***
В день назначенной встречи Хосок и его команда, как обычно, пропадали в зале, тренируясь до упаду — лидер не давал поблажек, несмотря на недавно окончившиеся съёмки, что так вымотали ребят. Новый проект не за горами, а все так и норовят расслабиться. Кроме новичка — самого младшего, но не менее упорного, чем сам Хоуп. Парень отлично влился в их команду, и теперь целыми днями, а то и ночами, пропадает в танцзале, порой давая форы даже самому Хосоку. Новичок — Чон Чонгук — рослый, красивый парень. Совместное проживание в общежитии за несколько дней показало, что он тщательно следит не только за выполнением движений любой хореографии, но и за телом, за внешним видом. Не придраться. За таким точно увиваются девушки... да и парни наверняка. Хосок почему-то не сомневается, что Чонгук по меньшей мере би, хоть они ещё и не заводили подобного разговора по душам под бутылочку пива, а может и чего покрепче. И Хоуп допускал мысль, что вполне бы мог увлечься новеньким, если бы не такой волнующий и будоражащий воображение Чимин, что занимал мысли всё свободное время. Тренировка подходила к концу, и лидер, давая ребятам слабину, решил устроить небольшой джем для танцоров, чтобы расслабиться и с нужным настроем идти на долгожданную тусовку. Во время выхода Чона-младшего, Хосок смотрит на него с полу-прищуром, будто силясь что-то вспомнить. Образ чего-то давно знакомого, но забытого, так и крутится где-то на задворках сознания, не давая за него уцепиться, а мысль: "Где-то я его уже видел" — становится всё более навязчивой. Уже в раздевалке Хосок, не в силах держать в себе рвущееся любопытство, подходит к Гуку, стараясь не привлекать внимания остальных: — Слушай, а ты в баттлах случаем не участвовал? Мне кажется, что я тебя где-то видел. — Что? Но как ты догадался, хён? — Твоя подача показалась знакомой, очень нетипичный стиль. — И ты узнал? Дээбак! — Чонгук поднимает ошарашенный взгляд. — Да, хён, было дело, мы танцевали в двойке. Но года четыре назад, я ещё совсем мелким был. С тех пор в баттлах не участвовал, переключился в основном на хорягу. — Ясно... Погоди-ка, ваша команда... ммм... "Чайка" — это ведь она? А ники ваши были совсем простыми. "JK" и "JM"! Двойка "J-J"? Я вспомнил! Так ведь, да? — Да, всё верно... — Блин, чувак! Ваши выходы были офигенскими! Но почему вы перестали баттлить? Могли так далеко пойти. — Кое-что произошло... эмм... с другим парнем... Хосок вопросительно уставился на Чонгука, явно заинтересованный в ответе. Ведь странно, что парень не слышал о произошедшем, если вертелся в андеграунде. — Мы попали в аварию, он больше не танцует, — зачем-то отвечает на немой вопрос Гук, но, благо, посторонних ушей не наблюдалось. — Боже мой, — Чон-старший округляет глаза, не в силах сдержать судорожного вздоха. — Прости, что завёл разговор, не думал, что эта тема окажется настолько болезненной. — Всё в порядке, хён, не извиняйся, уже много времени прошло, — Чонгук успешно сохраняет невозмутимое выражение лица, даже умудряется натянуть улыбку и врёт беззастенчиво: — Жизнь продолжается. Чон-старший улыбается в ответ, думая, стоит ли продолжать разговор, потому что Гука эта тема явно задевает за живое сильнее, чем он хочет показать, но всё же природная болтливость и привычка обсуждать все проблемы и недомолвки напрямую, не откладывая в долгий ящик, даёт о себе знать. — Да, кажется, я слышал о подобной истории, но не знал, что это приключилось именно с вами. Тогда эта тема была на слуху, но ничего конкретного не говорилось. А твоя двойка? Ты с ним общаешься? — Нет... — слишком подавленно, чтобы не заметить, но в этот момент внимание Хоупа переключается на ворот толстовки, в который он быстро пролазит головой и спокойно продолжает: — Не могу представить, как тяжело ему может быть... Бедный парень. Ты, наверное, часто с ним видишься — для меня поддержка близких друзей была бы глотком свежего воздуха в такой ситуации, — Хосок всё говорит и говорит, слишком поздно замечая мелкую дрожь в руках младшего и искажённое болью и злостью лицо, что, словно маска, превратило его в совершенно другого человека: раненого и опустошённого. — Хён, пожалуйста, хватит! Я же сказал, что не общаюсь с ним! Я не знаю, где он, не знаю, что с ним! — не выдерживает Чонгук, тут же округляя глаза, удивляясь этому совершенно ему несвойственному срыву. Похоже, удивляясь даже сильнее замершего над шнурками кроссовка Хоби, вводя его в ещё большее замешательство. — Чёрт... прости, хён, похоже, просто немного устал, — тараторит он, складывая мокрые после тренировки вещи в рюкзак и закидывая его на плечо. — Я заскочу в общагу, увидимся в клубе. Он пятится, неловко улыбаясь, и, отвесив прощальный поклон, вылетает за дверь, браня себя всеми известными ругательствами. Почему-то слова хёна слишком задели за живое. Хосок же смотрит на дверь задумчиво, решая не трогать младшего, пока сам не захочет выговориться. А он захочет, точно захочет, потому что держал всё в себе слишком долго. И разве это не задача лидера команды — поддерживать и незримо направлять каждого из мемберов? В том числе и к внутренней гармонии. А Чонгуку это необходимо, хоть и не осознал пока.***
Субботнее утро выдалось у Чимина поздним — на часах уже одиннадцать — и, кроме кошмара, будило тягучей головной болью, которая будто обволакивала всё внутри, въедаясь не только в кору головного мозга, но и в саму черепную коробку. Бессонная ночь, проведённая в тревогах о вечере последующего дня и в бесконечном ворочании на кровати, давала о себе знать. Парень по обыкновению плетётся в душ, предварительно выпив обезболивающее и мысленно благословляя тех людей, что его изобрели; завтракает йогуртом, бананом и чашкой кофе, чтобы взбодриться. Сегодня он должен успеть на тренировку и на с трудом выбитый приём у врача, заведующего его восстановительной терапией. Всё-таки безумно хочется выспросить у них, почему молчали о давнем значительном прогрессе, пусть и по просьбе Намджуна, который с самого начала взял главенство над всеми процессами, сопровождавшими его реабилитацию. Сначала родители просили не противиться, а потом и сам Чим полостью доверился Киму. Но продолжительная недосказанность всё равно угнетала, хоть и была сподвигнута благими намерениями. И что за шпионские игры ему устроили? От врача и тренера парень не услышал ничего кардинально нового, как, впрочем, и раскаяния — те были безоговорочно уверены в правоте своих действий. Хотя, имевшаяся информация обросла новыми подробностями, что было весьма кстати и помогло хоть немного утешить уязвлённую гордость. В прошлом поставленный ему диагноз был категоричен и всячески отрицал возможность восстановления если не полного, то до степени дееспособности, что не внесёт дискомфорта в дальнейшую жизнь, пусть и навсегда лишённую танцев. Тогда Чимину на такие мелочи, как передвижение без помощи трости или даже отсутствие хромоты было плевать, слишком был занят мыслями о бренности своего бытия и отъезде куда подальше, чтобы не обременять светлого будущего талантливого друга. Но было не плевать родителям, поэтому они непрестанно мониторили и обзванивали лучшие клиники страны, читали про новые технологии и прорывы в области хирургии и, наконец, всеми правдами и неправдами вышли на лабораторию при частной клинике в Сеуле, где занимаются применением экспериментальных органических протезов, изготавливаемых посредством специальных 3D принтеров. Долгое время учёные корпели над созданием подходящего по составу и крепости материалу, который безоговорочно приживётся на настоящих тканях и будет функционировать не хуже оригинала. И эксперимент удался, безнадёжный Чимин являлся прямым тому доказательством. Было ли это чудом? Определённо. Чим собирался долго и тщательно. Нет, он не прихорашивался, стараясь выглядеть лучше, не метался с выбором одежды. Во внешности своей он был уверен, не раз слыша от бывших о его "милой сексуальности", а с одеждой для данного мероприятия он давно определился: чёрная футболка, худи с изображением красного быка и соответствующей надписью "Red Bulls" и чёрные спортивные брюки. Похоже, любовь к чёрному стала принимать форму постоянства. Летний воздух давно пропитался солнечным теплом, сохраняя его и на всю ночь, поэтому такой выбор вещей был слишком предусмотрительным. Только вот исполосованные уже давно побелевшими продольными шрамами запястья будут выглядеть более "странно". Парень долго собирался с духом и тщательно приводил мысли в порядок, убеждая себя, что всё пройдёт хорошо. Но взгляд его то и дело возвращался к пузырьку с успокоительным, который он всё же сунул в карман для подстраховки. Просто для уверенности, не более. Пак вышел заранее, решив прогуляться, подышать таким освежающим вечерним воздухом, и пришёл чуть раньше оговоренного времени. накинул по давней привычке капюшон и отправил Хосоку сообщение, что он на месте, получая в ответ ожидаемо восторженные сообщения, и стал дожидаться, стоя спиной к стеклянной двери, чтобы этот вечный оптимист не подумал, что Чимин ожидает его с нетерпением и замиранием сердца. Чтобы не раскусил его, как орешек, потому что волнение от предстоящей встречи охватывало нешуточное. Предвкушение обволакивающего тепла и оптимизма пронизывало и вызывало невольную улыбку. Пак лениво изучал асфальт под ногами, упустив момент, когда из здания стремительно выбежал какой-то парень, чуть не сбив его с ног, и умчался куда-то, даже не оглянувшись. — Да, конечно, всё в порядке, не стоит извиняться, — едко шепчет Пак. — Понатягивают кепки до самых глаз, блин, — продолжает бубнить Чим, выплёскивая волнение на не особо-то провинившегося парня, но очень кстати давшего для этого повод. — Что ты там ворчишь опять, как бабуля? — раздаётся совсем рядом, отчего Чимин чуть не подпрыгивает, успевая подавить позорный вскрик. А на плечо уже по-хозяйски ложится чужая рука, и щёку щекочут волосы Хоупа, который подошёл сзади и тихо склонился к Паку. — Я мог видеть тебя раньше? — взгляд Хосока игривый и улыбка весёлая, как всегда. Только за ними на этот раз будто тщательно скрывается что-то ещё, какой-то едва заметный подвох. — Очень смешно. Ха-ха, — равнодушно выдаёт Чимин, будто и не замечая этого. — Не поздновато ли для подкатов? Мы, вроде как, уже знакомы, господин Чон Хосок, — продолжает язвить Чим, оглядывая парня: он том белоснежный бомбер, под ним чёрная футболка с штурмовиком и голубые драные джинсы, сидящие, как влитые, на стройных ногах, обутых в белые сьюды. Чимину определённо нравится. — Нет, я серьёзно. Ты в этом прикиде кажешься мне жутко знакомым. Ну-ка, скажи:"Йоу!" — Чон делает характерный жест руками, приподнимая бровь. — Может, мне ещё станцевать? "Пак Чимин, сбрендил? С каких это пор ты говоришь прежде, чем подумать?" — Хм... может, — еле слышно, — ладно, забей. От Чимина эта фраза не ускользает и упорно заседает в мыслях маленьким тревожным звоночком. Он слишком давно вышел из культуры, чтобы его вот так, почти с ходу, мог узнать первый попавшийся танцор, тем более, вроде как, хоряжник. Пусть и хип-хопер. Да и выиграли на крупных соревнованиях они всего пару раз.***
Толпа у клуба на удивление — или же благодаря самозабвенно оберегавшему Хо — не вызвала тревоги, как и множество друзей Хосока, стремившихся познакомиться с тем самым новым другом Чимином, о котором он все уши прожужжал некоторым из них. Единственным, кого знал из этого окружения Пак, был тот блондин — Тэхён, который в этот раз держался отстранённо и не особо дружелюбно. Возможно, его беспокоили какие-то свои проблемы? Не мог же Чим успеть перед ним в чём-то провиниться? Знал бы Пак, насколько он близок к истине. Чимин не особо удивился, когда Хосок начал рассказывать что-то о знакомом рэпере, который выступает сегодня, ведь общительности танцора можно было позавидовать. Не удивился и в тот момент, когда тёплая ладонь направила его к спрятанному ото всех выходу, в то время как толпа начала вливаться в исходящее басами чрево парадного входа клуба. Охранник пропустил беспрепятственно, дружелюбно поздоровавшись с давним знакомым. — Я хочу тебя кое с кем познакомить, — Хосок заводит Чимина в узкий коридор, пропахший въевшимся в стены сигаретным дымом. — Он тоже любитель поворчать, — парень усмехается. — Думаю, вы легко поладите. Вопрос "для чего?" отпадает сам собой, когда Чон продолжает, останавливаясь и серьёзно заглядывая в чиминовы глаза: — Он один из немногих, кому я могу довериться и представить тебя, как своего парня, — озарившая лицо улыбка заставляет капитулировать любые возражения. Чимин лишь улыбается в ответ и, потянувшись вперёд, мягко целует в губы: — Тогда веди, — Чон на эти слова лишь расплывается ещё шире и устремляется вперёд. — Ну привет, мелкий засранец. Наконец, решил объявиться? — рэпер смотрит с укором и пронзительно настолько, как умеет только он. Что ж, новое знакомство однозначно идёт по наклонной, как только этим самым другом оказывается не кто иной, как Мин Юнги, обернувшийся на голос Хосока с широкой улыбкой, но тут же вперившийся серьёзным и потрясённым взглядом в пропавшего без вести Пак, мать его, Чимина! — Что? Хён, когда это я успел перед тобой провиниться? — недоуменно спрашивает Чон, но тут же прослеживает пристальный взгляда хёна в направлении пристыженно опущенных глаз Пака. — Подождите... Вы что, знакомы?! — Прости, хён, я... я не мог... я просто не мог, прости, — слова Чимину даются с трудом, голос предательски сиплый, а взгляд же он не может поднять до сих пор. — Ну ты ещё расплачься, Минни, — снисходительно ворчит Мин, наклоняясь, чтобы заглянуть в глаза младшему. — Что было — то прошло. Как-нибудь обсудим это за бутылкой соджу и всё решим. Я скучал, мелкий, — Юнги треплет младшего по до сих пор непослушной шевелюре, вкладывая в этот жест и пережитое когда-то волнение, и радость встречи. А Чим, наконец, поднимает полный боли и тоски взгляд, постепенно наполняющийся надеждой и радостью встречи. — Мне тебя так не хватало, хён, — и вправду всхлипывает Пак, заключая друга в крепкие объятия. Хосок смотрит на них ошарашенно, с немалым удивлением, но благоразумно не вмешивается в долгожданное воссоединение давних друзей. Юнги же смеётся, обнимая в ответ, и вновь кладёт ладонь на голову Чимина, успокаивающе поглаживая. — Ещё бы! Кто, кроме такого замечательного меня, вытерпит все твои жалобы? Разве что Гуки, — и чувствует, как парень весь напрягся. Неужели от прозвучавшего имени? — Вы, кстати, не вместе ли пришли? — проверяет он свою догадку очередным вопросом, на что Пак вздрагивает, отстраняясь. Взгляд становится отрешённым, и сам он меняется на глазах: весь собирается, замыкается, оставляя лишь привычную к внутренним терзаниям оболочку. — В смысле "вместе"? — всё же спрашивает он, натягивая нервную улыбку и без конца теребя длинные рукава своей худи. — Он здесь, вы разве не виделись? — Нет... Слушай, хён, прости, я... мне нужно идти, — Чимин переводит загнанный взгляд на Хосока, совершенно не понимающего, что же сейчас произошло, и опять смотрит на Юнги, в голове которого уже складываются кусочки этой заковыристой мозаики. — Юнги-хён, я с удовольствием как-нибудь встречусь с тобой, и... я не менял номер. А после разворачивается и, скрывая лицо в капюшоне, пробирается сквозь толпу, уже заполнившую танцпол: врезается в кого-то, слыша в ответ либо возмущения, либо попытки извиниться. В одном из этих голосов он будто улавливает неправдоподобно знакомый, ошарашенно спрашивающий: — Чимин-хён? Но тут же уносится, даже не рискуя обернуться. Чим чувствует, что вот-вот сорвётся, и поэтому нужно оказаться как можно дальше от этого места. А его уже начинает крупно колотить, ноги еле держат, а к горлу подкатывает паника, собираясь большим склизским комом, что норовит вот-вот перекрыть дыхание. Он всё же добирается до выхода и на негнущихся ногах выбегает на улицу, пытаясь втянуть в лёгкие спасительный кислород. Из последних сил убегает всё дальше и дальше, цепляясь лишь за одну мысль: "Только не снова, пожалуйста, только не снова! Я выдержу, я должен выдержать. И всё будет хорошо..." Он не хочет, чтобы кто-нибудь (нет, Хосок) увидел его в таком состоянии. Он просто не может предстать перед ним таким беспомощным, таким ненормальным, и пытается ускориться, слыша позади чьи-то приближающиеся шаги. Чимин забегает в первый попавшийся неприметный переулок, где укрытием служат густые тени нависающих домов. Он тяжело дышит, но пытается делать это как можно тише, потому что тот, кто следует за ним, совсем рядом, шаги раздаются слишком близко. Парень пытается слиться со стеной, посильней натягивает капюшон и не дышит совсем. Становится жутко: разве, будь это Хосок или (упаси Боже!) Чонгук, его бы не окликнули по имени? Пара таблеток, чуть не выпавшая на асфальт из трясущихся пальцев, смачиваемая лишь слюной, с трудом проглатывается, но помогает немного успокоиться и унять не проходящий нервный мандраж, только усугубляемый невидимым преследователем. В просвете между домами появляется невысокая, ниже Пака, фигура и оглядывается по сторонам, пытаясь понять, куда же делся преследуемый. Чужой взгляд проходит вскользь по проулку, и силуэт движется мимо, дальше по улице. Чимин же, облегчённо выдыхая, слышит тихий зов приглушённого женского голоса: — Оппа? Чимин-оппа, ты где? — Пак еле сдерживается от удивлённого вздоха, ведь голос ему знаком. Девчонка из кофейни! Она, что же, решила всюду его преследовать? Девушки он, конечно, не боится, но вот психов боятся все. Очень хотелось верить, что это всего лишь совпадение. Как обычно говорят при подобных случаях: просто мимо проходила? — Оппа, я не злюсь, только не прячься, — доносятся обрывки удаляющегося голоса. Да нет, похоже, не мимо — она целенаправленно шла за ним. Он сползает вниз по стене, не в силах удержаться на ногах и сдирая ладони. Грязный и холодный асфальт под ним заставляет вздрогнуть от омерзения и пробирающего насквозь холода. Шаги вновь приближаются и Чимин снова пытается стать как можно более незаметным, чтобы скрыться с глаз назойливой сталкерши: кто знает, какие мысли питает её воображение? Но раздавшийся голос заставляет на секунду вздохнуть с облегчением: — Чимин-а! — Хосок зовёт громко и уверенно, не боясь быть обнаруженным или заподозренным в чём-то неладном, в отличие от прошлого искателя. Он переживает и, после короткого разговора с Юнги-хёном, больше похожего на допрос, беспокойно прочёсывает окрестности в поисках чем-то расстроенного и напуганного парня. Мысли наполняются всё большим количеством вопросов без ответов, но непреодолимое желание быть с Чимином растёт в прямой от них зависимости. А Чим сидит, дрожа от холода и вновь не решаясь выдать своё присутствие. Но он постепенно приходит в норму и боязнь показаться психом, коим он до сих пор, втайне от Намждуна, считает себя в такие моменты, отступает, освобождая место вине перед ни в чём не повинным танцором. Главное придумать правдоподобное оправдание. Хоуп замечает шевеление в густых тенях между домами слева через дорогу и слышит обрывистый вздох. — Чимин? Это ты? — он направляется в сторону движения, не боясь напороться на пьянчугу или бездомного — в случае чего, бегал он всегда быстро, если силы были не равны. — Хён... — доносится усталый и вымотанный голос. Чон переходит на бег, пересекая безлюдную улицу, и влетает в проулок, пытаясь разглядеть зовущего. Чернота застилает глаза, а чиминова одежда цветом под стать, и отключившийся фонарь не упрощают задачу. — Хён, я здесь, помоги подняться, — раздаётся откуда-то снизу и голени касается чужая ладонь. Хосок хватается за спасительную подсказку, нащупывая предплечье, переходя на плечо, шею, пытаясь убедиться, что с парнем всё в порядке. Укладывает руку Чимина себе на плечо, подныривает под неё и помогает подняться, придерживая за талию. — С тихими проулками нас явно что-то связывает — воспоминания каждый раз незабываемые, — Чон пытается разрядить странную атмосферу, что лишь усугублялась безмолвием, выводя Пака на свет. — В прошлый раз впечатления были намного лучше, — отвечает Чимин. криво улыбаясь. — И я бы не прочь повторить хоть сейчас, Минни, но, похоже, на сегодня с тебя приключений хватит, — парень добродушно улыбается и треплет по волосам опустившуюся в ответ на его слова голову. — Извини, хён... что испортил тебе вечер... — По-моему, ты сегодня слишком много извиняешься, — недовольно произносит Хосок. — Но давай не передо мной, окей? Не знаю, что у вас за давние тёрки с Юнги-хёном, но сейчас можешь расслабиться. Я рад уже тому, что ты пересилил себя и пошёл со мной. Чимин вскидывает недоумённый и пытливый взгляд, пытаясь понять: мог ли Хосок что-либо узнать о нём? — Ты ведь не особо любишь по клубам ходить, да? Такие вечеринки, конечно, отличаются от клубных вакханалий, но, похоже, для тебя это всё равно тяжело, — танцор осознанно обманывает сам себя, давая шанс и Чимину отвлечься на эту ложь, прикрыться ею на время. — Что-то типа того... — А теперь пора доставить тебя домой. И пока я не уверюсь в том, что ты лежишь в кровати у себя дома, от меня не отвяжешься.***
По настоянию Хосока, Чим выпил горячего чаю с мятой, купленной танцором в круглосуточном магазинчике неподалёку, и отправился в душ, предоставив гостю возможность изучить его апартаменты. Холодные струи сделали своё дело, избавив от остатков слабости, и Чимин поспешил скорее выйти из ванной, чтобы мысли о минувшем вечере не настигли его в затянувшемся одиночестве. Он по привычке накинул на голову полотенце, натянул пижамные штаны на голое тело и без задней мысли покинул помещение. Гостя он нашёл в полутьме своей комнаты, стоящим у окна к нему спиной. Парень успел скинуть бомбер, оставшись в чёрной футболке и притягательно облегающих джинсах. Похоже, он наслаждался видом, открыв окно и наклонившись чуть вперёд. — Вааау, вот это красотаа! Так вот почему некоторые люди предпочитают забираться повыше, — услышав, что Чимин вышел, высказал Чон своё восхищение. — Хён, холодный душ после горячего чая — отличная идея. Чувствую себя намного лучше. Может, тоже сходишь ополоснуться? Уже поздно: ты сходи, а я пока постелю тебе, — Чим движется в сторону танцора, вытирая волосы накинутым полотенцем. Хосок оборачивается, слыша приближающиеся шаги босых ступней по ламинату, и замирает в немом изумлении. Конечно, после упомянутой вскользь тренажёрки он всякое себе представлял, предаваясь фантазиям перед сном в душе или в туалете, но точно не такое офигенное тело, что давно перевалило за отметку "выше всяких похвал", находясь в опасной близости к отметке "идеально". Прекрасный, не перекачанный рельеф подтянутых мышц, расслабленная походка, штаны, чья посадка, открывая бедренные косточки, была "на грани". Чон не знал, осознавал ли Чимин свою сногсшибательную сексуальность, но если да, то он явно планировал довести танцора до сердечного приступа. Глаза его жадно скользили по оголённому торсу, освещённому уличными огнями, пальцы и язык так и покалывало от желания прикоснуться к смуглой коже, сжимая до синяков бока и оставляя влажную дорожку вдоль кубиков пресса. А тонкие просторные штаны на бёдрах он бы не снимал до последнего, оставляя как некий фетиш. В хосоковых же штанах давно тесно и разрядка сейчас нужна, как никогда, иначе он сорвётся. — Ммм... хён... — Чимин смущённо смотрит куда-то в сторону, лишь бы не встречаться с вожделеющим его взглядом. — Я в душ! — резко выпаливают в ответ и проносятся мимо, стараясь держаться от Пака как можно дальше. — Полотенца!.. — громкий хлопок дверью, — ...в пенале, рядом с раковиной, — тише продолжает Чимин и откидывает влажное полотенце на кровать. От распахнутой створки веет приятной прохладой летней ночи, остужая вмиг разгорячённое чужими фантазиями тело. Конечно, он осознавал, какое впечатление может произвести на парня. На... своего парня? Хотел немного подразнить и дать им шанс на дальнейшее сближение, но совершенно не ожидал такого обескураженного лица и последовавшего за ним взгляда. Риск того стоил? Однозначно! Чимин широко улыбается и подставляет лицо лёгким дуновениям.