[Two Steps From Hell — Flight Of The Silverbird] https://vk.com/audios115755283?q=Flight%20Of%20The%20Silverbird
Система престолонаследия в Ишгаре установилась в XXII веке до рождения Солнца. До этого драконами управлял наместник(ца) Отца — драмон(а), которым безоговорочно принадлежала власть. Драмоном мог стать любой, кто обладал силой. Нередки были случаи, когда драконы свергали драмонов, вызывая их на хагаш — традиционный бой во славу Луны. В нём действующий драмон сходился в бою с кутаром — драконом-претендентом, который желал занять его место. В XXII веке до рождения Солнца случилось неслыханное: действующий драмон Колгари погиб в битве с водным народом, и в Ишгаре началась война, названная в будущем Битвой за Лунный свет. Семьдесят семь сильных драконов схлестнулись в битве за власть, длившейся на протяжении семи лет. После этого к власти пришла первая правящая династия Марвелион. Королева Зейра I была свирепой и могущественной, а также умной и расчётливой. По приданиям, она заключила с Луной договор, что отныне и вовек никогда более драконы не будут сражаться за власть. В обмен Луна попросила дар — волю дракона. Не могла королева дать ей свою волю, ибо она правила целым королевством. Не могла она отдать и волю наследника, продолжения её тела, духа и мыслей. Предложила она Луне отдать волю её второго ребёнка. Луна приняла дар, и с тех времён в королевской семье должно было рождаться двое: наследник и второй ребёнок, его щит, воля которого не принадлежала ему. Во времена правления королевы Люси и короля Зерефа в Ишгаре действовал твёрдый порядок престолонаследия. Трон мог занять только первый ребёнок семьи (именно поэтому принц Нацу, который вызывал у народа большую симпатию, не мог претендовать на трон, и его действия при Кровавой смуте были настолько возмутительными по меркам того времени). Ребёнка, который был рождён вторым, с раннего детства обучали военному делу. Он должен был всю свою жизнь служить наследнику, защищать его и возглавлять военные походы. В его обязанности также входило совершать королевское правосудие, и пока Луна была сильна, то воля его ему не принадлежала. Королевская семья могла иметь лишь двоих детей. Если же рождался третий, его ждала лишь одна участь.
Смерть.
Аска Конелл. «История Кровавой Королевы».***
Когда-то давно, когда она была ещё совсем маленькой, Люси впервые увидела платье её матери, в котором она давала свои клятвы перед Солнцем. Оно было прекрасным: наполовину дева, наполовину воин. Из белоснежной ткани, струящейся по полу, с камнями рубинов и топазов и золотыми узорами, на которые великие фиорские мастера потратили не один год, оно сияло в свете Солнца, и Люси не могла налюбоваться им. На золотых наплечниках и горжете играли блики, а пластины, плотно облегавшие талию, придавали платью силу и величие, которые вызывали у маленькой Люси благоговение. Она стояла перед ним и мечтала, что однажды она наденет его — символ её народа, сосредоточения нежности девы и силы воина. Люси перевернула страницу древнего фолианта, вернувшись в настоящее, где в высокую башню цитадели, подобно огненным иглам, проникал солнечный свет, а она вместе с теми, кто согласился ей помочь, искала любой способ, чтобы исполнить её желание. За своё пребывание в цитадели Люси выяснила три вещи: первое — это то, что сестёр Ордена Гноси было не так много, как она себе представляла. Не более пяти дев в длинных одеяниях, они приходили в цитадель каждое утро и молчаливо расходились по разным комнатам. — Мы занимаемся исследованиями, — поясняла Леви, перебирая книги. — Сёстры существуют для того, чтобы хранить историю. Но также мы занимаемся записыванием этой самой истории. Сёстры практически всю свою жизнь находятся за пределами столицы. Мы посещаем отдельные земли, чтобы вести летопись самых отдалённых уголков нашего королевства: от величественной Кор Луны до Неживых земель, где нет тени и дождь выпадает раз в декаду. Мы записываем важные события, записываем и не очень важные. В конце концов, история — это не только войны и смена королей и королев. Если бы это было так, то мы бы не знали и сотой доли от того, что знаем сейчас. — Дракониха улыбнулась, посмотрев на принцессу. — Мы считаем, что каждая прожитая секунда каждого отдельного дракона — это часть истории. И наша задача — не упустить ни одну из них. Как оказалось, сестрой могла стать любая дракониха, умеющая читать и писать. Они разъезжали в разные уголки королевства и вели записи, чтобы потом вернуться в цитадель и оформить свой труд. Поэтому цитадель казалась такой нескончаемой. Тысячи и тысячи книг, посвящённых истории, нескончаемой вереницей уходили вверх. Их легко было отличить. Ярким пятном они выделялись средь других фолиантов, оформленные в красную кожу, которая с годами, на удивление принцессы, не теряла своего первозданного вида: книги, что были написаны столетия назад, ничем не уступали тем, точка в которых была поставлена лишь недавно. На корешках золотом были высечены четыре цифры и две буквы. Дата составления и аббревиатуры «дС» и «пС», что означало — до пришествия Солнца и после пришествия Солнца. За последние пару недель с того дня, как они решили найти летопись Матери, Люси часто заглядывала в летописи разных эпох. Некоторые, что были написаны на древнем ишгарском, она просила перевести Леви. Сестра Гноси знала их практически наизусть, порой, даже не смотря на текст, цитируя его наизусть. Когда Леви говорила, что драконы любили свою историю, Люси не придала этому значения, но, перелистывая страницы летописей, она понимала, что это было действительно так. Каждая из них была оформлена с небывалой любовью и тщательностью. Хороший пергамент, ручная тесьма и искусные картины, на которых были изображены события эпохи. Всё это вызывало в Люси благоговение, какого она не испытывала никогда. В какой-то момента она подняла голову, воззрев в прозрачную крышу цитадели, и осознание накрыло её: она была маленькой песчинкой, волею судьбы записанной в эти страницы. Драконы жили миллионы лет до того, как она была рождена, и проживут ещё столько же. Они видели то, как появился их бог, Солнце, и наверняка увидят его закат. Это знание поселило в её груди тоску. Она хотела быть значимой… Люси провела рукой по шершавой странице. Но что она оставит после себя? Кем она запомнится на страницах истории? О чём будет читать дева, которая будет сидеть здесь через столетия? О праведной и справедливой королеве? Или же о той, кто совершала ошибку за ошибкой? Легко было судить, читая сухие слова, подумала Люси. И тяжело было представить, что за этими словами стояло. — Не забивай этим голову, — говорил ей принц. — Иначе о тебе напишут как о первой принцессе, умершей от сомнений. — Айя, — вторил ему иксид. Люси улыбнулась, и на душе хоть чуть-чуть, но стало легче. Смотря за тем, как принц, подхваченный Хэппи, летал по цитадели и помогал ей в её нелёгком деле, Люси задумалась о второй вещи, о которой она узнала за эти дни. Принц Нацу был любим всеми в этом дворце. От сира Грея Фуллбастера, графа восточных земель, который согласился помочь им по просьбе принца, и Леви МакГарден, сестры Ордена Гноси, знавшей её всего лишь несколько дней, но отчаянно погрузившейся в поиски нужных им доказательств, до любой случайной подданной, которых он знал поимённо. Казалось, не было здесь души, не любившей его. Сир Фуллбастер был оруженосцем принца Нацу и, как оказалось, его самым близким другом. У него на гербе был кристалл льда, окружённый водой, и она могла бы сказать, что он действительно напоминал ей этот лёд. Он был почтителен и отстранённо холоден, но в то же время рядом с принцем он словно превращался в воду, схлестнувшуюся с огнём. За то время, что они пробыли здесь, его общество стало ей привычным. Они подолгу могли сидеть на одной скамье, перебирая книги, которые кидал им принц Нацу. — Что вы читаете? — поинтересовалась Люси, с любопытством заглянув в книгу, которую держал дракон. На ветхом пергаменте был нарисован чернилами водный поток, который встречался с пламенем. А дальше шёл текст на древнем ишгарском. — Хроника моей семьи, — ответил он. Люси почему-то показалось, что дракон был не особо впечатлён написанным. — Семья Фуллбастеров? — протянула она. Он кивнул. — Да, мы довольно известны в нашей истории, — усмехнулся он, перевернув страницу. — И чем же? Он поднял голову, встретившись с ней взглядом, и от пустоты в этих тёмных, затягивающих, словно глубины колодца, глазах Люси пожалела, что задала этот вопрос. — Тем, что уничтожали Руви. Она знала, кто были эти Руви. Водный народ, который когда-то воевал с драконами. Но, насколько она знала, сейчас их было мало, и, несмотря на это, они гордо отказывались от любых союзов. — Как же вы их уничтожали? — поинтересовалась она. — Насколько мне известно, Драконы и Руви не могли находиться в обществе друг друга. Грей пожал плечами, словно это было не так важно. — Драконы нашего племени выдыхали лёд вместо пламени, оттого близость Руви на нас никак не влияла. Единственное, в чём мы уступали, — это численность. Она услышала ещё множество разных историй от Грея и Леви, и эти несколько дней стали для неё поистине занимательными. Ей начало казаться, что у неё… появились друзья. Принцесса смотрела на Грея и на Леви, таких разных и непохожих, на летающего под потолком Хэппи и улыбающейся Нацу Эрзе. И прислушивалась к себе и понимала, что также тянется к принцу. Казалось, он располагал к себе всех, с кем общался. Заразительным смехом и искренним желанием помочь, трудолюбием и упорством, горячим нравом и непоколебимой силой. В один из дней она поделилась этим наблюдением с Леви, на что та рассмеялась, хоть в её глазах Люси и увидела промелькнувшую печаль. — Да, это так. Нацу добр ко всем и не кичится своим титулом. Он завсегдатай столицы, часто помогает драконам в их повседневной рутине и поддерживает детские приюты по всему королевству. У нас их много. — Она посмотрела на Люси. — Драконы взрослеют медленно, и те драконы, которые сейчас кажутся тебе детьми, родились ещё задолго до твоего рождения. Все сироты — это дети, родители которых погибли на войне. Невольно она вспомнила того мальчика, Августа, которого она спасла от хулиганов. Значит, он был старше её. Он потерял родителей в войне с людьми и вынужден был расти один. Ей захотелось сделать что-нибудь для него. Третьим, что она поняла за это время, была истина, настигшая её: если ты что-то отчаянно ищешь, то ты это найдёшь. На седьмой день их поисков, за день до церемонии, они нашли древние записи, написанные ещё Матерью. Первое её писание. Леви, изучавшая язык сказчих, смогла их перевести. «В тот день, когда Луна…»***
[Two Steps From Hell, Thomas Bergersen — Unbreakable] https://vk.com/audios115755283?q=Unbreakable%20Two%20Steps%20From%20Hell%2C%20Thomas%20Bergersen
Фрид Джастис был лекарем королевства Фиор и служил дому Золотого солнца верой и правдой уже более пяти лет. Он был сведущ в своём мастерстве, будучи обученным у старой искусной врачевательницы — Грандины. Она приняла его мальчишкой и обучила всему, что знала сама. Многие задавались вопросом, почему она приняла оборванца с севера, где правило Чёрное солнце, в свои ученики, передала знания, накопленные годами, и умения, наработанные с опытом. У него на плече было чёрным клеймо, которое оставляли на всех, кто был родом с северных земель. Чёрное Солнце было единственным краем Фиора, которое не подчинялось королю Хартфилию, великому Джудо, пятому от его имени, властителю трёх лучей королевства. Но старуха только презренно смотрела на всех, кто смел плести за её спиной толки. Было ли ей дело до пересудов? Нет. Она была лучшей и не стеснялась показать это. Секрет был в том, что в жилах Фрида текла схожая с ней кровь, как она любила говорить, «кровь тех, кто никогда не жил». Что это значило, она не объясняла. Он только знал, что мог творить то, что другие могли бы назвать чудом. Он чувствовал других существ. Их ритм сердца. Их текущую по венам кровь. Песнь работы их органов. Это могло быть названо обычной интуицией или чутьём, но это не было им. Эта сила была настолько древней и настолько забытой, что даже старуха не знала всего. — Мы лишь жалкие капли, дожившие до этих дней. Жалкие капли от целого океана. Он помнил тот ужас, когда впервые капли крови затанцевали в его руках. У него не было ран, но в один миг, когда он не контролировал себя, несколько капель крови из его жил (он чувствовал, что из его) оказались в воздухе перед ним, кружась одна за другой. Именно тогда его нашла Грандина. — Я чувствовала тебя, алере*, — сказала она, величественная, смотрящая на него сверху вниз на своём алом скакуне. — Идём со мной. Теперь твой путь схож с моим, дитя. И он пошёл. Дева перед ним более не была похожа на ту безжизненную оболочку, которая предстала в покоях принцессы Люси. Фрейлина Альберона неуверенно теребила края платья, пока он осматривал её. На щеках был здоровый румянец, а в глазах — живой блеск. — Вы идёте на поправку, миледи, — сообщил он ей с улыбкой, убрав руки от её головы. — Я это чувствую. Мужчина открыл свои записи, окунув перо в чернила. — Вас беспокоят кошмары? — Нет, — ответила девушка. — Более ни одного. И спать я стала крепко. Ваши травы творят чудеса. — Головные боли? — Не было с момента моего пробуждения. — Как давно эти боли сопровождали вас? Девушка задумчиво замолчала. Руки её продолжали теребить зелёную ткань платья, а взгляд устремился в открытое окно. Тёмные воды Красного моря были непривычно тихи. — Сколько себя помню, — прошептала она. — Я… В Фиоре эти боли были сильнее, и я к ним привыкла. Когда же я прибыла в Ишгар, они практически исчезли. Но вместо них участились кошмары. Рука лекаря замерла над листом пергамента. Подобное никак не сходилось с его теориями о происхождении болезни девушки. С самого осмотра он решил, что во всём виноват Ишгарский климат и только он. Но если боли Каны были ещё со времён солнечного королевства, это полностью рушило его гипотезу. — Вы обращались к лекарям, миледи? — спросил он. — В Фиоре? Вам говорили о природе ваших болей? — Конечно. Иногда боли были невыносимыми. И я… обратилась к дворцовому лекарю. Мне лишь дали травы для затупления боли, но выяснить, из-за чего это, не смогли. — Голос девушки стал глух, а в глазах пропал блеск. — В конце концов, я привыкла. Фрид почувствовал злость. За бедную девушку, годами терпевшую боли. За некомпетентного лекаря, посмевшего вселить в неё страх. За то, с каким спокойствием она об этом говорила. Закрыв тетрадь и открыв ящик стола, он достал приготовленную бутыль. — Кана, я сделаю всё возможное, чтобы избавить вас от той боли, а не притупить её. Это мой долг, и я исполню его. Я обещаю вам, что узнаю, из-за чего вы так страдаете, и помогу вам. Пока принимайте эти капли, как и раньше, по три капли, — сказал он. — Благодарю вас. — Кана осторожно приняла бутыль. — Господин… А… Я могу присутствовать на сегодняшней церемонии? Фрид посмотрел на девушку и мягко улыбнулся. — Конечно можете. Думаю, небольшое празднество будет полезным для вашего настроения. Кана просияла, хоть в её глазах, как ему показалось, промелькнула капелька грусти. — Вас что-то беспокоит? — Нет, — тут же помотала головой девушка, поспешив встать. — Ещё раз благодарю вас. Не знаю, что бы я делала, если бы не ваши травы. Фрид улыбнулся: — Это мой долг. Какое-то время после ухода девушки лекарь провёл за своими записями. Из-за смены климата у многих приезжих с принцессой рыцарей и слуг началось лёгкое недомогание. Дождливые и пасмурные леса Кор Луны по-своему влияли на привыкших к жарким просторам Фиора людям. Невольно он вспомнил ржаные поля, на которых яркие лучи полуденного Солнца оставляли свой золотой поцелуй, и на несколько мгновений он поддался тоске по родным краям. Не по мрачным скалистым местностям, где господствовало Чёрное Солнце, а по тем, где он вырос и где каждый день начинался теплом и светом. Он любил свет, ибо он нужен был его сущности. Только при Солнце он мог чувствовать. Фрид встал со своего места, взяв с собой пару склянок и записи, и вышел из своей рабочей комнаты. Лекарь держал путь в западную башню — единственную башню, в которой можно было поймать солнечный свет. В тот день, когда он взял кровь у фрейлины Альбероны, он поместил её там, чтобы Солнце пропитало её и он смог услышать болезнь. Обычно на это уходили часы, но в пасмурной Кор Луне это заняло дни. По пути ему встретились несколько драконов, которые учтиво взмахнули хвостом. Драконы готовились к предстоящему бракосочетанию, которое должно было пройти сегодня ночью. Он знал, что в столицу прибыла целая делегация из Фиора. Все хотели увидеть свадьбу Лучезарной принцессы. В башне было тихо. Посреди неё стоял массивный телескоп, а по периметру расставлены зеркала. Драконы использовали эту комнату, чтобы смотреть в небо и изучать позиции звёзд. На каменном парапете стояла небольшая шкатулка из арума — металла, который впитывал в себя солнечную энергию. Лекарь использовал его, если попадал в местность, где было мало света. Он отложил блокнот и колбы и, сев на парапет, положил шкатулку на колени. Замок щёлкнул. Он прикрыл глаза, пытаясь привести все свои чувства в готовность. Ему нужна была его полная сила, чтобы услышать Зов Крови. Наконец, спустя какое-то время он кивнул. Фрид открыл шкатулку, готовый к исследованию, но тут же поражённо застыл, когда увидел, что было внутри. Вместо алой крови, которую он взял у Каны, в стеклянном сосуде был застывший чёрный металл. Нетрудно было его узнать. — Лакримис… — только и смог прошептать он.***
[Two steps from hell — Last of light] https://vk.com/audios14491822?q=two%20steps%20from%20hell%20last%20of%20light
В Ишгар приехала делегация из Фиора. Знать всех слоёв прибыла подобно солнечному потоку, раскрасив своим светом мрачный дождливый пейзаж Ишгара. Дамы в розовых, бежевых и светло-голубых пышных платьях с узко затянутой талией и россыпью самоцветов притягивали к себе взгляды; благородные господа в закрытых камзолах. К моменту церемонии в Ишгаре установился особый порядок. Впервые за долгие годы закрытое королевство драконов принимало гостей, и на улицах стояла атмосфера праздника и веселья. Маленькие драконы с удивлением разглядывали существ без крыльев, с длинными, на вид мягкими пальцами и нежной кожей на щеках. У этих существ не было рогов, не было хвоста и вместо смертоносных когтей у них были аккуратные гладкие пластины, которые не пригодны были для битвы. Нацу был в числе высокопоставленных персон, которым поручили встречать гостей, и вместе с Хэппи со смехом наблюдал за этим. — А правда, что у них вместо тела стальная броня? — спросил его Август, сирота из приюта, которого Люси спасла в их прошлый визит. Мальчишка смотрел на людей сосредоточенно и серьёзно. — Ага, а ещё они по ночам превращаются в свирепых волков, — серьёзно кивнул он. У Августа вытянулось лицо. — Я так и знал! — воскликнул он, повернув голову к прогуливающимся меж деревьев гостям. Те шли в сопровождении дворцовых придворных, которым было поручено рассказать об истории столицы. — Ну не могли же мы проиграть им, если они не умеют превращаться в монстров! Нацу нахмурился. — Мы им не проиграли. Мы пришли к миру, а это другое. Мальчишка фыркнул, а в голосе его прозвучала… злость? — Разве мир не означает, что мы были недостаточно сильны, чтобы победить? А это всё равно что проиграть. Многие дети из приюта не любили людей, и это было понятно. Их родители погибли в войне, сражаясь с ними, и для многих из них люди были причиной их одиночества. — Сейчас между нами нет войны, — проговорил Нацу, пристально смотря на дракона. — Ты ведь понимаешь, что и среди людей очень многие погибли? И именно чтобы прекратить эти смерти и был заключён мир. — Мой отец говорил, что мы должны победить, — ответил он. Его пристальный взгляд цеплялся за каждого человека, восхищённо гуляющего меж деревьев. Ответить Нацу не дали громкие крики детей, которые дружно побежали куда-то. Нацу повернул голову, чтобы посмотреть на причину переполоха. Его Святейшество Вольфхейм в белом облачении и лунным камнем на груди прошёл к детворе, широко расставив руки. Маленькие драконы тут же обступили его, и он широко улыбнулся, потрепав по голове светловолосую девчушку с яркими голубыми глазами. — Рад видеть вас всех в добром здравии, — проговорил он. — Не ожидал вас здесь увидеть. — Нацу встал со своего места, проведя по воздуху хвостом. — Я думал, сейчас все заняты в Храме. Архиепископ кивнул головой, раскрыв мешок, который он принёс с собой. Внутри оказались сладости, которые были редки для сирот. — Ничто не может помешать мне прийти к детям Луны, Ваше Высочество. Вы, как я вижу, также не изменяете своим традициям. Нацу промолчал. Всем и так было известно, зачем он сбегал сюда. — Как проходят приготовления? Вы уже наслышаны о наших находках? — Конечно же, и я рад, что принцесса смогла отстоять своё право. Я никогда не был против её решений, ибо как нельзя лишать дракона крыльев, так нельзя запретить человеку дышать. Её Высочество кротка на вид, но внутри крепка как сталь. Уверен, что будущее нашего народа в надёжных руках. Нацу сощурился. Почему-то сладкие речи монаха не вселяли в него доверия. — Август, — неожиданно позвал мальчишку Его Святейшество. — Её Высочество Люси Хартфилия желает, чтобы вы присутствовали на королевском пиру. Глаза дракона расширились. — Что? — Да, она не забыла то, как вы храбро защитили её честь, и решила вас щедро отблагодарить. Пойдём со мной, я расскажу вам о всём, что нужно знать дракону в присутствии высокопоставленных персон. Монах и дракон удалились, и Нацу проводил их взглядом. Он слышал о подобном решении Люси и полностью его поддерживал. Тот случай был примером её храбрости, и в столь щекотливой ситуации присутствие примера её отваги и силы могло сыграть ей на руку. Ветвь Отца, определённо, будет недовольна, но, по крайней мере, они также ценили силу превыше всего. — Нацу? Мира вышла к нему вместе с белоснежными цветами орхидей, мягко улыбнувшись, хоть в глазах её была грусть, появляющаяся каждый раз, как они шли в то место. — Пойдём, милый. Эльфман уже ждёт. В отдалении, там, куда не забредали драконы, на небольшом возвышении, которое освещали редкие лучи солнца, расположилась могила. Каменная плита была небольшой, увитой белыми цветами и крошечными нитями лиан. Эльфман, высокий статный дракон, стоял перед могилой молча и, казалось, не обращал внимания ни на что, пока маленькая ладонь Миры не коснулась его плеча. Он тут же поднял голову, и в глазах его Нацу увидел то, что видел многократно: невыносимую боль, которая с годами лишь становилась тише, но не слабее. Дракон молча повёл хвостом, Мира возложила орхидеи на пригорок, а Хэппи, необычайно тихий, сел Нацу на плечо, коснувшись лапками его волос. Они стояли так ещё долго, смотря за тем, как лучи касались могильного камня и высеченного имени на нём. Нацу зажмурил глаза и сцепил руки до боли. Сколько бы ни прошло времени, это всё ещё было больно, и в ночных кошмарах он видел глаза: зелёные, голубые, красные. Её глаза, ясные, словно небо за границами Ишгара, напоминали самые чистые алмазы мира. Она улыбалась ярко, шептала тихо и горячо, смеялась громко и полно, также как и жила. На могильном камне белым было высечено:«Лисанна Штраус. Сестра и друг. Да воспаришь ты в небеса».
А позади камня навечно нашли свой покой два белоснежных, как только что выпавший снег, крыла.***
Традиционный белоснежный наряд солнечного королевства на принцессе Люси, первой от её имени, лучезарной принцессе Золотого Солнца Фиора, придавал ей вид величественный и прекрасный. Словно цветок магнолии, распустившийся в полдень, она сияла, и, смотря на неё, людской народ думал: «Да, она наша будущая королева. Дочь Солнца. В ней видна кровь Золотого Света, алере, да будет так». Люси же смотрела на своё отражение и поражалась, насколько она была не похожа на себя саму. В зеркале она видела уверенную, сильную деву, с гордостью носящую золотой венец её семьи. Тяжёлая белая ткань ниспадала на пол и длинным шлейфом стелилась по её покоям. Золотом и серебром на ткани вышиты были традиционные узоры её королевства: солнечные лучи и лики бога. Рубины и топазы блестели ярко, в золотых нитях плясал огонь. — Запомни, Люси, — сказала её мать, Лейла Хартфилия, — ты будущая королева. Ты дочь Солнца, и сияешь ты так же ярко, как и оно. — Она встала позади неё, положив руки ей на плечи, и улыбнулась. — Для праведных ты даруешь жизнь и освещаешь их путь — для врагов ты погибель, ибо Солнце не только даровать жизнь может, но и отнимать её. Помни это и никогда не забывай. Мы не склоняемся, и никому, в том числе и драконам, помыкать нами не дадим. Отец поцеловал её в лоб, а затем возложил в её руки золотой меч Солнечного королевства, с которым ей предстояло пройти к алтарю. Люси прижалась щекой к маминой ладони. Тёплой, пахнущей лавандой и домом. Сейчас, когда её народ был здесь, когда её мама стояла рядом с ней, а отец смотрел с гордостью, все тревоги отступили назад. Будучи одной ей казалось, что она слаба. Она совершила преступление, забыв, откуда она родом. С Солнечной долины, из рода людского, позади неё ярко сияло Солнце, и силы наполняли её. — Спасибо вам, матушка, отец, — прошептала она. — Я более никогда этого не забуду. С этой мыслью она шла к алтарю — с высоко поднятой головой. Над ней возвышался ночной небосвод, непривычно чистый, словно кто-то разогнал вечно закрывавшие небо тучи. Звезды сияли ярко в синеве, лик полной Луны возвышался ровно над алтарем, а серебристая дорожка на водной морской глади была словно дорогой, по которой ей нужно было пройти. Король Игнил сказал, что это хороший знак. «Луна благоволит вам, принцесса. Примите это и возрадуйтесь, ибо это может стать вашим спасением». И действительно, драконы, что по традициям восседали на песке в красном и чёрном, смотрели на неё спокойно, и в глазах их она не видела презрения или злобы. Она шла по усыпанному магнолиями пути, и не было в её сердце волнения. Возможно, золотая броня её платья стала для неё подобно щиту для воина, а меч в её руках вселял в неё храбрость, отчаянную и всепоглощающую, ту, с которой воины Фиора встречали недругов. Ту, с которой они воевали против народа, считавшегося до этого непобедимым. И ту, с которой они отвоевали мир. Ей казалось, что не было силы, способной напугать её. За её плечами были павшие воины, которых она не знала, но жертвы которых не должны были быть напрасными. По пляжу разносилась чудесная мелодия, ставшая дитём, рождённым от союза арфы, лютни — инструментов людских, и барабанов — драконьих отзвуков поклонения Луне. Драгхы, такие же, какими их помнила Люси, величественные, в масках древних драконов, стояли вдоль побережья вместе с менестрелями из её родного края. Эта мелодия была настолько удивительно гармоничной, что Люси почувствовала странную тоску. «В тот день, когда Луна…» Люси встретилась взглядом с принцем Зерефом, стоявшим у каменного алтаря в традиционных одеяниях древних драконов, и в её мыслях он предстал Луной на тёмном небосводе — настолько холодным, далёким и одновременно прекрасным он казался. Наверное, подумала Люси, это была судьба. У Люси сердце стучало быстро, когда она ступила босыми ступнями в холодные воды Красного моря. Ткань платья намокла, став ещё тяжелее, но Люси лишь обхватила крепче рукоять меча. Ни один мускул не дрогнул на её лице, голова осталась высоко поднятой, а спина — безукоризненно прямой. Вода доходила ей до колен, когда она наконец-то дошла до алтаря. Вблизи Люси увидела, что на камне были высечены узоры чёрным металлом. Эти узоры рассказывали истории о тех, кто соединял сердца под этим изваянием на протяжении веков. Сегодня и она оставит на нём частичку себя. — В эту ночь, — громогласно начал Его Святейшество, и музыка прекратилась, — пред Ликом Луны, я связываю этого сына Луны и эту дочь Солнца… Он говорил громко, так, что его голос разносился по морским просторам Красного моря и наверняка доходил до самых отдалённых краёв королевства. Люси надеялась, что отзвук этого голоса и стука её крохотного сердца доносился и до её родных краёв, где Солнце, которого ей так не хватало, но которое она всегда хранила внутри себя, сияло жарко и ярко, освещая путь её народу. Она дочь Солнца, подумала Люси, и не изменит это ничто. Его Святейшество омыл крылья принца морской водой, на которую падал свет Луны, а потом проделал то же самое с Люси, но вместо крыльев, которых у неё не было, он провёл своими холодными руками по её лбу и запястьям. На его губах была улыбка, и почему-то Люси это успокоило окончательно. Сильнее всего она боялась осуждения за то, что боролась, но сейчас, когда драконы смотрели с тихим почтением и уважением в глазах, как и подобает подданным на свадьбе будущих монархов, она выдохнула. Возможно, король Игнил и принц Зереф были неправы в своих суждениях, ведь… всё было хорошо. — А теперь… — Его Святейшество протянул ей и принцу серебряные кинжалы, в которых отразилась Луна. — …оставьте свой знак на этом камне. — Он окинул руками арку. — Сакарам, камень, что символизирует Узы и Вечность. Первые его символы были нанесены нашей Матерью и нашим Отцом, и именно их Узы положили начало всем нам. И хоть наши народы были долгие столетия по разную сторону Луны, в эту ночь мы начинаем новую главу. Главу новой Матери… — Он указал на Люси. — …и нового Отца. — Вторая его рука коснулась груди Зерефа. Принцесса приняла нож. «В тот день, когда Солнце…» Она знала, что должна была начертить. И когда каменная пыль была унесена тёмными водами, Люси с гордостью посмотрела на начертанное Солнце, единственное Солнце средь Лун и звёзд*. На другой стороне принц Зереф закончил свою полную Луну. Их руки соединились. Драгхы заиграли на барабанах, а Его Святейшество, улыбнувшись ей широко, склонился в поклоне. Зереф встретился с ней взглядом, и она, зачарованная этими тёмными глазами, подалась вперёд. Его холодные губы были для её разгорячённого сердца спасительны. Отныне, она пообещала себе, и вовеки они будут счастливы. «В тот день, когда Солнце и Луна коснутся друг друга вновь. Тогда-то и наступит Великая Ночь. Таков итог».***
Кана ступала по белому песку, наслаждаясь морским воздухом. Рядом громко щебетала Лаки, переполненная всеобщим ликованием. Где-то в отдалении, меж массивных крыльев драконьей знати, девушка увидела высокую фигуру её лекаря, и на душе стало спокойнее. В последнее время её самочувствие стало только лучше, и она была благодарна всем своим сердцем ему за помощь. Снов о драконе и о кровавой иве не было уже шестую ночь. — Наша принцесса так прекрасна, — проговорила Лаки, подхватив её под руку. — Знаешь, хоть мне и казалось это дурной затеей — приехать сюда, к этим… — Она прошептала еле слышно: — Монстрам. Но, видимо, я ошибалась. Принцесса Люси будет счастлива с принцем Зерефом, ты так не думаешь? Кана посмотрела далеко вперёд, где под барабанный бой под руку шла венценосная чета. Маленькая светлая фигура её принцессы казалась надёжно оберегаемой этим статным драконом с крыльями чёрными, как воды Красного моря в эту ночь. Они казались идеальными друг для друга. Как свет и тень. Как день и ночь. Но что-то в Кане говорило ей, что это было неправильно. — Думаю, на всё воля Солнца, — прошептала она. Вся процессия шла в сторону скалы, возле которой должно было развернуться празднество. Скала эта, пугающая в ночи, возвышалась подобно занесённой для удара секире. Именно на этой скале стоял замок Полной Луны, и именно у её подножия, там, где первая из двенадцати колон, ведших к Храму Семи Лун, короли и королевы испокон веков праздновали скрепление их уз. Весь путь от алтаря Кану не покидало чувство дежавю. Казалось, что когда-то она уже шла по этому пути. Чувствовала холод белого песка и аромат морского ветра. Только тогда она была одна. Девушка неожиданно встала, и Лаки, державшая её за руку, остановилась вместе с ней. — Кана? В отдалении, у самой скалы, появился маленький огонёк, к которому они держали путь. И она вспомнила. Именно так начинался её кошмар. На пляже, где у возвышавшейся скалы Драконьего когтя дребезжал маленький свет. Она сделала шаг вперёд, словно зачарованная им. Кажется, Лаки что-то говорила ей, но она не слышала. Она видела лишь этот огонь, который превращался в свет сотни свечей, расставленных в древней мраморной постройке. Люди и драконы ступали на неё, рассаживаясь по местам, и Кана чувствовала, словно земля уходит у неё из-под ног. Всё было в точности как в её сне. Те же яства на столах. Те же украшенные лианами и цветами колоны. Не было лишь кровоточащей ивы посреди этого великолепия… Кана быстро нашла взглядом принца Нацу, и её окатила волна страха. К его поясу был пристёгнут меч. Тот самый. Убийца Драконов.***
Празднество было в самом разгаре. Люди и драконы, к великой радости принцессы, нашли общий язык. Многолетнее затишье стало для когда-то враждующего народа той самой ветвью мира, которая начала постепенно стирать ужасы великой войны. Вино и эль лились рекой. Великолепные блюда на золотых приборах манили ароматами, а поочерёдно сменяющиеся мотивы людских и драконьих народных танцев развеселили и людей, и драконов, которые спустя пару кубков выдержанного драконьего вина пустились в пляс под руку друг с другом. Сорано в праздничном пышном одеянии весело кружилась в танце с её лекарем и, кажется, наслаждалась его обществом. Там же была и хохотушка Лаки в объятьях сира Грея Фуллбастера. Её отец и мать сидели рядом с королём Игнилом и о чём-то тихо с ним говорили. Монахи сидели за отдельным столом, выделяясь в белоснежном одеянии. Некоторые из них спокойно вкушали яства, некоторые же бросали напряжённые взгляды на людей, многие из которых носили солнечные кресты, ярко выделяющиеся на их шеях. Она сама чувствовала себя спокойно, хоть внутри и поднималось волнение от предстоящей брачной ночи. Её рука покоилась в ладони принца, и он нежно гладил её кожу. Он с улыбкой смотрел за праздником, изредка кивая поздравляющим их гостям. — Пусть брак будет ваш счастливым, — сказала королева Лейла. — Пусть Солнце освещает ваш путь, алере, — поздравил король Джудо, и во взгляде промелькнула сталь. Многие подданные Фиора выражали им своё почтение. — Мы рады видеть вас счастливой, Ваше Высочество, — говорили они. — Наши земли стали темнее после вашего отъезда. Пока она слушала поздравления, внезапно её слух уловил знакомые голоса. Девушка не хотела подслушивать, но голоса доносились до неё отчётливо, и она ничего не могла с этим поделать. — …может, ты знаешь? — Голос принца был взволнованным. Ещё ни разу она не слышала, чтобы голос Нацу дрожал. — Ты ведь знаешь, он желал, чтобы я ничего тебе не рассказывала. — Да, но… С ним всё в порядке? Люси практически могла услышать улыбку в голосе сестры Гноси. — Да, Нацу, он в порядке. Ты же знаешь, он не пропадёт. Я помогаю ему чем могу… — И он принимает помощь? — Нет, — рассмеялась девушка. — Но пока он искренне верит, что все те шкуры фихей и минералы с горы Матери мне невероятно важны, и поэтому я ему плачу. Может, он и догадывается, но ничего не говорит. На какое-то время между ними повисла тишина, и Люси решила, что разговор был окончен, но Леви внезапно произнесла: — Я знаю, что ты задумал, Нацу. Не делай этого. — Почему? — Это опасно. И это точно не закончится ничем хорошим для тебя. Подумай о принцессе. Это поставит под удар и её. — Не думаю, что… — Ваше Высочество. — Голос канцлера Дреяра испугал принцессу. — Не окажете ли вы мне честь и не подарите ли мне танец? Люси бросила короткий взгляд на своего супруга, который в этот самый момент о чём-то увлечённо говорил со своим другом, графом Гиром. Она улыбнулась канцлеру, вложив свою руку в его. — Сочту за честь, милорд. На этот раз заиграли мотивы драконьего дагарата. — Надеюсь, вы всем довольны? — спросил канцлер чуть тихо. Он вёл умело. — О большем я и мечтать не смела, — ответила искренне она. — Ваш выбор наряда… — Он замялся, подбирая слова. — Довольно смел. Люси посмотрела на канцлера прямо, без страха. — Да, и я своё право доказала вашей религией. Хоть и не обязана была. Иван улыбнулся, чуть наклонив голову. — Право, Ваше Высочество, я нисколько не осуждаю вас. Этот выбор, безусловно, смел с вашей стороны. Более благоразумная особа на вашем месте поддалась бы давлению, но при этом лишилась бы любви своего народа, а ваш народ… — Он обвёл глазами гостей. — …судя по всему, любит вас искренне и всепоглощающе. Люси остановилась. — Да, ибо я человек, и они знают, что я не стыжусь этого. В его глазах она уловила странную торжествующую искру, которая тут же погасла. Он учтиво повёл хвостом. — Прошу меня простить, если я вас чем-то оскорбил, — проговорил он, а затем посмотрел куда-то ей за спину. — Оу, похоже, у вас новый кавалер. Не буду вас задерживать. Люси повернулась и тут же улыбнулась. Август стоял перед ней испуганный, с аккуратно причёсанными волосами и в красивом тёмном камзоле. Он выпрямился, будто палку проглотил, и протянул в её сторону руку. — В-ваше Высочество, не окажете ли вы мне… честь… — Конечно окажу. Она тут же взяла его за руку и закружила в танце. — Я рада видеть тебя здесь, — сказала она. — Это большая честь для меня, — пробормотал дракон. Август держал её за талию неуверенно, и Люси почувствовала, как внутри неё разливается тепло. На секунду она представила, как её сын мог бы так же танцевать с ней. Однажды, возможно, спустя года. Она могла отчётливо это представить. Себя и Зерефа, взрослее, чем сейчас, королём и королевой объединённого королевства с двумя детьми, как того требовала традиция. Она бы хотела девочку, такую же светловолосую, как и она, чтобы это напоминало ей о Золотом Солнце, к которому она принадлежала. И мальчика, который стал бы её щитом. В этой идеальной картине будущего был и Нацу, весёлый дядюшка, катающий их на спине и покрывающий их безрассудства. Люси невольно улыбнулась. Да, она легко могла представить Нацу в роли заботливого отца… Она поражённо задержала дыхание, обескураженная своими мыслями. Невольно Люси нашла глазами принца. Он стоял, подперев одну из колон, и смотрел на неё. Смотрел ещё до того, как она обратила на него внимание, и сердце её забилось чаще. Картинка в её голове сменилась, и не было уже Зерефа рядом с ней, а был Нацу, который так же катал детей на спине и покрывал их безрассудства, смеялся громко и заразительно, смотрел на неё так же пристально, как сейчас, и от этого взгляда жар бежал по её венам. В этих глазах было тепло и нежность. Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Время, казалось, остановилось, и Люси подумала, что… похоже, она поняла, что значил этот взгляд. Внимательный и яркий, в котором, казалось, было обещание объятий и шёпота… и всепоглощающего ужаса. Люси остановилась, поражённая этим контрастом. Глаза Нацу расширились, в серой радужке было неверие и страх. Она отвела глаза, пытаясь понять, что случилось. Все взгляды были обращены в её сторону. Музыки не было. Стояла гнетущая тишина. Люси хотела спросить, что случилось и почему ей вдруг стало тяжело дышать. Она сглотнула что-то горькое и вязкое и медленно опустила глаза. Из её груди торчал кинжал, и алым бутоном дракониса в том месте расползалась кровь. Она хотела сделать вздох, но у неё ничего не вышло, и Люси встретилась взглядом с Августом, который смотрел на неё спокойно и холодно. В следующее мгновение до её ушей донёсся крик. Мир покачнулся и потемнел. Принцесса упала замертво.