Secret Garden – Fairytale https://vk.com/audios115755283?q=secret%20garden%20fairytale
«До 1105 г. история времен правления короля Игнила I, а затем и его сына Зерефа, имела множество белых и неизведанных пятен, которые привели к образованию десятка теорий, связанных с причинами возникновения важных событий того времени. Однако в 1105 г., после десятилетней работы профессора археологии Варрода Секвина и его группы, в стенах замка Полной Луны была обнаружена тайная королевская библиотека, в которой при Кровавой смуте сестрами ордена Гноси были запечатаны многие важные исторические документы во избежание их уничтожения. Это событие открыло для научного мира огромный кладезь исторических фактов, которые заполнили большинство белых дыр в истории двух королевств. В библиотеке также были найдены переписки между многими высокопоставленными драконами, среди которых особое внимание достойны письма от графа Марда Гира к его давнему другу графу Джерару Фернандесу. Фигура графа Гира играет немаловажную роль в истории принцессы, а затем и королевы Хартфилии, ведь именно он был ближайшим другом принца Зерефа, и именно он был самым ярым противником принцессы Люси. Граф Гир так писал в своем письме, адресованном графу Фернандесу в 723 г.: „Я чувствую перемены, Джерар, и это чувство мне совершенно не по нраву. Принцесса Люси довольно мила, но за этим я не вижу того очарования, которое видит наш принц. Зереф околдован и, кажется, влюблен, а посему не видит той беды, которую принцесса может навлечь на королевский род. Возможно, она сама этого не понимает из-за своей юности и неопытности. Но уже сейчас она принимает самые опрометчивые решения, которые только возможны в данной ситуации. Но Зереф этого не видит. Ему нравится, что принцесса сблизилась с Нацу, а ты знаешь, насколько это важно для него. Он считает, что если Нацу ее принял, то это определенно знак Луны. Однако она отказалась от нашей религии, и я уже слышу толки. Джерар, я в смятении …“ Из этих писем мы видим, что уже к своему приезду принцесса знала, что не станет принимать религию будущего супруга и народа, для которого она станет королевой, и многие историки считают, что именно это решение и стало роковым. И, возможно, для Кровавой смуты не это стало главной причиной, но с уверенностью можно сказать, что именно отказ принцессы Люси от Лунной богини было первой, но далеко не последней каплей для драконьего народа». Аска Конелл. «История Кровавой Королевы».***
Город Праед находился на востоке королевства Ишгар. Величественный центр Сказчих земель — священного места, в которых когда-то жили вечные спутники драконов, и считалось по праву одним из самых красивых и волшебных мест на всем континенте. Укрытые тенью деревьев арма, Сказчие земли были оплотом спокойствия и гармонии королевства. Казалось, что волшебный поток вместе с пыльцой пацем и свежестью, доносящейся из самых глубин великого водопада Гладио, проникал глубоко в сердца, заставляя все горести и переживания уйти, оставляя лишь безмятежный покой. Когда-то, давным-давно, Праед был брошен, скрыт за толщами лиан и ядовитыми цветками датура из-за суеверий, ходивших вокруг этих мест. Драконы боялись подходить к опустевшим после смерти сказчих землям, и лишь несколько веков назад с приходом к правлению династии Драгнил, по приказу первого короля от этого имени — Игниса, в Праед вновь вернулась жизнь. Драконы заселяли эти скалистые местности с особой осторожностью, зная о том, как сказчие боялись за сохранность своих знаний, наградив эти земли самой сильной защитой. Поговаривали, что именно вторжение когда-то в глубины земель сказчих стало причиной начала драконьей лихорадки, и хоть подтверждений этому не было, многие старые драконы верили, что так сказчие пытались забрать их с собой, и так же, как Солнце когда-то мгновенно убило их, также медленно оно убивало драконов. Правда это была или вымысел, не знал никто. Одно знали наверняка — первые, кто заболел драконьей лихорадкой, пришли с востока. — Нам нужно взять с собой больше припасов. — Думаешь, мы там настолько долго задержимся? — А ты как думал? Это не пятиминутное дело. Нам придется провести там несколько ночей, если карты, которые мы выкупили, не точны. Двое путников шли по оживленной тропе в центре города. Первый из них, высокий и широкоплечий дракон, отличался тяжелой уверенной поступью, целенаправленно идя вперед, отчего попадающиеся на его пути драконы непроизвольно отходили в сторону, давая путникам дорогу. По его одеянию и оружию — двум длинным клинкам с увесистыми, украшенными железными змеями черенками — можно было сказать, что дракон этот был привычен к бою. Вся его фигура была окутана черной накидкой, скрывая крылья и хвост, а на голове поверх длинных лохматых волос повязана бандана. Спутником же этого странного гостя был парящий рядом с ним иксид, которого местные жители с интересом провожали взглядом. Некоторые тайком думали, что путник этот был охотником за головами. Другие говорили, что он прибыл из Неживых земель. А третьи так вообще шептали, что он преступник, которого королевская гвардия искала уже добрые пять лет. Но ничего из этого не было правдой. Путника не беспокоили заинтересованные взгляды, так же, как и тихие роптания в спину. Так уж случилось, что вид его внушал страх, и ничего с этим он поделать не мог. Да, и, в общем, к такому уже был привычен. Он путешествовал много. Не только по родному королевству, но и по соседним, и за свою короткую жизнь успел повидать многое. И он знал, что любопытные взоры — не самое худшее, что может случиться с драконом в этом мире. Праед был большим городом, растелившимся от глубин густых лесов и до самых Крылатых скал. Меж красных крон арма расположились дома, лавки и таверны, из которых доносилась громкая энергичная музыка местных жителей, под которую простые драконы выводили дикие пируэты, запивая свое веселье кружкой крепкого драконьего эля. Редко когда путнику попадалось столько драконов в одном месте. Лишь в Кор Луна — столице их королевства, но это было неудивительно. Весь их немногочисленный народ тянуло к подножию замка Полной Луны в поисках проведения Лунной богини. Однако в других городах, встречавшихся на пути путника, не царило такого оживления. В других городах царили тишина и страх. Драконья лихорадка бродила по улицам, и отцы и матери прятали своих чад в четырех стенах, молясь на лик Лунной богини. Путник оскалился. В богов он не верил, и в полнолуние, когда все его собратья бились головой об пол, моля о спасении души, он напивался в хлам, не веря, что его душу можно спасти. — Какой черт меня вообще дернуло согласиться на эту авантюру? — проворчал он, достав из жесткой холощёной сумки пергамент, на котором аккуратным почерком с многочисленными изящными завитками были выведены указания. Просмотрев их взглядом, он неожиданно зло смял его, неаккуратно бросив обратно. — Эти Гноси меня бесят. Мыши, помешанные на своих книжках! Лили, парящий рядом с другом, многозначительно хмыкнул. — Мы разве все это не ради миледи МакГарден делаем? — Ради золота ее я это делаю, — ощетинился Гажил, но Лили только многозначительно усмехнулся, слишком хорошо зная друга. — Благодаря дуростям этой мелкой мы с тобой и сводим концы с концами. — Да, конечно-конечно, — решил не спорить иксид и свернул в сторону шумной таверны. Гажил отправился следом за ним, стараясь не думать, что значил этот снисходительный тон. Внутри таверны царило всеобщее веселье. Рекой лился эль и столы подпрыгивали от энергичных драконьих танцев. Путники тихо прошли к стойке, у которой стояла пожилая дракониха, смотрящая за диким весельем, разворачивающимся в стенах ее заведения. Гажил кинул пару бронзовых, заказав бурбон и молоко для своего крылатого друга. Обвел взглядом помещение. Вместе с ними у стойки сидели еще трое: два дракона и чужестранец, чье лицо было скрыто за черной накидкой. Драконы распивали на пару бутыль дешевого эля, с интересом смотря за веселящимся народом. Один из них, дракон с темно-зелеными крыльями и глубоким шрамом через все лицо, положил взгляд на танцующую в гуще толпы дракониху. На поясе у него висел кинжал и небольшой кожаный кошель. Его знакомый был больше занят чаркой, изредка поправляя повязку, которая прикрывала один его глаз. У него на руке была татуировка с двумя крестами, а к поясу прикреплена длинная трубка. Сидящий же поодаль незнакомец не был драконом: накидка не скрывала крыльев или хвоста, и Гажил не мог сказать точно, к какому народу он принадлежал. Однако фигура, скрытая под накидкой, была невысокой, телосложения щуплого, а руки, которые скрывали перчатки, маленькими, отчего он больше склонялся, что незнакомец все же был незнакомкой. Трактирщица наконец подала бурбон и молоко, к которому Лили сию минуту с удовольствием приступил, после чего сказал что-то по поводу провианта, но Гажила больше заинтересовал развернувшийся между драконами разговор: — Слышал последние вести со столицы? — сделав внушительный глоток из чарки, усмехнулся дракон с повязкой на глазу. Тот, к кому был обращен вопрос, даже не посмотрел в его сторону, продолжив пристально смотреть за темноволосой драконихой, которая весело отплясывала в такт песне, отчего ее кудри и внушительный бюст подпрыгивали вместе с ней. Та, в свою очередь, отвечала ему взаимностью. — О прибывшей принцессе? Дракон загоготал. — О ней самой. Мешок костей прибыл. Гажил сделал глоток бурбона. О прибытии принцессы он не знал, а это было интересно. В столице не было никого, кто бы хотел послать ему вести, а единственная живая душа, которой он был хоть как-то интересен, была погруженная в книжки сестра Гноси, не видевшая ничего дальше высеченных на лунных камнях посланий давно вымершей расы. Прибытие принцессы было интересно хотя бы тем, что о нем каждому дракону их времени говорили чуть ли не с рождения. «Война закончилась тогда, когда Луна и Солнце наконец заключили мир». «Принцесса прибудет из дальних краев, где дома не скрыты тенями деревьев!». «Когда принцесса людской расы вступит в брак с нашим принцем, тогда на землях наконец воцариться долгожданный мир…» Сколько он себя помнил, кто-нибудь да упомянет о ней, человеческой девушке, которая должна была стать их будущей королевой. Для себя Рэдфокс давно уже решил, что кто бы ни сидел на троне из лакримиса, его это не касалось. Его уже давно не касалось ничего, если честно. Старые шрамы заныли. — Ну и что? Прибыла да прибыла, — протянул другой, подмигнув драконихе. — Наконец вся эта шумиха уляжется. — Не знаю, херово как-то, — пробубнил первый в свою чарку с элем, и с отвращением поморщился. — Представляешь, какие эти люди в постели? Мешок с прутьями! Того гляди и сломаешь. Не завидую нашему принцу… — Ну, не тебе же с ней спать, — расхохотался его собеседник. — Тем более я слышал, что принцесса невиданная красавица! С золотыми локонами и румяными щечками. И подержаться есть за что, — он облизнул губы, подмигнув завлекшей его драконихе, на что она демонстративно отвернулась, но тут же повернула голову, призывно поведя хвостом. — Люди кажутся такими гладкими и мягкими… Так что я бы нашему принцу не сопереживал. Может ему еще и лакомый кусочек выпал, о котором ты даже и мечтать не мог. С этими словами он оттолкнулся от стойки, наконец, двинувшись в сторону темноволосой драконихи, а его друг остался в компании полупустой чарки эля. — Да что в человеческом мешке с костями может быть лакомого? — пробурчал он тихо, обращаясь к жидкости на дне. — Меня больше волнует другие молвы, — неожиданно ответила ему хозяйка трактира скрипучим старческим голосом. Дракон недовольно посмотрел на трактирщицу. — Какие такие молвы? Она нахмурилась. — Поговаривают, что принцесса от своей солнечной религии отказалась отречься, — прошипела она, скривившись от слова «солнечной» так, будто выпила настойку из ктунху, и схватилась за лунный лик, свисающий с ее шеи, так сильно, будто от этого зависела ее жизнь. — Не понял, — дракон нахмурился, пытаясь, кажется понять затуманенным элем мозгом, что только что сказала старуха, — у нас на троне будет сидеть что… королева, поклоняющаяся ненастоящему богу? Да быть не может! Трактирщица кивнула. — Король согласился, ибо между нашими народами должно быть равенство, но поклонение тому, что уничтожило наш братский народ и забрало нашу истинную силу!.. О чем только думали они, воспитывая ее в своей еретичной религии, зная, что судьба ее стать королевой для драконьего народа?! — О том, что чертово равенство подразумевает равенство во всем, — огрызнулся Гажил, одним глотком осушив свой стакан, кивнув Лили и поспешил покинуть трактир. Иксид расплатился за упакованный провиант и вылетел вслед за другом, напоследок что-то виновато пробормотав. Трактирщица со своим собеседником не успели ничего ответить. Гажила это бесило. Ничто, кажется, не волновало их народ больше, чем то, кто какому богу поклонялся. Будто вера в Лунную богиню делала из любого дракона безгрешную душу, а вера в бога Солнца — еретиком и мракобесником. Тьфу, противно слышать! С чего вообще эта принцесса должна отказываться от веры в своего вымышленного бога в пользу другой вымышленной богини? Что от этого изменится? У нее сразу вырастут крылья и она воспарит к чертовым небесам в тот самый день?! О том, когда этот тот самый наступит, почему-то все умалчивают. Так же, как и о том, что в тот день случится. Ха. Гажил верил лишь в то, что видел собственными глазами. Он верил в природу и силу оружия. Он верил в то, что любое существо смертно, и никакая вера не могла спасти от этой участи. Все мы будем развеяны пеплом над морями Ишгара. И уж точно он не верил в лунные камни, которые «были дарованы драконам лунной богиней». Кто-нибудь когда-нибудь эту богиню видел? Кто-нибудь когда-нибудь видел чудеса, которые она творит? Все это лицемерие и фальшь, созданная для манипуляции тупым стадом, именуемым народом. И Гажила от этого тошнило. — Похоже, скоро будет королевская свадьба, — заметил Лили, осторожно покосившись на друга. Он знал, насколько щепетильной для него была тема религии, и дал время тому привести мысли в порядок, прежде чем заговорить. — Меня это не касается, — отрезал он, быстрым шагом идя прямо вперед, сминая сочно-зеленую траву. Лили размашисто взмахнул крыльями, явно не соглашаясь с этим утверждением. — Это касается всех. Ты же слышал, что говорят об этой свадьбе. — Драконы всегда говорят, — огрызнулся Гажил. Они прошли некоторое время в полном молчании. Дракон был погружен в свои мысли, в то время, как иксид благоразумно давал ему эту возможность. — Чувствует мой хвост ни к чему хорошему это не приведет, — не сдержавшись, кинул он, и в это же время Гажил резко остановился, повел носом и медленно потянулся к мечу: — Этого нам еще не хватало. Лили остановился и прислушался, пытаясь понять, что насторожило его друга. Средь колыхания травы и алых листьев, средь аромата цветов и влажной почвы, средь доносящихся глухим отголоском говора драконов… Гажил неожиданно рыкнул, молниеносно оказываясь рядом с деревом арма, которое не отличалось от других ничем, и в следующий миг он вытолкнул к Лили маленькую фигуру, облаченную в черную накидку, и приставил к незнакомцу клинок. — Отвечай, кто ты и почему ты за нами следишь, — прорычал дракон. — И от твоего ответа будет зависеть, отрублю я тебе голову или… что-то менее важное. Пленник мгновение помедлил. Лили принюхался, пытаясь понять, почему внезапно запахло морем, и в этот самый момент незнакомец поднял облаченные в перчатки руки и скинул капюшон.***
Akira Senju – Crime and Punishment https://vk.com/audios115755283?q=Akira%20Senju%20%E2%80%93%20Crime%20and%20Punishment
Люси теребила в руках кулон, проводя пальцем по выложенной сапфирами магнолии, погруженная в чтение под мерное журчание ручья и пение птиц, сидя на траве в королевском саду. Вокруг нее расположились фрейлины. Чуть поодаль стояла стража: два дракона и три рыцаря Фиора во главе с Эрзой Скарлет, женщиной, о силе которой слагали легенды. Легкий ветер, пришедший с моря, чуть трепал темно-синюю ткань дриприса и свободно лежащие на ее плече светлые волосы, холодящими касаниями лаская оголенную спину и руки. Люси слышала, как шелестела листва, и как серьги Каны, одной из ее фрейлин, создавали мелодичный перезвон, который она, похоже, смущаясь, пыталась приглушить. В саду разносился терпко-сладкий аромат дракониса, к которому за столько короткий срок она уже успела привыкнуть. Сад был мирным местом, в котором ее душа, бьющаяся в смятении, находила покой, так необходимый Люси. Одиночество, настигшее ее, продолжало нарастать, несмотря на то, что она все время была окружена людьми и драконами. К сожалению, стены величественного замка оставались чужими и холодными, и ей как никогда хотелось сжаться в клубок, позволив этому величию раздавить ее. «…в белом платье из шелка и сатина она была прекрасна как никогда…» Она тосковала по дому. По матушкиным объятьям и бескрайним полям, по отцовскому голосу и качелям, сплетенным из лиан. Она скучала по своим друзьям. Скучала по родным улочкам и по своему народу. «…и именно в этот момент, увидев ее сияющий лик, он понял, что проведет с ней остаток своей жизни. Георг улыбнулся…» Еще давно, будучи маленькой девочкой, Люси мечтала о встрече с принцем. Она мечтала, как можно скорее вырасти, чтобы отправиться в такой далекий и загадочный мир драконов и выйти замуж за драконьего принца, который должен был любить и оберегать ее всю жизнь. В мечтах Люси принц был большим и сильным, с сияющими голубыми глазами и пшеничными волосами. В ее мечтах она не скучала по дому, потому что родное королевство должно было поехать вместе с ней. Глупые, глупые детские мечты. Такие далекие и такие прекрасные. У принца Зерефа не было светлых волос и голубых глаз. У принца Зерефа были черные омуты, смотря в которые, она чувствовала, как земля под ее ногами исчезает. Был тихий вкрадчивый голос, который завораживал слух. И Люси знала, что за его черными крыльями она была под самой лучшей защитой. Если бы было возможно, она бы не отходила от него ни на шаг. «…в этот момент он понял, что проведет с ней всю оставшуюся жизнь». Люси вынырнула из своих мыслей, еще раз прочтя предложение. Девичье сердце знакомо затрепетало. Почувствует ли принц те же чувства, увидев ее на свадебной церемонии? Поймет ли он, что она была послана ему свыше? Полюбит ли он ее также сильно, как, похоже, она начинала его любить? Принцесса не смогла сдержать улыбку. Это было единственным, что не давало ей впасть в уныние. Она мечтала о предстоящем бракосочетании, которое она ждала всю жизнь, и хоть королевство ее не переместилось вместе с ней, и хоть сейчас здесь не было матушки и отца, она находила утешение в этой маленькой мечте… В ее мыслях она, облаченная в красивое белое платье, шла по усыпанному лепестками роз проходу, в конце которого ждал ее принц. Все будут восхищаться ее красотой. Все будут мечтать оказаться на ее месте, но ей будет все равно. Смысл будет иметь лишь принц и его улыбка. Лишь клятвы, которые они принесут друг другу, и поцелуй, подаренный впервые, в знак своей верности и любви. А потом… А потом они будут жить долго и счастливо, как и полагается принцу и принцессе, и ничто в этом мире не сможет этому помешать. — Ваше Высочество. Люси резко распахнула глаза, захлопнув книгу. Ее покой прервал бесшумно подошедший дракон, почтенно махнувший перед ней хвостом. Она безошибочно узнала в острых чертах и волевом взгляде канцлера — Ивана Дреяра, о котором ей говорила Юкино, а за вечерней прогулкой и сам принц Зереф. Канцлер был драконом уважаемым, и на каком-то подсознательном уровне Люси чувствовала к нему благосклонность. Она почтено встала, протянув руку. — Я рада Вас видеть, мистер Дреяр. — Нас, кажется, не представляли лично, — улыбнулся он, призывно махнув в сторону лабиринта цветов, и Люси кивнула, последовав за мужчиной. — Да, но я наслышана о Вас, — ответила она. — Принц говорил много о Вашей доблести и верности короне. Иван отмахнулся. — Принц склонен видеть в драконах только хорошее. — Это его главное достоинство, — улыбнулась Люси. Некоторое время они шли молча. Люси была погружена в свои мысли, невольно вспомнив недавнюю прогулку с принцем Зерефом, в этом самом лабиринте. Он вкрадчиво рассказывал ей историю о драконисе. О цветке, который послала драконам Лунная богиня в тот самый день, когда на небосводе впервые взошло Солнце. Луна оплакивала смерть сказчих, и цветы эти были ее памятью об этом великом народе и их глазах цвета крови. — Лунная богиня сказала, — тихо говорил Зереф, — что цветы эти будут цвета их глаз, и даст она им то, что не смогла дать до этого — стойкость к солнечным лучам. Король Магна в тот же миг приказал посадить дарованные семена в своем саду, но вот печаль, — принц остановился, в задумчивости коснувшись алого бутона. — Лунная богиня забыла даровать им стойкость к лунному свету, и с тех пор драконис может жить лишь под светилом солнца, превращаясь в прах, как только день сменяется ночью, и возрождаясь, когда первые лучи касаются земли. Иронично, не правда ли? То, что отняло жизнь у сказчих, дарует ее цветам, олицетворяющим их. Почему-то Люси еще больше прониклась к этим трагичным цветам. — Как Вы устроились, Ваше Высочество? — разрушил тишину канцлер. — Хорошо, — улыбнулась она, хоть и чувствовала, что улыбка эта вышла фальшивой, — благодарю. Канцлер явно уловил ее фальшь. Люси нахмурилась. Принц Нацу давеча говорил, что она плохо справлялась со своими эмоциями. — Я понимаю Вашу тоску, принцесса, — мягко заметил он, и Люси невольно почувствовала тепло от этих слов. Она так долго сдерживала все это в себе, что сейчас ей вдруг захотелось выговориться и освободиться от груза, тяготившего душу. — Я просто скучаю по дому, — прошептала она, дотронувшись до кулона. — Это скоро пройдет. Канцлер остановился, повернувшись в ее сторону, и в его темных глазах она увидела уверенность, которой ей так не хватало. — Принцесса, Вы не гостья в этих краях. Ишгар, возможно, еще не стал вашим домом, но он станет, будьте уверены. А до тех пор я полностью в вашем распоряжении. Если будет хоть что-то, что облегчит вашу тоску, обязательно скажите мне, и я сделаю все возможное, чтобы исполнить ваше желание. Улыбка на лице нашей будущей королевы — приоритет для всего драконьего народа! — Вы даже не представляете, насколько… — Мистер Дреяр, вот Вы где! — неожиданно раздался знакомый громкий голос из-за кустов, и в следующий миг над ними появились розовые волосы, и лицо, на котором сияла широкая улыбка. А рядом с ним, взмахнув белоснежными крыльями, из ниоткуда вылетел кот, который приземлился на плечо принца. У Люси было дежавю. — Вас отец обыскался! А, и, Люси, скажи своему церберу, что я не кусаюсь! Люси непонимающе нахмурилась и ахнула, как только увидела, что к горлу принца был приставлен меч из лакримиса. — Эрза! — воскликнула она. — Что ты делаешь?! — Столь непочтенное вмешательство недопустимо, — отрезал холодный металлический голос по ту сторону. — Даже для королевских персон. Если уж Вас, Ваше Высочество, не научили манерам, то я возьму на себя смелость восполнить этот пробел. — Стр-рашно, — пискнул кот, вжавшись в принца. Нацу сглотнул, но улыбаться не перестал. — В границах Ишгара свои манеры, — пробормотал он. Меч только сильнее впился к шею, отчего кот, а точнее иксид, готов был вовсе перелезть на голову принца. — Не дурите меня, Ваше Высочество. Я прекрасно осведомлена о ваших традициях. — Попробовать стоило, — рассмеялся он, подмигнув иксиду. — Айя! Люси рассердилась, наблюдая за этим фарсом. — Мисс Скарлет, я прошу Вас убрать меч от шеи принца! Ваше Высочество, а Вас я прошу впредь проявлять больше такта, — объявила она твердым голосом, и тут же смягчилась, посмотрев на канцлера. — А у Вас я прошу прощения. Вы не должны были стать свидетелем этого… цирка. Канцлер по-доброму улыбнулся, взмахнув хвостом. — Что Вы, всегда приятно видеть, что в стенах нашего дворца царит столь дружелюбная атмосфера. Прошу меня простить, принцесса, король ждет меня, — он повернулся к принцу, повторив жест хвостом, и Люси увидела, что улыбка его исчезла. — Ваше Высочество. Нацу усмехнулся. — Милорд. Иксид, словно в насмешку, склонил мордочку. Выдержав зрительный контакт с принцем, канцлер удалился, а Нацу ловко перепрыгнул через изгородь. Иксид сделал пируэт в воздухе и начал парить над яркими розовыми волосами. — Что он от тебя хотел? — спросил принц, двинувшись к выходу из лабиринта. — Ничего. Проявление вежливости, не более. Между его бровей пролегла морщинка, а от былой улыбки не осталось и следа. — Не советую я тебе водить дружбу с Иваном, — проговорил Нацу серьезно. — Почему? — удивилась она. — Мне он показался приятным драконом. Короткий смешок вырвался из его рта, и иксид его подхватил. — Ты вроде кажешься такой умной, а проявляешь удивительную и непозволительную наивность, — сказал он, в то время, как иксид вторил: «Глупая принцесса!», на что Люси возмутилась. Но Нацу только отмахнулся. — Просто поверь мне, принцесса. Я хвостом чую, что ему доверять не стоит. — А кому стоит, милорд? Вашему хвосту? Нацу снова широко улыбнулся, встретившись с ней взглядом. — А ему в первую очередь! Люси не смогла сдержать ответной улыбки, продолжив идти вместе с ним. Второй принц королевства отличался полным отсутствием манер и такта, напрочь игнорируя нормы этикета. Он с легкостью позволял себе фамильярное обращение в ее сторону и сторону ее фрейлин, отпуская порой непозволительные шутки и откровенно наслаждаясь произведенным эффектом. Но при всем при этом, Люси с удивлением начала находить некий шарм в бунтарстве принца, позволив даже продолжить обращаться к ней столь фамильярно на «ты». Кажется, для принца совершенно не существовало видимых и невидимых преград, а такое понятие, как общественные рамки, казались глупыми и смешными. Этот вывод она сумела сделать всего из одной прогулки в Чертог Древних, в который принц имел благосклонность сводить ее. Она все еще чувствовала неприятный осадок от первого знакомства, но в то же время этот осадок начал медленно растворяться, как только принц проявил к ней… братское участие, которое он совершенно был не обязан проявлять. Принц Нацу был первым в Ишгаре, кто не указывал на то, что она чужая здесь. Он стал тем, кто ни разу об этом не вспомнил. И Люси чувствовала невысказанную благодарность, которую она не скажет и под страхом смерти. — Тебе не скучно, принцесса? — усмехнулся он, красноречиво посмотрев на книгу, которую Люси крепко прижимала к груди. Она сжала ее чуть сильнее, словно пытаясь защитить от этой насмешки. — От чего же мне должно быть скучно? Книга и тишина — величайшие друзья, которые есть в моей жизни. В глазах принца заискрили счастливые искры, и он широко и открыто улыбнулся. Люси поймала себя на мысли, что впервые у кого-то видела настолько открытую улыбку. — Ты с моим братом два крыла у одного дракона, — сказал он. — Наибольшего поклонника тишины и книг я больше никогда не встречал. Ну, похоже, до этого момента, — он вновь красноречиво окинул ее взглядом. Люси на мгновение замешкалась. Конечно, она любила книги. Любила настолько, что готова была провести жизнь, окруженная лишь ими, но весь парадокс был в том, что единственная причина, по которой она так любила их — это то, что только в них она могла найти фантастические миры, полные приключений, опасности и авантюр. Была бы у нее возможность, она бы променяла тишину и книги на одно приключение. Но она была птицей, заточенной в клетке, и книги были ее единственным окном в мир фантазий. Нацу нахмурился, чуть поведя хвостом, и вопросительно проговорил: — Ты со мной не согласна. Люси и забыла, что драконы могли чувствовать эмоции. Принц, поняв, что ответа не последует, широко улыбнулся. — Оу, так нашей принцессе все-таки скучно? — Я люблю книги. — Да, но это не ответ. Люси замялась, на мгновение потупив взгляд, но тут же взяв себя в руки и уверенно встретившись с глазами принца. — Я люблю тишину и покой, а также очарование выдуманных историй, но это не отменяет то, что будь у меня возможность оказаться в этих историях, я бы этой возможностью воспользовалась, — ответила она. — Милорд, Вам стоит уяснить, что люди не делятся на черное и белое, и меня наравне могут увлекать книги, музыка и танцы, так же, как мысли о захватывающих приключениях. Принца ее ответ, по-видимому, не разочаровал, и он чуть склонил голову, будто извиняясь. — Что ж, туше. Мне нравится твой взгляд на жизнь. Такой бы подход моему брату, но, к сожалению, веселье и приключения не для него, — они дошли до выхода из лабиринта и остановились. Принц посмотрел на расположившихся чуть поодаль фрейлин и улыбнулся Эрзе, которая стояла на почтительном расстоянии от них. Люси по-новому посмотрела на принца. Он был выше нее на полголовы, и хоть она отметила это и при первой встрече, по-настоящему осознала это только сейчас. Он совершенно не был похож на своего брата, и эта разница странным контрастом бросалась в глаза. Если принц Зереф был красив холодной, мраморной красотой, то принц Нацу был полной противоположностью, окутывая теплом и яркостью. — Знаешь, — подал голос принц, вырывая ее из раздумий, — ты нравишься моему брату. Люси удивленно посмотрела на него. Тон принца был серьезен, и ее мысли тут же смешались, не давая трезво думать. — Правда? — еле слышным голосом спросила она. Сама мысль, что принц мог полюбить ее… О Солнце, разве можно было желать большего? Разве могли боги даровать ей взаимную любовь с единственной душой, которой она была уготована? Ей стало трудно дышать. — Да! — воскликнул принц. — И для меня этого достаточно. Если ты нравишься моему брату, значит ты становишься единым целым, и моя обязанность, как рожденного вторым, быть щитом и мечом своего брата, а теперь, — он взмахнул хвостом, проникновенно посмотрев ей в глаза, — и твоим. Поэтому, если вдруг ты захочешь отвлечься от книг и тишины, я с удовольствием составлю тебе компанию, — Нацу усмехнулся, подмигнув ей. — В этом королевстве, принцесса, нет никого, кто бы лучше разбирался в развлечениях, чем я. — Айя! — воскликнул иксид. — Нацу знает Ишгар как свои пять пальцев. Люси неподдельно-счастливо улыбнулась, чувствуя, что в этот момент никого счастливей нее не было на всем белом свете. И она с готовностью кивнула, воскликнув: — Сочту за честь, милорд! Этот момент стал их началом. Хоть, улыбаясь друг другу и чувствуя каждый свои яркие эмоции, они об этом даже и не подозревали.***
Senju Akira – Trisha's Lullaby https://vk.com/audios115755283?q=Senju%20Akira%20%20%E2%80%93%20Trisha%27s%20Lullaby
— Что вас тревожит? Он внимательно следил за огнем, танцующем на кончике фитиля. — Мне все чаще кажется, что я не пригоден для этого. — Не пригодны для трона? — Не пригоден для того, чтобы вести народ. Многие мечтают взойти на престол, и я сильнее всего хотел бы отдать свою участь другому. Корона кажется соблазном, пока ты не осознаешь ее истинный вес. Я не могу побороть свой страх, а от того мне кажется и не достоин ее носить. Уж лучше бы первым родился Нацу… Его жаркий пыл и непоколебимая уверенность — то, что нужно этой стране. — Вы боитесь, что не сможете оправдать надежды? В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина. Огонек дернулся, и тени на стенах вместе с ним. За стенами бушевало море. — Я боюсь, что не смогу стать тем, кем меня все считают, — наконец, раздался ответ. — Я знаю, что меня считают достойным наследником своего отца, но… Истина ли это? Все эти драконы, что в своих домах говорят: «Принц Зереф достойный наследник», «Принц Зереф — наше будущее», «Принц Зереф приведет нас к процветанию»… Разве знают они меня, чтобы говорить подобное? Драконы, которые видели меня лишь на портретах. Драконы, которые знают обо мне только то, что говорят придворные, знающие меня лично. Мне запрещено покидать замок, я его никогда и не покидал. И лишь недавно я задумался, возможно ли возглавить тот народ, который ты не знаешь? И если возможно, то достойно ли? Это тревожит меня. По комнате разнеся мелодичный перезвон цепей. — Страх — это не постыдно, мой принц. То, что вы боитесь не стать достойным правителем, значит лишь то, что вы… достойны. Намного печальней была бы слепая вера в своем предназначении. — Боялся ли мой отец, восходя на престол? — Его Величество никогда не выказывал желания поделиться со мной своими мыслями. Это и не удивительно. Нашего короля короновали на крови его отца и сестры, и сердце его покрылось стальными чешуями, сквозь которые удалось прорваться лишь вашей матушке. Вы — не Ваш отец. И ваше правление будет Вашей вехой в истории, которую начертите Вы сами. В комнате вновь воцарилась тишина, но тишина эта была не той, что прежде. В ней не было былой тягости сомнений, но были невысказанные вопросы, которые принц отчего-то не решался задать. Для него посещение обители храма Семи Лун было настолько же обычно, как часы, проведенные у пруда, заполненного кувшинками, за раздумьями о вечном. Здесь, в тиши и тьме комнаты истины, он мог открыть свое сердце в надежде, что Луна услышит его и направит своей праведной рукой. — Мой принц, Вас тревожит еще что-то? — раздался голос за тяжелой бархатной шторой. Зереф смотрел за пламенем на кончике фитиля. — Найду ли я счастья в своей королеве? И найдет ли она его во мне? Вопрос этот был очевиден. Казалось, что принц мог и не облекать его в слова, и старейшина все равно бы понял, что же тяготило сердце юного наследника. За шторой раздался глубокий вздох, и Зереф обратился в слух. — Когда Вы родились, над Ишгаром стояла глубокая ночь. Луна сияла ярко как никогда прежде, — голос старейшины был мягким и вкрадчивым. — Не было большей радости для драконьего рода, чем наследник, дарованный самой Луной. В ту радостную ночь жрицы Лунного Лика увидели в морском зеркале злато, которое, подобно доспехам, окутывало Луну. Луна — это Вы, мой принц, а злато — Ваша будущая королева, которая станет для Вас опорой и защитой. Поэтому Вам не стоит тревожить себя сомнениями, ибо Луна давно решила, что счастье Ваше будет в Вашей королеве, чьи волосы подобно злату, как и герб рода ее. Этот разговор был глубокой тайной между принцем и старейшиной, оставив Зерефа в глубоких раздумьях. Друг его, Мард, был настроен против принцессы с тех пор, как узнал, что Люси отказалась принимать лунную религию. — Ее не примет ни народ, ни наша богиня, и раз эта девушка не понимает этой простой истины, то она глупа! — говорил он в пылу своих эмоций. — А глупая королева нам не нужна! Зерефа эта весть, кажется, нисколько не удивила. Ему думалось, что он узнал о решении принцессы в тот самый миг, когда увидел ее горящий взгляд, и хоть весть об этом прибыла задолго до приезда принцессы, их отец огласил ее лишь на следующий день, после того, как Люси вступила в границы Ишгара. Брак между драконами и людьми означал равенство, и равенство это должно было быть во всем. Подписывая грамоту, и люди, и драконы признавали, что религии обоих народов равны, что жизни обоих народов равны, что сила обоих народов равна. И слыша, как двор роптал на выбор принцессы, Зереф задумывался, а помнили ли они то, что привело их к этому моменту? Многовековую войну между людьми и драконами, унесшую столько жизней и погубившую столько земель? Зереф видел в принцессе Люси равную себе наследницу престола своего народа. Принцесса не была даром, не была вещью, не была безвольной куклой. Принцесса имела те же права, что и он, она имела свои взгляды и убеждения, о которых он искренне хотел узнать. И то, что равная ему по праву рождения, она отказалась принять ту же религию, в которой был рожден он, было абсолютно правильным. Она не отказалась от своего народа, не отказалась от своих корней, не отказалась от Фиора, который искренне любил свою принцессу. С этим нужно было считаться. Но Мард имел другие взгляды, и их он также не имел права оспаривать. — Мой друг, ты слишком мягок, — улыбнулся Джерар, услышав его переживания. Они стояли поодаль от разворачивающегося празднества. Приезд графа Фернандеса был веским поводом устроить пиршество, и чем реже граф посещал Кор Луну, тем ярче и пышней было то пиршество. Зереф улыбнулся при виде танцующего в самом центре Нацу, который галантно придерживал за руку облаченную в восхитительный черный туалет одну из фрейлин принцессы Хартфилии. Мисс Олиетту, кажется. Сама же принцесса была в обществе своих фрейлин, стоя поодаль от развернувшихся танцев, восхитительно-прекрасная, как сумел заметить Зереф. — Я вижу, что наш разговор по душам невозможен, — усмехнулся Джерар, проследив за взглядом друга. — И также хочу отметить, что тебе несказанно повезло, мой друг. Портреты не лгали. Зереф оторвал взгляд от принцессы, смутившись, что кто-то стал свидетелем его внезапного любования. — Я не мягок, Джерар. Я всего лишь стараюсь понимать точку зрения каждого, — сказал Зереф, будто не замечая слов друга, сказанных до этого. Граф Фернандес вновь усмехнулся, отпив из своего бокала. — Для вас, Ваше Высочество, неприемлемо понимать точку зрения каждого. Для вас главное принимать верную. А можете ли вы понять, какая из них такова? — Но ведь в каждой из них есть зерно истины. — Да, но не каждая из них приведет к миру для большинства, а не это ли главная задача короля? — А что ты сам думаешь по этому поводу? Джерар мгновение помедлил с ответом, вновь бросив взгляд на принцессу, которая в этот самый момент склонялась в реверансе перед его святейшеством Вольвхеймом. Взгляд его был пронзительным, но вид при этом абсолютно безмятежным. И эта черта друга всегда поражала принца. Джерар умел сохранять спокойствие и хладнокровие, имея при этом острый ум и дар видеть других насквозь. Дар, которого ему так не хватало. И не удивительно, что, рано возглавив свой дом, граф Фернандес успешно продолжил дела своего отца. — Я думаю, мой друг, — улыбнулся Джерар, — что вам в первую очередь нужно сосредоточиться на том, чтобы провести политику объединения двух народов. Не сразу, медленно. Осторожно и абсолютно мирно. Вы никогда не придете к чему-то, если ни первый, ни второй народы не начнут уважать друг друга, — граф нахмурился. — До сих пор не понимаю, почему этого не сделали Игнил и Джудо. Столько лет было потеряно, а недовольство тем временем только росло. — Они разбирались с последствиями войны. — И это привело к тому, что впервые в истории нашего королевства будущую королеву могут не принять, — заметил Джерар. — Недовольство как снежный ком, мой друг. Сначала это толки в грязных тавернах, тихо, шепотом, так, чтобы никто не услышал. Потом это идеи и мысли: «Если нам это не нравится, может, нам стоит это изменить?». А после и до восстания не далеко. Вспомни гражданскую войну в Грскине. Сколько жизней она унесла, а ведь гномы вполне миролюбивый народ. Но! Стоило принцу нарушить многовековые традиции и отказаться от престола в пользу сестры, и все, огромный тайфун накрыл королевский род, — граф вздохнул, окинув залу взглядом. — Перемены — то, чего так боятся все. Перемены кажутся нам неприемлемыми, и все равно, что эти перемены могут привести к лучшему будущему, мы, вцепившись в свои старые, дряхлые и разваливающиеся традиции, будем защищать их, подобно диким тварям. Поэтому, перед великими переменами нужно долго этих тварей закармливать, умасливать и надеяться, что они не успеют вовремя очухаться перед тем, как все уже будет сделано. Зереф был до глубины души поражен словами друга. Резкими, правдивыми словами, которые не раз появлялись в голове самого принца. Но он держал их при себе, в то время, как у Джерара хватало смелости сказать их ему в лицо. — Надеюсь, Джерар, что ты станешь моим советником, когда я взойду на престол, — проговорил он с улыбкой. Джерар ответил ему тем же, подняв бокал в его честь. — Чего у тебя не отнять, друг мой, так это видеть дар там, где он действительно есть. Зереф расхохотался. — Скромности тебе не занимать. — Я лишь честен. Вы, Ваше Высочество, умеете приближать к себе достойнейших людей. Граф Гир тому подтверждение. Дальнейшая реплика принца была прервана тихим покашливанием, и Зереф обернулся, с удивлением отметив, что за разговором с другом совершенно не заметил, что к ним кто-то подошел. — Не представите нас, Ваше Высочество? — улыбнулась принцесса, переведя взгляд с принца на графа. В глазах ее и стане, было то достоинство, которое так поразило Джерара при первой встрече, и хоть принцесса явно испытывала смятение и страх, этого нельзя было сказать по тому, как она держалась. Это восхищало. Джерар почтено провел по воздуху хвостом, оставив на руке принцессы короткий поцелуй. — Граф Фернандес, Ваше Высочество, — представился он. — Близкий друг Вашего будущего супруга и, надеюсь, что в будущем и Ваш. Люси улыбнулась. Зереф почувствовал, что общество графа ей было приятно, и от этого появилось нелогичное досадное чувство в груди, которому он не мог дать объяснения. — Я тоже надеюсь, милорд. Насколько я знаю, вам принадлежат земли Коэлам и Винум? — Да, миледи. Принцесса расцвела, и Зереф невольно улыбнулся. Она была красива в своей искренней радости. — Вы не представляете, сколько историй я слышала об этих местах! — Я почту за честь принять Вас у себя в гостях, — улыбнулся Джерар. — Пока Его Высочество не взошел на престол, он не может покидать замок, но вот Вы, после вашей свадьбы с принцем, вполне можете отправиться в путешествие по Ишгару. Поверьте, земли нашего королевства поражают своей красотой. Лицо принцессы просияло. — Я о таком даже в самых смелых мечтах и представить не могла! Джерар, этот галантный змей-искуситель, улыбнулся, плавно поведя хвостом, и, если честно, Зереф почувствовал в тот самый момент, как кровь вскипает в его жилах. Первобытные инстинкты древних драконов давали о себе знать. Джерар это почувствовал. Усмехнулся, словно специально, и, осушив бокал, наиграно-грустно вздохнул. — Прошу меня простить, Ваше Высочество, но я должен откланяться. Надеюсь, в скором времени вновь увидеться с Вами. И прежде чем кто-то что-то успел понять, граф удалился, элегантно напоследок взмахнув хвостом. Принцесса, поняв, что осталась наедине с принцем, смущенно отвела взгляд, сделав вид, что танцы придворных ее интересовали сейчас больше, чем рядом стоящий дракон. И Зереф позволил себе отдаться немому восхищению. Темное-изумрудное платье благородно подчеркивало бледную кожу принцессы, и он, опустив взгляд на обнаженные плечи, не смог его более оторвать. Кожа Люси казалась бархатной, и нежный румянец играл на щеках. Ее волосы были собраны в непривычную для Ишгара прическу, открывая взору тонкую шею, и Зереф сглотнул, опустив взгляд чуть ниже острых ключиц. Наверное, только сейчас он по-настоящему осознал, что эта женщина, стоящая перед ним, станет его женой. И только сейчас он понял всю полноту этого слова. Ей суждено было идти с ним по жизни, и аромат магнолии будет отныне и до самой смерти сопровождать его. Она разделит с ним ложе, и эта бархатная кожа… эти алые губы… эти золотые локоны. Все это будет его. И он впервые, вместе с вспыхнувшим пламенем в его груди, понял, что желал ее. — Ваш брат очень интересная личность, — вырвал его мыслей голос принцессы. Зереф несколько раз моргнул, пытаясь разогнать дымку, и проследил за взглядом принцессы. Она смотрела за тем, как Нацу по обыкновению о чем-то переругивался с сиром Фуллбастером, после чего, что-то выкрикнув, вернулся к своей новой партнерше — мисс Лоршейт — и продолжил танцевать. Придворные настолько привыкли к подобному, что уже и не обращали внимания. Так же, как и дамы, с которыми Нацу доводилось танцевать. Зереф улыбнулся. — Мой брат самый близкий для меня дракон. И, поверьте, я знаю о его… своеобразном поведении, — усмехнулся он. — Но это связано с тем, что его воспитывали не так, как воспитывали меня. Его учили сражениям, а не дипломатии. — Я нахожу это довольно… очаровательным, — на последнем слове принцесса чему-то улыбнулась, словно вспомнив презабавнейший случай, произошедший с ней. — Принц проявил ко мне доброту, которая была важна для меня. — Это традиция, — пояснил Зереф. — Когда Вы станете моей женой, между вами и Нацу будет проведен кровный обряд, — на непонимающий взгляд принцессы, Зереф разъяснил: — Младшие дети с появлением у наследника престола супруга или супруги становятся щитом и мечом обоих, поэтому между ними должны быть крепкие узы. По виду принцессы Люси стало понятно, что она не знала об этой драконьей традиции. Она по-другому посмотрела на его брата, и принц не мог прочитать, что этот взгляд выражал. В эмоциях принцессы было смятение. — Господин Макаров мне об этом не рассказывал, — прошептала она. — Ничего страшного, — попытался он тут же успокоить принцессу. — Это не так жутко, как может показаться на первый взгляд. Нацу лишь принесет обет верности вам, как своей королеве. Как другу. И как сестре. И, поверьте, именно это он и будет искренне к вам испытывать. Принцесса расслабилась, вновь отыскав Нацу глазами, и нахмурилась, спросив: — А почему принц остановился? Мне казалось, он не пропускает ни одного танца. И правда. Музыка стихла, и многие драконы поменялись своими партнерами, медленно разойдясь по залу. Зереф улыбнулся, поняв, что происходит. — Мортемдрако, — прошептал принц, чуть склонившись к уху Люси, и с удовольствием отметил, как румянец на щеках принцессы стал ярче. — Этот танец особенный в нашем королевстве, и мой брат никогда его не танцует. Нацу стоял поодаль, одиноко облокотившись о колонну, непривычно тихий, он смотрел за парами со странной, необъяснимой грустью в глазах. Рядом с ним парил Хэппи, что-то шепча другу, но брат, кажется, не особо обращал на это внимания. — И чем же он особенный? — спросила она тихо. Зереф улыбнулся, опаляя дыханием ухо принцессы. Она стояла неподвижно, и сердце ее, он отчетливо слышал, билось загнанным зверьком. — Этот танец рассказывает историю двух влюбленных, матери всех драконов и отца всех драконов, которые тысячи лет назад любили друг друга сильно и неподдельно. Об их любви слагали легенды, — по залу разнесли первые звуки скрипки, и пары плавно двинулись друг к другу. — Они были благословленными Лунной богиней и не помнили тех дней, когда не знали друг друга, — мелодия была проникновенной, настолько красивой и одновременно грустной, и каждый раз, как Зереф слышал ее, сердце его сжималось. Раньше он не понимал глубокого смысла, заточенного в ней. — Этот танец — история их искренней любви. Символ настоящих чувств, которые появляются лишь единожды на пути каждого. Именно поэтому мой брат никогда не танцует этот танец. В его жизни нет, да и не может быть той единственной, — Люси удивленно воззрела на него, но Зереф решил отложить объяснения на потом. Сейчас был важен лишь этот момент и девушка, облаченная в изумрудное платье, чьи глаза сияли подобно миллиону звезд. Его сердце знакомо сжалось, и впервые он почувствовал, что готов был это сделать. Взять чужую, хрупкую, непривычно гладкую ладонь в свою, посмотреть в глубину чужих глаз и прошептать: — Не окажите ли Вы мне честь, станцевать со мной? И он почувствовал, как принцесса замерла, не веря и, кажется, не дыша, ответив на его взгляд. Всю жизнь он думал, какой будет девушка, которой он подарит этот танец. Сидя в саду, он провел не один день, ища ответы в глубине водной глади и заслонявших небо крон. Он не знал, будет ли эта та принцесса из далекого края, которой суждено было стать его супругой. Не знал он и того, полюбит ли он ее. Но в одном он был уверен наверняка. Если бы его сердце не было уготовано Люси, он бы никогда не подарил его ей. И этот жест, протянутая в ее сторону рука, была большим, чем казалось на первый взгляд. В этой руке было его сердце, которое в тот самый момент он дарил своей будущей королеве. Люси сглотнула, судорожно выдохнув, словно и не дышала до этого, и счастливо кивнула, прошептав дрожащими губами: — Сочту за честь. Зереф всю жизнь будет помнить этот момент. Расступившихся перед ними драконов, счастливое лицо отца и брата, и тихие голоса придворных драконов. Хотя, если честно, он помнил лишь лицо Люси, неподдельно счастливое и юное, и глаза… Большие невинные глаза, в которых была сосредоточена любовь всего мира. Как все тогда было просто…