*
Вечером друзья решили опять собраться в пентхаусе Мино, но заранее договорились не напиваться, так как у Тэхёна на следующий день встреча с инвесторами, Сынхун и Джину встречаются с господином Ли, чтобы обсудить предложение о спонсорстве, а Сынюн просто тупо не успеет присоединиться к их попойке. — Он сказал, что задержится на работе, — с изумлением произнёс Тэхён и ещё раз перечитал сообщение, чтобы понять, что ему эти слова не мерещатся. — Что за работа, блять? — Надеюсь, не секс-рабом у какой-нибудь престарелой доминантки, — недовольно ответил Джину, вспомнив, что так и не поинтересовался у Сынюна, как у него дела с Пак Сандарой. — Чёрт, а ведь вы все должны присутствовать, — расстроенно произнёс Сынхун, пытаясь самостоятельно добраться на костылях до уборной, но всё никак не мог даже выйти из гостиной. — Иди помоги ему, я с ним целый день возился, — приказал Джину только севшему в кресло Тэхёну и хотел было скинуть друга на Мино, но тот, забив на договорённость, сидел на барном стуле и в одиночестве попивал мартини прямо из бутылки. — Он же в курсе, что пьёт? — поинтересовался Тэхён, вспоминая нелюбовь друга к светлым напиткам. — Где он вообще достал эту бутылку? И почему ему можно пить, а мне нет? — продолжал свои вопросы Тэхён, так как считал, что достоин того, чтобы сейчас напиться. Он единственный среди своих друзей работал сегодня с девяти утра до шести вечера. Как минимум, делал вид, потому что не умудрился запомнить ни одного предложения, в котором были бы слова «менеджмент», «прибыль» и тому подобные термины, звучащие для наследника корпорации словно слова на иностранном языке. — Иди уже, он же сейчас обмочится прямо здесь, — устало прикрикнул Джину, понимая, что, находясь в окружении друзей, чаще злиться, а не радуется их присутствию. А ведь они единственная семья, которая у него осталась на данный момент. Сегодня ему несколько раз звонила Еджин, но он тупо бросил её номер в чёрный список, боясь, что у него реально подскочит давление, как у какого-нибудь старика. Блондин послушно подошёл к другу, помогая ему дойти до ванной комнаты, и решил в отместку поиздеваться над Сынхуном за его пижамные штаны. — Я ощущаю себя медсестрой в доме престарелых, — усмехнулся он, на что Сынхун лишь покривлялся. Тому нравилось быть больным, но лишь когда о нём заботилась Фань. Его друзья оказались хреновыми сиделками. — И выглядишь соответственно, — произнесла Дана, которая как раз в этот момент выходила из ванной. Когда Тэхён полчаса назад пришёл домой, первым делом решил зайти в комнату девушки, но её там не было, поэтому он решил, что она ещё на работе. Спрашивать у Мино, дома ли его сестра, он, конечно же, не стал. И видя то, как она одной рукой придерживает полотенце на мокрых волосах, Тэхён жалел, что не проверил ванные комнаты. — Жди меня здесь, — произнёс он ей приказным тоном и стал чуть ли не толкать Сынхуна в ванную комнату, игнорируя его отрицательное покачивание головой. Даже он знал, что это к добру не приведёт. Девушка определённо не собиралась его слушаться, поэтому прошла по коридору в сторону гостиной, через которую, одарив друзей брата колкостями, она направится к себе в комнату. Но резко обвитая вокруг талии мужская рука остановила её на месте, и Дана уже висела в воздухе, крепко прижатая спиной к торсу Тэхёна. — Сказал же, блять, жди, — раздражённо прошептал он и выдохнул, так как еле успел за девушкой. — Отпусти меня, выблядок, — проскрежетала она сквозь зубы и не могла повысить тон голоса. Ей определённо не нужны были расспросы Мино, который сегодня ворвался к ней в комнату, когда она вернулась домой, и стал допрашивать о том, что за Берлин и почему Тэхёну понадобился её номер. Она вручила ему бутылку купленного себе мартини, надеясь отвлечь его алкоголем, и быстро скрылась в ванной, почти час принимая душ. — Вечно будешь меня избегать? — нервно спросил блондин, заведя её в свою комнату и закрывая за собой дверь. Кажется, Сынхун упал у унитаза перед тем, как друг выбежал из ванной, но Тэхёну было совсем не до него. Он прислонился к двери спиной, уверенный в том, что Дана в любой момент может убежать. Девушка обронила своё полотенце где-то в коридоре, и Тэхён вспомнил, как она позавчера стояла мокрой на этом самом месте. — Мне отвратительна твоя рожа. Так что, — Дана сделала вид, что задумалась, уставив демонстративный взгляд в сторону, — определённо, да. Да, да, да… — повторяла она, но лишь ухудшала ситуацию, ведь Тэхён был на взводе. Парень был зол на неё, так как не собирался играть с ней в прятки, тем более бегать за этой бешеной. А ещё бесило то, что она сейчас чертовски сексуальна, но в гостиной сидит её брат. Он просто кипел от ярости и, словно закономерность, это состояние его жутко возбуждало. Поцелуй — идеальный способ заткнуть грязный рот этой девчонке, поэтому он, не замедляясь, прижался к её губам, грубо вводя язык. Дана стала брыкаться и обычно дала бы любому другому мужчине между ног, навсегда лишая его потенции, однако этими мужчинами никогда не был Нам Тэхён. Он прижимал её за талию к своему телу, и она чувствовала его возбуждение, упирающееся ей в лобок сквозь тонкую ткань домашних шортов. Но Дана уже обещала себе, что не будет вестись на его провокации, поэтому оттолкнув Тэхёна от себя, она влепила ему смачную пощёчину, ярким пятном запечатлевшейся у него на коже. Хоть и он ожидал подобной реакции, Тэхён надеялся, что она не будет использовать всю свою силу. Он зря забыл, что это та самая девушка, умудрившаяся выбить у него зуб. Щека нещадно горела и надолго потеряла свою способность ощущать что-либо, кроме адской боли. Дана тяжело дышала, следя, как Тэхён осторожно прикладывает ладонь к щеке, и смотрела в его разъярённые глаза из-под спадающей на них блондинистой чёлки. На секунду ей показалось, что он готов ударить её в ответ, но вместо этого, подвигав желваками, он выпрямился на месте. — Успокоилась? — Никогда не успокоюсь, — прошептала она перед тем, как наброситься на парня. Прыгнув на Тэхёна, она обвила ноги вокруг его торса и стала жадно целовать, сжимая пальцами его шею, на которой и без того были многочисленные следы от её ногтей, оставленных во время их совместной ночи. — Я ненавижу тебя за это, — произнесла она ему в губы, на что Тэхён довольно улыбнулся и, прильнув к острым губам, прижал её спиной к шифоньеру. Ему никогда не понять эту психованную, и он сходил с ума из-за этого. Тэхён никогда не увлекался БДСМ и даже осуждающе на это смотрел, но мысленно признавался, что поневоле стал зависим от этого вида фетишизма. — А я чертовски обожаю, — проговорил он, зубами оттягивая её губу и пробуя языком капельку появившейся на ней крови. — Эти слова ты говорил своей Камилле? — спросила она, специально неправильно произнося это ненавистное ей имя. — А ты типа ревнуешь меня? — ухмыльнулся он и, не дожидаясь ответа, прижался опухшими губами к её шее. — Очень, — сквозь стон пробормотала она, откинув назад голову, и, когда ладони Тэхёна крепко и болезненно сжали её ягодицы, поняла, что не сможет уже по собственной воле выйти из этой комнаты. Дана не знала, пользуется ли ею Тэхён и улетит ли завтра к своей канадке. Поэтому не жалела о том, что призналась ему в яростной ревности к бывшей. Сон-младшая могла с уверенностью сказать, что не отдаст Тэхёна ей, и плевать, если сам парень против этого. Открывая дверь комнаты, Мино представлял себе, что друг опять срётся с его сестрой, а может и таскает её за волосы, надсмехаясь на тем, что в своё время чуть было не лишил их у неё. И он определённо не ожидал увидеть Тэхёна, словно вампир, присосавшегося в шею висящей в воздухе Даны, а потом и его руки, сминающую её ягодицы. И его чуть было не стошнило, когда он увидел, что ей это всё нравилось до тихих постанываний и что никто из них даже не обернулся к хозяину дома. — Какого, мать вашу, хуя? — закричал он, желая очнуться сейчас в собственной блевоте после кошмарного сна с жуткой болью в голове от похмелья. Опустив девушку на пол, Тэхён застыл на месте, ощущая как по очереди пульсирует щека после удара и искусанные Даной губы. Та в свою очередь старалась подправить оголяющие ягодицы шорты и, когда к ним быстро подбежал Джину, глаза которого вот-вот собирались выйти из орбит, закатила глаза. Ей определённо не нужно было внимание всех друзей брата. — Ты что, ударил его? — шёпотом спросил Джину, увидев красную щёку блондина, который молча стоял на месте и пытался привести дыхание в порядке. Джину радостно подметил, что они оба были одеты, иначе он точно пошёл бы за телефоном, чтобы заранее вызвать скорую. — Нет, но собираюсь, — ответил Мино и, сжав кулаки, надвигался на друга. — Мино, стой! — Я всё объясню! — Не трогай его! Крики в комнате в момент перемешались, что Сынхун, с трудом заковылявший в комнату, просто не успел уследить за увиденным. Кулак Мино повис в воздухе, пока его со спины удерживал Джину, а спереди — Дана. Тэхён же пытался держать его за плечи и за что-то оправдываться. — Ты трахнул мою сестру?! — закричал Мино, помогая Сынхуну в его догадках о происходящем, поэтому Ли быстро зашёл в комнату. Этот момент, наконец-то, наступил. — Нет, — громко отвечала Дана, уже продумав в голове очередную ложь, которая у них до этого хорошо выходила. Она считала, что может спасти Тэхёна от ближайшей смерти, ведь думала, что если он и умрёт от убийства, то только от её руки. — Но мы переспали, — добавил Тэхён, положительно кивая, тем самым напрочь испортил весь план девушки и заставил Джину отпустить друга, чтобы тот набил блондину его тупую морду. Как же можно было так облажаться, а потом ещё дальше продолжать лажать. — Ты не мою сестру трахнул, Нам Тэхён, — размеренно говорил Мино, словно хищник подходя к своей жертве, — ты меня трахнул! — крикнул он и, отталкивая Дану в сторону, набросился на друга. — Эээ… я, кажется, не вовремя, — проговорил Сынюн, только что вошедший в комнату. Зайдя в пентхаус, он удивился, что никого не было в гостиной, и даже решил, что друзья куда-то вышли, но крики привели его в эту комнату, и Сынюн не знал, о чём и думать, услышав последние слова Мино. — Мино, не драматизируй ты так, — кричала ему Дана, толкая брата в плечо. — Может, блять, перестанете смотреть, как бараны, и поможете этому долбоёбу? — обратилась она к его друзьям, которые, не скрывая своего нежелания, стали оттаскивать Мино. Сынюн, держась за одно предплечье парня, быстро понял, в чём дело, и жалел, что не задержался в ресторанчике с Мими. А Джину, удерживая друга по другую сторону, думал о том, что нужно обязательно зайти в аптеку и купить себе какие-нибудь седативные препараты, которые будет принимать при встречах с друзьями. — Вы знали? Вы, блять, знали, что этот гондон трахает мою сестру? — кричал Мино, следом получая удар кулаком в живот от Даны. — Ты заебал уже орать это каждый раз, — устало произнесла она и повернулась к встающему на ноги Тэхёну. Он держался за челюсть, пытаясь проверить, сломалась ли она, и, увидев бешеный взгляд Даны, готовился к очередному удару. — Если ты сейчас заплачешь, я тебя утешать не буду, — сказала она, тяжело дыша, и быстро вышла из комнаты, не желая сейчас разбираться с этой драмой. Они же лучшие друзья, справятся без её помощи. Тэхён уже всё испортил, так что ей больше незачем придумывать отмазки. — Ты настолько сильно меня ненавидишь, да? — еле слышно произнёс Мино, медленно падая на колени, так как устал от попыток отцепиться от на удивление крепко державших его друзей. — Почему именно мою сестру? — Потому что она есть только у тебя? — тихо отшутился Сынхун, и Джину дал ему болезненный щелбан по лбу. — Мино, честно, мне реально нравится Дана, — Тэхён подбежал к другу, садясь на одно колено перед ним. — И я ей тоже, — добавил он, хотя даже не был в этом уверен. Но сейчас главное было убедить друга в том, что он не просто перепихнулся с его сестрой, так как измученный взгляд Мино пугал всех его друзей. Однако его изнурённое выражение лица резко исчезло, когда парень схватился за воротник рабочей рубашки Тэхёна, и сменилось на угрожающее. — Ты сейчас же свалишь из моего дома и навсегда забудешь моё лицо и лицо моей сестры, — тихо проговорил он, грозно смотря в испуганные глаза уже бывшему лучшему другу.*
Глаза парня изумлённо расширились при виде почти бывшей жены, стоящей на пороге его отельного номера, и он даже несколько раз поморгал, подумав, что немного перебрал вечерней дозы ирландского виски. Сама Еджин довольно ухмылялась, словно её первой миссией на сегодня, которая заключалась в том, чтобы удивить мужа, была удачно выполнена, и ей не терпелось перейти к следующей. Она и забыла, каким невинным иногда может выглядеть этот парень, и даже призналась самой себе, что за неделю успела по нему соскучиться. — Я зайду? — спросила она, стараясь придерживаться вежливого тона. Девушка хорошо помнила порывы злости мужа. Она просто не учла того, что эти отрицательные эмоции она вызывает у него одним своим присутствием. — Конечно, нет, — нервно ответил ей Джину, когда девушка уже сделала один шаг за порог двери. — Как ты меня вообще нашла? — Подошла на ресепшн со свидетельством о браке, и беллбой любезно проводил меня к моему мужу, которого я так давно обыскалась, — оскалилась она и, игнорируя отказ парня, зашла в комнату. Джину уже продумал, как будет жаловаться администрации отеля за нарушения гостиничных правил о конфиденциальности своих постояльцев, даже если это его жена. Теперь Джину начинал понимать, почему девушка до сих пор не согласилась на развод. — Зачем пришла? — грубо поинтересовался он, пытаясь увидеть у неё в руке хотя бы сумочку, в которой предположительно были бы подписанные ею бумаги на развод. Но Еджин держала миниатюрный клатч и осматривала президентский номер. Разбросанные бутылки из-под виски, пепельница с многочисленными окурками, тележка с почти нетронутым ужином и куча бумаг. — Ты опять начал курить, — подметила она себе под нос. — Я и не бросал, — грубо проговорил Джину, пытаясь показать ей, что во время брака пренебрегал её ненужным мнением по поводу его плохих привычек. — Когда ты уже подпишешь бумаги на развод? — А что? Не нравится носить мою фамилию? — едко спросила она, прекрасно зная, как он ненавидит, когда она так шутит. — Ты исчерпываешь моё терпение, Еджин. Подпиши бумаги и разбежимся, как нормальные люди, — устало произнёс Джину, упёршись руками в бок, и подумывал о том, чтобы вызвать охрану. Эта девушка только десять минут здесь, а ему уже хочется напиться в ещё больший хлам. Хотя именно этим он и занимается последние вечера, когда возвращается в свой одинокий холодный номер, иногда надоедая официанту из обслуживания номеров лёгкой беседой. Он думал, что отдохнёт от своих друзей, изредка общаясь лишь с Сынхуном исключительно на бизнес-темы, но очень скучал по их дурацкому обществу. Удивительно даже то, что управленческие темы он обсуждает именно с Сынхуном, с самым большим балбесом в их компании, который просто меньше всего его сейчас бесил. — Я не хочу разводиться, — Еджин уставилась в его глаза, не убирая пристального взгляда, и Джину на секунду показалось, что он увидел в них мольбу. — Мы уже обсуждали это. Может, хватит, а? — раздражённо ответил он и закатил глаза. Эта девушка не успокоится, пока не выжмет из него все соки, которых осталось-то всего ничего. — Ты никогда меня не любил, да? — спросила она, и Джину молил небеса, чтобы несостоявшаяся в ней актриса не проснулась и не заставила жену плакать. На него женские слёзы действовали похуже всяких ублюдочных друзей, и, слава этим самым небесам за то, что окна в этом отеле запечатаны. Иначе одному из них пришлось бы покидать здание не через главный выход. — Не знаю, — честно ответил Джину, опустив голову. Он почему-то боялся, что девушка через глаза залезет в его голову и увидит его воспоминания, где молодой студент ходил на свидания с девчонкой, с которой был знаком с детства. Его подсознание уже давно блокирует эти моменты в его памяти, словно болезненную травму. Поэтому Джину по-настоящему не мог понять, были ли у него когда-то романтические чувства к Еджин, так как с детства он только и слышал от взрослых, что она его невеста и к ней надо хорошо относиться. — Зато я знаю, что я любила тебя. До сих пор люблю, — прошептала она и неожиданно для парня сжала ладонями его щёки, возвращая взгляд мужа к себе. Джину казалось, что за время совместной жизни он уже научился угадывать, когда у Еджин включается режим актрисы, поэтому совсем не хотел верить в то, что сейчас она не играет. Да и публики нет. Он вспомнил. Вспомнил, почему в своё время сам же проявлял инициативу на их отношения. Она не всегда была истеричной стервой, готовой в пух и прах разрушить одним словом всё настроение мужу. Но теперь, смотря в глаза жене, он видел не только Еджин. Он видел всю её семью, которые словно демоны зазывали его обратно к себе в адский котёл. А когда девушка осторожно прижалась к его губам, пытаясь напомнить о том, что и в сексуальном плане они вполне неплохо ладили и наслаждались друг другом, Джину нервно рассмеялся ей в лицо. Еджин озадаченно нахмурилась, ведь совсем не такой реакции ожидала от своего соблазнения. Смех Джину перерос в истеричный хохот, и на краешках глаз она даже заметила, как заблестели капельки слёз. Еджин сердито топнула каблуком по ковролину. Джину, конечно же, не услышал её топота. — Да тебя в психушку надо отправить! — крикнула она и злилась, так как была сейчас как никогда откровенной с мужем. Джину медленно приходил в себя, мысленно соглашаясь с ней. Ему определённо нужна консультация у психиатра, а желательно им всем, потому что сил нет больше реагировать на весь творящийся вокруг пиздец. Джину не думал, что девушка сейчас реально признавалась ему в любви, чего не делала, наверно, ни разу после их свадьбы. Он думал лишь о том, что никогда в жизни больше не ступит за порог дома семейства Ку. Он даже не поздоровается с бывшим тестем, если встретит его на каком-нибудь мероприятии, и определённо больше никогда не позволит Еджин пудрить ему мозги своими обещаниями, что они справятся и что сложно лишь в первый год брака. Парень успокоил свой смех, и взгляд вовремя столкнулся с бокалом недопитого виски. Залпом осушив любимый напиток, он поставил точку над своими сомнениями. Джину в жизни не откажется от ирландского виски. И пока девушка молча и разъярённо вдыхала ртом воздух, он затянулся сигаретой, наслаждаясь обжигающим горло ощущением. Джину уж точно пока не собирается бросать курить. — А теперь слушай меня внимательно, — проговорил он и болезненно вцепился пальцами в тонкое предплечье жены. Он опустил на неё гневный взгляд исподлобья, что Еджин на секунду забыла, что они одного с ним ростом, так как ощущала себя маленькой девчонкой рядом с таким парнем. — Ты обязательно подпишешь эти сраные бумаги на развод. — Но… — Заткнись и слушай, это интересно, — нетерпеливо перебил он её и выдохнул в лицо клуб дыма, наслаждаясь её сморщившимся лицом. — Ты подпишешь эти бумаги, иначе, я клянусь тебе, Ку Еджин, жизнью твоей же долбаной семейки, что самолично подам на тебя в суд. И отсужу я непросто всю твою душу. Если ты не изучила этот вопрос, то объясню. Я получу твои фитнес-залы в сердце города, получу кафешки, оформленные на твоё имя. Я даже получу нашу, — на этих словах он пальцами показал кавычки, — ещё недостроенную дачу и самолично превращу её в какой-нибудь притон. И если б у тебя был домашний питомец, то даже его я смог бы отсудить. Так что, прошу тебя, по-хорошему подпиши эти бумаги и не буди во мне беса. Еджин очень сильно жалела, что опять забыла тот день в его кабинете, когда впервые увидела этого самого беса. Она просто привыкла, что Джину — это размазня, такая же как его родители, а всё потому что её отец в своё время хорошенько, словно аксиому, вдолбил это ей в голову. И если бы в загсе рядом с ней стоял такой Джину, она десять раз подумала бы перед тем, как соглашаться. Этим парнем она никогда не смогла бы помыкать, и он определённо ей не нравился.