Погружение

Включаем: The Kooks — Icons Первой мыслью при пробуждении было: «Пожар!» Уже вскочив, стукнувшись в темноте об ступеньки с обратной стороны и натянув на себя брюки, Гарри понял, что это не пожар. Это благой мат тёти Петуньи. Чтобы прояснить, что случилось, он поднялся, надел растянутую рубашку и осторожно выглянул из двери. В коридоре никого не было, а весь шум скатывался непечатными волнами со второго этажа. Гарри поморщился и начал тихонько подниматься. Кричал дядя Вернон и вторила ему на свой лад Петунья, что странно, Дадли выл в голос. Был соблазн дойти до конца и посмотреть, что же произошло, но вот филейная часть ещё помнила ремень за излишнее любопытство. Но ведь интересно же! Дилемму решил дядя, сдав из комнаты задом. Метнувшегося в свою каморку племянника он не увидел, шумно вытаскивал сына из комнаты. Из-за двери было видно, что зарёванного кузена вытащили за шкирку и водрузили на диван. Тётя всхлипывала и заламывала руки, дядя бледнел, краснел и теребил усы — симптом близкой порки. Гарри прикрыл дверь — слышно будет отлично и так.  — Это можно остановить?! — заорал дядя. — Это же кошмар, я не допущу в своём доме непонятных явлений! Не хочу даже знать, что теперь будет! Петунья, — голос смягчился, — солнышко, что нам делать? Ты же знала их. Что можно сделать? Тётя всхлипнула ещё раз.  — Ничего, ничего нельзя сделать. Они нас теперь и из-под земли вытащат. Это всё их странная магия. Дядя видимо побагровел лицом. Он громко забегал по зале, пыхтя как паровоз.  — Я этого не допущу! Этого не будет! Мой сын не станет монстром! Мы переедем, да, мы переедем, и они нас не найдут. Собираемся!  — Ничего не выйдет, — вздохнула тётя, беря себя в руки. — Лили тоже не смогла стать нормальной. Это необратимо. Мама пыталась научить её как превратиться обратно, но она не смогла. А может и не хотела. Мы ничего не сможем сделать, — явно успокоилась она, вынеся последний вердикт. — Будем ждать письма. Или писем.  — Каких ещё писем?! — снова взорвался дядя. — Я ничего ждать не собираюсь! Они не получат моего сына! Я его никуда не отпущу! Это противозаконно! Что такое они говорят? Гарри приник к щёлке между дверью и косяком. Какая Лили, какие письма? И кто собрался куда ехать? У мальчика в голове ничего не укладывалось. Взрослые всё как всегда перевернули. Так что случилось с Дадли? Тот сидел, притихнув как мышка, и, кажется, не дышал и не шевелился, следя большими глазами за родителями. Те являли собой картину «мировой хаос» в действии, или «конец света». Гарри не понимал, что всё это значит. Со стороны он, как и кузен, был напуган, бледен и пытался понять, что происходит. Оба смотрели на родителей большими глазами.  — А второй?! — не выдержал дядя Вернон и взревел: — Где этот мелкий! Поттер!!! Гарри отпрянул от щёлки и замер с бешено колотящимся сердцем. Сейчас будет либо бить, либо ругать. В любом случае, он может лишиться возможности пойти в кружок. Вчера пролетело, но не сегодня. Сегодня здесь дядя. Мальчик вздохнул и медленно открыл дверь из чулана. Дядя был зол. Из-за медлительности племянника, из-за сына, из-за не пойми чего. Он подошёл к нему и, сграбастав за шкирку, так что футболка жалобно треснула по шву, швырнул на диван рядом с Дядли. Оба оказались под перекрёстным взглядом расстроенных родителей. Те переводили взгляд с одного на другого, будто ища сходство. Мальчишки сидели не живы не мертвы, боясь пошевелиться.  — Как это можно распознать? — тихо спросил дядя.  — Никак, — так же тихо ответила тётя. — Оно происходит само.  — Тогда нужно заставить этих негодников вести себя нормально. Мальчики хлопали глазами. Что от них хотят родители? Дадли покосился на Гарри. Тот, поняв, что пока бить не будут, расслабился и тоже покосился на кузена. Дадли был выпачкан в сине-зелёную слизь, которая заляпала обивку дивана, но на него почему-то не ругались за это. Взрослые вообще себя странно вели и разговаривали при них, как при «включенной бомбе», так говорил физик в школе, который иногда забредал в рекреацию. В итоге у тёти появилась хорошая идея, и она решила, что стоит написать одно письмо. Она повела сына в ванную комнату, оттуда крикнув дяде, что ей нужно будет ненадолго уйти. Так как день сегодня был будний, то дядя должен был поехать на работу, а время поджимало. От этого он забегал ещё быстрее, но на этот раз уже собираясь. Гарри тихонько сполз с дивана и направился в чулан. Хотелось ещё поспать. Поспать не дал Дадли, который, стащив с кухни два бутерброда нагло запёрся* на его территорию и уселся на краешек импровизированной койки.  — Тебе чего? — разлепил глаза Гарри. Кузен помотал головой и вцепился зубами в бутерброд. Второй протянул кузену и, удостоверившись, что тот его взял, отвлёкся на свой. Они в тишине дожевали, и Гарри, наконец, спросил, что же случилось утром.  — Не знаю, — честно ответил брат. — Я захотел оказаться в бассейне. Знаешь, как у Полкисса, я у них видел. И задумался… А потом утонул… кажется… Гарри спустил ноги на пол. На кровати оказалось удобно сидеть рядом.  — Я так испугался, — помотал головой Дадли, —, а потом всё исчезло. А на стенах немного осталось этой, как её, гадости.  — Водоросли, — подсказал Гарри.  — Да, они самые. Гарри не мог себе представить, чтобы Дадли мог оказаться в своей комнате и в бассейне одновременно. Бррр! И с водорослями! Фу.  — А ты, правда, в бассейне оказался? Я думал, что в нём чисто должно быть.  — Я тоже так подумал, — признался Дадли. — Но мне показалось, что он очень похож на реку, вот и получилось, что подумал… Гарри похлопал кузена по плечу. Тот ещё ни разу не приходил к нему и не разговаривал. Может, пора помириться.  — Дадли, эй, Дад. Давай помиримся. На это предложение тот отреагировал согласным кивком. И тут же расстроился.  — Эх, мне теперь тебя бить нельзя.  — Почему?  — Друзей не бьют, — вздохнул кузен, — иначе какие из нас друзья будут?  — А, может, мы иногда будем соревноваться?  — В чём? — поднял пушистые бровки брат.  — В силе, ловкости… В чём ещё соревнуются?  — В оценках, — вспомнил Дадли.  — В них. А кто-нибудь обязательно выиграет и тогда можно будет подраться. Дадли длинно вздохнул. У Гарри в голове не укладывалось, как его кузен смог сотворить целый бассейн. Ему-то и близко к нему не дали бы подойти, а уж поплавать — категорично нет.  — А как ты это сделал? — в неярком свете, падающем из-под двери, было видно, как вдруг заблестели у младшего глаза. Дадли обернулся, вынырнув из несвойственных ему размышлений, и уселся боком поудобнее. Поморщился, огляделся.  — Слушай, как ты тут спишь вообще? Мне сидеть-то неудобно. Может, попросим маму дать тебе матрас получше? — и выпорхнул словно воробей. Гарри даже не успел схватить его за руку, чтобы объяснить, что и так хорошо. И странно, его брат так резко поменялся после утреннего происшествия. За десять минут рядом ни разу не побил. Он выполз в коридор и проморгался после темноты чулана. Глаза заслезились, и он потёр их. Открыл и подумал, что чего-то не хватает. Но мысль перескочила вперёд — брат может навлечь на него гнев тёти, а затем и дяди. В доме никого не было. Гарри выскочил на улицу и, споткнувшись, слетел с крыльца.  — О, а это я понимаю, младший Поттер, не так ли Петунья? — спросил мужской голос сверху. — Что-то не похож.  — Он это, — подтвердила тётя, которую этот человек в странной длинной тёмной одежде назвал по имени. Гарри поднял глаза вверх и вздрогнул. Над ним возвышался человек, один из тех, кто вчера приходил в разрушенный замок. Он взирал на него своими глубокими темными глазами несколько секунд, но Гарри успел замёрзнуть от этого взгляда. Он вскочил и присоединился к кузену, спрятавшемуся за мать.  — Не похож, тебе подкинули безродного сиротку-маггла. Мальчишка должен был унаследовать знаменитые очки и иметь заметный шрам. А я их не наблюдаю. Петунья, я очень рад, что ты представила мне своего сына, несомненно, мага, и племянника. Сочту за честь стать их учителем, если таковой понадобится. Но в данный момент больше ничем тебе помочь не смогу. Магические выбросы и спонтанная магия вещь неподконтрольная и неукротимая. Не советую мешать мальчикам постигать свою суть.  — Спасибо, Северус, и на этом. Хорошо, что тебя не пришлось искать с совами.  — Они бы и не нашли.  — Ты как всегда грубишь, — усмехнулась тётя. — До сих пор не могу привыкнуть, что иногда твоего совета не могу спросить. Заходи иногда на чай. Я буду рада, да и мальчишкам полезно иногда видеть магов.  — Ты как всегда права, — согласился он с женщиной. — Лил*(2) порой не хватало холодной головы на плечах. Оба замолчали. А мальчишки боялись пошевелиться. Мама впервые разговаривала с незнакомцем без презрения и желания побыстрее избавиться от его общества. Петунья встрепенулась и поставила Гарри перед собой.  — Где твои очки? Гарри оглянулся, потрогал лицо. Очков не было.  — Наверное, потерял. *(3) (включаем: Ron Pope — A drop in the ocean) Он опустил голову и расстроился. За потерю очков его уже неоднократно наказывали. Но они всё равно терялись. А вот сейчас… Мальчик ещё раз оглянулся. Он хорошо видел, как выглядывают из-за занавесок соседки на другой стороне улицы, как трепещут листья на ветру. Кстати, они стояли неодетые на улице, и холодно им не было. Странно, ещё когда вчера он подстригал кусты, продрог сильно. А тут вдруг тепло.  — Действительно, с утра на тебе их не было.  — Гарри, они же остались у тебя на тумбочке, — прошипел Дадли, выглядывая из-за матери. — Вспоминай же.  — Точно, — обрадовался он, — я забыл их надеть. Вырвавшись, наконец, из-под неуютного взгляда незнакомца, мальчик бросился в чулан. Схватил очки и вышел в коридор, куда свет проникал сквозь окно над входной дверью, и надел их. Фу! Ай! Что это? Всё стало слишком маленьким и неудобным. Он снял их. Предметам вернулся их обычный размер. И смотреть в старые побитые очки было неприятно. Он не хотел снова встречаться с этим человеком. Тот не производил впечатление дружелюбного. Но очки следовало отдать тёте. Поэтому он вышел в передний дворик, и вздохнул свободнее — человек прощался с тётей. Вот он вышел за калитку, взмахнув длинным плащом с белой вышивкой по краю. И посмотрел на него, перед тем как исчезнуть из виду.  — Зачем ты мне их принёс?  — Вы спрашивали, тётя Петунья.  — Так одень их, — и прошла мимо, затаскивая сына и захлопывая дверь. Ощутимо потянуло сквозняком.  — Но тётя.  — Что? — уже из кухни.  — Они мне не нужны. Тётя выглянула.  — Не мели чепухи. Одевай!  — Мне в них неудобно, — продолжал упорствовать мальчик. За это можно было получить, точнее не получить обед, но он не хотел носить неисправную вещь. — Они неправильные! Я не хочу их одевать!  — Что это значит? Тётя поставила руки в бока. Всё, можно сказать, что он уже проиграл этот спор.  — Я думаю, они сломались… Они неправильные… Дадли с любопытством уставился на неправильные очки. Видимо для него всё, что носил брат было неправильным, потому что в следующий момент он нажаловался ей, что у того жёсткая кровать. Тётя сначала и слышать ничего не хотела, но потом задумалась.  — Нам отдали маленького ребёнка со шрамом на лбу, как и положено. И велели воспитать его в строгости и порядке, что мы и делали все эти годы. Мальчик должен был научиться колдовать, и должно было прийти письмо. Писем больше не приходило, значит, магии нет. Но если нет магии, то у Лили родился сквиб или это не её сын… — минута тишины. — Гарри, ты точно не можешь колдовать? — неожиданно очнулась она от размышлений. Гарри замер. Тётя Петунья никогда не разговаривала вслух сама с собой. Они с дядей старались обходить стороной странных людей, и тех, кто говорит с собой. А она ещё и рассуждает, что с ним делать. И не хочет, оставлять дома непонятного чужого (это он уловил сразу) безродного мальчика, который не может как Дадли. Он опять не оправдал их ожидания. Тётя расстроилась. Волна разочарования затопила его маленькое сердечко, и по лицу покатились горячие крупные слёзы.  — Гарри, что с тобой? — женщина сначала удивилась его реакции, но потом опустилась перед ним на колени и обняла, говоря что-то мягкое, нежное и приятное, от чего захотелось плакать ещё сильнее. Дадли тоже подкатился сбоку и обхватил обоих и заплакал. — А ну, не реветь, — скомандовала тётя, обнимая их и гладя по непослушным вихрам.  — Я… не бросайте меня, — всхлипнул Гарри. — Я никуда не хочу. Он по телевизору видел, что есть дети без родителей, которые живут в отдельных домах, куда иногда приходят взрослые, чтобы выбрать себе ребёнка.  — Никто тебя не бросает, — улыбнулась она.  — Правда? — Гарри вытер слёзы рукавом свитера. — Вы меня никуда не отдадите?  — С чего ты это взял? Вот, поговорю сегодня с Верноном, и уговорю усыновить тебя. И никуда мы тебя отдавать не будем, станешь нашим сыном, как Дадли. Сынок, ты хочешь, чтобы у тебя появился младший братик. Дадли кивнул, тоже оттираясь от слёз, и радостно скалясь. А Гарри снова разревелся. На этот раз уже от радости. Пока его успокаивали и говорили, что и очки он не обязан одевать, и может жить во второй спальне Дадли, пришёл отпросившийся с работы отец семейства. Что уж сказала ему за закрытой дверью кухни тётя (Гарри мысленно уже называл её «мамой», чтобы привыкнуть), но дядя выполз довольный как морской котик и, зазвав всех, усадил за стол и сказал, что раз в их семье такое полезное талантливое пополнение, то он не против. И того, что Гарри будет членом их маленькой семьи и того, что он может занять новую спальню, и, главное, может ходить на этот кружок танцев, как только начнутся занятия. А потом рассказали, что настоящий Гарри Поттер, которого просили воспитать, был сыном сестры мамы и был отдан им, как единственным родственникам. А её семья погибла в произошедших в тот год военных действиях в магическом мире. Как оказалось, за день дядя (папа) остыл и нормально воспринимал своего сына волшебником и честно признался, что не против второго сына-мага. На вопрос ребят о том, кто такие маги, и что такое магия, смогла ответить мама Петунья. Она рассказала то немногое, что ей пересказывала восторженная возвращающаяся из школы каждый семестр сестрёнка. О косой аллее, о школах, о министерстве (дядя сначала не поверил), о волшебных палочках и что суть — это магия, а магия — это суть. Дадли поднял носик кверху, показывая родителям, что тоже гордится. А мама вспомнила, что им необходимо выучить магический этикет. Сама она мало знала, но предположила, что можно попросить Северуса. Дядя поинтересовался, кто это, а потом согласился с мнением жены, что мальчикам полезно привыкать к новой жизни. Они как-то не сговариваясь решили, что Гарри тоже маг. Проблема опекунства должна была быть решаема абсолютно безопасно, Гарри получит их фамилию, хотя его станет двойной, чтобы не исчезла светлая память о родителях. Вечером он засыпал уже в новой комнате, на мягком диване, на цветных простынях, а из окна, его собственного окна, тянуло свежестью.