Погружение

Включаем: Keiko Matsui — Be with me За невесёлыми мыслями быстро летело время. С каждым ненастным днём желание сбежать из дома ослабевало пропорционально движению ртутного столбика в стеклянном вакууме, а стать независимым и самостоятельным — только росло. Крепло убеждение в том, что он им всем: брату, тёте и дяде — по большому счёту, не нужен. Иногда, правда, мелькал на периферии уголок чёрной хламиды, по ошибке названной одеждой. Это отрезвляло. Стоило выяснить, какое обещание дала тётя, которую он уже перестал называть мамой, тому мрачному человеку. Что он мрачный и внутри, не оставляло сомнений, даже наедине с самим собой этот человек не менял выражения лица. Но он точно не собирался вредить их семье, поэтому каждый раз встречая его и забирая эту непонятную одежду, он вслух здоровался и мысленно приглашал в их скромный коттедж. Но дальше приветствия и двух-трёх слов их общение не заходило. Один раз, в начале декабря, ему дали поручение отнести поднос с горячим шоколадом и вазочкой печенья в кабинет Снейпа, лорда Принца (личная комната их сюзерена называлась кабинетом, впрочем, по всем критериям она соответствовала определению идеально). Постучав и получив неопределимый положительный ответ с той стороны, Поттер нажал на ручку и толкнул дверь. К слову, дверь тоже была не самой обычной. Изначально у неё не было ручки на пружине, её врезали вручную уже после установки, чтобы она не отличалась от других, но даже за отсутствием минимального замка, открыть её, если хозяин запирался с той стороны — было делом пустым. Этакая махина из цельного куска тёмного дерева (уже не цельного) вела в частично затемнённый кабинет, разделённый на две половины и занимающий по площади пространства весь этаж, хотя по идее не должен был бы физически. Слева от двери за ширмой стояла просторная кровать, застеленная обычными простынями, на которых настояла тётя, когда ещё тут всё менялось, чтобы она как раз могла спокойно, не опасаясь за целостность материала перестелить постель. Это уже рассказывал Дадли, поедая яблоко и пребывая в хорошем расположении духа от просмотра любимых передач. На вопрос, почему комната Снейпа больше, чем положено, он не мог ответить вразумительно, только помахал яблоком. Вторую часть занимало зашторенное окно, выходящее на зелёную долину, которой тоже за ним на самом деле не было, массивный резной стол с гладкой полированной поверхностью, стул с ровной спинкой и два мягких кресла у горящего камина. Сам хозяин комнаты сидел за столом и мелко и быстро строчил на листе бумаги не ручкой — пером! В первый раз увидев перо при уборке, мальчик его чуть не выбросил. Хорошо, что Снейп присутствовал и понятно объяснил, что перьями он пишет. И что если Поттер, вы, увидите перо, то его нельзя трогать. Гарри на всякий случай даже перья от подушки не убирал с ковра. Не хочет хозяин комнаты, он трогать не будет. Что такое личное пространство он знал не понаслышке, и что его не стоит разрушать тоже — дядя вбивал некоторые постулаты крепкими затрещинами. И хотя Снейп ни разу не поднял на него руку, мальчик не собирался испытывать судьбу. Как сюзерена или господина (упаси от такого страшного) мальчик этого мужчину не воспринимал. Максимум кем он его считал — хозяином вот этой лишней комнаты в доме. Ну, и что зовут его Северус Снейп, помнил на тот же пожарный случай, когда нужно было поздороваться. Сейчас, зайдя бочком в полутёмное помещение, он пожелал «доброго дня, сэр», поставил поднос на чистый край, ближайший к двери. Гарри не считал себя трусом, но находиться с незнакомцем рядом дольше, чем две минуты, не мог. Потому что если он, хоть на секунду задерживался, тот начинал говорить неприятные вещи. Мог сказать, что его отец (которого мальчик не видел никогда) был невоспитанным в высшей мере человеком, разгильдяем и неряхой, что мать зря вышла за него замуж (Гарри всегда подмывало спросить, почему тот так переживает), что он вынужден находиться в компании магглов по воле случая, причиной которому сам мальчишка. Поттер в таких случаях молчал и, кивнув, старался уйти подальше — желательно в другой конец дома. Иногда он проскальзывал в чулан и закрывался на щеколду, чтобы никто не мог его потревожить. Там он сидел и думал о том, почему к нему относятся с таким презрением и недовольством. Дурсли всегда говорили почему, этот же человек ни разу не назвал причины. (Crowded House — Better be home soon) Другим любимым местом в доме была его комната, где жили кошки. Эйри кормила котят и те росли с каждым днём. Серого, быстрого и непоседливого, который всегда радовался его приходу, мальчик звал Киви. Что у котёнка было от бескрылой птицы, что вызвало такую ассоциацию, он не знал, но так повёрнуты мозги у детей, что они, не задумываясь, называют мир вокруг по одним им известным критериям. Так другой котёнок стал Ричем*. Но тут уже вероятно сыграла роль густая богатая белая шёрстка. Оба котёнка были сероглазыми, как и Эйри. И вопреки мнению о белых кошках, что если те белые, то не слышат, то тут котята опровергали все приметы. Слух у них был превосходный, едва заслышав, что по лестнице поднимается кто-то из семьи, они молниеносно прятались под кроватью в коробке. Эйри меланхолично растягивалась на подоконнике за шторой. Никто не замечал их, ни дядя, ни тётя, даже кузен, который бывал тут чаще всех вместе взятых, потому что ребятам нравилось слушать вместе музыку. Гарри тогда откладывал все дела и просто танцевал. Брат же либо смотрел в книгу, либо наблюдал за кузеном. В редких случаях он присоединялся и повторял за ним хаотичные непродуманные движения. Иной раз сбившись, он в очередной раз повторял, что Поттер слишком уж непоследователен, но, несмотря на это, обожал наблюдать за братом, отдающимся музыке. Гарри иногда замечал неприкрытое восхищение, но ему было всё равно. Главным было не отвлекаться, потому что музыка иногда делала неожиданные повороты, и им нужно было следовать. Гарри много видел разнообразных танцев по телевизору. Их суть была в последовательном выполнении движений именно из того тематического раздела, к которому они относились, но ему это не подходило. Часто в обычные строгие шаги вкрадывался мотив из восточных танцев, совершенно не относящийся к этому виду, но гармонично вплетающийся в музыку. Он так и не узнал, что в один из таких вечеров Петунья потеряла сына из вида и пошла искать. В его комнате того не было. Приоткрыв дверь комнаты племянника, откуда доносилась музыка, она замерла на пороге. Из динамиков лилось что-то классическое, а её приёмный сын Майлз (так и только так она звала племянника) в такт музыке плавно колебался на одном месте, будто огонь на ветру. Он, то сжимался на одной ноге, как огонёк на спичке, то переходил с места на место, быстро приседая и изгибаясь. При этом он двигался то с закрытыми глазами, то слегка приоткрывал их. И тогда они приобретали совершенно невообразимый зелёный оттенок, яркий и насыщенный. Петунья подумала, что она никогда толком не обращала внимания на мальчика, а тот сам по себе развил в себе такой красивый дар. Её сын сидел на полу в изножье кровати и наблюдал это зрелище. Видно, что он уже не в первый раз тут пропадает. Она тихо закрыла дверь и спустилась вниз. В гостиной сидели мужчины, которые сразу заметили её задумчивость. Она с улыбкой рассказала им о своём маленьком открытии. Северус, приехавший в тот день пораньше, изъявил желание посмотреть на зрелище. Они с Верноном на цыпочках, как дети, прокрались наверх. Вернулись только минут двадцать спустя, оба с такими же улыбками на губах, как и она ранее. Петунья фыркнула, скажи кому, что вечно мрачный Снейп улыбается, не поверят. Она не подала виду, что замечает, просто проскользнула на кухню и вернулась оттуда с чаем и испёкшимися булочками. Друг отошёл от зрелища быстро, а вот муж недоверчиво встряхнул головой.  — Не могу поверить, мой сын умеет танцевать, — поделился он наболевшим.  — А я не видела.  — Это то ещё зрелище, — добродушно фыркнул в своей манере Снейп, — но у него неплохо получается повторять. И давно это у Поттера?  — Он умеет танцевать с тех пор, как впервые сделал несколько шагов без стенки, — окунулась мама в ностальгию. — Это было где-то осенью, я надела на него тёплые носки, чтобы не замёрз в манеже. Как раз было время трёхчасовой передачи. Мы сидели здесь в гостиной с Дадли, он уже хорошо ходил и носился за мной по пятам всюду. А Гарри ходил по стеночке. Сам поднимался и ходил. Я хорошо помню, что оставила его в спальне наверху и прикрыла дверь — всё же упасть с лестницы ребёнку — страшно, что случится. Он был таким маленьким и неуклюжим. А тут смотрю, идёт, тихо, медленно, по стеночке. Наверное, и по лестнице также спустился. Заходит в зал, и тут начинается после рекламы музыкальная передача. Он так постоял, с ноги на ногу переступил и отпустил косяк. А у меня на руках Дадли! Мужчины понимающе усмехнулись и пригубили чай.  — Вот с тех пор он и ходит и танцует. Сверху раздался боевой клич и что-то упало.  — Мальчишки! — вскочила она. В тот день им крепко досталось за сломанную книжную полку. Хотя Дадли и Гарри исподтишка переглядывались и кусали губы. Мрачный человек в тот день сидел внизу и с не скрытой улыбкой слушал, как обоих разносит только что с такой любовью вспоминающая о детстве обоих Петунья. Что на взрослых воздействовали магией, дабы подчинить воле, было заметно «с порога». Ещё при первой встрече спустя долгое время он удивился переменам в подруге, отказаться от помощи не смог или не хотел. Было что-то обязывающее, что не позволило хлопнуть дверью на, по сути, нескромную просьбу перед ним, ставшим Лордом. Которым он себя не считал. Может быть, это зеленоглазый мальчишка, с такой силой отдающийся музыке? Или козни директора, не дающие покоя. Потом он уже понял, что ещё его остановило. Мальчишка открыл заветный медальон, который так искал его друг. Что внутри можно было только догадываться, но увидев светящиеся крылья прорвавшегося раньше времени подарка, он всё понял. И не преминул ткнуть самодовольного Люциуса в его упущение. Тот позволял отпаивать его чаем и пытался сообразить, где так прокололся. А вот Северусу было интересно, забрал мальчишка медальон до или после их посещения заброшенного особняка. По всему выходило, что он был там именно в тот день и видел дружную компанию, которую не пускали охранные чары. Задаваться вопросом о том, как Поттер, унаследовавший неубиваемую удачу, достал украшение, которым так гордилась его предыдущая хозяйка, было глупо и поздно. Он решил понаблюдать за развитием детей подруги, поручив той записывать каждое проявление магии обоих. Поттер быстро просёк, что за ним наблюдают, и стал сдерживаться. Да и выдыхался на занятиях он прилично, так что весь запас наверняка шёл на восстановление. И вот мальчишка, присланный Петуньей, прямо перед ним, уже собирается сбежать в свою комнату к кошкам. Да, о них он узнал первым и предупредил родителей ребят, чтобы не волновались по пустякам. Тем более, что Малфой разоривший старую кошатницу, выращивающую и разводящую книззлов, слишком уж разошёлся в последнее время. Всё норовит побрататься с Министерством. И так и лезет везде. Он сам, со времени принятия лордства, тоже стал вхож в верхние круги, но не стремился выделиться, занимаясь пока школой, которую стоило менять в ногу со временем. Общество магии закоснело в своём средневековом мирке. Во многих странах уже произошло, если не слияние миров, то частичное внедрение в мир магглов. Островам же горящего Альбиона** грозил финансовый и политический коллапс. Совет Лордов уже принял меры и составил программу безопасного слияния. Так что к году двухтысячному программа должна была дать свои плоды. Тормозящие элементы, вроде Визенгамота, медленно, но верно тоже сдавались. Скоро можно будет спокойно наблюдать, как на лавочке в сквере рядом сидят люди из совершенно разных миров, ведь у них есть главное — общие увлечения и взгляды на мир. Двойная игра на два фронта разных партий и совета была затеяна с одной целью — убрать с пути Дамблдора. Снейп в пору выхода из юности, не был так подкован в интригах и хитросплетениях, ему пришлось учиться на своих ошибках. Обет директору дело не облегчил, но поставил его в ряд доверенных лиц. А уж обходить обещания на его факультете учат с первого дня, как и снимать их без последствий для обеих сторон. Но политика она и есть политика, что всё проистекает из неё. Сначала изменения должны произойти наверху. Должна соединиться власть держащая часть обоих миров, чтобы он стал одним. И это уже происходит. Но так как Поттер помог им свергнуть острие противостоящей партии противников совершенно невообразимым путём, он становится фигурой решающей многие политические моменты. И старик возлагает на него большие надежды. Слишком большие, даже не имея запасного перевешивающего плана. Но чтобы незаметно стащить с его крючка такую рыбку, как Поттер, придётся попотеть.  — Поттер, будьте добры подкиньте в камин древесины. Мальчишка молча выполнил просьбу и присел у огня, незаметно наблюдая за Снейпом. Тот магией склонировал чашку и разлил по обеим горячий напиток. Прошлое давало о себе знать уже в таком раннем возрасте — он любил тепло, которого постоянно не хватало. Ни в доме матери, ни после в Хогвартсе. А подземные гостиные тем и отличаются от всех остальных как раз этой особенностью — камень впитывает всё тепло — поэтому выросшие на Слизерине, деканом которого он недавно стал, поголовно воспитаны людьми с уклоном на умение сделать что угодно для себя: будь то учёба, освоение заклинания, согревающего комнаты, или общение со сверстниками. Рта лишний раз не открыть, потому что даже воздух втягивает в себя это самое тепло. Кто бы знал вообще, что Хогвартс родовое поместье одного из основателей. И жить там могут только потомки этих самых людей, а они школа, школа. Снейп, впервые задавший этот вопрос своему наставнику в получении знаний о Лордстве, получил ёмкий ответ в стиле — не лезь, куда не просят. Но и выросшие буквально в подвалах слизеринцы куда лучше приспособлены к жизни «сверху». На их фоне гриффиндорцы выглядят как невоспитанный и необученный сброд. Другие факультеты являются исключением — их деканы занимаются с детьми дополнительно. Так было и с гриффиндорцами, пока деканом не стала кошка, которой бесполезно объяснять прописные истины — она и слушать не будет. У неё на уме, наверное, только мята. И как никто из учеников не додумался подшутить над замдиректора? Северус пересел в кресло и взмахом руки отправил к Поттеру чашку с горячим напитком.  — Присоединяйтесь. Также молча мальчик взял кружку и сел на соседнее кресло, утонув в нём и чудом не опрокинув на себя какао. Он бросил быстрый взгляд на мужчину, видел или нет? Но Северус смотрел только в камин, делая вид, что погружён в раздумья и прихлёбывает напиток на автомате.*(3) Сначала Поттер внимательно следил за ним, подмечая каждое движение, и слегка почти неприметно вздрагивая по любому поводу. Потом до него дошло, что он отсюда не выйдет пока не выпьет всё и залпом выдул всё.  — Уже выпили? — решил отреагировать Северус. — Тогда, поставьте кружку на поднос, я сам верну его на кухню.  — Хорошо. Бинго. Первое нормальное слово за долгое время. Достаточное достижение на сегодня. Он уже понял, что на ребёнка нельзя давить, как раньше. Тот пострадал от семьи гораздо сильнее, чем предполагалось. Снейп вытащил его на поверхность, сломав блок, но дальше Поттер должен был сам оттаять. И в первую очередь он должен понять, что рядом с ним отнюдь не враги и он не слуга. Тем более, что договор заключен на покровительство, а не на рабство. Обычная вассальная клятва, по которой они практически ничего не должны друг другу ничего, но минимально скреплённая магией, чтобы в случае чего маг был в курсе произошедших изменений или наложенного влияния. А на этого мелкого, получившего дары феи, стоит накинуть следилку. На всякий случай.  — И спасибо за компанию, Поттер. Мальчишка удивлённо обернулся у двери и постарался побыстрее скрыться из комнаты, впрочем, Снейп не промахнулся. Следилка прицепилась за щиколоткой на правой ноге. Там её сложно будет обнаружить. Гарри быстренько закрыл дверь и встряхнулся. Снейп вёл себя странно. Не ругался, не возмущался по любому поводу и не поучал. Не слишком похоже на него. Только поделился вкусным какао, которое ему, Гарри, раньше-то и не доставалось, и попросил посидеть с ним. Может, ему одиноко? Но тогда бы он спустился на кухню и попил и поболтал там с тётей Петуньей. Непонятный. Он неосознанно почесал левым носком правую пятку и спустился вниз, чтобы сообщить, что поднос потом прибудет на кухню. Тётя уже вовсю кулинарила над курицей. Гарри сглотнул слюну и смылся погулять, чтобы не перебить аппетит раньше времени. В куртке он вынес на прогулку и пушистую компанию. На приличном расстоянии от дома малышня выскочила из карманов и, кувыркаясь и играя с листочками, понеслась в сторону парка. Гарри поплёлся следом. Зима толком не наступила, хотя школу уже начали украшать к Рождеству, но на улице не было не снежинки. Ветер, конечно, порой налетал пронизывающий, но и с этим можно было смириться. Тем более, что Гарри теперь гулял в новой курточке и не мёрз от каждого сквозняка. Быть приёмным сыном оказалось приятно. (Witcher 2 (Ведьмак 2) — Иорвет играет на флейте) Киви унесся в кусты, Рич продрался за ним, и мелкота устроила весёлую драку. Есть чему радоваться, если на улицу ты выходишь раз в неделю. Эйри же спокойно сползла с его шеи и трусцой направилась в одной ей известную строну.  — Через час приходите к разрушенному дому, — сказал Гарри и направился проверить свою полянку. В прошлый раз ему тут побывать не удалось из-за мальчика-скрипача. Он не собирался и в этот раз с ним встречаться, но стоило предъявить права на свою территорию. Старшеклассники полосовали стволы, сдирали с них кору и ножами вырезали разные надписи, за часть из них, произнесенную вслух, Гарри бы ещё месяц назад отодрали ремнём с особым усердием, чтобы уж наверняка забыл. Сейчас такой фокус тоже не прошёл бы даром. Чего стоила ему разбитая случайно полка, так это именно хорошего «ремня» в исполнении тёти, только тряпкой. Радовало, что досталось также и кузену, который собственно её и снёс в приступе головокружительного па. Хех, стоит им на секунду забыть, что вокруг хрупкие предметы, как те ломаются. Хотя полку починил Снейп. Взмахнул этой деревяшкой и всё. А ещё эта его деревяшка, вечно с ней таскается. Ни на секунду не отложит в сторону. Спит, наверное, тоже в обнимку, как с мишкой. И когда думает, что его никто не видит, зачем-то машет ей. Впрочем, в те моменты, когда машет, что-то двигается само по себе. И тогда у разрушенного дома тоже махал. Но Гарри не заметил ничего странного. Ему самому взмаха руки хватает, чтобы заставить листья разлетаться. Задумавшись, он шёл сквозь лесопосадку в знакомом направлении, шебурша опавшим посеревшим от ночного холода одеялом. Он пересёк несколько больших тропинок, выложенных камнем и со скамеечками, куда более ухоженными, чем в другой его части. Здесь даже была старая, заросшая розовыми кустами клумба. Её, может быть, весной облагородят, если у местных волонтёров руки дойдут. На полянке с деревом никого не было. Сюда давно никто не забредал из взрослых, поэтому дерево, сколько мальчишка себя помнил, никогда не обрезалось. А ветви росли в беспорядке. Самые большие, с которых кое-где отслоилась кора, и по которым можно было спокойно гулять, как по тропинке, шли от самого низа и пересекались на высоте гораздо выше человеческого роста. Гарри ни разу оттуда не падал и пробовать не собирался, поэтому сидел обычно пониже. А вот другой мальчик, с белыми волосами, как у ангела, играл, стоя как раз там, наверху. Скорее всего, он просто не боялся высоты, подумалось Гарри. Он проверил своё дупло, где лежали здесь же в парке найденные вещи. Зажигалка, фотокарточка, спички, коробок которых всё же отсырел. Теперь к коллекции добавилась пружинка от часов. Часы, наконец, выкинули, а пружинку он нашёл, когда мыл полы. Она оказалась аж на лестнице! Ветерок поигрался с верхушками деревьев и спустился вниз. Гарри, стоя на месте, повторил его движение. Именно это танцевальное движение он и взял за основу паспорта. Настолько естественное, что его мог повторить любой, кто представит себе ветер. Он спрыгнул на землю и повторил танец, который уже собственно был готов как неделю. В понедельник уже концерт. Девочки завершили свои репетиции, генеральная будет утром, после первого урока, с которого его тоже сняли, но так как есть возможность получить оценку, то он пойдёт в любом случае. Историю лучше не пропускать. Учитель, единственный мужчина, не считая физика, химика и физрука, который у них вел в общем корпусе, любил снимать балл на контрольной, если были другие незначительные пропуски. Устрашающего вида дедок, с седой бородкой и в одном из его трёх лучших галстуков, по которым легко определялось его настроение. Серый — нормальное, можно пошутить без вреда для табеля, синий — без домашки лучше прогулять или контрольная, чёрный — всё плохо — сегодня спросит всех строго. Другие галстуки тоже были, но он их так редко повязывал, что предугадать его настроение на такой день было сложно. По женщинам учителям определить настроение можно было, только заговорив с ними. Никакие цвета в одежде не давали надежду на объяснение настроения. Гарри вообще с каждым днём всё больше убеждался, что они существа с другой планеты, как говорили по телевизору. Они делали не то, что говорили. Если, например, учительница по английскому говорит, что им нужно сдать домашнюю работу, то сдавать её нужно только на отдельном листочке и с датой и фамилией наверху. Если просто сдать в тетради или не поставить число, то и оценку не получишь. Или если просят принести на занятие цветную бумагу, то обязательно нужно не забыть ножницы и желательно брать двустороннюю бумагу, чтобы уж наверняка. И желательно по паре листов, а то вдруг. В словах учителей-мужчин было много смысла, но он был хотя бы понятен, а в женских — слишком много. Поэтому если он не совсем понимал, что за загадка спряталась в задании, то зачитывал его тёте Петунии, а уж она прокручивала всё это и начинала сетовать, что от них (родителей) требуют слишком много. В ходе причитаний выяснялась и причина: или нужна была запасная тетрадка, или ручка, или вообще родительское собрание. Одно такое задание Гарри даже на всякий случай перечитал ещё раз, но так и не понял, как тётя это поняла. Спрашивать не стал. А вот тётин друг не походил ни на тех, ни на других. Понятное дело, он — мужчина. Но вот какой-то неправильный, недоговаривает много. Хотя Гарри и не спрашивал. А что будет, если спросить? Скорее всего, его попросят выйти или отправят на кухню. Он сжал висящий под одеждой медальон, тот самый, в котором томилась маленькая фея. Он нашёл его в чулане, завалившимся за тумбочку. Как так вышло, что Гарри притащил его домой, было совершенно непонятно, потому что, во-первых, он не помнил того вечера в подробностях, а во-вторых, ничего в руки больше не брал. Предположений было много: от вероятности, что сама фея принесла его, до абсурдного — что тут замешана магия. Оба варианта были неплохими, но проверить их было, увы, нельзя. Поэтому мальчик думал, что принёс его сам — так было проще. Он решил, что стоит уже собираться к особняку, потому как сумерки, когда заметил в кустах светлую макушку, которую сначала принял за Эйри. Он слез с дерева и остановился, не зная, что делать. Мальчик на него не нападал, не обзывался, не кидался карандашами — ничего, что было ему привычно по школе. Как на него реагировать Гарри не знал, но тот заметил, что Гарри на него смотрит, и вылез из кустов.  — Привет!  — Угу.  — Разве так здороваются? — фыркнул мальчишка и стал обходить его по кругу, Гарри не давал ему зайти себе за спину. Почему-то не хотелось показывать ему слабое место. Обычно если его окружали, то первым бил находящийся за спиной, пока другие отвлекали. — Ты должен сказать мне «привет» или «здравствуйте», а потом представиться. Но он ему ничего не должен. И почему этот мальчишка ведёт себя так вызывающе? Он пригляделся повнимательней. Странно, но на беловолосом выскочке была такая же одежда, как и на Снейпе, только поменьше размером и другая цветом. Маг? Гарри обратил внимание на руки и на шею. Тётя Петунья учила, что у родовитых семей, которые Лорды, есть фамильные украшения. Например, у их сюзерена есть кольцо и серьга в ухе. Это арте…ар-те-фак-ты. Во. Магические вещи, в общем. Он их скрывает магией, но если приглядеться, то можно увидеть. У этого мальчика в ухе была серёжка, которую пришлось сначала рассмотреть. Значит, точно маг. Гарри ещё ни разу не встречал волшебников своего возраста, поэтому постарался сообразить, что же делать дальше. Агрессию тот не проявлял, скорее, это было любопытство. Он рассматривал обычного мальчика — маггла. И Гарри решил, что не стоит ему открывать секрет.  — Может, ты первый представишься? — предположил он.  — Меня зовут Дрейк, а тебя? Как представляться волшебникам его ещё не учили, но раз он сейчас маггл, то и имя должно быть соответствующее.  — Майлз. Это моя поляна, — предупредил он. Дрейк огляделся.  — Я не вижу таблички, что это твоя территория, Ма-айлз. Ты забыл её поставить? Дрейк, издалека казавшийся ангелочком, вблизи был обычным задиристым мальчишкой, каких много в школе. А когда играл на скрипке, то был куда милее. Стоп. Если он тогда за ним подглядывал то, сколько времени этот Дрейк просидел в кустах и что видел?  — Ты долго тут был? — Гарри вдруг смутился. Он ещё никому не показывал танец, который они готовили. Маленький маг, разглядывающий его с прищуром, тоже смутился.  — Нуу. А где ты научился так красиво танцевать?  — В школе. А кто учил тебя играть на скрипке? Дрейк вскинулся и рассердился.  — Никому не говори, что я умею играть на скрипке!  — Почему? — Гарри предчувствовал хорошую драку. Внутри будто поднялась магия. — Что будет, если расскажу?  — Я тебя заколдую! — Гарри заметил, что Дрейк прикусил губу, но сделал вид, что ничего не понял.  — Хаха! Чем?!  — Не рассказывай никому!  — А вот расскажу! Гарри начал пятиться. Хотелось хорошенько проветриться перед ужином. Мальчик сверкал серыми глазами и наступал на него. Он снова рассмеялся. Злить мага до чёртиков весело — он даже не может его заколдовать! Он развернулся и помчался в сторону центральной аллеи. (Lea Michele — Louder) В груди будто развевалось знамя, пока он заставлял мелкого волшебника гнаться за ним через неровности лесистого парка. Тот путался в длинной одежде, но исправно топал за ним, практически не отставая и не спотыкаясь. Сначала он сыпал угрозами, вроде «вот, отец узнает», а потом снова «никому не говори, а то побью». Они выбежали на общую аллею, и Гарри увидел стоящего к нему спиной Снейпа. Он разговаривал с этим длинноволосым. Гарри прибавил ходу и нырнул за декоративную гряду камней. Дрейку не повезло — он выскочил, как раз под ясны очи, как оказалось — отца.  — Драко! — мальчик замер посреди тротуара, тяжело дыша. Улыбка сошла с лица, в глазах мелькнуло загнанное выражение. — В каком это ты виде? И это будущий глава Рода? Я поверить не могу, Северус, что это недоразумение — мой сын.  — Почему ты запыхался? — поинтересовался Снейп.  — Я… я гнался… — Дрейк, которого назвали Драко, косо посмотрел на Гарри. Тот зажимал рот руками, чтобы не услышали смеха. — Гнался за одним мальчиком.  — Да, я видел мальчишку. И ты считаешь, что твоё поведение достойно будущего Лорда? Чтобы этого больше не повторялось!.. Come out of the shadow, Выйди из тени, Step into the light. Шагни к свету. *(4) Снейп подошёл ближе к маленькому магу, а Гарри попятился назад за камень. Больше не стоило тут засиживаться, если его поймают — неизвестно, что за наказание может придумать сюзерен. Гарри не хотел проверять, поэтому рванул вперёд, скрываясь за низкими кустиками, листья с которых уже облетели. Котята должно быть уже заждались его у особняка. Несмотря на темноту, которая грозила не пустить его к разрушенным стенам ближе, чем на тридцать метров, он понадеялся, что всё же огоньки его пропустят. Чем ближе была граница, переступить в темноте которую было нельзя, тем Гарри становилось хуже. Он облокотился на дерево. Где же тогда котята? Вокруг недружелюбной стеной стояли деревья, в охладевшем воздухе появился запах палёного. Тишина застыла в ушах.  — Эйри! Котята не отозвались. Вперёд двигаться не стоило. Хоть там и мелькали огоньки, но Гарри помнил, что они не всегда бывают дружелюбными. Нервировать странные огоньки не хотелось. Он сжал на груди медальон. Уже поздно — пора вернуться, иначе стемнеет и дороги будет не разобрать. По наитию он двинулся обратно к главной аллее. Стоило только выйти за границу неприятных ощущений, как из кустов выкатилась пропажа. Котята кинулись к нему на руки, а кошечка обошла кругом, почесав нос длинным хвостом.  — Пора домой. Подхватив всех на руки (Эйри развалилась вокруг шеи), он направился ужинать и не видел, как три пары глаз проводили его до калитки парка. Концерт школа запланировала показательный. Соревнующиеся друг с другом директора школ устроили целый комплекс мероприятий, чтобы выяснить, кто лучше. На этой основе проводились конкурсы в таких категориях, как уровень IQ, лучшая выпечка, вышивка, чистая тетрадь, самый быстрый ученик, плюс раунды в футбол, волейбол, мисс школы и мистер, лучший певец и лучший танец, конечно. Всё на что только хватило фантазии. Кажется, соревновались даже технички, какая лучше отмоет пол на своей территории. Гарри ходил по ярмарке, которая предшествовала завершающему всё концерту, и удивлялся на разные поделки. Дадли не ходил следом только потому, что у него сейчас футбольное выступление за школу. Он бы посидел, поболел, но не хотелось. Да и предстоящее выступление не давало покоя, внутри всё так и переворачивалось. Отчасти потому что должны были прийти тётя Петунья и Снейп, который сообщил, что вырвется после собственных занятий, если успеет. Судя по времени на часах, а они показывали почти обед, он точно успеет. Повезло, что дядя дал обоим мальчикам деньги на расходы, потому что тут столько всего было. Да и покушать хотелось, но в него ничего не лезло. Пирожок он съел, потому что жалко было выкидывать. Гарри купил тёте в подарок красивую салфетку ручной работы, для дяди нашлась замечательная фигурка кота с рыбкой. Дадли себе и сам купит, а вот Снейпу? Гарри обошёл всё, но не придумал ничего лучше весов или подставки под чернильницу. Взял подставку, потому что денег хватило только на неё, и отнёс все покупки к себе в ящик в раздевалке, который получил после вступления во взрослую команду. Ящичек удобно закрывался на ключ, опасность, что дружки Дадли за спиной того, ещё прохаживающиеся по его душу, вытащат что-то, ослабевала. This could be the moment, Момент настал, Are you ready to fight? Готов сражаться? *(4) Он, кстати, видел и свою детскую группу, в которой начал танцевать. Как раз позвали на последнюю репетицию. Ради подбора костюма, который бы не отличался по стилю от других членов команды, пришлось притащить с собой несколько вариантов смены. Первый был для их мальчишника, второй для общего с девочками, а третий полуофициальный — Гарри в нём пришёл, подходит для общей постановки, если они получат приз. Гарри не знал, как бы себя чувствовал в обносках, если бы вышел на сцену в неподобающем виде. Опозорился бы. Да и кто бы его пустил? Сидел бы спокойно в зале, в самом уголке и почитывал книжку, поверх неё следя за другими детьми. А тут сейчас, стоя за кулисами в ожидании их очереди, он себе места не находил. В первый раз танцевать при всех. Его попеременно то тошнило, то прошибало холодным потом. Ребята, уже не в первый раз выходящие на сцену и сами переживали, шутили, рассказывали, как первый раз оказались перед публикой. Рейч так вообще умудрился упасть в самом интересном месте, а все посчитали это приёмом. Группа, конечно, никого разочаровывать не стала, но шуточки из-за того случая на парня сыпались исправно, хотя он и отбивал их с лёгкостью. Гарри-Майлз теребил руками верёвочки на кофте и оглядывал из-за шторы зал. Было страшно, но видя выступающие одна за другой по очереди группы обеих школ, он потихоньку успокаивался и заражался спортивным азартом. К моменту выхода группы все успокоились и уже сделали ставки. Майлз отказался. Он снова выглянул из-за шторы в самом углу. Why so low? So low? Почему же так тихо? What are you waiting for? Чего же ты ждёшь? Зал был большой и освещался подсветкой, фонарями мастерски управляла команда настройки. Самой освещённой была, естественно, сцена, сзади драпированная лёгким тюлем и знаками наступившей зимы. Повсюду висели ангелочки, ленточки, в зале тоже потолок пестрел снежинками, шарики накрутили на подлокотники. Праздник закатили похлеще, чем на Новый год. Снейпа он нашёл рядом с Петуньей и Дадли в середине где-то седьмого ряда. Пришёл. Его тронуло внимание к его скромной персоне. Может быть, он не такой уж и плохой человек. Первыми пошли девочки с ирландским танцем. Сам по себе красивый, но сложный для новичков, они готовили около года именно на это соревнование (И откуда знали? Он решил, что это всё женская логика.). Зал аплодировал, просили на бис, но ведущий предупредил, что у них не очень много времени и, сойдя со сцены, начал называть участников их номера. Гарри чуть было не пропустил свой выход (хорошо, подтолкнули), потому что «Майлз Дурсли» прозвучало пока на так привычно, как «Поттер». Donʼt choke on a fire, Не держи в себе пламя, Itʼs tryna burn you out. Иначе оно попытается испепелить тебя. (Faith no more — Epic) Техническая заминка перед выступлением, пока диджей ставил кассету, показалась вечностью, так что музыка ощутилась почти как спасение. Майлз сразу расслабился и слился с танцующей группой. У них было несколько сложных моментов, пока одни выполняли общее движение, кто-то один делал совсем другое и так по кругу, до момента, когда каждый демонстрирует свой приём, а остальные почти замирают. Затем группа должна смешаться и разойтись, чтобы снова продемонстрировать синхронность. Остановиться и передохнуть было никак нельзя, сложная композиция толкала к действию. Группа заразилась сама по себе и продемонстрировала чудеса стиля с миксом из других. Концовку решили не утяжелять. Вся песня подразумевала этакий лиричный конец, поэтому они сделали постановочную драку, а в конце перемирие. Майлза так захватила коллективная радость за отличный без помарочек номер, что он даже забыл посмотреть в зал. А потом уже просто не отвлекался от их маленького представления, шедшего сразу за номером с клоунами, под ставший недавно знаменитым Бониэм. В номере самое сложное было не уронить девочек, которых они перекидывали, и вовремя под последние аккорды лопнуть пару шариков. Вышло так же отлично. Судя по овациям, они уже выиграли кубок и награду. Но Дитрих посоветовал всем переодеться и занять места в зрительном зале. До конца мероприятия ещё около получаса. Наверное, так и было задумано, но концерт немного затянулся, из-за многочисленных игр и розыгрышей. В конце концов, когда все выступили. Жюри поднялось на сцену. Переполненный зал замер. Взрослым было позволено голосовать, ученики могли поддерживать аплодисментами — этими критериями тоже руководствовались. Майлз старался не подходить к своим родственникам. Он не столько переживал, что они не заработают приз, сколько то, что это видел Снейп. Почему мальчика так волновала реакция сюзерена, он себе объяснить не мог.  — Мы подсчитали очки и пришли к выводу, что в номинации… Наградили футболистов, волейболистов, девочку за лучшее рукотворное украшение, преподавателей. И как назло тянули с танцами и песней. Лучшую маленькую певицу за милейшую песню «Для мамы» наградили шарфиком и коробочкой конфет, и…  — В наших школах учатся самые прекрасные, отзывчивые и талантливые юные дарования. Сегодня мы видели немало волшебных номеров, слушали песни в исполнении замечательных юных певцов. В сердце забилась птичка. Что-то сейчас будет. И да!  — Но мы не смогли выбрать лучшую танцевальную команду. Место третье занимает… Место второе занимает… Гарри не слушал, пока остальные довольно неплохие группы получали свои призы за лучшие сольный и коллективный (вы это серьёзно?!) танцы. Дитрих закусил кулак. Ну! Ну! Ну! Рейч в полный голос спрашивал, когда уже всё. Остальные тоже не находили себе места.  — Они издеваются! Участники другой школы тоже проявляли нетерпение. Оживление уже пошло по всему залу. Гарри поймал насмешливый взгляд Снейпа, направленный на ведущего.  — Первое место пока делят две лучшие команды. И они обе с разных школ. Итак, мы дадим им сладкий приз или ребята покажут мастерство на сцене в разных жанрах. Это команды… Зал дружно голосовал за продолжение, не слушая ведущего, но своё название они услышали. Дитрих, вернувшийся от судей, собрал всех слева от сцены и сказал, что это будет стенка на стенку. Каждый от команды по очереди демонстрирует мастерство. Играть будет совершенно разная музыка, жюри будет засчитывать абсолютно всё… День закончился просто замечательно. После изматывающего концерта их забрал из школы дядя и отвёз домой праздновать безоговорочную победу. Вечером после ужина, который как и весь прошедший день Гарри воспринимал, как сказочное происшествие, он сидел в своей комнате за столом, в окружении ласковых питомцев и смотрел в окно. Было ли то, что произошло волшебством, но сцена признала его талант. К его семье отдельно подходил хореограф, по случаю оказавшийся на представлении. Он видел, что Майлз маловат для взрослых танцев, с которыми справляется с лёгкостью и предложил выдвинуть его кандидатуру на более высокий уровень и подобрать достойного партнёра или партнёршу. Мама выразила своё согласие. Мама Петунья. Ну, не зовёт она его по-другому как сыном. Может, сдаться, семья — это семья? Это его вторая семья, первая дала ему жизнь, а эта учит ей. Своим ограниченным пониманием мира взрослых он тем не менее отчётливо понимал, что всё что было раньше — игры. Игры со сверстниками, игры между школами — это только первый уровень. Выше игр идут соревнования за всё. Он смотрит телевизор и знает, что за всё приходится сражаться. Место в жизни он себе, однако, нашёл. Осталось его отвоевать. Он уже определился, и сходить с намеченного пути не собирается. Его мама, которая Лили, должна им гордиться. Главное семья, а награды могут пылиться на полке сколько им угодно. Они всего лишь отмечают его жизненный путь, как дорожные знаки вдоль дороги. И ему есть куда стремиться.