Погружение

Включаем: Этническая музыка мира — Ирландия Прошло меньше недели для того, чтобы изменился внутренний мир домика номер четыре по Тисовой улице. И хотя, вне его продолжала портиться погода, и периодически шумно лил дождь, внутри стало гораздо тепле и уютнее. Гарри, теперь Майлз, переносил свои немногочисленные личные вещи в соседнюю с братом комнату. Свечи и подсвечник заняли место на письменном раскачанном столе, который обещал починить папа, свитера расположились на нижней полке небольшого шкафчика, отдельно от новых вещей, которые они купили с мамой. Мама Петунья сказала, что эти вещи лучше не выкидывать — он сможет в них заниматься делами по дому. Вчера у них состоялся маленький семейный совет, и хотя папе это слово не нравилось, он делал вид, что так и надо, вызывая у детей тихие улыбки. Мама тоже улыбалась, но не переставала рассказывать и рассказывать о ждущем их новом мире, с теплотой вспоминая рассказы сестры. Дадли и Гарри, теперь уже Майлза, засыпали вопросами. Мальчик упорно называл всех его родственников мамой, папой и братом, будто боясь, что в один миг всё может вдруг перевернуться. Вчера такое чуть не случилось. Вот об этом-то он и вспомнил. Петунья нахмурилась и начала по порядку.  — Во-первых, я хочу, чтобы вы все знали несколько правил жизни в мире магии. Я не уверена, но, похоже, этому вас никто учить не будет. Так что слушайте внимательно. Гарри, прости милый, мы будем звать тебя дома Майлз, чтобы ты привыкал. Как представляться в магическом мире мы подумаем позже, скорее всего придётся оставить имя, данное родителями. Итак, Майлз уже знает, что никому нельзя открывать своего полного имени. Лили неоднократно приводила мне страшные примеры порчи, которую можно наложить на человека, зная только его полное имя. У мальчишек загорелись глаза от любопытства. Мама с предостерегающей улыбкой постучала костяшками пальцев по столу. Гарри-Майлз сразу узнал этот жест и сдал на попятную. Он хорошо знал, как можно получить за непослушание, а раз он стал сыном маме, то должен вести себя хорошо. Но Дадли не хотел сдаваться без боя. Несколько избалованный мальчик никогда не упускал своего, и за это отец им в открытую гордился.  — Мам, мам, — подскочил на стуле Дадли, — а если я назову Гарри Майлзом в школе?  — Это в порядке вещей, — пригубил чай папа. — Гарри — наш сын, как и ты. Хоть и больший проказник… — он замолк, оглянувшись на жену, та слегка улыбнулась и села поудобней. — Так вот, если ты вдруг назовёшь его Майлзом, то ничего страшного не случится. Солнышко, а когда будут готовы документы? Мама оглянулась на холодильник. На том на разнообразных магнитиках висели рецепты, цветочки, бабочки и записные листочки. Календарик оказался маленькой картонкой с мелкими цифрами. Они в школе проходили и дни и недели и месяцы, но Гарри не особо ориентировался в этом листочке. Он просто выходил во внутренний дворик и определял, что одевать сегодня. Числа его не сильно волновали. Если наступал чей-то день рождения или праздник, то об этом сообщали аппетитные запахи с кухни. И такие дни он не любил, ведь если сильно провиниться, то вкусного не достанется. А таскать ночью из холодильника уже остывшее — не сильно приятно. Его день рождения никогда сильно не праздновался, но он знал, что утром втайне от мужа мама ставила ему на тумбочку пирожное, чашку горячего какао и свечу. Так что подарок, вот такой вкусный, он всегда получал. Иногда там оказывались новые письменные принадлежности и чистые тетрадки. Так что, не любить свой день рождения он не мог, потому что, получив подарок, весь день старался помогать Петунье по дому, а она ругалась поменьше. Сейчас было начало ноября, он знал, что через несколько дней выходить на учёбу и скоро кружок по танцам. Скорее бы! Мама, подсчитав дни, сказала, что документы пойдёт забирать ближе к декабрю, но Гарри нужно привыкать к новому имени.  — Так что, Майлз, — Гарри поднял голову, уловив тепло от этого имени, — ты зовёшься именно так. Он кивнул, а мама продолжила.  — Когда придёт Северус, можете засыпать его остальными вопросами. Но сейчас ещё несколько вещей. У магов есть свой своеобразный этикет. Согласно ему, при встрече со старшим главой какого-либо аристократического рода, вы, мои хорошие, обязаны сделать шаг вправо, остановиться и склонить голову. Это относится к вам до тех пор, пока вы не станете совершеннолетними в магическом плане.  — А когда это произойдёт? — Гарри сам прикусил себе язык, ему нельзя задавать вопросы. Он уткнулся в тарелку, но видя, что никто не ругается, успокоился.  — В возрасте от девятнадцати до двадцати пяти. У всех это происходит по-разному. Но этот нюанс вам придётся выпытывать уже у Северуса. До этого времени следуйте правилу и тогда вас не смогут упрекнуть в неуважении. К Северусу это тоже относится, — улыбнулась она.  — Как? — в один голос спросили все, даже папа. Гарри постарался стать незаметнее, но мама, уловив его движение, снова сощурилась в улыбке.  — А вот так. Мой друг, Снейп, Лорд рода Принц. Совсем недавно он получил права на второе наследие. Но об этом не ко мне, — замахала она рукой, видя, что ребята открывают рты. — Мы с вами продолжим с этикетом. Итак. Мы остановились на почтительности. Кто мне скажет, что можно сказать старшему человеку при встрече? Гарри и Дадли переглянулись. Они мигом вспомнили школу.  — Добрый день.  — Или здравствуйте, — дополнил Гарри.  — И всё? — разулыбались родители. Гарри вспомнил, что старшие ученики говорят так же, и махнул головой, сдаваясь. А Дадли шевелил губами.  — Нуу, и это мои дети, — пробасил папа. — А ну, вспомнили, что пишут в начале письма!  — Сэр! — проснулся Дадли.  — И мэм или мадам, а ещё мисс и миссис, — не остался в долгу Гарри-Майлз.  — Вот, можете, когда хотите! Гарри растянул в улыбке губы и тут же подумал, что поступил не совсем уместно. Но мышцы не слушались, и пришлось спрятаться в стакан с соком. Но ненадолго.  — И главное, не грубите, не огрызайтесь и не перебивайте. Также я запрещаю говорить о наших семейных делах, называть адрес и водить к дому гостей.  — А… — растерялся Дадли.  — Друзьям магглам в доме бывать можно, — пробасил дядя. — Потому, что они не знают о том, кто вы такие, и узнать не должны. Это залог спокойной жизни. Я не позволю никому её разрушить. И вы двое, — он ткнул пальцем в каждого, — будете сдерживаться и вести себя как магглы. Мы на их территории, поэтому вынуждены мимикрировать.  — Что делать?  — Мимикрировать, притворяться. У нас по соседству живёт соглядатай директора, поэтому и вести вы друг с другом будете так же, как и неделю назад. И если я узнаю, что люди думают иначе, оба будете под домашним арестом!  — А кто такой соглядатей*? — спросил Дадли.  — Соглядатай! Наблюдатель! Гарри отдали нам, чтобы мы воспитали его соответствующим образом, но мы давно поменяли политику, потому что хотим сделать из вас обоих нормальных людей.  — А кто это? Гарри знал всех соседок наперечёт. Улица знала каждого, ступающего на ровный асфальт между домами.  — Арабелла Фигг, — поджала губы мама. — Она сквиб, как и мы, поэтому постоянно пытается подружиться. Невозможно жить в отрыве от общины, но пока она справляется. Родители замолчали. Мальчики почувствовали, что им не всё говорят, но, не сговариваясь, решили не влезать. И тут Гарри понял, что не сходилось.  — Вы сквибы?! Мама подробно рассказала им с Дадли, что маги делятся на чистокровных, полукровок, тех, кто обрёл магию от высших сил — нечистокровных, или обретённых и сквибов. Сквибы не могут колдовать, но магией обладают. Это иногда проявляется в самых неожиданных случаях, иногда они исцеляются, иногда могут исцелять других или… Мама Петунья умеет общаться с растениями. Гарри сидел поражённый своей догадкой. Что же тогда умеют настоящие волшебники? Насколько их способности различаются? Что?.. Он не мог сформировать мысль.  — А когда придёт Северус? — вот, кто сейчас ему нужен. Это тот человек, который сможет ответить на все его вопросы.  — Гарри? — встряхнул его папа, заглядывая в глаза. — Что случилось? Мальчик вздрогнул. Он посмотрел на маму. Мысль кольнула недоверчивый мозг.  — А что хотел сделать директор, который Дам…дабли., ну… — он помахал рукой.  — Что угодно, — призналась мама. — Северус признался, что директор настолько силён, что может всё. Он может нас поссорить, убить… или забрать тебя. Папа обхватил плечи жены сильной рукой. Та прижилась к нему и всхлипнула, но взяла себя в руки. Гарри не замечал, что они так любят друг друга. Родители Дадли дополняли друг друга как две абсолютные противоположности. Мама с виду слабая, но такая сильная внутри и самоотверженная, а папа такой могучий и спокойный, как спящий вулкан, который без причины лучше не трогать. Дадли подкатился маме под бок, она обняла его одной рукой.  — Я не могла позволить ему колдовать в моём доме. Есть ограничивающее волшебников правило. Вы должны его знать, — она смотрела на Гарри поверх макушки родного сына. — Никогда не позволяйте зайти в дом тому, кому не доверяете. В этом случае, если он зайдёт, то лишится возможности навредить вашим близким. Но тем, кому вы доверяете, нужно обязательно сказать слова приветствия и пригласить. Это тоже часть этикета, но это позволит им беспрепятственно войти и чувствовать себя защищёнными. Гарри не мог представить себе, что происходит с магией и как она существует в мире магглов, в обычном мире без магии, но решил, что с ней лучше не шутить. Но то, что в доме есть магия домашнего очага ни сколечки не сомневался. Просто своей открытой детской душой, он её чувствовал. Мама Петунья говорила, что иногда в домах с сильным очагом может появиться волшебный помощник, но Гарри-Майлз знал, что пока такого нет. Мама сама по дому хорошо справляется, а он ей по мере сил будет помогать. Вот если бы и Дадли тоже помогал.  — Так, — поднялся из-за стола папа Вернон и стал переносить грязные тарелки в раковину. Гарри съехал со стула и переместился туда, включив воду и утопив руки в тёплой воде. — У нас осталась ещё одна немаловажная проблема. Дадли, помоги мне убрать торт… Так, Гарри, не отвлекайся. Привыкай к тому, что наше отношение к тебе сразу не изменится. Мы не можем сразу резко всем показать, что ты наш член семьи, мы даже скроем на время этот факт ото всех. Но это не потому, что мы не любим тебя, а потому что не хотим, чтобы тебя забрали и отдали другой семье. Фигг становится всё настойчивей, — не ходи к ней на чай.  — Я не хожу, дядя. Ой, папа! — Гарри замер с тарелкой в руках. Мальчик сжался, его могут отругать и снова запереть в чулане. Мама вздохнула и потрепала его по волосам.  — Не бойся называть нас так, как тебе удобно. Как бы там ни было — ты наша семья. К этому тебе тоже нужно привыкнуть, Майлз. Гарри слегка вздрогнул. Непривычно было слышать новое имя и понимать, что оно твоё. Что мама обратилась к нему. Что это тёплое отношение теперь всегда будет связано с теплом, но так хорошо будут относиться к мальчику с именем «Майлз». Значит, ему нужно быть им. У того есть и комната и новые вещи. Гарри хотел и дальше чувствовать тепло домашнего очага. С этими же мыслями он в тот вечер и засыпал. А наутро мама заставила привести чуланчик в порядок и перенести его вещи. Новую одежду она уже разложила по полочкам в нормальном шкафу и показала, где что лежит. Этот новый старый шкаф был больше тумбочки настолько, что та поместилась бы в нём десять раз, Гарри честно посчитал. Порванные и латанные-перелатанные брюки и свитера он сложил на нижней полке. А мелкие игрушки вроде старого солдатика и оторвавшейся пуговицы сложил в рядок на столе. Несколько отвёрток и винтиков перекочевали в пустую, обнаруженную тут же, коробочку под кровать. Вся комната вообще была для него слишком светлой, с большой кроватью и окном, и тут жил Майлз. Это территория Майлза. Гарри окончательно решил, что станет тем хорошим мальчиком, а этот непослушный и неряшливый уйдёт. Сидя на мягком ковре у кровати, который оставила здесь мама, при выносе вещей Дадли, он снова вспомнил о подарках феи. В голове играла услышанная где-то песня. Его новая жизнь слишком стала похожа на сказку. Феечка точно что-то сделала, наверное, подумал Гарри. Она перепутала сказку с реальностью, потому что мама Петунья, забывшись, громко позвала его, ругая нерадивых мальчишек. Он вышел на верхнюю площадку и перегнулся через перила, насколько это позволял рост и посмотрел вниз. Так было неудобно. Он поставил ногу на вторую планку узора перил и подтянулся. Так стало видно, что папа сидит в зале и смотрит телевизор, а на кухне, кажется, что-то убежало, потому что запахло палёным и поджаренным. Из своей двери высунулся Дадли.  — Чего это мама шумит? — он тоже влез на перила.  — Чувствуешь, пахнет? — спросил Гарри-Майлз. — Как думаешь, что убежало? Дадли принюхался.  — Суп. Не, фрикадельки.  — Может, суп с фрикадельками?  — Спорим, что это фрикадельки? Мама же их отдельно готовит сначала. Давай посмотрим. Внизу раздался звонок в дверь. Петунья пошла открывать. Мальчишек, зависших на хрупких перилах, она не заметила, потому что оттирала руки полотенцем. Дадли с воплем спрыгнул на лестницу, когда открылась дверь, Гарри уже подскочил следом, но тут древо таки не выдержало издевательств над собой и разломилось прямо под его ногами. Дадли что-то крикнул матери, в дверях метнулась тёмная тень, а Гарри, снова ощутив чувство полёта, вспомнил на мгновение, что у феечки были красивые светящиеся крылышки и она на них так красиво парила.  — Несносный мальчишка! — вопил дядя.  — Я же запретила вставать на перила! — вторила ему мама Дадли. — Больше никогда!.. Гарри вдруг снова окунулся в преследующий его кошмар. Тётя будет кричать на него, охаживать мокрым полотенцем, если он провинится, дядя не упустит момента заняться воспитанием и запрёт в чулане. А Дадли будет бить и гонять его в школе с друзьями. Всё как всегда, и ему запретят танцевать в кружке. Сзади мелькнула дверь чулана. Сказка закончилась. I wanna know who You are Я знаю, кто ты, ты тот…** that You can fix my heart.** …кто может исправить моё сердце. (Ashes Remain — Change My Life — на повтор) Вдруг периферийным зрением он зацепился за тёмное пятно, которого тут раньше не было. Справа от него стоял тот самый страшный человек в чёрном плаще, так напугавший его на днях. Гарри отшатнулся от него, как от огня, и поспешил исчезнуть в чуланчике, пока до него не добрался дядя. Но его крепко схватили за шкирку и удержали на месте.  — Тихо! Прозвучавший сильный спокойный голос отрезвил. Гарри огляделся. Он был в коридоре. Стоял на полу среди щепок сломанного ограждения, у стеночки внизу жался Дадли, закрывая рот ладонями. Он переводил взгляд с него на человека сзади, потом на маму и на отца, которые, кстати, даже не сдвинулись с места. Мама Петунья казалась сильно напуганной, а дядя или папа (?) всё-таки рассерженным, но не злым. And I donʼt have to run anymore** Я больше не должен сбегать, Open my eyes, let me see. Открой глаза и дай оглядеться. А как он оказался внизу?  — Успокоились? — спросил вкрадчивый голос Северуса. — А теперь, (его ещё раз встряхнули) я могу узнать, как у мистера Поттера в таком возрасте могло проснуться наследие? Гарри ничего не понял. И всё же, он провинился?  — Что? — пискнула мама. — Не может такого быть. Она подошла ближе и освободила его от хватки друга. Отряхнула от щепок и пыли.  — В нашей семье никаких наследий не передавалось, — сообщила она, поправляя на нём рубашку. — С чего ты это взял, Северус? Тот фыркнул. Гарри вывернул шею, чтобы снизу вверх посмотреть на этого человека. У мужчины было такое выражение лица, будто он съел нечто невкусное. Его, наверное, не пригласили, подумал Гарри.  — Добро пожаловать, — зачем-то сказал он. Мужчина вздрогнул и, будто, вздохнул с облегчением.  — Я вижу, Петунья, ты занялась воспитанием детей. Спасибо за доверие, Поттер.  — Пожалуйста. Тут к нему протиснулся Дадли, по обычаю привыкший оказываться в центре событий, и вытащил мальчика из мягких объятий матери, подтолкнув в гостиную. Все как-то не сговариваясь прошли за ними. Мужчина снял с себя длинное пальто.  — Чаю, Северус?  — Не откажусь, Петунья. Мистер Дурсли, я приношу извинения за вторжение в ваш дом. Мужчина протянул руку для пожатия. Папа встряхнул ему руку и жестом предложил сесть.  — Ничего страшного, можете звать меня Вернон. Петунья хорошо о Вас отзывается. Чем Вы обычно занимаетесь? Я, признаться, только на днях, можно сказать, открыл для себя новый мир.  — Вы сквиб?  — Да.  — Из какого Рода не скажете? — на бледном лице появилось подобие улыбки. Вернон улыбнулся и развёл руками.  — Я бы смог сказать что-нибудь о Вас и Вашем сыне, если бы знал. Обычно я занят исследованиями в области зельеварения. Правда, сейчас преподаю в закрытой школе, поэтому занимаюсь наукой только летом.  — Должно быть, пары месяцев в год недостаточно? — поддержал мысль дядя.  — Вы правы, этого мало. Гарри во все глаза смотрел на нового человека и решал, как к нему относиться. С одной стороны, он был странным, гулял ночью в парке, с другой — он друг мамы Петуньи. Мама принесла чай. Дадли ухватил с подноса печенье. Взрослые взяли по чашке маминого фирменного чая.  — Спасибо, Петунья. Запах великолепный.  — Северус, — укорила его мама, — заканчивай разводить аристократию — мы не на приёме. Что случилось, что ты подорвался к нам раньше воскресенья? Мужчина поболтал в чашке чай, отпил и отставил.  — Не смогу прямо ответить на вопрос, потому что не имею права нарушать обещание. Но скажу, что не мог оставить Вас всех без защиты.  — Дамблдор? — предположила мама. Он кивнул.  — Запретить приходить сюда он не смог…  — Вместо этого связал Обетом? Кивок.  — Не хочу отправлять детей в эту вашу школу. Директор не даст Гарри жить спокойно. Это же он придумал легенду про освободителя? Вот пусть и выкручивается, как может!  — Не выйдет. Он каким-то образом закрепил мальчика за школой, не удивлюсь, если и факультет выбрал. Он его официальный опекун в магическом мире и в любое время может забрать отсюда.  — Тогда почему он этого ещё не сделал? — всплеснула руками мама. — Почему не воспитывает его сам?  — Я не могу знать всех планов дорогого директора, — отмахнулся тот. — Я могу лишь предложить Вам защиту. Благо моё положение это позволяет. Так Вы согласитесь или нет? Папа сел ровнее. Они с мамой вчера вечером долго разговаривали на кухне. Мама много говорила, а папа всё спрашивал. Гарри слышал, потому что ждал с открытой дверью, пока Дадли освободит ванную комнату.  — Мы будем совершенно, — на этом месте папа снова задумался, — да, мы будем не против, если Вы, Северус, как глава своего Рода, возьмете нас под опеку. Вчера мама Петунья сказала, что обычно сквибы из семей волшебников живут либо вместе со своим Родом на земле предков, чтобы восстановить магию, дабы такая захочет вернуться, или нужно будет сохранить Дом и владения при живых владельцах за границами закона о магии. Либо они уезжают и осваиваются в новом мире, где им место, потому что их родственники хотят скрыть факт их существования и не позорить семью. Хотя, посетовала она, это совершенно дико — отказываться от своих детей, чтобы другие видели семью незамутнённой. На самом деле, магия в сквибах есть, но она очищается от проклятий и лишних, тяжёлых для магии Рода наследий или приобретает другие. Гарри не совсем понял, но, похоже, маму попросили покинуть дом с магией и перебраться в мир без магии. Она ещё сказала, что некоторые сквибы, у кого нет возможности вернуться обратно в дом и в семью, могут перейти под временное покровительство других семей и помогать им в развитии. Мужчина в чёрном костюме поднялся с дивана и прошёлся вдоль него, иногда прикладывая указательный палец правой руки к носу.  — Пет, это серьёзный шаг. Я очень надеюсь, что вы обдумали это решение со всех сторон. Я тебя давно знаю, чтобы сомневаться в рассудительности, но пойдя этим путём, ты практически отрежешь себя и мужа от Ваших Родов и фамилий. Я не уверен, что смогу гарантировать вам честность и чистоту своего имени.  — Северус! Сядь, — она налила себе ещё чайку, — это решение не одного дня. Я догадываюсь, что у тебя есть пара-тройка сухих скелетов в шкафу, но и в Доме Эвансов тоже они есть. Я хочу, чтобы ты провёл несколько другой ритуал принятия нас под крыло Рода. Мужчина сел и внимательно уставился на неё. Гарри под таким пристальным взглядом обязательно почувствовал бы себя неуютно, но мама не обратила на это внимания. Они хорошие друзья, подумал Гарри.  — Твои секреты ты можешь оставить для себя и своих потомков, если сподобишься уже завести себе достойного супруга. Я подумала, что можно представить тебя как временного покровителя. В этом случае появляется возможность и тебе дышать спокойно и нам.  — И я уже не несу такой жесткой ответственности за ваше существование, — он откинулся к спинке. — Мысль достойная истинной леди. Должен преклониться перед умом вашей супруги Вернон. Папа гордо и тепло улыбнулся жене.  — Комплимент принят, — слегка улыбнулась мама. — Заметь, в твои обязанности всё же можно включить частичную защиту и дома и нас.  — Мы забыли про детей, — ввернул мысль папа. — Они станут совершеннолетними.  — И тут мы снова возвращаемся к нашему Золотому мальчику. Гарри оказался под неуютным взглядом этих тёмных со всполохами серебра глаз. Нестерпимо захотелось почесать в голове, глаза заслезились. Мальчик мотнул головой, отгоняя наваждение, и всё пропало.  — Его собственная магия уже вошла в активную стадию. Прорвавшееся сквозь кокон наследие создаст нам некоторую проблему. Его нужно защитить также как и брата, потому что директор с одного взгляда поймёт больше, чем гоблин после проверки крови.  — В чём сложности, Северус? Он же ещё ребёнок. Снейп отмахнулся.  — Аура уже стала изменяться. При условии, что я наложу на вас всех защиту и обойду мальчишку, будет уже понятна моя роль в ситуации. Я почти вырвался из цепких лап дорогого директора, и лишь этот случай сразу поставит меня обратно в положение зависимого подчинённого.  — Обет настолько серьёзный? — нахмурилась мама Петунья. — Директор заставил тебя что-то нам сделать?  — В его власти заставить, — понуро откликнулся Северус. — Если он заметит что-то, по его мнению, несоответствующее. Ты уже у него на особом счету — не впустила в дом, и выгнала — это как плевок в лицо ему великому. Гарри смотрел на этого странного человека и с каждой секундой всё больше убеждался, что тот очень устал. Они с мамой почти ровесники, но у него уже появились морщинки в уголках рта. Они общаются так, будто только что хорошо побегали в парке и присели на травку отдохнуть. Но вот тема, кажется, всё-таки серьёзная. И почему-то на него обращают много внимания. Гарри было некомфортно. Может быть, спрятаться за Майлзом? Пусть он отдувается, теперь он главный.  — А теперь самое главное! Почему у Поттера психологическая травма? — вдруг спросил Северус. — Я имел неудовольствие, едва переступив порог, быть свидетелем вопиющего нарушения родительских обязанностей. И как на вас ребёнка оформили? Мама задумчиво смотрела на Майлза и, ему казалось, что она только что поняла что-то важное.  — Как ты думаешь, на мне или на Верноне могло быть какое-нибудь заклинание?  — Ты думаешь? — он сел ровнее. — Судя по тому, как вдруг поменялись ваши отношения (он поморщился), да, я знаю, что вы должны были делать, то неудивительно, что директор прибежал сломя голову. Возможно, с большой вероятностью это так. Тихие слова заглушил звук проезжающей машины. Гарри вспомнил, что скоро начнётся, если еще не началась, передача. Он соскучился по музыке. Его не сильно волновало то, что взрослые опять задумались. Он поёрзал. Мужчина посмотрел на него. Гарри захотел сбежать и тут же подумал, что сделал бы Майлз. Он бы не убежал, а посидел с семьёй.  — У Поттера на фоне смены имени скоро начнётся шизофрения, — недовольно протянул этот человек, мягко поднимаясь на ноги и подходя к Гарри. Тот безотчётно рванул с места, памятуя, как он чуть не лишился его новой сказки. И предсказуемо оказался схвачен за шиворот и усажен обратно.  — Петунья, — позвал мужчина, сидящий рядом с ним, слишком близко, — мне пока что нужно твоё разрешение на то, чтобы повлиять на мальчишку. Сидите, Поттер! Особого приглашения не будет, к моему следующему приходу он уже может потерять себя. Вырваться не получилось. Дадли, как последний предатель переполз к матери. Петунья что-то утвердительно сказала. Вернон с удивлением уставился на племянника, будто видел его в первый раз. Гарри ощутил, как в районе груди сжимается клетка, дышать стало нечем. Перед ним на расстоянии протянутой руки находился ужасный страшный тёмный человек. Ещё одна попытка вырваться ни к чему не привела. Сердце забилось в груди загнанной птичкой. Give me hope and set me free** Дай мне надежду и отпусти. Через морок одолевающего его состояния мальчик понимал, что ничего сверхъестественного не происходит, его не убивают, но внутри он наткнулся на непонятную стену и она не поддавалась. Человек что-то говорил, а стена ограждала его всё сильней. Он сказал замереть и не шевелиться. Через шум сердца в ушах Гарри слышал, что он говорит ему, как пробить эту стену, но она не поддавалась. Тогда он мысленно отошёл подальше и врезался в неё с разгону… И острые осколки полетели в разные стороны. Cause I donʼt wanna be the way I was before.** Потому что теперь у меня есть путь. Он испугался и обнаружил, что может дышать, что на самом деле лежит на том же самом диване и смотрит в чёрные глаза. А нет, в карие. И почему издалека они кажутся чёрными? Его начала бить крупная дрожь.  — Петунья, воды! Всё, жить будешь, — его потрепали по голове. Мужчина приветливо осторожно улыбнулся ему, наверное, впервые за долгое время. Он тут же спрятал улыбку, но глаза ещё светились. Кружку взять не удалось, руки слишком сильно дрожали. Поэтому его напоили, на руках отнесли в комнату и уложили под одеяло, сняв верхнюю одежду. Гарри свернулся в клубочек и уткнулся в собственные коленки, чтобы успокоиться. В голове царил Бардак. С большой буквы. Он был похож на праздничную елку, завёрнутую в бесчисленное множество разноцветных гирлянд, которые можно снять только по одной. Вот так же по одной у него в голове распутывалась паутина. Казалось, всё это время он жил в замедленном режиме, а сейчас будто время ускорилось. Гарри оглянулся. Комната никуда не делась, та самая большая комната, куда его переселили как Майлза. Но ведь Майлз — это он! Пазл в мозаике встал на место, за ним в движение пришли и остальные. За разбором воспоминаний он заснул и не узнал, что дом уже защищён, семья, вымотанная процедурой принятия сюзерена, пошла отдыхать, а этот человек в чёрном костюме стоял у его постели и думал о том, во что иногда превращаются невинные забавы вроде создания эмоционального блока в разуме ребёнка. Во сне мальчик ощутил, что ему поправили одеяло и растрепали волосы, но ведь никто не скажет, так ли это было на самом деле или приснилось. Приснится же! ***  — Петунья, я требую за ритуал виру.  — Что-то конкретное?  — О, несомненно, очень даже.