佐橋 俊彦 — 答えを探して https://vk.com/audios115755283?q=%E4%BD%90%E6%A9%8B%20%E4%BF%8A%E5%BD%A6%20%20%E7%AD%94%E3%81%88%E3%82%92%E6%8E%A2%E3%81%97%E3%81%A6§ion=all
До 735 г. от рождения Солнца белый цвет считался у драконьего народа священным, и никто, кроме монахов Лунного храма не имел права носить облачения, содержащие его, так как считалось, что они являются неотъемлемой частью богини Луны и прямым ее отражением в этом мире. Королю и двум его наследникам разрешалось иметь лишь один предмет гардероба белого цвета: король мог облачиться в белую сорочку или же мантию с белой меховой отделкой, принцы же имели права лишь на незначительные детали гардероба — от пуговиц до белой вышивки на одежде. Исключения допускались для драконов, рожденных с белыми крыльями или волосами. Таких драконов считали «поцелованными» Луной и относились к ним с особым почитанием. Никто более в границах Ишгара, ни при каких условиях не имел права допускать в своем одеянии или внешнем виде белый цвет. Это было непреложным табу, за нарушение которого виновник платил жизнью. Для религиозных драконов не было более сильного оскорбления, чем священный белый цвет, опороченный и очерненный низменностью простого люда. История знает три случая, когда из-за незнания или намеренного нарушения этого непреложного закона в мировой истории наступали переломные моменты. В 314 г. до рождения Солнца первый еретик и отступник Акнология обелил свои крылья и взошел с ними в святая святых Кор Луна — Храм Семи Лун, объявив во всеуслышание, что Лунной богини не существует. Он стал первым драконом, которому отрубили крылья и тем, из-за кого в последующем появилась данная традиция. В 266 г. от рождения Солнца посол королевства Арболес, спеша доложить королю Ллудусу VII о вторжении на восточные территории армии гномов, позабыл снять традиционные в Арболесе белые перчатки, символизирующие в королевстве лиров принадлежность к высшему сословию. Это привело к тому, что посла казнили прилюдно на дворцовой площади перед ликом Луны, а королевство драконов закрыло свои границы для королевства Арболес. В последующем пройдет более шести сотен лет, прежде чем Ишгар вновь откроет свои владения для цветочного народа. И, наконец, в 728 г. от рождения Солнца принцесса Фиора Люси из дома Хартфилиев, названная в будущем Кровавой королевой, облаченная в белое подвенечное платье своей матери, прошла по священной дороге к будущему супругу и королю Ишгара Зерефу I. Этот день вошел позже в историю, как Начало Конца. Аска Конелл. «История Кровавой Королевы».***
Лицо фрейлины Альбероны мраморной маской выделялось на темных постелях. Казалось она была погружена в безмятежный сон, который был лишен присущей бодрствованию суеты. Она мерно дышала, глубоко и тихо, и ее волосы, древесно-темные, немного шевелились, встревоженные гуляющим по покоям морским ветром. Люси сидела подле кровати, зорко бдя сон девушки. Кану положили в смежных от нее покоях, — таков был ее приказ. Она всегда хотела быть уверена, что ее подданные, прибывшие с ней из родного края, будут в безопасности, и в тот миг, когда тело девушки упало на каменные своды Чертога древних, она с четкой ясностью осознала, что, кажется, начала забывать об этом. В Фиоре говорили:«Слава тем, кто выбран Солнцем. Слава тем, кто дарует свет. Слава тем, кто греет души. Слава посланникам Солнца на земле!»
И в этом лунном королевстве, Люси как никогда понимала, что должна быть для своего народа, последовавшего за ней в чужие края, тем Солнцем, которым была для них королевская семья. Другие ее думы могли подождать. Сейчас она нужна была здесь. Люси чувствовала пустоту внутри, смотря на бледное, лишенное красок лицо Каны. Неведение снедало ее изнутри, и каждый раз, как она закрывала глаза, перед ней было наполненное ужасом лицо девушки, смотрящей куда-то невидящим взглядом. Что могло так напугать Кану? Какие ночные демоны танцевали свой танец пред ее взором? — Что с моей фрейлиной? — было первым, что спросила принцесса у вызванного срочно лекаря. Личный лекарь принцессы, Фрид Джастис, был человеком, знающим свое дело. Не раз и не два он спасал жизнь подданных королевской семьи. Его наставником был главный лекарь королевства, и многие знания, те, что были скрыты многие десятилетия от любопытных и жаждущих узнать секрет целительной силы, умудренная опытом женщина передала своему ученику. Никто не знал, чем завоевал свое расположение господин Джастис. Собственно, все, что касалось этих двоих, было покрыто сакральной тайной. Одно Люси знала наверняка — ее лекарь был тем, кто мог помочь ее фрейлине, но даже это знание не смогло успокоить ее дрожащее тело. Зереф позади обнимал ее за плечи, и в то время как фрейлины Люси, сбившись в кучку, испуганно взирали на болезненно бледное лицо подруги, принцесса была благодарна принцу за его участие. — Терпение, Ваше Высочество, — отрезал мужчина, проверяя дыхание девушки. Он действовал быстро и профессионально, и Люси испуганно сжала руку жениха, когда меж бровей лекаря появилась глубокая морщинка. — Замечал ли кто-то что-нибудь странное в состоянии больной? В комнате повисла тишина. Люси не была настолько наблюдательна. В последнее время, она все чаще была погружена в свои мысли, не замечая того, что происходит вокруг. — Да, — раздался тихий неуверенный голос. Люси обернулась. Это была леди Олиетта. Она вышла вперед, лихорадочно перебирая в руках платок. — Ее сон был неспокоен, — объяснила она. — С тех пор, как мы прибыли в Ишгар, ее мучали кошмары. Она говорила, что это пустяки, но, я уверена, она лишь храбрилась. Лекарь кивнул. Он достал из сумки хрустальную колбу, легко проведя пальцем по бледной руке девушки, там, где пролегала вена, и колба в его руке медленно начала наполняться кровью. Магия целителей. Редкая и необычайно ценная. — Она стабильна и лишь спит глубоким сном, — проговорил Фрид. — Но, чтобы узнать причину ее обморока, я проведу дополнительные анализы, — он закупорил колбу с кровью и положил ее в сумку. — Сейчас же больной нужна тишина и покой. Люси облегченно выдохнула, почувствовав, будто мертвые тиски на ее сердце немного разжались. Зереф ободряюще улыбнулся, когда она встретилась с ним взглядом. — Благодарю Вас, господин Джастис. Лекарь поклонился и поспешил удалиться. — Вы все еще здесь, Люси. Девушка вынырнула из своих воспоминаний, обернувшись. На пороге стоял принц. Он был как всегда красив своей мраморной, завораживающей красотой. В его голосе была слышна нотка удивления, будто он и не надеялся застать ее здесь, сидящую у постели больной. Зереф покинул ее практически сразу, как только лекарь ушел, а Люси, успокоив фрейлин, попросила их пройти в свои покои и отдохнуть. День выдался поистине богатым на события, и Люси, пережившей и прогулку с Нацу, и правосудие в Чертоге, и обморок Каны, казалось, будто он не закончится никогда. — Да, — она посмотрела на бледное лицо Каны. — Я не смогла уснуть. Мне хотелось убедиться, что с ней все будет в порядке. — Это… поражает, — прошептал он тихо, будто боялся, что если скажет громче, это перестанет быть правдой. — Мне кажется, нет ничего удивительного в желании человека помочь другому человеку, — Люси коснулась холодной руки Каны. — Короли, королевы, знать, духовенство или простой люд… В конечном итоге в нас всех течет кровь, а под мышцами скрываются кости. Я стараюсь всегда это помнить. — Эта философия далека от той, которой меня обучали, — сказал он, и Люси услышала, как зашуршали его одежды. В следующее мгновение она почувствовала его присутствие за своей спиной и на душе как-то сразу стало спокойно. — Я чувствую боль, когда вижу страдания своих людей, — объяснила она. — Думаю, это важно для монарха. Воспринимать страдания своего народа как свои собственные. Теплая рука принца аккуратно коснулась ее плеча. Люси вздрогнула и, чуть помедлив, опустилась щекой на нее. На душе стало спокойно. — Хотел бы я Вас понять, — прошептал он. — На это у нас целая вечность, — был ее ответ.***
Celtic Woman — Skyrim Theme (Dragonborn) https://vk.com/audios115755283?q=Celtic%20Woman%20%20Skyrim%20Theme%20(Dragonborn)§ion=all
Ишгарский замок был большим и пустынным. Он строился еще во времена истинных драконов, когда высокие сводчатые потолки и огромные залы были для них обычными явлениями. Сейчас же драконы усохли, и хоть они все еще были больше среднестатистического человека, от былой мощи не осталось ни следа. Эрза чувствовала себя неуютно, гуляя по залам замка. В огромных, давящих помещениях она казалась себе незначительной и маленькой, подобно насекомому, приползшему в гости в жилище великана. Ишгар и сам не нравился рыцарю. И хоть принцесса была в явном восторге от нового окружения, острый взгляд Эрзы подмечал и скрытые усмешки, и косые взгляды, направленные в сторону хрупкой спины человеческой девушки. За напускным радушием скрывалось презрение и недовольство, которое тихо зрело еще со времен постыдного для драконов перемирия. И явно все действия ее будущей королевы не способствовали тому, чтобы принцесса Люси стала желанной правительницей королевства драконов. Эрза нахмурилась, увернувшись от быстрого удара. К сожалению, присланный в Фиор дракон — старый мудрец Макаров, призванный, чтобы обучить принцессу обычаям и тайнам драконьего двора, предпочитал проводить время в компании фиорского эля и густого опиумного дурмана. Неудивительно, почему принцесса не осознавала, насколько для драконов был близок вопрос религии, и почему они восприняли в штыки ее нежелание принимать религию драконов. От каменных стен эхом разнесся звон скрестившегося металла. Она была воином. Но даже она понимала, что избранный принцессой путь будет нелегок. Драконы просто так не закроют глаза на посягательство на многовековые устои. Эрза нагнулась, развернулась и, выхватив из сапога кинжал, приставила его к горлу своего оппонента. Юноша напротив нее тяжело дышал. Его рука была вытянута вперед вместе с мечом, удивительной ишгарской работы. В глазах его был веселый блеск, а на губах расцвела широкая улыбка. Эрза улыбнулась в ответ. — Я требую реванша, — усмехнулся принц Нацу. Эрза отняла от его шеи кинжал, вернув его в прежнее место. — Как Вам будет угодно, Ваше Высочество. Они тренировались в Когтистой яме — так называлась большая зала внутри замка. Как объяснили Эрзе, лишь избранные воины допускались сюда, в сердце воинского мастерства драконов, и она бы соврала, если бы сказала, что ей это не польстило. Она по своему обычаю была приставлена к принцессе, когда неугомонный принц, повстречавшийся им на пути, предложил ей схватку. — Мне рассказывали об Алом демоне! В битве при водопаде Ултима Морада по легенде Вы были той, кто повергла пятерых драконов одновременно! — Не без помощи моих товарищей, — Эрза не любила вспоминать то время. Время войны между людьми и драконами. Она воевала за людей, слишком юная, чтобы понимать, за что она сражается. В той войне она была яростным воином, о котором, хоть она и не желала этого, слагали легенды. В ее венах текла древняя кровь валькирий, дававшая ей силу, что превышала человеческую, скорость и выносливость. А самое постыдное — кровожадность. В ее голове звучали набатом голоса сестер, тех, которых она не знала, тех, кто жил столетия назад. Воительниц, которые защищали свои земли подобно разъяренным тигрицам. Они требовали от нее крови, смерти врагов и, видя, как потухает жизнь в чужих глазах, Эрза чувствовала удовлетворение, которого стыдилась. В той войне она была еще слишком юна, чтобы суметь противостоять инстинктам. Она ненавидела себя всем сердцем. Не за то, что она убивала, а за то, что ей это нравилось. И тогда она искренне боялась, что война могла закончиться. Ведь кто знал, смирилась бы ее проклятая кровь с миром? Эрза увернулась от размашистого взмаха крыла. Когтистая яма представляла собой округлую комнату, которую подобно чаше держали две огромные драконьи лапы. Когти служил шпилями, закрывавшими небо. Принц был отменным воином. Хоть он был моложе нее и не был закален в сражениях, как она, он в будущем мог стать действительно опасным противником. Он бился отчаянно, совершенно не думая о тактике, но его рука была тверда, зрение остро, а инстинкты поистине звериными. От этого она вспомнила времена, когда ее бои с драконами были не тренировочными, а настоящими. Времена, когда кровь лилась рекой, а драконы использовали свою мощь в полную силу. Она знала, что будь сейчас принц Нацу серьезен, ей бы пришлось использовать другую тактику. Находиться на расстоянии равного взмаху массивного хвоста. Не нападать сбоку, чтобы не быть убитой крыльями. Следить не только за оружием дракона, но и за всем его телом. Когти, крылья, хвост, клыки. Драконы были сами оружием. Опасным. Диким. Закаленным многовековыми сражениями. Не раз и не два она видела, как малейшая оплошность приводила к смерти ее боевых товарищей. Драконы в бою не ведали пощады. Старые шрамы заныли, и Эрза, отвлеченная воспоминаниями, пропустила атаку принца, повалившись наземь. Ей хватило мгновения, чтобы прийти в себя и подсечь принца, и не теряя времени, приставить клинок к незащищенной шее — единственное место, попав в который ты убьешь дракона. Принц Нацу громко расхохотался, подняв руки, сдаваясь. — Все-таки легенды о фиорском демоне не врут, — в его голосе было искреннее восхищение, а в глазах читался неприкрытый вызов. — Настанет день, и я одержу над тобой победу! Эрза смотрела на поверженного дракона. Сталь в ее руке знакомо дрожала, желая крови, словно не понимая, почему она медлит. Вот он, лежит на земле, достаточно лишь одного удара, и он пополнит бесчисленный список твоих жертв. Шрамы вновь заныли. Эрза отняла клинок от шеи принца. — Я буду ждать этого дня, Ваше Высочество. Она глубоко вдохнула. Дни войны прошли. Ей больше не нужно было убивать. — Тогда я требую еще один поединок, — послышался веселый голос принца, и Эрза прогнав ненужные мысли вернулась в боевую стойку. — Вы все также поражаете мое воображение, миледи. Эрза напряглась, вкладывая меч в ножны. Принц Нацу, веселый и возбужденным от проведенного боя, сейчас что-то активно рассказывал своему другу, сиру Фуллбастеру и принцессе Люси, которая, на удивление Эрзы, искренне слушала его. Эрза осталась на арене, желая привести себя в порядок, когда почувствовала знакомую ауру. Она знала, что этой нежеланной встречи не избежать, как только они переступили границы Ишгара. Она обернулась. Граф Фернандес был ровно таким же, каким она запомнила его. Высоким драконом с непонятным выражением лица, будто он знал то, о чем другие и помыслить не могли. — Не могу сказать, что рада этой встрече. Их знакомство нельзя было назвать приятным. То было поле боя, на котором они были по разные стороны баррикад. И она не хотела вспоминать ничего, что было связано с этим драконом. Слишком постыдны были эти воспоминания. — Что же, это не взаимно, — проговорил он с усмешкой. — Я как раз счастлив лицезреть Вас. Эрза бросила взгляд на принцессу, надеясь на то, что она не заметит ее внезапного собеседника. Она бы не хотела, чтобы кому-то стало известно об их знакомстве. Принцесса была увлечена разговором. — Как вижу, Вы в добром здравии. Надеюсь, Вы решите избегать меня, чтобы не лишиться его. Джерар широко улыбнулся, взмахнув хвостом, и взгляд его, в котором она всегда видела бушующее море, потеплел. Кажется, в море сейчас был штиль. — Если тебе так будет угодно, конечно, — его голос вдруг стал серьезным. Он сделал шаг к ней навстречу, встав почти вплотную, и тихо, чтобы никто не услышал, сказал: — Твоей принцессе может грозить опасность. В тени многие недовольны тем, что будущая королева будет исповедовать другую религию. Будь начеку. Возможно, скоро тебе предстоит вновь обнажить своей меч против драконов. Эрза посмотрела на старого врага. — Почему ты мне это рассказываешь? Джерар вновь улыбнулся, но уже улыбкой, непонятной ей, и сказал слова, поразившие ее: — Я против новых смертей. Мы и так их слишком много видели, не правда ли? Он не дождался ее ответа и ушел, а на ее сердце поселилась тяжесть, причину которой она не хотела признавать.***
Подготовка к свадебной церемонии принца Зерефа и принцессы Люси шла полным ходом. По традиции, принятой в драконьем королевстве, из поколения в поколение драконы королевской крови вступали в брак в ночь полной Луны, когда благословение Богини было полным и всеобъемлющим.В тот миг, как глас богини коснется брачующихся, не останется больше Его и Ее. Станут они единым целым, и под одним светом Луны пойдут по тропе жизни. Нет более священной церемонии чем та, что объединяет души.
Драконы с особым трепетом относились к брачной церемонии, ведь в их природе было заложено иметь одни узы навек. Никто и никогда не мог разорвать ту связь, которую устанавливали драконы между собой, обмениваясь клятвами. И, безусловно, огромное значение имело то, кто будет той или тем, кто навек свяжет себя жизнью с будущим правителем королевства. Посему, подготовка к Лунной церемонии продолжалась несколько недель, дабы соблюсти все предписанные каноны. Будущий король венчался в водах Красного моря, в гавани на востоке, где свет Богини был ярок и ясен. Небесный алтарь устанавливался в двенадцати махах от берега — на каждый Лунный цикл года. Церемонию проводил Его Святейшество Вольфхейм, который был ближайшим пособником меж драконами и Луной. Для того, чтобы ничего не помешало церемонии, жрицы Лунного лика собирались в Храме Семи Лун и погружались в долгий транс, отдавая свою жизненную энергию взамен на яркий свет и доброе благословение Луны в день, когда молодой принц и его избранница свяжут себя нерушимыми узами. Лахар не застал те времена, когда король Игнил вступал в брак с покойной королевой, однако те драконы, которым посчастливилось это увидеть, говорили, что зрелищней той свадьбы не было ничего. Даже коронация. В Храме Семи Лун царило возбуждение. Облаченные в белое монахи были полностью погружены в планирование церемонии, которая впервые за все существование драконьего рода должна была произойти при участи двух народов. — Все было бы намного проще, откажись принцесса от своей еретичной религии, — бурчали то тут, то там монахи. Лахар понимал недовольство братьев. Нежелание человеческой принцессы отречься от религии Солнца вносило смуту в привычный уклад драконьего народа, которые чтили традиции веками. Отход от установленных канонов повергал их в глубокий шок. — Ветвь отца будет недовольна, — роптали одни. — Ветвь матери также не будет в восторге, — отвечали другие. Лахар согласно кивал, недовольно ведя хвостом. Две ветви лунной религии были основой, на которой держалась монархия. И зреющее недовольство в их рядах не предвещало ничего хорошего. Его Святейшество Вольвхейм же прерывал роптания громким не терпящим пререканий голосом. — Нежелание Ее Высочества Люси преклонить лик пред нашей богиней — это только ее решение, и не нам его осуждать. Окажись вы в чужих краях, отреклись ли бы вы от нашей Луны, прикажи вам? Или же вы продолжили, несмотря на преграды, быть верными ей? Не все могут быть согласны с решением Ее Высочества, однако то, что ее поступок достоин уважения — неоспоримо. Небывалой храбрости требует отстаивать свои убеждения! Лахар тут же преклонял голову и задвигал свои мысли подальше. Его Святейшество, когда-то омывший его грешные крылья водами Красного моря и принявший в ряды монахов, был для него самым важным драконом в королевстве. Но темные мысли продолжали зреть в его голове. Храм Семи Лун был сосредоточением Лунной религии, ее центром и местом ее зарождения. По преданиям именно здесь Луна впервые решили коснуться своим светом земли, которая еще не стала Красным морем, и именно здесь Мать и Отец всех драконов дали священную клятву Луне в верности взамен на покровительство и силу, которой наделила их богиня. Многие столетия оставались драконы сильнейшими существами, которых не могли ни победить, ни уничтожить. И Храм Семи Лун был величественным памятников когда-то самой могущественной расы. Драконы никогда не признали бы, что давно уже не являются таковой. Они оставались сильными и свирепыми в бою, но с каждым прожитым днем они слабели под светом Солнца, а лихорадка, унесшая жизни тысячи драконов, продолжала крепнуть и накрывать все западные земли. Постыдным доказательством для всего драконьего народа, что они уже не были настолько могущественны, как когда-то, стал мир, подписанный с людским народом. Народом, что был рожден с приходом Солнца. Солнце драконы ненавидели больше всего. — Лахар, я смотрю ты весь в работе. Монах обернулся. Обратившейся к нему была кардинал Уртир, одна из семи приближенных Его Святейшества, высокая и статная, с темными, как ночное небо, волосами и алыми губами. Она была непосредственным кардиналом Кор Луны и Братских земель — сердца королевства Ишгар — и подчинялась лишь Его Святейшеству и легату Джуре Некис. Его Высокопреосвященство Уртир Милкович была драконом из знатного рода, дочерью великой Жрицы Лунного Лика, которая однажды предрекла смерть королевы и заключения мира между людьми и драконами. Уртир сторонилась упоминаний матери и всегда держалась гордо и отстранено. Несмотря на это, Лахар не мог не отметить, что она была необычайно красива. — Да, Ваше Высокопреосвященство, силами нашей Богини, – ответил он, чуть проведя хвостом в знак приветствия. Кардинал выглядела встревоженной чем-то. В руках у нее был аккуратно сложенный пергамент, и Лахар логично предположил, что причиной ее беспокойства стал именно он. — Я хочу, чтобы ты проследовал со мной, Лахар, — прошептала она так, чтобы ее услышал только он. — Мне нужно доложить Его Святейшеству дурную весть, и я бы хотела, чтобы кто-то, кто доказал свою преданность Луне, был свидетелем нашего разговора. Из всех монахов, тех, кто сейчас в Храме, лишь ты достоин моего доверия. — Ваше Высокопреосвященство… Кардинал прервала его: — Не нужно лишних слов. Времени у нас не так много. Она решительно развернулась, взметнув своими черными волосами и быстрым шагом направилась в сторону башни Его Святейшества. Лахар последовал за ней, все еще находясь в полном смятении. Слова о том, что он был удостоен доверия этой женщины, были для него шоком. Никогда за всю его службу она не выказывала к нему своего особого расположения, и в чем была причина ее столь доверительного отношения, он не знал. Но он бы соврал, что это ему не льстило. Его Святейшество Вольфхейм восседал в центральной башне Храма Семи Лун. Именно там он принимал аудиенцию и именно там находилась зала, в которую были вхожи лишь члены королевской семьи. Там Его Святейшество принимал исповедь короля и двух его сыновей. Поговаривали, что в последнее время туда зачастил наследный принц. — Уртир, Лахар, какая приятная неожиданность, — мягко проговорил Его Святейшество, когда они переступили порог его кабинета. Лахар был не частым гостем здесь. Прямой доступ имели только кардиналы и легаты, в то время, как такой простой монах как он, имел право войти сюда лишь с позволения оных. В первый раз он оказался в этой высокой башне тогда, когда он, потерянный в этом мире, пришел на зов Луны. В тот день Его Святейшество Верховный Архиепископ лично впустил его сюда, и каково было ему, оборванцу с улицы, пришедшему сюда из дальних земель, оказаться здесь. В башне из темно-синего лунного камня, увенчанного стеклянным куполом, через который была видна Луна. Он был настолько поражен ее величием, что в тот момент по его щекам потекли слезы. Никогда он не забудет тот день. — Ваше Святейшество, — Уртир, шурша белыми одеяниями, прошла к сидевшему за тяжелым столом из алого древа арма, архиепископу, сделав изящный взмах хвостом и наклонившись, чтобы оставить поцелуй на темной чешуйчатой руке дракона. — У меня для Вас срочные вести. — Я тебя внимательно слушаю, моя дорогая. Уртир протянула Его Святейшеству пергамент, который все это время держала в руках. — Это письмо пришло из Фиора вместе с двумястами повозками, нагруженными… — Уртир замялась, явно испытывая нежелание говорить это. — Предметами, которые обязательно должны быть на свадебной церемонии принцессы Люси и принца Зерефа. Архиепископ, раскрывший пергамент, быстро пробежался взглядом по написанному там. На пергаменте была печатка золотой магнолии — герба семьи Хартфилиев. Он поднял взгляд: — Это послание королевы Лейлы. Уртир кивнула. — Да, и она в довольно вежливой форме говорит нам, что несоблюдение одного из предписанных канонов религии Солнца, повлечет за собой расторжение брачного договора. В башне повисла тишина. Лахар, стоявший поодаль, чувствовал себя лишним при этом разговоре, и в то же время, услышанное вызывало в нем негодование. Людишки. Людишки, рожденные в лучах Солнца, людишки, которые не прожили и сотой части жизни драконов, смеют выдвигать условия! Он, видевший драконью лихорадку, вызванную светом Солнца, не мог выдержать подобной наглости! — Что ж, — архиепископ отложил пергамент, — я не думаю, что это вызовет проблемы. Религия Солнца довольно молода и в ее канонах проведения брачной церемонии нет ничего, что могло бы оскорбить религию нашей Богини. Я так понимаю, что вы привели господина Лахара как раз для того, чтобы деликатно решить этот вопрос. Уртир кивнула, повернувшись в его сторону. — Да. Господин Лахар является одним из ответственных за проведение церемонии. И я бы хотела, чтобы он проследил за тем, чтобы пожелания королевы Лейлы были исполнены так… Чтобы церемония прошла благополучно. Лахар вздрогнул. Он понимал, что скрывалось за этой осторожной формулировкой.«Проследите за тем, чтобы драконья знать не пришла в ярость посреди церемонии. Эта ноша теперь лежит на вас».
— Но есть еще одна вещь, — продолжила Уртир, — которую деликатно обойти никак не удастся. Архиепископ заинтересовано посмотрел на кардинала. — И что же это? Уртир глубоко вдохнула и нахмурилась, будто слова вызывали в ней отвращение. — Одним из основных канонов религии Солнца является свадебное платье невесты, — она замялась прежде чем произнести пронесшиеся громом под сводчатым потолком башни слова. — Ослепительно белое свадебное платье. Никогда Лахар не был настолько поражен.***
Ramin Djawadi — Truth https://vk.com/audios115755283?q=Truth%20Ramin%20Djawadi§ion=all
Когда-то, еще будучи юным драконом, Нацу отправился вместе со своим наставником и лучшим другом в путешествие по бескрайним просторам Ишгара. Это была древняя традиция, которой непреклонно следовала королевская семья. Путешествие это звалось Путем Просветления, когда второй сын королевской семьи, меч и щит наследника престола, должен был увидеть воочию королевство, которым в будущем будет править его брат. Так сложилось издревле: наследник престола не имел права покинуть стены замка до его коронации, и ношу стать его глазами брал на себя младший брат. То путешествие изменило его. Он повидал каждый уголок Ишгара: от солнечных Коэлам и Винум до лишенных жизни Дальних земель. Он провел долгие три года в странствии по родному королевству, познавая для себя его народ, обычаи и быт, и, вернувшись, он стал тем драконом, каким он являлся сейчас. Он приобрел важное знание: королевство — это не дворцы, не знать, не богатые земли и не религия, которой они поклонялись. Королевство — это его народ. — Я, должно быть, ослышалась. Нацу, расположившийся по правое крыло от Зерефа, сцепил руки, стараясь сохранять спокойствие. Принцесса Люси, та самая, над которой он посмеивался за ее наивность, стояла посреди тронного зала, облаченная в темно-синее платье с вшитыми металлическими вставками, так похожими сейчас на броню, и выглядела внезапно грозным воином на поле битвы. Глаза ее, цвета древесной коры, горели решимостью. По обе стороны от нее стояли два лучших рыцаря Фиора: Гилдартс Клайв, известный, как Туз Фиора, и Эрза Скарлет, по прозвищу Валькирия. Оба они держались на шаг позади от их грозной принцессы и не выглядели дружелюбно. Люси смотрела прямо, туда, где восседал его отец, король Игнил, и впервые она не тушевалась перед ним. — Вы не ослышались, Ваше Высочество, — ответил Игнил. — Мы просим Вас добровольно отказаться от исполнения традиции Фиора облачать невест в наряд белого цвета. Это не наша прихоть, это дело Вашей безопасности. Никто в границах Ишгара, за исключением духовенства, не имеет права носить белый цвет. Даже я, король, не могу Вам дать такого права. Это непростительное преступление, карающееся в нашем королевстве смертью. От Люси волнами исходило негодование. — Белый цвет считается священным и в Фиоре, — проговорила она, и голос ее звенел. — И многие столетия сохранялась традиция моей религии, по которой невеста должна выходить замуж в белом платье. Никто в Фиоре не приносит брачные клятвы по-другому. Белый цвет — символ нашего Солнца. Откажусь я, и это будет расцениваться как предательство моей религии, а значит и моего народа! — Вы и так сохранили свою преданность Солнцу, — внезапно воскликнул Мард, сделавший шаг вперед. — Вы приехали в Ишгар, отказавшись принять Лунную религию, хотя этого требовал от вас долг будущей королевы. Лицо Люси исказилось в гневе. В порыве она сделала шаг вперед, без страха встретившись взглядом с лучшим другом ее будущего супруга. — Я! Не! Трофей! — голос ее эхом разнесся по залу. — Я приехала в Ишгар как равная вашему принцу! Фиор не сдавался в войне. Фиор дрался на равных, и мир между нашими королевствами заключался на равных. Я не игрушка, которую продали в обмен на мир. Я равный союзник, у которого столько же прав, как и у принца Зерефа. Я и так слишком от многого отказалась, чтобы сохранить наше хрупкое перемирие, хотя по всем правилам равенства я не обязана была этого делать. Я не обязана была приезжать сюда. Я не обязана была отказываться от принятых в Фиоре традиций, не обязана была учить Ваши традиции. Но я это сделала! Я приехала в Ишгар, смирившись в тем, что более я не буду жить в родных стенах. Я приняла это решение по своей воле. Но отказываться от своей религии, от своего народа я не собираюсь, — Люси повернула голову в сторону трона, продолжив, вычеканивая каждое слово. — Никто не смеет просить меня о подобном. Ишгару придется смириться с тем, что оно более королевство не одной религии. Ишгару придется смириться с Фиором, — она величественно выпрямила спину, и в тот момент, когда она произнесла последние слова, Нацу понял, что восхищен ею. — Ишгару придется смириться со мной. Она развернулась и быстро покинула тронный зал, и стук ее каблуков еще долго разносился эхом по каменным коридорам замка. Ее рыцари последовали за ней. Нацу усмехнулся подобной храбрости. Все-таки эта девушка была полна сюрпризов. — А Луиджи все-таки не трусишка, — прошептал ему в ухо Хэппи. И он как никогда был согласен с другом. — Что мы будем делать, Ваше Величество? — спросил у короля Скиадрим. — Белый цвет на церемонии вызовет смуту. Это будет расцениваться как переворот. — С другой стороны, — продолжил Вайсология, — если мы не позволим ей этого, Фиор расторгнет помолвку. А этого допустить никак нельзя. Новую войну Ишгар не перенесет. Отец выглядел задумчиво, и морщина меж его глаз стала глубже. Нацу посмотрел на Зерефа, который задумчиво смотрел на выход, туда, где минутой ранее скрылся темно-синий подол платья Люси. — Отец, — внезапно подал он голос, с запозданием переведя взгляд на трон. — Позвольте мне поговорить с принцессой. Я думаю… что, возможно, смогу ее переубедить. Нацу усмехнулся. Он видел это во взгляде Люси. Ее невозможно было переубедить. Это было дело не ее личных амбиций, не ее личные желания. Это была воля ее народа. Такое невозможно изменить ничем. — Хорошо, Зереф. Будет намного проще, если принцесса сама откажется, по своей воле. И для нас. И для нее. Холодок пробежался по спине Нацу. В голосе отца прозвучала сталь. Та сталь, которую он слышал всего один раз.«Это твой долг. Занести меч и привести приговор в исполнение. Ты второй сын и ты не в силах противиться».
Нацу встряхнул головой. Не время было вспоминать это. Зереф покинул тронный зал, наверняка, направившись на поиски принцессы. Отец же приказал покинуть всем тронный зал. Всем, кроме его советников и Его Святейшества. — Ты думаешь у братишки Зерефа получится? — спросил у него иксид. — Нет, Хэппи, ничего не выйдет. Принцесса останется при своем. — Но разве это не глупо? — Нет ничего глупого в том, чтобы защищать веру своего народа. Уверен, будь Зереф на ее месте, он бы поступил точно также. Замок был пустынным. Сейчас практически вся знать была занята приготовлениями к свадьбе, и не было привычной суеты. Иксид попрощался с другом и полетел в другую сторону, в то время, как принц решил прогуляться. Нацу не любил этот замок. Не любил его высокие стены и красивые виды. По душе дракону больше были просторы Кор Луны. Ее густые леса и свежий воздух, говор люда и смех детворы. Поэтому он чаще старался выбираться за стены замка. Подальше от отца и брата. Он не заметил, как его путешествие привело его к коридору, ведшему к саду, и Нацу резко остановился, когда услышал тихие голоса. Разговор не был предназначен для чужих ушей. — Вы поступаете необдуманно. Нацу узнал голос брата. — Я поступаю так, как велит мне долг наследницы трона Фиора. Похоже, что Зереф нашел принцессу. Нацу бесшумно прокрался вниз, туда, откуда доносились голоса. Коридор этот был увит зелеными лианами, которые создавали ощущение, будто не было стен, а была лишь природная зелень. Цветы дракониса алыми пятнами выделялись средь них. Зереф и Люси стояли на сочной траве, и взгляд принцессы, решительный и твердый, был направлен на его брата. — Поймите. Это не наша прихоть. Это непреложное табу. Если Вы осмелитесь, по законам Ишгара, Вас должны будут казнить. — Тогда развяжется еще одна война. — Война, которую не хочет ни ваш, ни мой народ. Избежать этой войны возможно, и Вам нужно всего лишь… — Всего лишь, что? Зереф осторожно коснулся руки принцессы. — Всего лишь пойти на уступку. Благородную уступку, которая спасет тысячи невинных жизней. Люси вырвала руку, отступив назад. В голосе ее сквозило негодование: — Вы ведь не понимаете, да? Вы думаете, что это моя прихоть. Глупая-глупая принцесса, хочет быть красивой в белом свадебном платье. Глупая девочка, выбери другой цвет и все будет в порядке. Ах, бедная модница, не думает о последствиях, — она горько усмехнулась. — Я прекрасно осознаю последствия. И, Ваше Высочество, надеюсь, вы осознаете? Я прекрасно знаю, как к моему решению продолжить оставаться верной своей религии отнеслись здесь. Я на многое стараюсь не обращать внимания, но это не значит, что я не слышу. Но все эти драконы не понимают моих причин. Я делаю это ради народа Фиора. Я принцесса, которая в будущем станет королевой. И в тот миг, когда мы с Вами взойдем на престол, а мои отец и мать уйдет на тот свет, более не будет Фиора и Ишгара. Будет одно большое королевство. И в тот день, когда это произойдет, я хочу, чтобы народ Фиора не чувствовал себя притесненным. Я собираюсь стать для них символом Веры, символом непоколебимой Воли и Огня, который не потух. В тот день, когда мы станет правителями двух королевств, я не собираюсь терпеть притеснения своего народа или их веры, и если кто-то в Ишгаре надеется на то, что однажды Фиор прогнется вместе за своей принцессой, они этого не дождутся! Я выбираю белый цвет не потому, что он мне нравится или я питаю наивные девичьи мечты о белоснежном платье принцессы. Я выбираю белый цвет, потому что мой народ выбирает его. И я не хочу подвести его. — Но Вы же понимаете, чем это может грозить? Смутой. Непринятием Вас как будущей королевы. Драконы воспримут это как дерзость с вашей стороны, покушением на все наши устои. Люси кивнула. — Да, я понимаю. Но драконам нужно начать привыкать к переменам. Этого не избежать. Потому что Фиор не примет неравного брака. Либо Ишгар станет единым целым с королевством Солнца и примет возможность сосуществования с народом, исповедующим иную религию, либо этого союза не будет. Также как мира на наших землях. Зереф улыбнулся, грустно и обреченно. Нацу видел лицо брата и отчетливо осознал: Зереф не понимал. По-настоящему не понимал принцессу Фиора. — Мне нужно время, чтобы все это обдумать. Девушка кивнула, отвернувшись. Спина ее, обнаженная и бледная, была напряжена, и голос ее прозвучал твердым звоном в зеленом коридоре. — Надеюсь, Вы примите верное решение. Я бы не хотела, чтобы наш союз был обречен. Я… к вам привязалась. — До скорых встреч, миледи, — Зереф взмахнул хвостом и, развернувшись, быстро пошел в сторону, где прятался Нацу. Он успел вовремя зайти за колонну, чтобы брат его не увидел. — До скорых встреч, милорд, — донесся до ушей Нацу тихий шепот спустя мгновение. Он вновь заглянул в коридор, и сердце его пропустило удар. Принцесса упала на колени, и ее хрупкие плечи начали мелко вздрагивать. Нацу услышал всхлип. Впервые принц не знал, как ему поступить. Уйти, дав девушке интимность уединения? Или же… Впрочем, его тело всегда реагировало быстрее разума. — Ваше Высочество, ну и чего Вы ревете? Он вышел вперед. Люси вздрогнула, тут же попытавшись стереть следы слез и встать с колен. Нацу подоспел вовремя, чтобы крепкой рукой помочь ей встать. — Я не вижу Ваших слез, миледи, если Вас это беспокоит, — проговорил он. — И я не вижу Вашего страха. Можете даже не обращать на меня внимания, а просто обопритесь, и мы спокойно дойдем до Ваших покоев, чтобы никто не увидел Ваших слез и Вашего страха. Которых нет, разумеется. Он не ожидал, что она примет его помощь, и удивленно посмотрел на принцессу, когда почувствовал, как ее маленькая рука оперлась о него. — Благодарю… Нацу. Впервые, кажется, с их знакомства она назвала его по имени. Они медленно пошли по зеленому коридору в сторону сада: абсолютно противоположную от покоев принцессы. Но это было неважно. — Ну, что же Вы думаете по поводу моего решения? Считаете меня глупой и эгоистичной? — спросила она его и, кажется, ей действительно был важен ответ. Нацу улыбнулся. — Почему же? Я считаю, что ты абсолютно права. Люси резко остановилась, отчего он чуть не запнулся, и когда он посмотрел на нее, в глазах ее читалось удивление. — Правда? — вопрос ее был лишен двойного смысла. Он был чист и прозрачен. Она настолько отчаянно нуждалась в том, чтобы хоть кто-то ей сказал, что она поступает правильно, что сейчас даже не старалась держать маску гордой принцессы. Ее плечи опустились, будто на них была непомерно тяжелая ноша, а в глазах поселилась усталость и страх. Нацу накрыл ладонь девушки на своей руке и дал твердый ответ: — Да. — Но почему? Даже я начала сомневаться в правильности своих поступков. Возможно я и правда должна отступить, чтобы избежать… трудностей. — Люси, — он посмотрел вокруг, на ненавистные стены замка Полной Луны, — да, действительно было бы легче, если бы ты поддалась уговорам отца, его советников и брата и надела менее, — он усмехнулся, — вызывающее платье. Но… это не привело бы к переменам. Это привело бы к предательству. Себя, своего народа, своей семьи… своей религии. Пойми, я поклоняюсь Лунной богине. Я верю в Вечную ночь, я верю в предсказания Жриц, и я действительно ненавижу Солнце за то, что мой народ гибнет из-за него. Но я понимаю тебя. Мой брат, возможно, не понимает, потому что всю жизнь он провел в стенах этого замка. Ему лишь предстоит постичь всю ответственность за свой народ. Пока для него он эфемерен. Он не видел, как детвора бегает меж деревьев, играя в рыцарей и королей. Он не видел, как драконы любят друг друга, как они враждуют и как приходят к миру. Но я понимаю, потому что, как и ты, я вырос среди своего народа. И если бы кто-то сказал мне, что мне нужно отречься от Луны или… — он подмигнул, — надеть белое. То я был бы первым, кто обнажил меч против тех, кто несет подобную чушь. Не из-за эгоизма, а из-за лиц тех драконов, которые бы возникли перед моими глазами. Разочарование в их лицах… я бы этого не допустил! — Удивительно, — прошептала Люси. — Что? — Вы больше подходите на роль короля, чем Зереф. Нацу ошарашено воззрел на человеческую девушку. Впервые кто-то сказал подобное. — Будьте осторожны в своих словах, миледи, — поддел он ее. — Это могут счесть за попытку переворота. Люси улыбнулась, впервые искренне за этот день. — Одной проблемой больше, одной меньше. Они продолжили идти под руку, разговаривая обо всем и одновременно ни о чем. Кажется, именно в тот момент образовалась связь, которой в последующем с каждым днем суждено будет лишь крепнуть. *** Кана чувствовала, что тьма накрывала ее снова и снова. Она убегала от нее, но не могла убежать. Тьма нагоняла ее, и снова и снова она видела один и тот же сон. Сияющая Луна, отражавшая свой лик в водах Красного моря. Бутоны дракониса на черном водном зеркале. Плакучая ива посреди белого мрамора, до которой ей так хотелось коснуться. Но как только она касалась, ива исчезала и на белом мраморе лежал желтый цветок магнолии, плавающий в луже крови. А рядом с ним красной и белой сталью, покрытый свежей кровью, лежал меч. Тот самый меч, который она видела лишь недавно. Меч, которым принц Нацу Драгнил приводил в исполнение приговор в Чертоге Древних. Убийца драконов. Кане стало трудно дышать. Не счесть, сколько раз она уже увидела эту картину. К ее горлу подкатила тошнота, а глаза начали жечь слезы. Тьма вновь надвигалась на нее, и Кана, обернувшись к ней, отчаянно, срывая голос, крикнула: — Я ПОНЯЛА! — тьма приближалась. — Я ВСЕ ПОНЯЛА! — Луна засияла ярче. — НЕ НУЖНО БОЛЬШЕ ПОВТОРЯТЬ! — где-то раздался дикий звериный рык, она приготовилась вновь увидеть дракона, и… …она очнулась. Она резко села, тяжело дыша. Кана в панике пыталась понять, где она, сон это был или явь, когда теплая ладонь накрыла ее. — Тише-тише, Кана. Ты в замке, — Кана обернулась на источник голоса, и перед глазами предстал облик принцессы. Та была в ночной сорочке с распущенными светлыми волосами и улыбалась тепло и успокаивающе. — Это я, Люси. Твоя принцесса. Кана медленно начала вспоминать. Кажется… она упала. Она помнила, как у нее закружилась голова, когда она увидела… Глаза ее резко расширились. И все встало на свои места. Магнолия. Убийца драконов. Свадьба. Она схватила руку принцессы, отчаянно желая, чтобы она ей поверила. — Ваше Высочество! Люси чуть отпрянула, обеспокоенно смотря в ее, — она знала, — безумные глаза. — Ваше Высочество, прошу поверьте. Я… Я не знаю, как Вам объяснить, но… Вам нужно остерегаться принца. — Зерефа? — нахмурилась Люси. Кана мотнула головой. — Нет, — Люси широко распахнула глаза, когда Кана назвала другое имя. — Принца Нацу, — перед глазами Каны вновь возник образ окровавленного меча Убийцы драконов. А рядом с ним золотой магнолии — герба королевской семьи Фиора. Кана посмотрела в глаза принцессы, прошептав срывающимся голосом: — Кажется, он будет тем, кто Вас убьет.