтобы порепетировать. Репетиции нужны для того, чтобы потренировать игру перед съёмками, а она у неё средняя. Да и нельзя же репетировать только сцены с поцелуями. Конечно, Мино знал, что даже после отснятых общих сцен она зайдёт к нему на так называемую «репетицию». — Весь день мечтал об этом, — прошептал он ей в губы, прижав к стене, и, прикрывая ногой дверь, начал жадно целовать Хаи, которая не могла контролировать себя. Она обмякла под напором его грубых прикосновений, и ей пришлось обхватить руками затылок коллеги, чтобы не упасть от ненасытных губ Мино, который решил больше не ждать и идти в наступление. Он не понимал, как можно вообще работать с девушкой, которую безумно хочешь. Ему срочно нужна была разрядка, иначе придётся сказать режиссёру снимать следующие сцены без него. Но Хаи не до конца понимала его намерения, поэтому всячески старался отцепить его ладонь, усиленно пытавшуюся залезть под юбку. Однако продолжала отвечать на его поцелуи, и когда они опустились к её шее, она устало прекратила попытки остановить любопытные руки парня. Мино хватило еле слышного стона, чтобы посчитать его за знак и крепко схватить девушку за аппетитную попу, которую между собой обсуждала чуть ли не вся мужская половина съёмочной группы. У него не хватало терпения на прелюдию, да и Хаи оказалась на удачу податливой, что перестала сопротивляться и позволяла ему нетерпеливо стягивать вниз нижнее белье, резинка которого больно резало кожу. — И почему подобной сцены нет в сценарии? Я бы вечно её репетировал, — усмехнулся он, расстёгивая пуговицу своих брюк и думая о том, нужен ли ему презерватив или лучше рискнуть. Но сам факт того, что он собирается заняться сексом со своей партнёршей по сериалу в гримёрной, не до конца заперев в неё дверь, уже говорило, что риск только возбуждает его. — Мино, может не надо, — еле слышно бормотала себе под нос девушка, крепко зажмурив глаза. Но сильное желание почувствовать парня в себе вытесняло всё смущение. Она считала себя особенной, раз Мино обратил на неё внимание и всячески выказал своё желание быть к ней ближе. Ну и что, что эта близость произошла чуть раньше приличного. Им же ещё два месяца работать на одной площадке, он не будет бездумно использовать её. — Надо. Очень надо, — отвечал он ей хриплым голосом и протянул её руку к своему затвердевшему члену, чтобы показать ей, насколько надо. И заметив то, как она сглотнула слюну, он получил негласное соглашение к действию, поэтому уже через несколько секунд входил в узкую и горячую девушку, заставляя её протяжно стонать и глотать воздух ртом. — Я буду очень сильно жалеть, — шептала Хаи, понимая, что она физически не подготовлена к этому парню. — Ну что ты, детка, — каждое слово он всё глубже проталкивался в неё, мысленно думая о том, как ему повезло с жизнью, — я не настолько плох, чтоб жалеть. — Нет, ты слишком… Ах… — прокричала она, кусая губы от непривычной наполненности, отдающей неприятным дискомфортом. — Слишком больно. Девушка учащённо дышала ртом, крепко сжимая пальцами рубашку Мино. Мысли были слишком затуманены, чтобы осознать то, что сейчас происходит. Сейчас ей было мерзко, только она не совсем была уверена, к кому именно она ощущала отвращение: к себе или к парню, который резко остановился на полпути. — Блять! — крикнул он слишком громко, заставив девушку сразу раскрыть крепко зажмуренные глаза, в уголках которых скопились капли слёз. И когда он с силой ударил ладонью об стену, чуть ли не задев лицо Хаи, она глубоко вздохнула, начиная дрожать от страха, и пыталась по-быстрому опустить юбку вниз. — Ты девственница, что ли?! — А это важно? — робко спросила она, начиная понимать, от кого ей всё-таки больше противно. — Конечно, важно. От вас же одни проблемы! — нервно бросил Мино, смотря на свой член, и, не увидев на ней ожидаемых капель крови, облегчённо вздохнул. — Фух, успел, — прошептал он, игнорируя разочарованный взгляд девушки, и быстро натянул боксёры, ни разу не взглянув на свою коллегу. Сейчас он мысленно ликовал, что безумное возбуждение не затуманило его разум и он смог вовремя ощутить барьер при проникновении. — Клянусь, ты была такой мокрой, что я чуть не «поскользнулся», — рассмеялся он, застёгивая ширинку, и, наконец, обратил взгляд к девушке, которая быстрым шагом подошла к нему. — Мерзавец! — пробормотала она, глотая слёзы, и представляла себя, как даёт ему пощёчину. Но Хаи была не настолько хорошей актрисой, чтобы сыграть роль храброй женщины, способной на подобную дерзость. Даже эти слова дались ей с трудом, ведь она на самом деле собиралась отдаться этому парню в его гримёрной, без всяких мыслей о романтичном первом разе в постели, украшенной лепестками роз. И на секунду ей и вправду показалось, что Мино остановится и предложит сделать это хотя бы после элементарного «ты мне нравишься». — Давай обойдёмся без соплей. Съёмки на сегодня окончены, — устало ответил парень, поглаживая побаливающие виски. Он не на шутку заволновался за собственную шкуру и в который раз дал себе воображаемый подзатыльник за то, что так беспечно относится к своим партнёршам. Надо же было сначала спросить, а потом лезть под юбку. В этом же весь принцип успеха. Сейчас он смотрел на Хаи и ставил на ней условный крестик, что к этой девушке доступ временно закрыт. Все фантазии о розовых сосках и мокром лоне быстро заменились лишь одной мыслью о том, что она девственница, а он слишком безответственен и занят, чтобы обещать ей быть тем самым принцем, о котором мечтают девушки её вида. И словно по заказу телефон зазвонил особым рингтоном, поставленным именно на звонки Арым. Сынхун однажды подколол этим друга, который был удивлён услышать трек Shaggy «It Wasn't Me», но не стал менять его, чтобы заранее быть подготовленным к ответу на звонок. — Мне нужно ответить, — произнёс парень, посмотрев на Хаи, и взглядом показал, что ей уже пора выйти из этой комнаты, пахнувшей несостоявшимся сексом и разочарованием. — Ответь, — нагло сказала она, сделав требовательный шаг вперёд. Она отказывалась уходить просто так, не получив даже примитивного «Прости». — Хаи, выйди, — строго ответил Мино, недовольно нахмурившись, и продолжал смотреть на экран мобильника, надеясь, что Арым не сбросит звонок, не дождавшись ответа. — Я выйду, — проговорила она и посмотрела на дверь, — но не сейчас. Девушке казалось, что там, в коридоре, её дожидается вся съёмочная группа, которая громко поаплодирует ей и посмеётся над тем, как она легко и без сопротивления поддалась флирту актёра, спутав его с искренними нежными чувствами. Мино тяжело вздохнул, не желая долго препираться, и быстро ответил на звонок, мысленно радуясь тому, что это был не видеозвонок. Арым очень любит видеозвонки. — Детка, — радостно протянул он, широко улыбаясь, и при этом продолжал смотреть на Хаи, взгляд которой от растерянного медленно становился шокированным. — Арым, милая, я ж на съёмках. Только что зашёл в гримёрную. Хаи не имела понятия, что за Арым, но она впервые видела, чтобы Мино так сильно нервничал перед кем-то. Да ещё при разговоре по телефону. Стало быть, эта девушка не из тех, с кем у него лёгкая интрижка, не та, с которой он мог поступить так же, как с Хаи. Сейчас она жалела, что ещё утром избавилась от завтрака, ведь сейчас её рефлексы не нуждались в двух пальцах. Ей было слишком противно от этого человека. Его лживая улыбка, расспросы о том, как его Арым провела день, слишком неподдельные признания в любви. — Я помню про наши планы, — усмехнулся Мино в трубку и стал ходить по комнате, постепенно забывая про присутствие партнёрши в ней. — Но ты же знаешь, какой Сынхун дебил. Решил выделиться и жениться раньше всех, — рассмеялся он и, услышав, как громко захлопнулась дверь после выбежавшей Хаи, неслышно выдохнул. Ну что ж. Он же просил её выйти. — Не думал, что это настолько серьёзно, чтобы рассказывать тебе. Сейчас мне больше интересно другое: как часто ты общаешься с моими друзьями за моей спиной?*
Джину втихаря сбрасывал звонки жены, надеясь, что никто из присутствующих на брифинге коллег не заметит этого. Не потому что он получит замечание за то, что отвлекается на личную жизнь во время работы, а потому что тесть заставит его выйти и всё-таки ответить на звонок. А после совещания ещё будет расспрашивать, по какой причине его дочь так беспокоила мужа, ведь прекрасно знает, что тот на работе. Но господину Ку не обязательно было знать, что Джину отсутствовал всю ночь и даже не забежал домой, чтобы принять душ. И парень надеялся, что его потрёпанный внешний вид не сдаёт его в этом. Иногда ему казалось, что он женат не только на Еджин, но ещё и на всей её семейке: на контролирующем всё, что хоть чуть-чуть имеет к нему отношение, отце; на истеричной матери, не скрывающей того, как сильно она ненавидит парня и бесстыдно намекает на то, что он кончит свою жизнь так же, как и его родители; и, конечно же, младшем брате, который, пусть и выглядит безобидным, но словно злобная гиена любит подлить масла в огонь, вмещая в себя частичку от каждого члена своей семьи. Парень считал себя героем, раз может спокойно сидеть на брифинге, слушая замечания господина Ку по поводу его работников, терпеливо улыбаясь тому, как его хвалят, а затем говорят, что его деятельность всё же не идеальна. Параллельно он мыслями был в больнице в палате с Сынюном, утешая себя оптимистичными обещаниями, что он и его друзья ему помогут навести порядок в непонятном образе жизни этого рок-стара. Ведь ещё не поздно наставить младшего на правильный путь. Ну и что, что у самого Джину с ориентиром и выбором жизненной дороги не сложилось. И во все его раздумья усердно пытались ворваться мысли о свадьбе Сынхуна. О самой что ни на есть настоящей, которая, чёрт побери этого идиота, уже вечером. От которой, наверно, сам дьявол не сможет отговорить его друга. Голова мучительно раскалывалась, из-за чего парню казалось, что он моргнёт и очнётся в палате больницы из-за потерянного сознания. Поэтому ему начинала мерещиться Еджин, без стука ворвавшаяся в митинг рум. Он даже глухо усмехнулся. Его смешила ирония того, что перед обмороком он увидит свою жену, злобным шагом подходящую к нему. — Ким Джину! — громкий крик девушки был настолько реальным, что туман в голове её мужа быстро рассеялся, заставив его резко вскочить на ноги. — Ты что здесь делаешь? — удивлённо спросил он, краем глаза смотря на не менее растерянного начальника и перешёптывающихся между собой коллег. Еджин ещё не устраивала сцен на рабочем месте, что-то новенькое. — Грёбаных сорок два звонка, и ты не на один не ответил. Шестьдесят семь блядских смсок. И пятнадцать сраных записей для автоответчика, — истерично ответила она, тряся перед лицом мужа айфоном, и окинула нервным взглядом молодую работницу, случайно усмехнувшуюся в ладонь. — Еджин, я прошу тебя, — вмешался отец сдержанным голосом, требовательно уставившись на девушку, и та на секунду замешкалась, затаив дыхание. Злость на мужа не давала ей трезво мыслить, и только хмурый взгляд родителя давал ей осознание того, что она не просто пришла на работу к Джину, а сейчас позорит свою фамилию. — Выйди. Оба выйдите, — проговорил он, тяжело вздохнув, и сел в своё кресло, ладонью показывая помощнику продолжить за него. Девушка сразу же послушалась старшего, а Джину ещё долго стоял на месте, не решаясь посмотреть на тестя. Ему не было стыдно за жену, и он не считал себя виноватым в чём-то. Он был сильно зол на то, что нужно сейчас повиноваться. Поклониться, ослабить галстук и выйти из комнаты. Не проигнорировать жену, не дать ей пощёчину, которую ей ещё родители должны, или даже не позвать охрану, чтобы вывели эту сумасшедшую. — Молча иди за мной, — тихо произнёс он, выйдя за дверь, и быстрым шагом направился к своему кабинету. Та стремительно прошагала в сторону нужной комнаты, демонстративно цокая каблуками. После свадьбы она ни разу не приходила в компанию. И последний раз, когда она была в этом кабинете, он принадлежал отцу Джину. Тогда она часто любила приходить сюда, ведь здесь она могла встретить увлечённого работой отца парня, в которого была безумно влюблена. — Слушай меня внимательно, — начал Джину, закрыв за собой дверь, и ему требовалось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы разговор прошёл как минимум без криков с его стороны. Ослабленного галстука было недостаточно, поэтому он расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки и яростно уставился в глаза девушки, которая инстинктивно сглотнула слюну. — Твоя игра под названием «Исчерпать чужое терпение» дошла до финиша. Ты высушила всю мою выдержку, на которую я способен. И поверь, если бы её можно было купить или взять в долг, то вот эту часть ты тоже вытрахала, не оставив ни капли, — парень хоть и говорил на пониженных тонах, сквозь чуть сжатые зубы, его непрерывающийся взгляд заставлял Еджин покрываться мурашками и медленно пятиться назад. Она понимала, что немного избалована и обладает не самым мягким характером, но никогда не думала, что сможет довести своего некогда милого оптимистичного и местами наивного мужа до такого. — А теперь запомни, Ку Еджин, — проговорил он, и девушке показалось, что за весь свой монолог он только сейчас моргнул, — попробуй ещё раз устроить вот такое шоу, я наплюю на всё, что было между нами, забуду про уважение к твоему отцу, и по барабану, что там со мной будет. Просто всё. Больше некуда. Ты потратила все свои жизни, новые не купить. Один хренов повод — и этому браку конец! — Джину не сдержался и прокричал последнее слово в лицо девушки, которая дрожала от страха. Она боялась не самого парня или того, что он в состоянии аффекта может с ней сделать. Ей было страшно от состояния, до которого она смогла его довести. Джину глубоко вздохнул и резко отошёл от жены, направляясь к окну. Открыв его, он стал учащённо дышать, словно пробежал не один километр. Он не выговорился, ему было мало. Но испуганное лицо Еджин не давало ему выпустить весь пар. Не стоит забывать того, что он сейчас находится в здании, принадлежащем её отцу. И в противовес собственным словам, надо быть осторожнее, хотя бы в пределах этих стен. Он с трудом сдержался, чтобы не произнести те самые заветные слова, которые бы, наконец, освободили его от мнимого заключения. Но на мгновение он представил, что может с ним стать, что если Еджин выбежит из кабинета и ворвётся в митинг рум к президенту Ку, пожаловавшись на мужа. Да, Джину должен признать, что он трус. И его смелость закончилась на этом предупреждении. Ничего он не сделает. — Так, и зачем ты пришла? — спросил он после затянувшейся паузы, в течение которой никто из них даже не сдвинулся с места. — Я… кхм… — она закашлялась. В горле сильно пересохло, но она не решалась подойти графину с водой, боясь, что даже этот шаг может стать тем самым поводом, о котором её предупредили. — Я хотела спросить про… свадьбу Сынхуна, — Еджин приходилось слишком тщательно подбирать слова. Она чувствовала себя на минном поле, и, когда Джину медленно повернул голову в её сторону, неосознанно затаила дыхание. — Откуда ты узнала? — спокойно спросил парень, которому казалось, что его сейчас опять прорвёт на злость, но уже из-за друга. — Сегодня утром пришло приглашение, — неуверенно ответила Еджин. И если она пришла в офис с целью, чтобы закатить скандал на тему, почему он не предупредил об этом мероприятии, ведь она официально его жена, сейчас считала нужным отвечать лишь по факту. — Странно было получать приглашение на свадьбу в тот же день, в который она состоится. Поэтому хотела узнать… — она сглотнула, всё же желая утолить любопытство, хоть и менее громким способом, — ты специально мне не говорил про неё или просто забыл? — Еджин, — терпеливо вздохнул Джину, пытаясь не думать о том, что жена звонила ему столько раз, чтобы разузнать о том, почему её не предупредили о какой-то второпях организованной свадьбе, — я сам только сегодня утром узнал. И не думал, что на неё ещё будут рассылать приглашения, — парень неосознанно усмехнулся, поражаясь целеустремлённости друга, и всё же понимал, что большой вклад во всё это привнёс отец его друга. В какой-то степени они с Сынхуном были в одной лодке. — Так мы пойдём? — робко спросила она, сделав шаг вперёд, но вернулась на два назад, посчитав, что ещё рано для подобной наглости. Ей хотелось добавить «со мной», ведь она была уверена, что Джину пойдёт. Парень молча смотрел на неё, не зная, что ответить. Он знал, о чём конкретно был её вопрос. Выйти в свет, как полноценная женатая пара. Улыбаться гостям свадьбы и представителям прессы, притворяться счастливыми, ведь они женаты всего ничего. В последний раз они так делали через месяц после свадьбы, и даже тогда всё это было игрой на публику. Но сейчас Джину сомневался в том, будет ли он сам присутствовать на свадьбе друга. Это же такой бред. Со всеми истериками Еджин и выпадами Сынюна он не успел подумать и до конца осознать серьёзность происходящего. — Ясно, — ответила девушка, не дождавшись ответа. Нет, это не для неё. Быть податливой жёнушкой, слушаться супруга, соглашаться с его решениями. Джину ещё не раз придётся попотеть, чтоб сделать из неё таковой, и одними угрозами на словах тут не обойтись. Но она решила уйти бесшумно, поэтому молча вышла за дверь, слишком тихо для своей натуры хлопнув ею. А Джину, не пройдя и минуты после ухода жены, стал искать в полках стола пачку сигарет. Не успел он сделать и двух затяжек, как в дверь постучались. Ему было наплевать на то, кто это может быть. Он не стал погашать сигарету и лишь пригласил стучащего в комнату. Парень точно знал, что это не Еджин, та бы не стала стучаться, но удивился, увидев президента Ку. Поэтому чисто из-за уважения к старшему, он нехотя потушил сигарету об пепельницу и незаметно застегнул верхние пуговицы рубашки. — Твоя жена ушла? — спросил мужчина, и Джину начинал осознавать, что ненавидит этого человека. Он не сказал «моя дочь», словно напоминая парню, что та теперь полностью в его ответственности. В случае Еджин это означало, что теперь очередь Кима воспитывать эту девчонку. Парень сдержанно кивнул и, когда тесть сел в кресло, позвонил ассистентке, чтобы та принесла две чашки чёрного чая с пряностями, с трудом сдержавшись, чтобы не заказать двойной Jameson. — Сын, я понимаю, — начал господин Ку, неосознанно добавляя ещё несколько баллов ненависти к себе. — С Еджин нелегко, но и ты совсем не стараешься. Джину хотелось рассмеяться в голос. Только господин Ку так умел. То, как у него получалось утешать и одновременно топить, наверно, и сделало его таким успешным бизнесменом. — Ты подумал над тем, что я тебе говорил? — Не думаю, что Еджин согласится, — ответил Джину, стараясь сделать лицо попроще, когда в кабинет вошла ассистентка с чаем. — В вашей семье ты принимаешь решения. Ты же мужчина, лидер. Такими воспитывают сыновей, и таковым ты воспитаешь своего, — произнёс президент, невзначай намекая на мягкий характер парня, который кусал губы, чтобы не проговорить лишнего. Ведь он прекрасно знал, что подобный способ воспитания использует свёкор, но это не стиль отца Джину. И сейчас, сидя напротив давнего друга своих родителей, он понимал, что ни черта они не были друзьями. То, как сейчас его мучает президент, говорило лишь о ненависти и нескончаемом соперничестве с Кимом-старшим. Ведь даже после его смерти президент Ку не перестаёт упрекать того в недостаточно жёстком воспитании сына. — Не вижу смысла торопиться, — препирался парень, который пассивно пытался добиться своего. — Не заставляй меня показать тебе его насильно, — с усмешкой ответил старший и отпил чай. Это был его любимый сорт. Настоящий индийский чай масала. Тот самый, который Джину ненавидел, но всегда допивал до последней капли, когда к нему приходил тесть.*
Громкое сопение пациента настораживало Тэхёна, так как ему казалось, что его друг не просто отдыхает после «трудной» ночки, а решил больше никогда не просыпаться. Парень не успел спросить у Сынхуна, в каком состоянии был Сынюн всё утро, уж слишком быстро тот выбежал из палаты. Тэхён решил свалить растерянное состояние жениха на его волнение перед сегодняшним вечером и, с другой стороны, понимал, что слишком долго отсутствовал, чтобы судить о том, как его друзья вообще должны вести себя. Блондин стоял у кровати друга, сильно сжимая ткань его простыней, и непрерывно смотрел на лицо спящего, до скрежета сжимая зубы. Сынюн ли это, который с детства был его лучшим другом? Тэхён отказывался верить в то, что пропустил тот самый момент, когда Кан докатился до нужды заглушать боль и обиду всякими препаратами. И сейчас просто хотелось избить его до потери пульса, чтобы его старый приятель вернулся уже. Блондин усмехнулся собственным мыслям, думая о том, насколько это иронично ругать друга за то, что тот изменился, когда сам парень стоял в деловом костюме, отпросившись с работы. Именно, что отпросился, сославшись на важные дела. Соврал отцу, что должен помочь Сынхуну с подготовкой, а ведь старый Тэхён просто снял бы галстук и вышел бы из здания компании, пожелав президенту Нам искать себе другого преемника, ну или в крайнем случае, заводить ещё одного наследника. — Твоя блондинистая шерсть достала уже так часто попадать мне в глаза, — голос девушки, как всегда, был саркастичен, с самыми классическими нотками неприязни. Тэхён тяжело вздохнул, сжимая кулаки, и успокаивал себя, чтобы не наброситься на неё со своими эмоциями. — Ты всегда умеешь появиться там, где тебя не ждут, тщательно выбирая нужный момент, — ответил он Дане, поворачиваясь к ней лицом, и удивлённо приподнял брови, увидев небольшой букет цветов. — Если ты признавался Сынюну в своей давней влюблённости к нему, то не обращай на меня внимание, — на этих словах голос девушки перешёл на шёпот, и она всем своим взглядом демонстрировала поддельное сопереживание, — я тихо посижу в уголочке. Полюбуюсь вашей романтикой. — Заведи уже себе мужика и перестань вести себя, как сука во время течки, — спокойно проговорил Тэхён, самодовольно фыркнув ей в лицо. В течение нескольких дней он всячески подкалывал её тем, что у неё проблемы с личной жизнью, и все его удары были настолько болезненными, что девушка моментально затыкалась. — Вижу, себе ты уже отхватил одного, — ответила она, несильно ударив цветами по его плечу, и Тэхён, быстро среагировав, схватил её за запястье. Несколько секунд он пристально смотрел ей в глаза, не проронив ни слова, отчего Дане становилось неловко и слишком душно в маленькой больничной палатке, в которой никто не додумался открыть хотя бы форточку. — Пусти, — прошептала она, пытаясь смотреть на парня таким же презрительным взглядом, но хватка была слишком крепкой, что заставляло её мысленно забирать все свои подколки на тему его манерности. — Ты чего цветы принесла-то? — усмехнулся Тэхён и продолжал сжимать запястье давнего врага. Ему очень нравилась эта ситуация, когда девушка выглядела непривычно беспомощной. Настолько нравилась, что он ненароком засмотрелся на её лицо, краем губ улыбаясь лёгкому румянцу на её щеках. — И нахрена вообще пришла? — Ты пустишь? — нервно произнесла она, второй рукой пытаясь отцепить тонкие пальцы, железной хваткой прилипшие к её запястью. И её больше раздражала не боль в этом месте, а то, что ей приходилось стоять напротив парня и терпеть его довольную усмешку. — Бессмертный что ли? Пусти, сказала! — прикрикнула она, но сразу же понизила тон своего голоса, краем глаза посмотрев на спящего. Ещё не хватало свидетелей своего поражения, особенно в лице Сынюна. Настойчивость Тэхёна поражала её, и в любой другой ситуации она бы даже похвалила парня. Выдохнув и сжав кулак, Дана замахнулась, чтобы показать наглому парню, кто всё-таки перед ним стоит и чтоб впредь не смел забываться, но тот, кажется, успел отточить рефлексы и схватил её за второе запястье, так сильно сжав его, что она неосознанно ослабила кулак и простонала от боли. — Даёшь слабину, — забавлялся Тэхён и притянул девушку к себе. И лишь через несколько секунд, посмотрев в её широко раскрытые глаза, понял, что это Дана. Не какая-нибудь симпатичная девушка, которая возбуждает его своим пылким характером, а та самая ведьма, травившая его в школьные годы. — Не на ком было тренироваться в Италии? Всех мужиков распугала, что даже поиздеваться не над кем было? — Ты что делаешь? — прошептала она, не совсем понимая, что вообще сейчас происходит. Она проигрывает? И когда вообще их словесная перепалка переросла в то, что она ртом глотала выдохи парня, ощущая на губах его горячее дыхание? Ей срочно нужно сделать что-то, что, как минимум, заставит его лечь в соседнюю палату, но у неё не получалось даже сдвинуться с места. И, как бы она не отрицала этого, дело было не в схваченных в плен руках. У неё всё ещё оставался козырь ударом колена между ног, но тело тупо отказывалось слушаться инстинктам. Дана сглотнула слюну, полностью разучившись мыслить в таких ситуациях. Ещё утром она смотрела на то, как парень мечется в поисках презентабельной одежды, и, язвительно подкалывая, подошла к нему с помощью. Помогла Нам Тэхёну. И всё бы ничего, но она ещё успела подметить про себя, что в рубашке он выглядит крайне сексуально для человека, одно лишь существование которого бесило её. То, как сильно Тэхён ненавидел эту девчонку, не могло пересилить мучительного возбуждения, которое, он надеялся, не станет сейчас себя проявлять. Дане не стоит знать, что все те несколько дней, что он живёт в пентхаусе её брата, парень не перестаёт заглядываться на неё, как на сексуальную женщину. И до сих пор он оправдывался тем, что он самец и это просто физиологические желания. До того самого момента, когда он понял, что сейчас ему хочется не просто отыметь эту стерву так, чтобы превратить её в послушного щеночка. Ему хочется нежно коснуться пухлых губ, ведь было по-настоящему интересно попробовать их. Судя по тому, какие едкие фразочки с них слетают, на вкус они похлеще индийских пряностей будут, а Тэхён просто обожает острое карри. — Ребят, если хотите, я освобожу для вас кровать, — глухая усмешка, доносившая сзади, быстро отрезвила парня, и он готов был расцеловать друга за это, несмотря на его насмешку. — Сынюн! — Тэхён одним шагом подбежал к кровати и обнял парня, приподнявшегося на месте. — Как же я хочу тебе врезать, ты просто не представляешь. — А как я этого хочу сделать, — грубо ответил тот ему, отталкивая от себя. — Исчезни. Я не прощал тебя. — Жаль, что твои таблетки не пришибли тебе память, — пробормотал блондин и сразу же пожалел о своих словах. Хоть и ответа не последовало, но слишком громкая тишина повисла в палате, что даже Дане захотелось побыстрее передать цветы и выбежать из здания больницы. Её пятиминутное посещение пациента по поручению брата слишком сильно затянулось. — Мино, цитирую, дико извиняется за то, что не смог освободиться со съёмок, — она положила букет на колени Сынюну, который удивлённо приподнял брови, не зная, что больше вводит его в замешательство. Присутствие Даны, с которой у него не самые лучшие отношения, прекратившиеся в тот год, когда она уехала, или то, что его ублюдочный друг вместо того, навестить его, прислал свою сестру с непонятными цветами. — Я достоин большего, — произнёс он, натягивая вежливую улыбку и не совсем понимая, как вести себя с Даной. Особенно после того, как он увидел напряжение, застывшее между этими двумя. — Ну… как ты? — спросил Тэхён и старался не смотреть на девушку, которая почему-то перестала раздражать его своим присутствием и едким оскалом. — Самый даунский вопрос, который можно задать человеку, пролежавшему всё утро в больничной койке, — усмехнулась она, мысленно радуясь, что смогла вернуть себе былые навыки, вовремя бросив хоть какую-то издёвку. — Ты свободна, — нервно ответил ей Тэхён, — я передам Мино, что ты была здесь. Что бы он тебе не обещал за это, — парень насмешливо подвигал бровью, догадавшись, что задаром Дана сюда не пришла бы. — Ну что ж, не буду мешать вашему свиданию, — оставаться в долгу было не по её части, поэтому довольно улыбнувшись, она развернулась на каблуках и направилась к двери. — Вы что, трахаетесь? — шёпотом спросил удивлённый Сынюн ещё до того, как та вышла, и несильно толкнул в живот Тэхёна, который поставил время на паузу. Уж очень соблазнительный у Даны вид сзади. Но та чуть не ударилась носом об открывшуюся перед ней дверь, вовремя успев увернуться. Перед ней стояла запыхавшаяся девушка с торчащими по сторонам недлинными прядями волос и покрасневшим от слёз лицом. Тэхён сразу узнал в ней барабанщицу из группы Сынюна и был приятно удивлён увидеть её. Он и не верил, что кто-то из старого состава всё ещё остался рядом с его другом. — Простите, я не вовремя, — пробормотала она и торопливо выбежала из палаты. — Психопатка какая-то, — подметила Дана, ухмыльнувшись себе под нос. — Мими, подожди! — крикнул ей Сынюн и, несмотря на сильное головокружение, быстро встал на ноги, бросившись ей вслед. — Смешно слышать эти слова от такой маньячки, как ты, — усмехнулся Тэхёна, медленно подходя к двери. Ему стоило бы остановить друга, сказать, что он пока слаб, чтобы бежать за девушками, но сначала ему нужно добить Дану перед тем, как она уйдёт. — Как же мне хочется схватить тебя за блондинистую голову, — девушка встала в исходную позу и, приподняв руки, на невидимом объекте показывала свои действия, — один раз ударить коленом. А потом второй и третий и четвёртый, — она говорила томным размеренным голосом, отчётливо произнося каждое слово и демонстрируя удары по мнимой голове, — и вот уже на одиннадцатом ударе взглянуть в твоё мерзкое ничтожное лицо, плюнуть в него и продолжить уже другим коленом, пока ты навсегда не потеряешь способность вот так ухмыляться. Улыбка Тэхёна постепенно сходила с его лица, но не из-за страха оказаться боксёрской грушей в руках этой опасной девушки. Её голос так сильно возбуждал, что ему приходилось жадно глотать собственные слюни, чтобы хоть как-то смочить высохшее горло. И после того, как Дана закончила фантазировать, внутренний голос признался, что всё-таки Нам Тэхён тот ещё мазохист, раз у него разжёгся пожар внутри тела. — Можешь просто пососать мне, — он лишь пожал плечами, пытаясь показаться по максимуму невозмутимым, и, судя по оскорблённому взгляду девушки, сказал он эти слова не мечтательным голосом, как они прозвучали у него в голове. — Меня тошнит от тебя, — ответила Дана, не сразу среагировав на подобный ход противника, но в их состязаниях всегда было важным оставить последнее слово за собой. — Нашим взаимным чувствам любая парочка позавидует, — проговорил Тэхён, сделав резкий шаг вперёд, и даже почувствовал себя шахматной фигурой. — Просто исчезни, это же несложно. Съеби в свою Канаду, — прикрикнула девушка, чувствуя, что ей становится сложно делать шаги в этом непростом поединке. Они хоть и часто обмениваются взаимными признаниями в ненависти, но до такого уровня ещё пока не доходило. — Съеби в свою Италию. Ах да, ты же там никому не нужна, — язвительно улыбнулся Тэхён, в мыслях признаваясь, что мог бы целый день так стоять и обмениваться с Даней любезностями. — А ты никому не нужен тут. Хотя, что это я. Тебя и в Канаде кинули. Куда ещё подашься? В какой стране ещё тебе не успели дать пинка? — девушка постепенно начинала чувствовать своё превосходство, ведь в отличие от своего оппонента, чисто случайно догадавшегося о её слабых местах, Сон-младшая детально знала жизненные проблемы и неудачи Тэхёна. Она не должна останавливаться, пока тот не станет кровью плакать. Ну и что, что придётся немножечко опоздать на работу. — Как же мне жаль тебя, Дана, — внезапно парень решил сменить тактику. Его слова не звучали, как сарказм. Ему реально было жаль девушку, что он, несмотря на не успокаивающееся желание продолжить бой, не добавил какого-нибудь едкого аргумента. — Неужели в целом Милане не нашёлся человек, который смог бы выбить из тебя всё это говнецо, которое ты копишь на весь мир? Нет, серьёзно. Сходи к психологу, может, он сможет понять причину, из-за которой ты стала такой тварью, а то я столько лет не могу её найти. — Ты… я тебя… блять! — это был неожиданный для неё проигрыш, и она бы ещё долго стояла в поисках ответного удара, если б не зазвонил её телефон. Дана быстро ответила на звонок, дабы заполнить унизительное молчание. — Режиссёр Чхве? — это был Сынхён, и она была безумна рада слышать его, лишь бы по-тихому уйти. Тэхён быстро вспомнил этого режиссёра и не смог не подметить, что даже сейчас, разговаривая с ним по телефону, Дана сияет от счастья. Он недовольно огрызнулся и повернулся к окну, чтобы не видеть эту тошнотворную сцену, в которой девушка слишком любезна и восхищена каким-то мужчиной. Нет, он никак не ревнует. Если повторять эти слова часто, то скоро и вправду перестанет беситься из-за того, что Дана всегда не стоит на месте, когда ей звонит режиссёр. Девушка ходила из стороны в стороны, совсем забыв про присутствие Тэхёна и про то, что должна дать ответный удар. Но Сынхён сейчас говорил ей о том, что скоро уезжает на кинофестиваль в Берлин и спрашивает, покупать ли ей билет в качестве его ассистентки. Такого быстрого промоушена она никак не ожидала и думала, что надо бы ради приличия немного засмущаться. Но уже в наглую тараторила про то, какая это будет для неё честь, удивляя Тэхёна, следившего за девушкой. Всё-таки она не настолько гнилая, какой хочет показаться. И стоит признать, что её стервозность проявляется в основном только в его присутствии. Он и раньше это замечал, но после появление Чхве Сынхёна этот факт стал сильно его раздражать.