[Takanashi — Yasuharu Tsuioku] https://vk.com/audios115755283?q=Tsuioku%20Takanashi%20Yasuharu§ion=all
Цитадель Матери находилась в самой высокой башне замка Полной Луны. Именно здесь сёстры Ордена веками хранили все самые важные знания драконьего рода. Когда-то король Игнис II после великой битвы огня и воды даровал пяти своим самым преданным союзникам дары. Его оруженосец, Нахил Свирепый, получил от короля меч, что был омыт кровью рувийского принца. Именно этим мечом король Игнис был посвящён в рыцари будучи ещё мальчишкой, и этим же мечом он защищал Ишгар долгие столетия своего правления. Не было более щедрого дара для храброго воина, чем этот меч. Звался он Саламандрой — клинок, что был омыт водою и закалён огнём. Его верная сестра, меч его и щит, второй ребёнок династии принцесса Алея Бесстрашная получила от короля нагар [1], выкованный в глубинах Красного моря. Щит этот был защищён от любой магии, был лёгок и крепок, и Алея приняла его с благодарностью, ведь не было для неё более счастья, чем то, что могло помочь ей нести её предназначение. Верный друг короля, Гарон Неуловимый, получил в дар крылья, благословлённые Луной. До сих пор доподлинно неизвестно, что именно значил этот дар. Ни один источник не объясняет, были ли эти крылья настоящими или же нет. Одно известно наверняка: с момента исчезновения даров короля Игниса в 207 году от появления Солнца о них более слышно ничего не было. Лишь в Книге Лунной истории Леви МакГарден — летописца династии Драгнил при правлении короля Зерефа и королевы Люси — есть упоминание крыльев. Она описывает их так: «Истинную силу они проявляли лишь с тем, кто этой силы был лишён». Историки университета Фиора считают, что имели место настоящие крылья, ссылаясь на раскопки в Неживых землях, где есть упоминания четырёхкрылых драконов. Однако профессор Котобуки в своём трактате «В поисках потерянного» выдвинул предположение, что «крылья» — это заклинание жриц Лунного Лика, которое также было известно как Сфера Фей. Четвёртый дар получил продолжение тела и души короля — сказчий Каарок Ха. Это было самое драгоценное, что мог даровать король — тринадцать золотых ключей Зодиаков, которые передавались в королевском роду от Матери всех драконов с момента сотворения мира. По приданиям, эти ключи позволяли связываться с духами и получать их силу. Неруна Благословенная — летописец короля — приняла от него другой дар: книгу, что передавалась по наследству от Отца всех драконов. Книга эта была написана сказчими на древнем языке и, по легендам, содержала в себе древнее чудовище, способное уничтожить врага Луны. Дары исчезли в веках, и при правлении династии Драгнил уже считались сказкой. Удивительно, что именно при правлении королевы Люси все они обнаружились вновь. Аска Конелл. «История Кровавой Королевы».
***
Не было ничего важнее знаний. Таков был путь Леви МакГарден. Она выбрала его с тех самых пор, как произнесла своё первое слово, и собиралась придерживаться его всю жизнь в рядах Ордена Гноси. Она несла в себе эту истину, словно маленький огонёк, требующий, чтобы его оберегали. С раннего детства, ещё будучи маленькой драконшей, Леви старалась узнать как можно больше. Её не интересовали зрелищные битвы, ей не были интересны наряды и украшения. Для счастья ей нужна была лишь книга, из которой она могла узнать то, что не знала до этого. Она вошла в стены замка Полной Луны, когда ей исполнилось тринадцать. Совсем ещё девочка, не знавшая жизни, она пошла на служение королевской семье, потому что только там было хранилище всех знаний мира. В тот момент, стоя посреди цитадели Матери, ей казалось, что она обрела своё счастье. Леви гналась за знаниями, словно гончая, поймавшая след добычи. Ей было мало, сколько бы она ни прочла. Старинные фолианты и ветхие пергаменты, лунные камни и книги, которые ровными рядами покрывали каждый сантиметр башни цитадели. Она была маленькой девочкой, не знавшей жизни. И любопытство её было таким же детским и наивным. Не было ничего важнее истины. Таков был путь Леви МакГарден спустя годы служения королевству. Леви состояла в Ордене вот уже более десяти лет, и за это время она уяснила две вещи: не всё, что написано, — истина и не всё, что не написано, — ложь. Печальное открытие было в том, что историю писали сильнейшие, и не всегда написанное было отражением правды. Тиран мог стать спасителем, а спаситель — тираном. Чёрное и белое могло быть стёрто так же просто, как слой пыли. Когда она вступила в Орден, она верила, что великая библиотека Гноси, все эти десятки тысяч книг и лунных камней были даром, ниспосланным, чтобы просветить её. Могла ли она подумать, что кто-то мог писать историю по своему усмотрению? Нет. И от того тяжелее был удар от осознания обратного. Гноси были хранительницами истории. Но Леви понадобилось время, чтобы понять, что не обязательно истинной. Девушка провела кисточкой по лунному камню, аккуратно настолько, насколько аккуратны касания крыльев бабочки. Камни были тонкими пластинами, на которых сказчие многие столетия назад выбивали свои записи. Они не были хрупки, но девушка всё равно касалась пластин так, словно они были тонкими льдинками. Сказчие были мудрым народом. Они изучали мир и делились своими знаниями с драконами. Они были провидцами и предсказали приход Белой смерти задолго до того, как Солнце впервые осветило Землю своими смертоносными лучами. Они были единственным народом, который драконы признавали равным себе, и их гибель была великим горем, до сих пор терзавшим их сердца. Говорят, в тот день, когда пришло Солнце, сказчие смиренно приняли свою смерть. Говорят, последними словами сказчего Силена королю Магну были: «Когда золото вновь опустится на трон, когда Мать вновь будет предана Отцом и её кровь прольётся за белую смерть, Вечная Ночь окутает мир, и мы снова воспарим к небесам». Красивая легенда, которую драконы передавали из поколения в поколение. Она была придумана драконами, но были и те, что оставили после себя сказчие. На Лунных камнях они писали то, что видели на долгие столетия вперёд. Одно было печальным: ни один дракон, ни тогда, ни сейчас, не знал древнего языка сказчих. Сёстрам Ордена оставалось только оберегать лунные камни. Но Леви хотела большего. Она хотела узнать, что они в себе таили. Она искренне верила, что разгадка их языка была сокрыта в гротах, в тех, где они жили и умерли. «Надеюсь, у Гажила всё получится», — подумала девушка, в тот момент, когда тяжёлые двери в цитадель отворились, пуская внезапных гостей. Время было позднее, и сейчас здесь не было никого, кроме неё. Она вскочила из-за стола, как только шаги трёх пар ног стали приближаться. Цитадель была округлой башней, уходящей высоко вверх. В самом низу меж книжных полок, настолько высоких, что даже подняв голову, сложно было увидеть их конец, расположились тяжёлые дубовые столы сестёр. И Леви не могла увидеть внезапных гостей, пока они сами не предстали перед ней. Девушка сглотнула. Их было трое. Трудно было не узнать принцессу Фиора, Люси Хартфилию, сияющую в свете пылающих огней цитадели в удивительной красоты платье из алого дриприса. Леви впервые выпала честь увидеть принцессу своими глазами, и она должна была признать, что портреты не передавали и сотой доли очарования человеческой особы. На её губах играла учтивая улыбка, в глазах плескался живой ум, а светлые волосы в свете огней были подобно жидкому золоту. Леви сразу вспомнила предсказания о золоте на троне. Позади принцессы возвышалась внушающая страх женщина в рыцарских доспехах, а по правую от неё руку расположился сам… — Ваше Высочество, — отойдя от шока, склонилась в поклоне сестра Ордена Гноси. Принц Нацу усмехнулся. — Брось это, МакГарден. Люси — друг. Можно без церемоний. Леви удивлённо посмотрела на принцессу, и та, словно в подтверждение слов принца, улыбнулась шире. — Простите за столь внезапное вторжение. — Голос девушки был приятным. — Но мне понадобилась помощь в очень деликатном деле, и я не знала, к кому могла бы обратиться, пока принц Нацу благородно не предложил мне свою помощь. — Точнее твою. — Нацу заговорщицки подмигнул Леви. Девушка закатила глаза. Принц всегда был таким, сколько она его знала. С тех самых пор, как он вместе с Лисаной и Гажилом носились по башне цитадели, воруя яблоки у Старшей Сестры и громко разыгрывая сцены из древних легенд их предков. Многое изменилось с тех пор. И даже улыбка Нацу больше не была столь беззаботной и счастливой. В глазах всё равно была запрятана истина. — Я буду рада помочь всем, чем смогу, Ваше Высочес… — Люси, — перебила её принцесса, улыбнувшись. — Если я здесь по неофициальному вопросу, думаю, церемонии будут лишними. Леви замерла, не зная, что ответить. Было ли это правильным? Позади принцессы стояла её гестара [2], которая, хоть и не выказывала недовольства, всё же была человеком. Не будет ли это оскорблением для народа Фиора? Должна ли она учтиво отклонить разрешение принцессы? Может, это было проверкой на доверие для бедной драконихи? Нацу, заметив её замешательство, беззаботно махнул рукой. — Всё нормально. Люси хорошая. Принцесса тут же с готовностью кивнула. — Здесь нет никакого скрытого смысла. Я обращаюсь к вам не как будущая королева, а как обычный человек, который оказался в затруднительной ситуации. Леви моргнула, пытаясь понять, что происходит. Не каждый день к ней приходили королевские особы за советом. — Так чем я могу помочь? Улыбка с лица принцессы медленно сползла, и, сделав глубокий вдох, она начала неспешно огибать цитадель. Гестара последовала за ней, в то время как Нацу запрыгнул к Леви на стол, смяв парочку очень древних пергаментов. Девушка пихнула принца, аккуратно выудив бумаги. — Для начала я бы хотела попросить вас о конфиденциальности. Тема эта будет щепетильной, и я бы не хотела, чтобы она вышла за стены этой башни. — Конечно. — Леви сложила пергаменты и убрала их в стол. — Понимаете, — начала она издалека. — Я приехала в Ишгар девушкой, ждущей своей свадьбы с нетерпением. В моих мыслях не было ни капли сомнения в том, что этот брак должен состояться. Ишгар покорил меня своей красотой, драконы — радушием, а принц — благородством и красотой. И я не думала, что что-то могло бы помешать нашему удачному союзу. Неприятное предчувствие поселилось в животе Леви. Она была далека от дворцовых интриг. — И что же может помешать? — В религии моего народа есть догматы, которые мы нарушили в угоду… возможности этого союза. Так же как и драконы, безусловно, — поспешила заметить принцесса, словно боялась, что Леви найдёт эти слова оскорбительными. Но она и не находила. Насколько она была погружена в изучение истории, настолько она была безучастна к жизни реальной. — Я знаю, что уже само то, что драконы согласились на союз с кем-то не драконьей крови, является огромным нарушением основных заповедей Лунной религии. И посему… У меня возникло непонимание сложившейся… ситуации. Принцесса бросила быстрый взгляд в сторону принца. — Простите… — Леви запнулась. — Люси… Я не понимаю сути проблемы, с которой вы пришли ко мне. — Тут, — ответил за неё принц, — дело в обычаях. Люди женского пола… — Женщины, — поправила принцесса. — …по обычаям Солнца выходят замуж в белом цвете. — Ох… — только и смогла вымолвить Леви, начав медленно понимать, куда вёл этот разговор. — Я не могу понять, — затараторила принцесса так быстро, словно боялась, что дракониха начнёт на неё кричать. Похоже, она уже услышала мнение короля. — Почему нарушение таких важных табу, как женитьба не на чистой крови, исповедующей другую религию, не послужило большой проблемой для заключения союза, как табу на белый цвет. Это ведь просто цвет. Он священен, я это понимаю, но раз сделали исключение для одного, почему нельзя сделать исключение для другого? — Потому что, Ваше Высочество… — Леви обошла стол, словно в трансе, всё ещё пытаясь переварить информацию. — …в нашей истории уже был случай подобного союза. Его Святейшество дал своё личное благословение, сославшись именно на это. Принцесса выглядела шокированной. — Были? — Был, — поправила её Леви. — Единичный случай. — Я не слышала ничего подобного. — Неудивительно. У нас не принято об этом распространяться. Многие стараются делать вид, что этого и не было, потому что это подрывает их позиции, — на непонимающий взгляд принцессы Леви начала объяснять. — Думаю, вам известны некоторые детали нашей истории? — Немногое, — ответила девушка. — Мне говорили, что в еретичных землях говорить об этом было нельзя. — Да, для нас наша история священна, но я думала, что король дал особое разрешение милорду долины Грома на то, чтобы поведать вам её. Нацу усмехнулся. — Ты про Макарова, что ли? После истории с Лаксасом я удивлён, что он вообще что-то делал в Фиоре. Принцесса выглядела удивлённой. — История с Лаксасом? Поведение моего учителя всегда казалось мне несколько… фривольным, но я не знала, что у этого есть какое-то объяснение. Леви предостерегающе посмотрела на принца, пытаясь остановить его болтливый язык, но тот, похоже, и сам не горел желанием делиться этим. — Это тайна семьи Дреяр, — отмахнулся он. — Но отправка Макарова к тебе была для него далеко не милостью. — Ссылкой? — спросила девушка с таким видом, словно это многое для неё проясняло. Леви постаралась перевести тему. — Давайте мы вернёмся к нашей проблеме. Я посвящу вас во всё. Мы, Сёстры, являемся хранительницами истории, и одной из наших главных обязанностей является эту историю передавать членам королевской семьи. — Принцесса с искренним интересом склонилась над столом, когда Леви достала с одной из полок древнюю книгу. Она аккуратно перелистывала пожелтевшие со временем страницы, пока не нашла нужную главу. — Вот. — Она положила книгу на стол, и все присутствующие склонились над ней. На странице был нарисован Утёс Когтя, на котором стояли двое. — Драконы пошли от Матери всех драконов и Отца всех драконов. — Девушка указала на этих двоих. — По приданию, Луна осветила землю, и из этого света родились двое: Отец наш — Акнология, и Мать наша — Анна. Они заключили священный союз в водах Красного моря, и этот союз является самым главным в нашей жизни. От них пошли мы, все драконы. Позже, после великого раскола, от Анны пошёл наш братский народ. — Я не понимаю… Леви улыбнулась. — Мать Всех драконов Анна… Не была драконом. — Леви перевернула страницу. Рисунок красивой женщины без крыльев был изображён на нём, с золотыми, как у принцессы, локонами. — Она была сказчей. — Люси и Нацу подняли головы, на что Леви только пожала плечами. — Это не тайна, но знают об этом немногие. Служители Храма, король. Думаю, ещё принц Зереф. Хоть тайной это не является, служители Храма предпочитают об этом не распространяться. В умах многих Мать — дракон, и лишние волнения народу не нужны. — Люси понимающе кивнула, и Леви, вздохнув, посмотрела на изображение Анны. — Союз Матери и Отца — самый важный союз, положивший начало нашему народу, и для нас является священным всё, что связано с ним. У нас действительно существует табу на союз с существами другого происхождения, но это табу существует лишь в одной ветви. — Ветви? — Лунная религия разделена на две ветви. — Леви достала пергамент и провела на нём черту. — Ветвь Отца… — Леви нарисовала меч. — И Ветвь Матери. — На второй части она нарисовала щит. Люси внимательно следила за её движениями. — Мне никогда не говорили об этом. Всё, что я знала о Лунной религии, касалось только Луны. — Изначально действительно была лишь Луна. Драконы поклонялись ей и только ей. Но время шло, и у драконов возникли разногласия. В легендах, конечно, эти разногласия возникли у Отца и Матери, но мне почему-то кажется, что раскол произошёл уже после их смерти. Разногласия заключались в том, как драконам жить: войнами или миром. Отец считал драконов высшими существами, сильнейшими, способными низвергнуть всех и подчинить себе. Мать же верила в мудрость драконов, в их силу построить новую цивилизацию. Очень важно то, приверженцы какой ветви окружают вас, принцесса. И хоть королевская семья исповедует единую религию, советники и приближённые — нет. Так же как и народ. На данный момент в Ишгаре больше половины населения являются приверженцами Ветви Матери. — И что это значит? Леви посмотрела в глаза принцессы. — Это значит, что только благодаря этому вы сейчас находитесь передо мной. — Что? Леви пожала плечами. — Ветвь Матери мирная. В её Священном писании нет запрета на союз с людьми или с теми, кто молится другому богу. — Девушка нахмурилась, смотря на нарисованный ею щит. — Но даже в ветви Матери есть табу на белый цвет. Белый — цвет Луны. Отец и Мать имели разное представление о том, каким путём стоит идти драконам: путём завоевания и силы или же мира и дипломатии. Но они оба были рождены одним лунным светом, и в том, что касалось почитания нашей богини, разногласий они не имели. Плечи принцессы опустились. Казалось, она и правда надеялась на то, что сестра Ордена поможет найти ей выход из её положения. — А разве Мать не венчалась в белом? — подал голос молчавший на протяжении всего рассказа Леви Нацу. И Люси, и Леви синхронно подняли головы. Он задумчиво смотрел наверх, туда, где в стеклянном куполе отражалось бескрайнее ночное небо. — Я помню, мне рассказывала мама. Что-то в духе… «Ткань белая была освещена Луной» или что-то подобное. Сестра Ордена с готовностью кивнула. — Да, в одном из источников есть подобное упоминание. И это говорила тебе не Её Величество, а я. — Леви посмотрела на принцессу, не без гордости объявив: — Это было моё первое переведённое послание Сказчих. Я тогда, кажется, всем его зачитала. — Принцесса наградила её улыбкой. — Но это ведь Мать. Анна является одной из родоначальников Лунной религии. Принц подобрал под себя ноги, нахмурившись. Давно она не видела Нацу таким заинтересованным в чём-то. — Да-а, но Анна не могла быть ни служителем храма, потому что тогда и храма никакого не было, ни членом королевской семьи, потому что и королевства тогда ещё не было. — Да-а, — вторила ему МакГарден, — но тогда и запрета не было. Запрет появился уже позже. — Да-а, вот только… — Глаза Нацу заискрились. — Разве запрет не звучит как «ни один дракон не может облачаться в священный цвет»? — Прошу меня простить, — внезапно подала голос молчавшая до этого гестара. Леви подняла на неё взгляд. — Можно ли как-то узнать, когда именно появился этот запрет: до или после гибели Матери? — Зачем? — спросил Нацу, но Леви тут же поняла, куда клонила человеческая женщина. — Если запрет появился после… — протянула Люси. — То есть вероятность, что в первоначальном варианте писания Матери этого запрета не было, — закончила за неё Леви. — А это очень даже умно. Писание много раз было переписано и отредактировано. Если Анна выходила замуж в белом, то она могла и не запрещать этого. Нацу рассмеялся, возбуждённый открытием. — И как мы можем это узнать? Леви вздохнула, обведя взглядом тысячи и тысячи книг цитадели. — Нам потребуется хорошенько потрудиться. Нацу и Люси проследили за её взглядом, и на секунду в их глазах Леви увидела одинаковое выражение полной готовности идти до конца. — Что ж, — усмехнулся принц. — Нам потребуется больше рук. И побольше мяса.***
— Принцесса изъявила желание выйти замуж в белом, — усмехнулся Иван, стремительно пройдя в рабочее крыло. — Удивительно, насколько нам не нужно делать ничего, чтобы она сама вогнала себя в яму. Его собеседник стоял у окна, смотря за тем, как в королевском саду веселились фрейлины принцессы. Самой же принцессы с ними не было. Впрочем, с тех пор, как она выступила перед королем, её вообще не было видно. В саду также сидел принц Зереф, занимаясь написанием нового пейзажа. Странно было то, что он не искал свою будущую супругу. — Её гордость станет её погибелью. Иван улыбнулся, посмотрев на служителя Храма. — Да. Ваш рассказ об Анне и выход принцессы в белом здорово подорвут авторитет ветви Матери. К слову, сторонники Отца уже начали шептаться. — Дракон подошёл к висевшей на стене карте Ишгара. — На протяжении веков мы были в большинстве, но чёртова война с людьми и эта безумная болезнь ослабили нас. Драконы захотели мира, переметнулись как детишки под юбку Матери и решили исповедовать дипломатию и заключать союзы. Свадьба с человеческой своевольной принцессой покажет драконам, что их выбор был неверным. — Он провёл пальцем по территории Кор Луны. — И тогда всё вернётся на круги своя. Служитель Храма улыбнулся, перекатив в пальцах рубиновый лик Луны, свисавший с его шеи. Принц Зереф выглядел беззаботным. Хороший мальчик. Во время правления ему явно будет не до политики. — Да. И воспарим мы к небесам, — проговорил он с мягкой улыбкой. — И воспарим мы к небесам, — вторил Иван. Фрейлины принцессы продолжали наслаждаться погожим днём, ни о чём не беспокоясь. Над Кор Луной светило солнце. Непривычное для этого места. Но в воздухе чувствовалась подступающая гроза.***
Люси смотрела, как воды Красного моря неспокойно бурлили, тёмным полотном извиваясь у подножия скалы. Тяжёлые свинцовые тучи накрыли королевство; ветер обдувал её фигуру, а она стояла изваянием в коридоре замка Полной Луны, не зная, сколько прошло времени с тех пор, как она остановилась. «Принц Нацу. Он будет тем, кто Вас убьёт». Люси сжала в руках кулон магнолии, стараясь выкинуть из головы слова её фрейлины. Сейчас было не до этого. — Как ты думаешь, — прошептала она, не отводя глаз от вод, что кипели жизнью. — Правильно ли я поступаю? Из тени раздался голос. — Я не вправе об этом судить, Ваше Высочество. — Кому, как не тебе, судить об этом, — проговорила она, скосив взгляд туда, где стояла её верный рыцарь. — В тебе течёт кровь валькирий. Ты прожила в этом мире дольше меня и дольше моих родителей и их родителей. Ты видела войну своими глазами, ты сражалась и убивала. Ты видела её ужасы. Видела смерти. Ты видела, как монархи на твоих глазах вершили судьбы, и знаешь цену королевского решения. Забудь о моём титуле и ответь мне, той, кто не познала жизни, правильно ли я поступаю, Эрза? С минуту стояла тишина. — Если вы задаёте этот вопрос, значит, вы всё делаете правильно. Люси обернулась. Эрза стояла как всегда невозмутимо, но взгляд её был тёплым и доверительным. — Разве этого достаточно? — прошептала она. — Я видела разных королей. Я видела тех, кто не слушал никого и верил в то, что он делает, безоговорочно. Как правило, такие короли вводили королевство в войны и разоряли их. Люди не были счастливы, уж поверьте. Я видела королей, окружённых советниками. Но проблема всегда была в том, что большинство советников были людьми, которые не радели за простой народ. И опять всё заканчивалось войнами. Некоторые короли были сильными. Они обладали качествами полководцев, но, уходя с поля боя, хотели вернуться: им его не хватало, а мирная жизнь становилась в тягость. Некоторые короли были умными. Они хотели познать мир и помогали учёным мужьям в этом. Но им не хватало достаточной силы, чтобы принимать жестокие решения. Некоторые короли отдавались религии. И всё мирское им становилось чуждым. Я прожила долгую жизнь, большую из которой провела на поле боя, потому что родилась во время правления сильного короля. После сильного короля пришёл король умный. Он был окружён советниками, которым не мог сопротивляться, а они хотели продолжать войну. Когда умер умный король, пришёл король праведный, и он видел в войне своё священное предназначение. Он верил, что Солнце явилось ему во сне и сказало уничтожить всех инаковерующих. И пока наши короли сменялись, мы воевали. Воевали в войне, в которой толком не знали, за что мы сражаемся. Наконец, пришёл другой король. Он был сильным и мог вести за собой войска, но также он был умным. Он был достаточно праведным, но не настолько, чтобы за богом нашим не видеть людей. — Эрза улыбнулась. — Это был ваш отец, Ваше Высочество. Главное достоинство нашего короля — то, что он видит, прежде всего, свой народ. Мы могли победить в той войне. Ценой больших жертв, но могли. Король предпочёл жертв этих не приносить. — Рыцарь вышла вперёд, подойдя к ней почти вплотную. Свет осветил её красивое лицо, и алые волосы лентой взметнулись под порывом ветра. Тяжесть на груди принцессы спадала, когда она смотрела на неё, и сила наполняла её. — Я верю в вас, Ваше Высочество. Вы дочь своего отца и своей матери. Вам всю жизнь твердили, что вы будете королевой драконов. Я же горда тем, что прежде всего вы выбираете быть королевой людей. Наверное, она должна была это услышать, чтобы понимать, что она борется не напрасно.***
[Ramin Djawadi — Dragonstone] https://vk.com/audio?q=dragonstone%20ramin
К Кор Луне подступала ночь. В замке Полной Луны начали зажигаться огни, а обитатели столицы стекались к западным воротам замка. За ними простиралась извилистая дорога, спускающаяся к набережной Красного моря. Дорога эта была широкой; белый песок сверкал в свете последних закатных лучей. Люси стояла у выхода в дворцовый сад, чуть подрагивая, даже самая не зная, то ли от холода, то ли от волнения. Позади неё стояли две фрейлины: Юкино и Сорано, каждая из которых в чёрных одеяниях с золотой вышивкой держали в руках две серебряные чаши, наполненные красной и синей краской. Люси пыталась не думать о том, что её ждало, нервно теребя подол тёмно-красной тяжёлой накидки. Её готовили к этому сколько она себя помнила. Старик Макаров в те времена, когда не напивался до беспамятства, был очень серьёзен. Он говорил ей, что воспитанная в пуританских обычаях своего народа Люси будет долго привыкать к свободным нравам и традициям драконьего рода, жившего испокон веков в нежелании себя сковывать, в то время как люди всеми силами оковы эти на себя цепляли. Но могла ли она тогда представить, что ради возможности сохранить обычай своего народа ей придётся пройти через подобное? Нет. По коридорам замка разнеслись первые удары барабанов. Люси вдохнула так глубоко, будто готовилась к прыжку в воду. Двери распахнулись, и принцесса сделала шаг вперёд. Её тут же окутала прохлада сумерек. Маленькая процессия двинулась по дорожке, выходящей в сад, прямиком к лабиринту из цветов дракониса. У величественных статуй дракона и человека, отбивая чёткий ритм, стояли подобно древним богам драгхы — традиционные барабанщики, которые сопровождали королевскую семью на протяжении всей жизни: встречая в момент рождения и провожая в момент смерти. Они были обнажены по пояс, и их лица были скрыты за масками в виде морд истинных драконов. Древние ишгарские символы были нанесены на них алым, и Люси знала, что это была кровь. Её кровь. Драгхы били руками по натянутой коже крупалей, сильно и пугающе синхронно, вызывая в девушке чувство неизбежности. Она встала у входа в лабиринт, ожидая знака. Её взгляд устремился в небосвод, который медленно терял свои тёплые краски. Почему-то ей показалось, что вместе с солнцем уходила часть её. Словно драконы забирали её. Люси прикрыла глаза. Повисла тишина. Её сердце стучало сильными толчками, словно пыталось вырваться на волю. Она прислушивалась к окружению. Шелест листьев и далёкий шум моря. Стоя так, она чувствовала, будто была одна в этом мире. Если бы только можно было не открывать глаза. — Гахас! [3] — эхом разнёсся голос драгх, и Люси открыла глаза. Невероятная картина предстала перед ней. Солнце исчезло, и ночь накрыла королевство. И в тот самый миг, как последний луч Солнца погас, цветы дракониса, большие алые бутоны, словно тянясь за ним, начали медленно рассыпаться на мелкие сияющие в ночи песчинки. Она стояла и не могла отвести взгляд от сияюще красного на фоне тёмного синего неба. Драгхы вновь начали бить в барабаны. Бам. Сначала медленно, словно подзывая её. Бам. Удар за ударом. Бам. Бам. Бам. И с каждым ударом ускоряясь. Люси вдохнула полной грудью, ведомая музыкой и ударами сердца, бьющимся в такт рукам устрашающих и таинственных драконов, и вошла в этот лабиринт рассыпающихся алым цветов. Это был священный обряд. Священный обряд, который должна была пройти каждая будущая королева. Люси шла по лабиринту цветов, окутанная рассыпающимися маленькими частичками дракониса, которые растворялись в ночи. С каждым шагом она становилась уверенней. Силы наполняли её, и к концу лабиринта Люси уже смотрела вперёд, на высокие западные врата, на которых были выбиты устрашающие фигуры драконов, с высоко поднятой головой. Эрза была права. Она больше не имела права сомневаться. Она больше не имела права быть слабой. Бам. Бам. Бам. Ворота распахнулись. Она не предаст свой народ. Она сделает всё, чтобы свой долг выполнить. — Её Высочество, Люси из дома Хартфилиев, — раздался женский голос. Дева была облачена в белое одеяние жриц Лунного Лика, черноволосая, с татуировками на бледном лице. Она стояла за воротами, и Люси вдохнула глубже, увидев, как много драконов собралось, чтобы посмотреть на ритуал. Они стояли по обе стороны от дороги, и не видно было им конца. — Я Сейра, та, кто будет твоим проводником к новой жизни. — Гахас! — разнёсся по Кор Луне голос тысяч драконов. Когда Люси заговорила, она удивилась, что её голос не дрожал. — Я Люси из дома Хартфилиев, вверяю тебе свою прежнюю жизнь и прошу повести меня к новой. — Гахас! — снова раздался хор. Жрица улыбнулась и, развернувшись, последовала по дороге вниз, к водам Красного моря, к подножию Храма Семи Лун. Этот ритуал был древним драконьим обычаем. Он назывался Кахата. Перерождение. Переход от былой жизни к новой. В традициях Ишгара молодая дракониха проходила этот обряд, принимая на себя обязанности жены, воительницы и матери. Конечно, такой пышный обряд устраивали только для будущих королев, и Фиор согласился на него в знак уважения традиций. В свою очередь, с первыми лучами Солнца принц Зереф пройдёт посвящение Светила, которое обязан пройти каждый мужчина в её королевстве. — Люси из дома Хартфилиев. — Сейра остановилась у берега моря. Люси чувствовала обнажёнными ступнями холод песка и дуновение ветра. С удивлением Люси увидела принца Нацу, который стоял у берега, держа в руках серебряную чашу. Он был обнажён по пояс, и на его груди она могла увидеть десятки тонких шрамов. Один из них, большой и рваный, пересекал его шею, и Люси задалась вопросом, как он его получил. «Принц Нацу. Он будет тем, кто Вас убьёт». Голос Каны прозвучал в её голове эхом, и Люси отвела глаза от принца. Верила ли она в слова девушки? Нет. Сны Каны были лишь снами, и хоть в душе её поселился крошечный страх, она ему поддаваться не собиралась. Люси обвела взглядом побережье. Воды моря были чёрными в ночи, и лишь отражение Луны было видно в этом тёмном зеркале. Они стояли у подножия великих колонн, которые уходили вдаль, в сторону Храма. Волны бились о каменные изваяния, и на секунду принцесса потерялась, наслаждаясь удивительным видом. Чуть поодаль расположились три жрицы, которые также держали чаши. Она знала, что было в этих чашах, и её начало чуть мутить. — В свете нашей Богини ты, дева, войдёшь в эти священные воды, и выйдешь мехор хай [4], женой. Нашей будущей королевой. Люси кивнула. Сорано и Юкино подошли к ней сзади, сняв с неё накидку, и Люси потребовалось всё её мужество, чтобы не съёжиться. Под накидкой не было ничего, и морской ветер овил её тело прохладой. К щекам прилил румянец от того, что принц Нацу видел её такой. Казалось, она физически могла чувствовать этот взгляд на своём теле, но сейчас было не время, чтобы думать об этом. Люси сделала шаг вперёд. Ещё один. И ещё, пока холодные воды Красного моря не омыли её ступни. Сейра двинулась за ней. — В свете Луны, в благословении Богини, мы омываем тебя, дева, чтобы очистить от былых грехов. — Голос жрицы отдавался эхом в бескрайнем море. Люси закрыла глаза, когда по её лицу потекла морская вода. — Пусть лик твой будет чист, как у Матери нашей, а дух силён, как у Отца. — Холодные пальцы коснулись её лба и обнажённого живота. — Дарует тебе Луна чрево, что сможет дать жизнь наследнику и второму ребёнку. — Порхающими движениями сестра нанесла алой краской на её животе неизвестные ей символы. Она продолжала держать глаза закрытыми, стоя обнажённой в морских водах под серебристым светом Луны. Сейра проводила ритуал, омывая её тело, касаясь плеч и груди, проводя длинными пальцами по волосам, и шептала что-то на неизвестном ей языке. Жрицы Лунного Лика — девы без мужей, посредники между Богиней и драконами, наносили на неё алой краской древние символы. «Сила», «Единство» и «Плодородие». Королева должна была обладать силой, способной вести драконий народ. Королева должна была быть связующим звеном между народом и его королём. И королева должна была подарить Ишгару двух детей: наследника и того, кто будет наследника защищать. Люси держалась прямо, хоть чувство незащищённости и вызывало в ней желание закрыться. Сейра на мгновение замолкла, и Люси открыла глаза. Луна отсюда была видна так хорошо, что казалось, достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться её. Принцесса обернулась. Жрица вышла на побережье, взяв из рук другой девы серебряную чашу, наполненную тёмной, сияющей в свете Луны жидкостью. Она подошла к ней. — Как наши предки проходили посвящение водой и кровью, так и поныне мы следуем их заветам. — Сейра макнула палец в красную жидкость. — Прими кровь своего будущего супруга, нашего будущего короля, Зерефа из дома Драгнилов. — Она начертила на её животе новые символы, уже кровью. Люси склонила голову в знак уважения, зачерпнув чуть дрожащими руками из чаши алую кровь принца. Драгхы били в свои барабаны, когда она встретилась взглядом с Нацу, и выпила кровь, как требовал того обычай. Она почти не почувствовала вкуса, только внезапную обжигающую силу внутри себя, словно кровь эта была раскалённой лавой, заструившейся у неё по венам. — Прими кровь отца нашего, короля, Игнила из дома Драгнилов, впитай мудрость его и силу. — Сейра провела пальцем по её лбу, и Люси почувствовала, как кровь заструилась по её лицу. Она склонилась уже над другой чашей. На этот раз она распробовала вкус лучше. Неприятный, кислый, отдающий сталью. По подбородку текла кровь, и она облизнула губы. Внезапно Сейра отступила, и Люси выдохнула, когда Нацу вошёл в море, встав перед ней. Он держал в руках серебряную чашу, и глаза его были непривычно серьёзными. Внезапно она потерялась в этом взгляде. Нацу окунул палец в алую кровь и медленно, словно боялся, что она испугается, коснулся её кожи у солнечного сплетения. — Прими кровь второго сына, Нацу из дома Драгнилов, — заговорил он хриплым голосом, и Люси ощутила жар, которого не чувствовала до этого. Он волной прошёлся от кончиков её пальцев до щёк и губ, и она вновь облизнулась, пытаясь пылающие губы остудить. Принц смотрел на неё, не отрывая пальцев от её кожи, и прошептал тихо, так, что его могла услышать только она: — Как брата своего и щита. Люси моргнула, сбрасывая наваждение, и, поражённая тем, что она почувствовала, зачерпнула из чаши кровь. Принц отступил, и жар исчез вместе с ним. Сейра вновь подошла к ней. Она окунула руки в чашу с кровью Зерефа и начала что-то говорить на древне-ишгарском. И с каждым словом, звучавшим в такт бою барабанов, она касалась её кожи, омывая её кровью. Люси не могла поднять взгляда, поражённая. Её сердце билось быстро и гулко, а она не могла понять, что это было. Жрицы, продолжая произносить заклинания, медленно перевернули чашу, и кровь заструилась по её волосам. Люси коснулась лица. Бам. Бам. Бам. Она подняла голову, посмотрев на принца, но он стоял к ней спиной. Кровь стекала по её коже. Холодная вода студила ноги. Барабаны били в такт её сердцу. И она надеялась, что ей показалось, что её сердце на мгновение забыло, кому она была предназначена.***
[Ramin Djawadi — Winter Is Here] https://vk.com/audios115755283?q=Winter%20Is%20Here%20Ramin%20Djawadi§ion=all
Сказчие земли были заброшены столетия назад. После гибели братского народа король Магна приказал запретить проезд туда. По древним записям, когда король прибыл, то вместо плодородных земель и пышных лесов встретил лишь кладбище. Сотни тысяч сказчих погибли с первыми лучами Солнца, и застывший лакрис — единственное, что осталось от них. В Ишгаре на долгие столетия установился траур. Лишь с приходом к власти династии Драгнил король Игнис вновь разрешил заселять те земли. Многие старые драконы верили, что это решение было ошибкой, ведь драконья лихорадка, которая до этого появлялась у единиц, разгорелась с небывалой силой сразу после того, как Сказчие земли вновь заселились драконами. Джувия поёжилась. Чем дальше они уходили от Праеда, тем неспокойнее ей становилось. Леса близ гротов таили в себе тишину, которая могла быть лишь в местах, в которые давно не ступала нога живых существ. Рувийка знала, что драконы решились заселить лишь окраины Сказчих земель, и леса близ водопада Гладио до сих пор были первозданно нетронутыми. Её путник, дракон, пробирался сквозь заросшие тропы, аккуратно отодвигая запутанные стены лиан. Иксид летел рядом, периодически взлетая ввысь, чтобы проверить, верного ли курса они держатся. За драконом нога в ногу шла она, в тени густого леса наконец скинувшая капюшон. Наполненный влагой воздух был ей комфортен, и даже близость к дракону не вызывала у неё такого дискомфорта, как раньше. Она была на территории Ишгара уже более месяца. Редкие контакты с водой не давали ей по-настоящему наполниться сил, и она надеялась, что их путь закончится как можно быстрее. Ей не терпелось войти в воды Цветочного моря. Джувия надеялась, что с непустыми руками. Прошло уже более двух суток с тех пор, как она присоединилась к этой странной компании, и за это время Джувия успела присмотреться к ним ближе. Устрашающего дракона звали Гажилом Рэдфоксом. Она узнала о нём на пути в Сказчие земли, в деревушке под Фернандесом, что была близ Лунной тропы, где королевская стража разыскивала контрабандиста, который промышлял сбытом редких вещей. Тогда же она узнала, что он направлялся в сторону Сказчих земель, и не трудно было догадаться, что контрабандисту в тех мёртвых землях могло понадобиться лишь одно: сокровища, которые остались после смерти сказчих. И хоть эта мысль казалась абсурдной, в тот момент, когда она впервые увидела дракона, она поняла, что была права. Никто из драконов не смел ступать в гроты. Места эти были окутаны тайной и проклятием. Ещё при короле Магне было установлено табу: никто не смел ступать в обитель погибшего народа без разрешения короля. Таков был негласный закон, который поддерживался мощным магическим барьером, который установили Жрицы Лунного лика много веков назад. И хоть магия давно начала уходить из их мира, барьер продолжал служить свою верную службу. Джувии повезло, что она встретила этих двоих. Ближе к вечеру они остановились, чтобы разбить лагерь. Лили отправился за хворостом, а Гажил начал свежевать крольчатину, которую они купили в таверне. Джувия устроилась на своём плаще, перебирая в руках ягоды, которых в этих местах было много. Она внимательно следила за действиями дракона. Он двигался уверенно, разрезал мясо быстро и ловко. — Ты разве не боишься лихорадки? — задала она вопрос, который мучал её с тех пор, как они встретились. Гажил вытаскивал из брюха кролика внутренности, бросив на неё тяжелый взгляд из-под бровей. Но она не чувствовала от него опасности. — С чего я её должен бояться? Джувия неопределённо пожала плечами. — Говорят, в гротах находится то, от чего пошла драконья лихорадка. Дракон усмехнулся дико, по-звериному. — Я в эту чушь не верю. Бабки любят рассказывать сказки. — Он отбросил в сторону нож. — А даже если и так, мы все рано или поздно сдохнем. Так какая разница как? — До гротов ещё три дня пути таким темпом, — подал голос вернувшийся Лили, державший в лапах стопку сухих веток. — Надо бы ускориться. — Это всё из-за твоего благородства, — огрызнулся дракон, кинув в сторону рувийки взгляд. — Сам решил взять её с собой. Иксид закатил глаза. — Нам нужны её жемчуга. Нечего её винить. Просто нужно ускориться. Джувия опустила взгляд, сосредоточившись на пальцах рук. Она понимала, что они могли не брать её с собой, поэтому её обида, её чувства не имели значения. Нужно было вытерпеть эти несколько дней, как бы сильно ни пришлось унижаться. Ради Мелди. — Ой, хватит киснуть, — рыкнул Гажил, и Джувия удивлённо замерла, когда что-то упало ей на колени. Это был хлеб. — Лучше помоги с мясом. Или ты есть не собираешься? Она подняла удивлённый взгляд, всё ещё не понимая, что происходит. Дракон вёл себя грубо, всем своим видом показывая, что недоволен её присутствием, но стоило ей на секунду предаться своим переживаниям, он тут же отвлекал её. Рувийка встала. — Здесь неподалёку есть ручей, — сказал дракон, подав ей кожаную бутыль. — Сходи налей воды. Заодно освежись. Для Джувии подобное длительное путешествие было первым. Всю свою жизнь она провела в заливе Скарлет, что находился в Цветочном море. Иногда она выбиралась на поверхность, чтобы отдать дань водным просторам. Иногда они выбирались с сородичами за лакрисом. Их вылазки никогда не были далёкими. Близ Цветочного моря находился Фернандес, в котором давным-давно было небольшое поселение нахари — сказчих, которые видели потоки в лунном свете. Нахари было немного, и все они занимались тем, что исследовали эти потоки и записывали то, что видели на лунных камнях. После пришествия Света поселение нахари превратилось в месторождение лакриса, и спустя много веков, когда в Руви разгорелась сухменная чума, это местонахождение стало одним из немногих, что находились рядом с большой водой. Бабушка Налала рассказывала маленькой Джувии, что после великой войны Огня и Воды рувийцы покупали лакрис, чтобы спастись от болезни, но, когда король драконов запретил поставку металла, рувийцам не осталось ничего другого, как пробираться на территорию Ишгара, чтобы добыть его самим. Это было проклятием их народа. Богатые на драгоценные камни и минералы воды их владений не могли спасти их от гибели, и лишь металл, что был у драконов, мог это сделать. В эти тёмные времена Ишгар имел над ними большую власть, и драконы это понимали. Многовековая вражда огня и воды закончилась полным проигрышем последних. Некогда могучий народ пал не от лап врага, а от обычной болезни. Если бы кто-то сказал ей, что она решит объединиться с огненной ящерицей, то она бы только посмеялась. Руви ненавидели драконов. Последние триста лет от них они видели лишь жестокость и несправедливость. И лишь болезнь Мелди заставляла её наступить на гордость. Для рувийцев не было ничего важнее, чем их родная кровь. Наверное, лишь с таким драконом, как Гажил, она и могла найти общий язык. Дракон, который сам был вне закона, практически всё равно что и не дракон. Она вернулась, чувствуя себя лучше от близости с водой, и протянула ему бутыль. Огонь уже весело потрескивал, и на костре медленно поджаривался их ужин. — Куда ты будешь пихать лакрис? — внезапно подал голос Гажил, когда она устроилась на своём месте, подальше от огня. Она налила в небольшой сосуд на своей шее воды из ручья. Он позволял ей ощущать близость воды лучше. — Его там должно быть столько, что тебе и не снилось. А ты мелкая, и сумка у тебя не особо вместительная. Ты бы хоть подготовилась нормально. Джувия ощетинилась. — Сумка Джувии из чешуи сирен. — Ого. — Дракон оглянулся на Лили, не скрывая удивления. — На чёрном рынке такую можно толкнуть за сотню золотых. — Она не продаётся, — ответила девушка незамедлительно. Гажил рассмеялся. — Я и не предлагал тебе его продать. Это редкая вещица. Джувия промолчала, продолжая следить за манипуляциями дракона. Он сидел у костра. Мечи его и сумка покоились у дерева, у которого он разложил своё спальное место, но накидку он не снял. Впервые за два дня она могла лучше рассмотреть своего спутника. Дракон выглядел действительно устрашающе. Ни на секунду она не сомневалась, что эти руки убивали, и не раз. Он напоминал ей шторма, приходящие в Цветочное море каждое полнолуние. Свирепые и опасные, но быстро затихающие. Для рувийцев не было лучшей воды, чем после шторма.***
Они уснули быстро после сытного ужина, но не успела девушка окунуться в мир сновидений, как проснулась от странного шелеста. Она встала, готовая в любой момент отбиваться от атак, но никого не было. Их костёр медленно тлел, Лили спал в своём импровизированном лежаке, и только место Гажила пустовало. Девушка напряглась. Два его меча так же лежали здесь, и Джувия знала, мало что могло заставить воина забыть своё оружие. Могло ли что-то случиться или он просто отошёл? В любом случае, она не собиралась так просто лежать. Этот дракон был её единственным шансом попасть в гроты, и если с ним что-то случится… Рувийка встала, крепче сжав спрятанный под плащом клинок, и, стараясь создавать как можно меньше шума, двинулась по протоптанным следам. В темноте обычному существу было бы плохо видно, но не рувийцам. Для Джувии темнота мало чем отличалась от света. Недалеко послышался шум воды, и девушка двинулась в ту сторону. Действительно, через пару минут она набрела на ручей, который мерно стекал меж деревьев. Джувия тут же скрылась за деревом, когда увидела знакомую чёрную шевелюру. Похоже, её опасения были напрасными, и дракон просто захотел освежиться. Ведомая любопытством, она осторожно выглянула. Дракон стоял у самой кромки воды, практически недвижно. Он смотрел в отражение в воде, и Джувии искренне стало интересно, о чём мог думать этот дракон. Он казался безучастным ко всему, но рувийка не понаслышке знала, что у всех есть своя история. И даже у такого головореза она должна была быть. Внезапно он встрепенулся, и Джувия подумала, что он почувствовал её присутствие. Но он только начал распутывать завязки на своей накидке. На секунду в голове девушки возник вопрос, почему он всегда был в ней, не снимая её ни на мгновение. Накидка упала, и она узнала ответ. На том месте, где должны были быть крылья, были привязаны два металлических конуса, которые создавали вид крыльев под тканью. Гажил отцепил от себя ремень, который держал их, и бросил в ту же сторону, что и накидку. Джувия подавила в себе желание вскрикнуть. Вместо крыльев на широкой спине было лишь два уродливых шрама.***
На горизонте тонкой нитью заалело зарево. Нацу восседал на холме, наслаждаясь морским ветром, нежным касанием матери, овевавшим одинокого дракона. Он смотрел, как в спокойных тёмных водах алым разливался уходящий день. Он ненавидел красный цвет. Шум прибоя сливался с шелестом лепестков дракониса. Здесь было тихо и умиротворённо. Нацу сбегал сюда каждый раз, надеясь хотя бы здесь побыть самим собой. Ребёнком, у которого не было выбора. В Ишгаре долгие столетия ходит одна молва. Однажды, в назначенный час, Лунная богиня вновь озарит драконов своим благословением и вернёт им былую мощь. Настанет вечная ночь, как при первых драконах, и звёзды будут освещать парящих в поднебесье властителей неба. Магия вернётся в их мир. Иногда, лишь наедине с собой, на этом самом холме, вверяя свои мысли буйному морю и давнему другу — цветку дракониса, Нацу мог признать постыдную для принца мысль. Если бы Лунная богиня появилась перед ним, то он бы пожелал лишь одного: никогда не рождаться в королевской семье. Не было большего проклятья для Нацу Драгнила, первого от этого имени, второго сына, меча и щита будущего короля, как нести на себе это бремя. Он был лишён воли выбирать в тот миг, когда родился. Три пары глаз преследовали его по ночам. Зелёные. Голубые. Красные. Первые убили его душу. Вторые убили его сердце. Третьи же навсегда лишили его чести. Он бы мечтал прожить эту жизнь по-другому. Но его руки были вымочены в крови тех, кого он любил, и иногда ему казалось, что он не достоин был этой жизни. Сколько бы он ни делал добрых дел, сколько бы он ни говорил себе, что он не волен действовать по-другому, в глубине души он знал: ничто не сможет исправить его деяний. И какая-то часть его души навсегда почернела, обуглилась, покрылась язвами и нарывами, и эта часть его души никогда не познает счастья, мира и любви. Такова участь вторых детей. Одиночество до конца своих дней с уродливым сгустком остатка своих чувств.