[Eternal Eclipse — The Last Funeral] https://vk.com/audio?performer=1&q=Eternal%20Eclipse%20the%20last
Ее окружала тишина. Не та, в которой нет звуков, а та, в которой нет ничего. Не чувствовать свое тело, не видеть, не слышать, не быть. Казалось, будто у нее не было тела, и какая-то ее крохотная часть плутала в пустоте. Она не помнила, кем она была. Она не помнила того, что она здесь делает и что ищет. Сначала был холод. Всепоглощающий и пугающий. Своими ледяными путами он заполнял ее, окутывал, шептал в самое нутро о ее погибели, и тогда, когда казалось, что ей оставалось подчиниться и отпустить остатки сознания, жар, какого она не ведала ранее, заполнил всю ее пустоту, теплом проносясь по границам ее Ничего. И когда пустота опутала ее, давила, пыталась полностью поглотить своей бесконечностью, что-то крепко удерживало ее, будто кто-то продолжал отчаянно наполнять ее жизнью. Тепло — мягкое, покалывающее где-то внутри нее — было единственным, что не позволяло ей окончательно пасть в забвение, и в какой-то миг, казалось, обжигающая нить овила ее Ничто, и с невероятной силой потянуло на себя. Ей показалось, что она падает в бездну. Люси открыла глаза, готовая к удару, но его не последовало. Лишь тяжесть сдавила ее грудь, и отчаянно захотелось вдохнуть воздух, которого так не хватало. Казалось, будто она вынырнула из воды, но как только перед глазами развеялась пелена, она поняла, что лежала в своих покоях, и не было вокруг ни тьмы, ни толщи воды, а грудь ее была чем-то крепко обмотана. Тело не хотело слушаться, а мысли путались. Паника медленной волной начала захлестывать принцессу. Все попытки пошевелить хотя бы пальцем были обречены на провал, и она впервые по-настоящему испытала страх. Даже тогда, когда она увидела рукоять кинжала у себя в груди, она не боялась, но сейчас, заключенная в оболочку своего тела, неспособная сделать движение, Люси чувствовала себя по-настоящему беспомощной. В покоях не было никого, кто бы мог ей помочь, и лишь ночной воздух, пропитанный морем, проникал в комнату. Ей хотелось закричать. Хотелось попросить о помощи. Хотелось прошептать мольбы о спасении. Она билась в агонии и силилась заставить свое тело двигаться, а рот говорить, но никто не мог этого видеть, и лишь одинокая слеза скатилась с уголка глаз. Так она и провела эту ночь. Наедине со своим бездвижным телом и собственным отчаянием.***
Над замком повисло беспокойство. В ту же ночь, как на принцессу было совершенно покушение, все придворные люди по приказу короля и королевы выехали в Фиор, оставив лишь королевскую гвардию, которая сопровождала их на торжество. Это не было высказано вслух, но все понимали, что в воздухе пахло кровью. Никто не делал первого шага. Никто не выказывал враждебности, но королева Лейла и король Джудо уже шестой день не выходили из своих покоев, и то, о чем они говорили, интересовало каждого дракона в замке. Ведь от этого зависела их судьба. — Что ты думаешь делать? В покоях было темно. Высокие арочные окна были завешаны тяжелыми бархатными шторами, и лишь потрескивающий в камине огонь бросал свет на каменные стены. Венценосная чета восседала у огня. Королева держалась статно, с широко расправленными плечами и высоко поднятой головой. В ее золотых собранных в прическу волосах и рубиновых камнях на тяжелых перстнях отражался огненный свет. Она не выглядела безутешной матерью, но те, кто видел ее в слезах, молящую спасти ее малышку из лап смерти, не смог бы упрекнуть ее в родительском равнодушии. Тем ее нынешняя твердость и собранность восхищала еще больше. — А что тут думать? — ответил король. Его Величество, напротив, сидел в кресле расслабленно, и если королева Лейла была похожа на готовую вот-вот сорваться львицу, то король Джудо казался расслабленным львом, только что отобедавшим добычей. Женщина резко встала. В полумраке комнаты отчетливо можно было увидеть ее пронизывающие собеседника глаза. В них была сталь, непоколебимость и ярость. — Это нельзя оставлять просто так, — прочеканила она. Король был тих и спокоен. Он задумчиво вглядывался в пляшущие в камине языки пламени и медленно водил пальцем по золотым граням кубка, в котором уже давно не было вина. Нельзя было сказать точно, сколько раз за эти шесть дней они возвращались к этому разговору, но размеренный тон короля говорил о том, что он говорил это не раз: — Это сложно, и ты это знаешь, Лейла. — Не вижу ничего сложного, — проговорила королева, воззрев на мужа сверху вниз. — Мы испокон веков поступаем так, как велит нам наш бог. Согревай тех, кто благосклонен, и уничтожай тех, кто нам грозит. На твоих глазах они попытались убить нашу дочь. Раньше и за меньшее объявляли войну. — Безусловно, — ответил он, наклонившись к графину с остатками вина. — И это нам стоило столетия нескончаемых войн. Мы заключали мир, чтобы больше такого не повторялось. И в данном случае, мне кажется, нам стоит проявить… — он сделал короткий глоток, — дипломатию. — Переговоры? — презрительно спросила королева Лейла и начала мерить комнату шагами. Подол ее платья шуршал, а стук каблуков был силен и четок, отбиваясь эхом от стен. — О чем можно договариваться с ними? Как можем мы быть уверенными, что это не сам Игнил подослал того дракона? Как можем мы оставить нашу дочь здесь, в гнезде этих ящериц, которые так и мечтают, как отправить ее на тот свет? Она наша единственная наследница, Лучезарная принцесса и будущая королева Фиора. Стоит только послать весть, и Красное, Золотое и Белое Солнце поднимут знамена и осадят Ишгар. Драконы слабы и с каждым годом становятся слабее. Их рождается все меньше, а умирает все больше. Наш Бог справедлив и явно не желает, чтобы подобные опасные существа ходили по нашей земле. — Ты знаешь пророчество, Лейла. Королева остановилась, бросив насмешливый взгляд на мужа: — И ты ему веришь настолько, что готов поставить на кон жизнь нашей дочери? Джудо, наконец, встал и медленно, словно обдумывая каждое свое слово, подошел к королеве. Он выглядел спокойно, и голос его был тверд: — Я заключил с ними мир из-за пророчества. Отдал им единственную дочь из-за пророчества. И я не собираюсь все рушить только потому, что кто-то здесь не желает видеть людей у власти. Лейла посмотрела мужу в глаза, пытаясь впитать в себя его уверенность, и тихий шепот повис между ними: — Откуда тебе знать, что пророчество сбудется? Этот вопрос был подобен мечу, занесенному над их головами. Как могли они верить чему-то такому абстрактному? Неясному? Размытому, подобно рисунку на песке. Вера такая хрупкая вещь. Она не требует доказательств, но порой, не оправдываясь, забирает так много. — Ни от куда, — ответил Джудо, мягко коснувшись лица королевы. Его касания были бережными и согревающими. Лейла тут же поддалась вперед, прикрыв глаза и попытавшись ощутить покой, который всегда окутывал ее с касаниями мужа. — Но в день, когда наступит Вечная Ночь и наш Бог уйдет, оставив нас во власти Луны, я предпочту, чтобы драконы были на нашей стороне. Лейла открыла глаза, и непоколебимость во взгляде Джудо сказала ей все. Никакие разговоры не помогут. Он уже принял решение. — А если пророчество не сбудется, и они убьют нашу дочь? — озвучила она страх, который они так боялись произнести все эти шесть дней. Король сделал короткий шаг вперед, притянув королеву за талию в свои жаркие объятья и подарил долгий поцелуй по жару сравнимый с их Богом. Когда они оторвались друг от друга, в руки Лейлы был вложен кинжал. Джудо сжал ее руку вокруг оружия крепче и прошептал в самые губы: — Если наша дочь умрет из-за меня, воткни его в мое сердце. Лейла подалась вперед, не моргая, и в глазах не было нерешительности. — Не сомневайся. Так и будет.***
В тронном зале царила тишина. Не та спокойная и умиротворенная тишина, в которой придворные драконы привыкли за долгие столетия, а гнетущая и зловещая. Тяжелый взгляд короля был направлен на всех, и Лохар чувствовал, как под этим взглядом казался себе значительно меньше, чем он был на самом деле. По правую руку от него стоял Его Преосвятейшество Волвхейм, который, напротив, не поддавался грозному взгляду короля. В огромную залу были созваны только самые приближенные к королю драконы: его сыновья, глава духовенства, два советника и канцлер. Шла шестая луна с тех пор, как принцесса Фиора погрузилась в свой сон. В королевстве стояла тишина, и в этой тишине разносились толки. «Ветвь Отца сделала свой ход». «Это их ответ на мирный договор». «В конечном итоге они добьются своего». «Пора готовиться к войне». И изредка в этом гуле можно было услышать: «Выживет ли принцесса?». Мало кто интересовался состоянием будущей королевы Ишгара. Многие уже и сомневались, станет ли она ею. Казалось, что на время, пока она спит, все замерло. Драконы затаились в ожидании, а люди не предпринимали никаких действий, томимые ее сном. — Как мальчишка? — разнесся по каменной зале голос короля, пробуждая всех присутствующих из оцепенения. Его Преосвятейшество учтиво поклонился: — Август находится в темнице и ждет пробуждения принцессы Люси по обычаю палача. Как и было приказано, его не кормят и не поят. Доступ к лунному свету также закрыт. — Что говорит лекарь принцессы? — король перевел взгляд на сыновей. — Выдержит ли мальчишка до ее пробуждения? Принц Зереф подал слово: — Прогнозы хорошие. Ее восстановление идет полным ходом. Своевременная помощь, — он покосился на брата, — несмотря на опасения, принесла неожиданные плоды. Господин Джастис уверяет, что принцесса очнется в ближайшие дни. — Хоть одна хорошая новость, — король одарил тяжелым взглядом своих советников. — Как только принцесса очнется, она должна вынести приговор мальчишке. Нацу, — он посмотрел на младшего сына, и принц тут же поднял голову, — готовь Убийцу Драконов. В глазах принца, казалось, промелькнуло что-то отдаленно похожее на страх, но Лохар отрек эту мысль. Второй Сын не ведал страха, всем это было известно. — Да, отец. — В Фиоре за подобное лишают жизни. Так что будь готов, что принцесса не удовлетворится нашей обычной казнью. Принц Нацу кивнул. — Да, отец. Монах посмотрел на юношу внимательнее. Хоть Лохар прибыл в столицу не так давно, слухи доходили и до него. Большой редкостью для драконов было убийство себе подобных. Луна покинула их, и Солнце пришло в их земли. Драконы перестали убивать друг друга, ибо в этом более не было необходимости. Сохранить свой род — вот что стало приоритетом. Но, конечно же, правосудие должно было вершиться, и в 15 году от Рождения Солнца был принят королевский указ, что отныне высшей мерой наказания было лишение крыльев — наказание куда более жестокое, чем лишении жизни. Его приняли на основе аналогичного указа от 314 года до Рождения Солнца, которое в свое время было высшей мерой наказания для еретиков и отступников. Лишь в особых случаях приговор мог быть смертельным, тогда, когда смерть преступника была наказанием для другого дракона. Такой приговор мог вынести лишь король, и Лохар понимал, почему сейчас Его Величество мог пойти на такие меры, хоть данный случай и не подходил под исключения. Если принцесса захочет крови, как принято в ее краях, ее нужно пролить, ибо отказ мог стоить куда большим кровопролитием. Лохар вновь окинул принца Нацу взглядом. Удивительно, что на долю этого палача могла выпасть уже вторая смертельная казнь. — Нам нужно быть готовым к тому, что люди не захотят далее сохранять мир. Джудо привел с собой пять сотен солдат. Удвойте охрану у склада с оружием. Если они захотят уйти, мы это позволим, но если они решат устроить бойню, нужно удостовериться, чтобы у них не было возможности воспользоваться лакримисом. — Да, Ваше Величество, — поклонился Искандрим. — Иван, — обратился король к канцлеру, — как продвигается расследование? Дреяр сделал шаг вперед, учтиво поклонившись королю. Его лицо никогда не нравилось Лохару, и он всегда держал у себя в голове мысль, что с этим драконом следовало вести себя осторожно. Разные толки ходили, и если бы у него спросили, кто бы мог быть причастным к покушению на принцессу, то он бы указал на канцлера. Ни для кого не было секретом, что Иван проявлял признаки двуеверия, и хоть он называл это балансом, Лохар видел в этом лишь прикрытие своей симпатии к ветви Отца. — Мальчишка молчит, Ваше Величество. На кинжале нет никаких следов, кроме следов самого Августа. За последние дни его видели лишь в компании приютских детей, госпожи Миражанны, принца Нацу и… — он замялся, бросив короткий взгляд в сторону. — Его Преосвятейшества. Монах вышел вперед, и лунные камне на его груди мелодично зазвенели. — Да, я встречался с юным драконом по поручению принцессы Люси. Она сама пожелала, чтобы дракон, которого она так храбро спасла, был гостем на ее свадьбе. — Подтверждаю, — сказал принц Нацу, обменявшись с Его Преосвятейшеством взмахами хвостов. — Это явно дело рук тех, кто не рад мирному соглашению, — воскликнул принц Зереф. — И кому видимо нужна новая война, — заключил король Игнил. — Иван, найти мне ту тварь, что посмела противиться моей воле. Подключи всех ищеек. Как только заговорщики будут найдены, мы сошлем их в Фиор и отдадим на суд человеческим законам. Зереф, нам нужно встретиться с королем Джудо и королевой Лейлой, и сделать все возможное, чтобы не допустить новой войны, — король взмахнул хвостом, давая знак всем разойтись, и когда зал опустел, проговорил тихо, так, чтобы его услышали лишь стены дворца: — Иначе, боюсь, нам ее не пережить.***
[Secret Garden — Gates Of Dawn] https://vk.com/audio?q=secret%20garden%20gates%20of%20down
Путь до гротов Сказчик был нелегок. Тропа, что когда-то вела к ним, за десятилетия поросла растительностью, и путь, который должен был занять не дольше трех дней, растянулся на неделю. Продовольствия, которое они купили в поселении, истощалось, и Гажил вместе с Лили часто уходили на охоту за свежей крольчатиной или олениной. В такие моменты дракон радовался, что рувийцы еде предпочитали воду. — Джувия не думала, что королевство драконов такое большое, — заметила девушка на их седьмой день пути. — В моем доме Джувии достаточно одного дня, чтобы проплыть все наши владения. Гажил усмехнулся, отрубая очередную поросль лиан, закрывавшую дорогу. — Насколько я слышал, вас осталось совсем немного. Девушка кивнула, начав медленно теребить сумку. — Да. Сейчас от народа Джувии осталось чуть более тысячи особей. Когда-то наши владения были бескрайними, и как говорили бабушка Ньен, доходили до края воды, — мечтательно проговорила она. — Но я родилась уже во времена, когда мы перебрались в залив Скарлет. Джувия не видела великого водного королевства. — До края воды? — переспросил Лили, с интересом опустившись на один уровень с рувийкой. За время их путешествия друг очень сблизился с девушкой, что вызывало в драконе непонятные эмоции. И нет, он не ревновал! Глаза рувийки тут же загорелись, и она воодушевленно вдалась в рассказ: — Когда-то давно мир был единым океаном. Руви были первыми, кого Луна послала в мир. Даровала она нам способность дышать в воде, способность жить в ней и быть с ней единой целой. Великая богиня Лалула, дитя Луны, однажды заметила, что вода убывает, и решила она проверить, куда же она уходит. Взяла она с собой верных руви и отправилась по течению. И оказалось, что у мира был край, и вода падала в горящую бездну, — Джувия посмотрела на дракона. — Из этой бездны и появились вы, дети огня. Гажил усмехнулся. — У всех народов разные сказки, рувийка. — Это не сказки! — возмутилась она. — Народ Джувии испокон веков хранит послания первых руви и богини Лалулы. — Также как драконы хранят послания Матери и Отца? Ты же в курсе, что драконы считают, что родились из света Луны и были первыми, кого она послала на землю. Поверь мне, они верят в это также рьяно, как и ты веришь в край света. Между ними повисла тишина. Рувийка странно затихла, и краем глаза он видел, как нервно она начала кусать губы, а меж ее бровей пролегла морщинка. Когда он решил, что разговор подошел к концу, девушка подала нерешительный голос: — А ты… не веришь в Луну? Дракон на мгновение замер, но эта заминка, как он надеялся, не была замечена. — С чего ты решила? — спросил он. Руви пожала плечами, избегая взглядов в его сторону. Это могла быть ее привычная стеснительность или же… — Ни с чего. Просто твои речи наводят на такие мысли. Гажил расслабился, тут же вернувшись в свое ехидное настроение. — Я верю в Луну, но не так как верят в нее мои сородичи. Я не молюсь в полнолуние и не целую лунный камень при каждой возможности. Я не верю в Вечную Ночь и не питаю надежд на то, что однажды познаю, что такое свободный полет, — Гажил замолк, почувствовав горечь на языке. Иногда он задавался вопросом, действительно ли это было так или он просто убедил себя в этом. Иногда ему снился полет и фантомные крылья, которые держали его в воздухе. Он помнил их: черные со стальной кожей, обтягивающей кости, они были всегда его щитом, спасавшим спину во многих битвах. Он многие годы считал, что ему не нужна была Вечная Ночь, чтобы быть истинным драконом, ведь он уже был им. Кровь в нем кипела огнем, когти разрезали сталь, а крылья могли убить четверых. Зачем ему какие-то небеса, когда он и так прекрасно справлялся? И хоть он лишился своего стального щита, он никогда не винил в этом никого, кроме себя. Легко было свалить все на Луну, ведь так обычно делают эти верующие идиоты при каждой неудаче. — Но я верю в то, что Луна дает мне силы, — твердо проговорил он. — Верю в то, что она даровала драконам жизнь. Но я не считаю, что она как мамочка должна подтирать за нами дерьмо. Она просто есть. Я ее вижу. И этого достаточно. — Руви перестали молиться Луне, — неожиданно произнесла девушка. — Как только взошло Солнце, руви молились Луне, чтобы красный шар ушел, ибо руви начали чувствовать боль, какой ранее не чувствовали. Моему народу пришлось укрыться в самой глубине океана, чтобы облегчить ее. Когда Солнце не ушло, руви молились о том, чтобы Луна даровала нам способность жить под красным шаром. Но она не даровала, и спустя время руви начали заболевать и меняться. Мы перестали молиться Луне в тот день, когда от сухменной чумы умерла первая руви. В страшных муках прямо в полнолуние, там, где лунный свет касался воды. И сейчас многие думают, — она подняла голову, посмотрев на него своими большими глазами, в которых, казалось, был полнейший штиль, — что эта была наша кара. Мы отвернулись от Луны и поплатились жизнью. — Драконы преданы Луне до сих пор, — сказал он, — но это не спасает нас. Джувия замолкла, погрузившись в свои мысли. Лили уместился на ее плече, безучастный до этого к разговору, и начал успокаивающе поглаживать ее по голове. Дракон устремил взгляд вперед. Вымирание родичей было знакомо и ему. Солнце было беспощадно ко всем подлунным существам. Разница была лишь в том, что у руви не было в распоряжении лекарства, в то время как драконы им обладали. Он был свидетелем, как драконы разлагались в агонии драконьей лихорадки, и картина протянутой в его сторону руки, испещренной струпьями и язвами, преследовала его в кошмарах. Не то, чтобы дракон был добряком, но он понимал ее. Встреть он ее несколькими годами ранее, его змеиный клинок лишил бы ее головы быстрее, чем бы она успела вымолвить свое извечное: «Джувия», но пара лет может полностью перевернуть десятилетия жизни, десятилетия мировоззрения и убеждений. Достаточно лишь увидеть, как чужая жизнь гаснет на твоих глазах, а дорогой дракон, недавно привносивший в твою жизнь смех и радость, разлагается, словно живой труп. Он не любил вспоминать былые времена, но порой картины сами всплывали перед глазами, и старые шрамы на спине начинали мерзко ныть. — Я слышал, что в заливе Скарлет были большие запасы лакримиса, — перевел дракон тему. — Там ведь собраны лучшие лекари. Так как так получилось, что рувийка в одиночку поперлась в гроты, в самый центр пасти врага? Джувия замялась, словно пыталась угнаться за смыслом вопроса, после чего уже знакомо нахмурилась. — На самом деле Джувия не знает, — протянула она, — но в одно утро руви проснулись, а в заливе пропал весь металл. Дракон и иксид переглянулись. — Заливом Скарлет заправляет Фернандес? — Да, — кивнул Лили, приложив лапу ко лбу. — Господин Джерар опасная персона, — заметил он. — Никто бы не посмел красть в его владениях. Между ними повисла тишина, и лишь треск поломанных веток разрезал ее. — А это значит, что металл убрали по его приказу, — выразил Гажил вслух то, о чем они оба подумали. Рувийка непонимающе перевела взгляд с одного спутника на другого. — Что дракон хочет этим сказать? Гажил посмотрел на девушку и хищно усмехнулся. — Дракон хочет этим сказать, что водной девочке нужно быть осторожнее. Похоже, в гротах ее могут ждать гости.***
Тишина Храма Семи Лун была успокаивающей. Эрза дышала глубоко, наслаждаясь пустотой в своих мыслях и легким колыханием воздуха, проникающим сквозь открытое окно. Шум моря убаюкивал мысли, словно холодные воды омывали ее разум. — Я знал, что найду тебя здесь. Эрза не шелохнулась. Она ненавидела это всем своим существом, но ее кровь не принимала его за угрозу. Однажды, если того пожелает, он может воткнуть кинжал ей в сердце, она и не дрогнет. Инстинкты воина и кровь древних в ее жилах, казалось, осознавали что-то, чего она не могла осознать. Или что отчаянно пыталась отрицать. — Сколько бы раз ни видел, зрелище все еще ужасает. Эрза нашла уединение в Храме, в небольшой келье в восточной части. Ей повезло, что драконы ценили уединения, а Храмы готовы были его предоставить. Даже такой полукровке как она. Келья была маленькой, с небольшим деревянным столиком, на котором горела свеча, кроватью и подушкой, которая, как поняла Эрза, предназначалась для молитв. Подушку она закинула в угол и голыми коленями села на пол. Доспехи, в которых она ходила днями и ночами, покоились на кровати, и с тонких игл капала кровь. Эрза редко снимала защиту, но иногда, в такие дни, как сейчас, когда мысли обуревали ее, а душа не могла найти покой, ей требовалось очищение души — в молитве, и тела — в воде. Когда-то давно, после окончания войны, она желала лишь смерти, ибо кровь ее требовала смерти других. Но король Джудо даровал ей эти доспехи. Внутри них сотня игл из кровавого рубина протыкали ее стальную кожу и не давали потеряться в безумии. Сейчас она была обнажена так, как не привыкла быть обнаженной, без стали и оружия. Сотни шрамов и сотни кровоточащих ран покрывали ее тело. Некоторые были старыми, еле заметными. Некоторые лишь недавно зарубцевались, а некоторые и сейчас кровоточили. — Зачем ты здесь, Джерар? — спросила она, вновь сделав глубокий вдох. Позади нее зашуршала одежда, и незваный гость расположился на полу. — Я знаю тебя, Эрза, — проговорил он вкрадчиво. Она помнила этот обманчивый тон. Этим тоном он мог шептать как слова любви, так и угрозы смерти. — После случившегося ты чувствуешь себя виноватой. Коришь себя, и думаешь о тщетности своего бытия. Наверняка, как только принцесса очнется, ты ринешься в ее покои, и как подобает преданной шавке, будешь молить о прощении, после чего еще с десяток лет пронесешь в себе вину. Эрза вдохнула морской воздух, не торопясь с ответом. Слова Джерара не были далеки от истины. Такой он ее знал тогда. Сколько лет назад это было? Сорок? Больше? Для нее, как и для драконов, время было относительным. Люди рождались, быстро взрослели и также быстро умирали. Они были нежны. Кожа тонка, кости хрупки, а жизнь недолговечна. Драконы и валькирии жили веками, старели медленно, умирали долго, и время для них, существ подлунных, текло по-другому. Десятилетия превращались в года, а года в минуты. Эрза родилась во времена Солнца, и не знала о своих предках ровно до совершеннолетия. Ее родители были обычными работягами на окраине королевства Фиор под знаменем дома Красного Солнца. Она росла как все, смеялась и веселилась, шалила, дружила, совершала глупости. Она росла в традициях Фиора, молясь в жарких лучах Солнца и мечтая провести праведную жизнь, такую, какую прожили ее родители, и их родители, и родители их родителей. Но вот ей исполнилось восемнадцать, и она впервые почувствовала это — желание убивать. Никогда доселе в ее мыслях не было подобного порыва, но в ту ночь, когда Луна полным диском освещала бескрайнюю поляну, она обнаружила себя в окружении стада бездыханных овец. Ее белое платье было насквозь пропитано кровью, и с пальцев капала алая жидкость, а она стояла и не понимала, как здесь оказалась. Лишь Луна смотрела на нее насмешливо, будто только и ждала этого. Тогда же, ее испуганную увидели родители, и тот страх, который был в их глазах, она не забудет никогда. В ее крови текла кровь древних воинов, канувших в лету. Говорят, что истинные валькирии были настолько кровожадны и безжалостны, что их боялись даже драконы, и Эрза была благодарна всевышним за то, что обладала лишь тысячной долей этой кровожадности и безжалостности. Даже с ней она не ведала покоя, и ей потребовались долгие годы тренировки, самоистязания, кровопролития, чтобы, наконец, быть способной сидеть в комнате с кем-то и не пытаться его убить. — Люди меняются, Джерар, — наконец, проговорила она. — Ты помнишь меня другой. — Не могу сказать, что многое изменилось. Я говорил тебе, что принцессе нужно быть осторожней в своих выборах. Эрза повернула голову, пораженная догадкой. — Ты причастен к этому? Она не видела лицо Джерара последние несколько дней. Он выглядел непривычно уставшим. Знакомая усмешка поселилась на его губах. — Это дело рук ветви Отца, а ты же знаешь, насколько она мне противна. Девушка расслабилась, вновь вернувшись к своей медитации. Она могла верить его словам. Его ненависть к вере, поддерживающей битвы, войны и смерть была неподдельной. Она помнила его ярость на той войне. Его гнев, который она впитывала в себя как губка, его отчаяние, которым он делился с ней. Если в чем и нельзя было сомневаться, так это в том, что Джерар Фернандес предан Анне также сильно и неподдельно, как ребенок может быть предан родной матери. — Отныне Ее Высочество никто не посмеет тронуть, — прошептала Эрза, и тон ее не подвергался сомнению. — Я порву любого, кто причинит ей вред. — Тебе тоже нужно быть осторожной, — предупредил Джерар. — Почему? Дракон замолк на мгновение, и Эрза решила, что не получит ответа, когда он заговорил, и на своих обнаженных плечах она почувствовала его бережные касания. — Никому не позволь узнать, что в тебе течет кровь валькирий, — прошептал он ей в самое ухо. — Никому из драконов, руви и других магических существ. — Почему? — Ты существо подлунное, а молишься Солнцу. Драконы вели войны с Валькириями задолго до появления Солнца, но они всегда уважали их силу. Твой народ погиб в мучениях, и эти мучения видели драконы. Сказчие назвали погибель Валькирий первым предзнаменованием пришествия Белой смерти, и спустя время появилось Солнце. Драконы могут принять людей, существ, рожденных под ним. Но они никогда не примут валькирию, что предала свою богиню. — Я никогда не скрывала своего происхождения, — отрезала она. — Да. Но немногие знают о том, кто ты. Для драконов ты всего лишь легендарная Алая смерть. Но никто не думает, что ты кто-то больше, чем человек, — Джерар оставил короткий поцелуй в ее волосах. — Пусть так и останется.***
[Ramin Djawadi — Jenny of Oldstones] https://vk.com/audio?q=ramin%20djawadi%20jenny%20of%20oldstones
— Как вы себя чувствуете? — спросил лекарь, мягко касаясь своими руками ее запястья. Люси вздохнула, прислушиваясь к своему телу. Возможность двигаться после ночи паралича была как благословение. — Хорошо, — наконец, сказала она. — Даже очень хорошо. Сколько я была без сознания? Господин Джастис сидел с закрытыми глазами и водил рукой по воздуху, словно пытался увидеть то, что другие увидеть не могли. А, возможно, действительно видел? — Чуть менее семи дней, — ответил он, открыв глаза. Люси удивленно коснулась перевязанной груди. Она помнила клинок, и как кровь пропитала белую ткань. Помнила крики и темноту. Она помнила свою последнюю ускользающую мысль на грани сознания: «Это мой конец». В то короткое мгновение Люси была уверена в этом. — Но как это возможно? — спросила она. — Я чувствую себя великолепно. Лекарь не торопился с ответом, копошась в своей сумке. В голове Люси появилась странная мысль, будто господин Джастис не очень хотел говорить об этом. — Ну, для начала нам повезло, — наконец, поднял он голову. — Дракон не знал, что сердце людей, в отличие от драконов, находится слева. Удар пришелся на правую сторону, и это дало мне время на действия. Люси судорожно выдохнула, неосознанно сжимая руку на сорочке. Сейчас, когда он говорил это, события недельной давности начали казаться отдаленными, размытыми, произошедшими будто не с ней и не в ее жизни. Так странно было помнить то, что произошло, чувствовать фантомную боль, но при этом видеть все через тусклую призму, которая казалась не ее взглядом. — Я благодарю вас, господин Джастис, — искренне поблагодарила она. — Без вас, наверняка, я уже была в Солнечной обители. Лекарь начал складывать свои инструменты, и в покоях вновь повисла тишина. Она видела, что что-то его терзало. Он был нахмурен, погружен в свои мысли и, казалось, собирался с силами, чтобы сказать что-то. И эта неопределенность пугала ее. Наконец, он выпрямился и встретился с ней взглядом. — На самом деле, ваша рана была куда сложнее, Ваше Высочество. Люси постаралась придать своему лицу безмятежность в то время, как сердце начало беспокойно трепыхаться. — Что вы хотите этим сказать? В руках лекаря был амулет Солнца, и он водил по нему, словно искал поддержки. Наконец, он начал говорить, смотря прямо в ее глаза. — Кинжал задел важную артерию. Первым к вам подоспели драконьи лекари, и по незнанию человеческого тела, они вынули кинжал прямо на месте. Дело в том, что если бы вы были драконом, то посторонний предмет начал бы мешать вашей мгновенной регенерации, поэтому при любых ранах, драконы в первую очередь очищают ее. Но у нас, у людей, нет мгновенной регенерации. И вытаскивать кинжал было подобно вашему убийству, — он успокаивающе накрыл ее руку своей, а голос его стал тише. — Вы буквально начали истекать кровью. Люси сглотнула, но более никак не выдала волнения. — И что же произошло дальше? Господин Джастис прокашлялся, продолжив уже более деловитым тоном: — Дальше подоспел я. Мне удалось остановить кровь, но к тому моменту, как мы добрались до лазарета, вы уже потеряли ее много. Счет шел буквально на минуты, — господин Джастис замялся. — Вам нужно было срочное переливание. Все это было уже в прошлом, но липкий страх того, что буквально еще немного, и она могла бы умереть, сковал ее тело. — Мама или папа? — только спросила она. Лекарь покачал головой. — Нет, — ответил он, и Люси замерла в неприятном липком предчувствии. — Вам нужно было много крови. У вашей матушки кровь подходила идеально, но такое переливание ее просто убило бы. Люси тут же вышла из оцепенения. — Она ведь не?.. Господи Джастис тут же заверил ее: — О нет, я лекарь, а не палач. Хоть королева и грозилась отрубить мне голову в случае, если я не возьму ее кровь, — с улыбкой произнес он. Люси облегченно выдохнула. Она бы никогда не смогла пережить, если бы ее родители пострадали из-за нее. Внезапно она так отчаянно почувствовала желание обнять матушку, вдохнуть аромат магнолий и дома. — Если не моя матушка, тогда кто? — отринув внезапный порыв, спросила Люси. — Кому мне воздавать благодарности за мою жизнь? Лекарь замялся. — Прежде чем я вам это скажу, прошу, поймите и не злитесь. Положение было тяжелым, мы буквально теряли вас на глазах, и искать подходящего донора из всех прибывших из Фиора подданных, было подобно вашему убийству. Принцесса вся подобралась, вскинув голову и сквозь боль расправив плечи. — Господин Джастис, говорите прямо. Я не собираюсь злиться на вас. Вы спасли мне жизнь, и какого бы ни было ваше решение в ту ночь, я его приму. Кровь это всего лишь кровь. Кем бы ни был человек, которому она принадлежит. Будь это даже преступник, будь это даже мой враг, хоть не могу припомнить хотя бы одного. Поверьте, я не собираюсь чураться крови человека, который спас мне жизнь. Господин Джастис смотрел ей в глаза, так прямо и так искренне виновато, словно ее пламенная речь сделала его признание в сто крат тяжелее. — Миледи, я ни секунды не сомневался в вашем благородстве, добродетели и милосердии, — проговорил он, не моргая. — Тогда что же? — Вы сказали, что приняли бы кровь любого человека, каким бы он ни был… — Да. — А что, если это был не человек? Люси замерла. В ее ушах зазвенело, и она услышала свой голос, словно сквозь толщу воды. — Что вы хотите этим сказать? Господин Джастис, наконец, осторожно произнес то, что она уже и так поняла, но боялась услышать. — Мы перелили вам… не человеческую кровь. — Продолжайте, — выдохнула Люси, пытаясь совладать со своими эмоциями. Внезапно ей показалось, будто она и правда чувствовала инородную кровь в своем теле. Горячую, обжигающую, несущуюся по ее венам, подобно пламени. Или это был всего лишь плод ее воображения? — Миледи, как я уже и говорил, счет шел на минуты, а искать донора не было времени. Переливание крови вашей матушки не могло гарантировать ни сохранение ее, ни сохранение вашей жизни. И в момент отчаяния, принц напомнил мне об одной особенности драконьей крови, — лекарь говорил быстро. — Понимаете, драконам редко нужно переливание, потому что их кровь имеет колоссальную скорость восстановления. Но при больших потерях даже драконам она может понадобиться. Драконам, в отличие от людей не нужно искать подходящего донора, и хоть у них, как и у нас, разные группы крови, сама кровь является универсальной. Она при попадании в другой организм, как бы приспосабливается, и становится точно такой же, как у того, кому было сделано переливание. — Она… изменяется? — спросила Люси, нахмурившись. Лекарь кивнул. — Да. Это поразительное свойство, которое не поддается никакому объяснению, но драконы существа, рожденные во времена магии, так что логике они не поддаются. Конечно, скорость регенерации драконов значительно медленнее, чем была раньше, но она все равно в десятки раз превышает скорость восстановления людей. Кровь же драконов не утеряла своего чудесного свойства и по сей день они используют ее в своих ритуалах, а также при лечении. Если вы не знали, то лекарство от драконьей лихорадки делается из крови. Крови сказчих — лакримиса, и крови драконов. В свадебных ритуалах они также много крови жертвуют, чтобы… — До этого хоть раз переливали драконью кровь человеку? — прервала его Люси. Господин Джастис замолк, нервно проведя пальцами по амулету. — Ни разу, мидели. Она кивнула, сделав глубокий вдох. — То есть, вы перелили мне их кровь, не зная наверняка, сработает ли это? — У нас был шанс, и мы воспользовались им, — проговорил он. — И, как видим, это сработало. Даже лучше, чем мы могли рассчитывать. Кровь не только подстроилась под вашу, но и, похоже, передала вам кое-какие регенеративные свойства драконов. Ваше восстановление при обычном раскладе заняло бы месяц, а то и больше. Люси посмотрела на свою руку так, будто впервые ее увидела. Она прислушалась к себе… Казалось, все было по-прежнему. Хотя, чего она ожидала? Что у нее вырастут крылья и прорежутся клыки? — Я бы хотела увидеть своего супруга и отблагодарить его, — прошептала она, сжав ладонь и подняв взгляд на лекаря. Он непонимающе нахмурился, спросив: — За что? — Вы сказали, что это была идея принца, — улыбнулась Люси. — Я хотела бы как следует отблагодарить его за это. Все-таки, он спас мне жизнь. Господин Джастис замер, и на его лице читалось недоумение. — Ваше Высочество, Вы, похоже, неправильно меня поняли, — протянул он. — Это была идея не принца Зерефа, а принца Нацу. Люси пораженно замерла. — Мне перелили кровь Нацу? — спросила она, чувствуя, как сердце в груди забилось чаще. — Да, миледи, — подтвердил слова лекарь. — Он был с Вами все это время, в то время как Ваш супруг был занят вместе с королем в устранении конфликта и заключении молодого дракона в королевскую темницу. Он вспомнил о свойстве своей крови и тут же предложил переливание. На самом деле я не был уверен в этом, потому что успех подобного предприятия, учитывая не только вашу жизнь, но также и политические проблемы, которые могли бы быть вызваны подобным… — Тогда я хотела бы увидеть принца Нацу, — вновь прервала Люси господина Джастиса. Кажется, когда он нервничал, он начинал говорить очень много. Лекарь замолк, посмотрев на нее долгим нечитаемым взглядом, прежде чем почтительно кивнуть головой. — Я передам ему Ваше желание. — Благодарю, — улыбнулась она. Морской бриз овевал ее разгоряченное лицо, и она подумала, был ли он действительно холодным, или это ее новая кровь заставляла думать так? Как только за лекарем закрылась дверь, она открылась вновь, и в покои вошли ее родители. Люси радостно улыбнулась, почувствовав тут же покой, который всегда накрывал ее при виде отца и матери. — Мама, папа! — Ох, — воскликнула королева, ринувшись к дочери и аккуратно обняв ее. — Моя дорогая. Ты не представляешь, как я переживала. Отец был менее эмоциональным, оставив теплый поцелуй на лбу. — Свет моей жизни, — прошептал он, и в его карих глазах теплые просторы Фиора с золотыми колосьями и смехом детей окутали ее. — Все хорошо, — попыталась она заверить их. — Я себя чувствую великолепно. Родители переглянулись. Они обладали удивительной способностью, кажется, говорить, не произнеся ни слова. Мама одарила ее обеспокоенным взглядом, и ее теплая ладонь бережно накрыла ее. — Ты уверена, Люси? Ничего не чувствуешь… — Лейла замялась. — Странного? Девушка улыбнулась. — Если ты о желании пускать огонь изо рта или махать хвостом, то нет, мама. Я чувствую себя, — Люси аккуратно подобрала слово, — собой. От нее не укрылось, как отец, кажется, выдохнул, тут же расслабленно присев на ее кровати позади мамы. — Фрид тебе рассказал, — не спрашивал, а утверждал отец. — Да. Если честно, это шокировало меня. Я никогда не думала, что такое возможно. Но раз это спасло мне жизнь… то так тому и быть. Лейла облокотилась о мужа. Под глазами матери залегли темные круги, и Люси боялась представить, сколько они провели на ногах, ожидая ее пробуждения. — Этот дракон… — пробормотала королева устало. — Нацу, младший сын Игнила… Мы можем ему доверять? — Конечно, — заверила Люси. Если в чем и была уверена принцесса так это в своем доверии к Нацу. — Он мой друг. На самом деле, из всех драконов здесь я ему доверяю больше всего. Лейла кивнула. Ее пальцы, теплые и нежные, водили по ее коже, а взгляд был устремлен к запястью. Люси опустила голову. На бледной коже четко выделялись вены, и она боязливо сглотнула. Могло ли подобное как-то изменить к ней отношение? Может, теперь они… боялись ее? Или… считали грязной? — Мы хотели спросить у тебя с отцом, что ты желаешь? — внезапно задала вопрос королева. Люси непонимающе нахмурилась. — Что вы имеете в виду? Джудо наклонился вперед и тихо прошептал: — Дорогая, дракон чуть не убил тебя. Голос его был пропитан заботой и все минутные переживания тут же улетучились. Родители никогда не откажутся от нее. Так же, как и ее народ. А все остальное… казалось таким незначительным. — Не дракон, — мотнула она головой. — Август чуть не убил меня. Я не думаю, что в этом вопросе стоит перекладывать вину одного на всех драконов. — Мы хотели увезти тебя домой, если бы ты того пожелала, — сказала королева. — Все-таки свадебная церемония официально не завершилась, и ты могла бы вернуться в Фиор. — Нет! — твердо произнесла она. — Я не питаю обиды или злости. И я не собираюсь рушить то, что готовилось годами из-за одного… недоразумения. В глазах Джудо на секунду она уловила ликование. — Моя дочь, — произнес он, и эти два слова значили для нее все. Казалось, мама не разделяла его восторгов, и волнение четко читалось на ее лице. Люси знала ее. Она была подобно разъяренной львице, когда дело касалось ее семьи. Она отпускала ее в Ишгар с тяжелым сердцем и всегда говорила, что если она того пожелает, то всегда может вернуться. Но, к сожалению, Люси обладала ее упертостью и отцовским чувством долга. А эти два качества создавали гремучую смесь. Так что… — Драконы от меня так просто не избавятся.***
В покоях принцессы было прохладно, но на предложение закрыть окно, она отмахнулась. — Свежий воздух мне сейчас полезен. Зереф внимательно осмотрел свою супругу. Он ожидал увидеть ее слабой и бледной, но она напротив выглядело свежо и энергично, продолжая широко улыбаться. Невольно он вспомнил, как из ее груди начала литься кровь. Она была повсюду. Текла алой рекой по мрамору, а он стоял там, ошеломленный, и не знал, что делать. Люди были действительно хрупки, решил он. Небольшая рана, которая для дракона была подобно царапине, для человека могла быть смертельна. Люси следовало оберегать. — Вы выглядите хорошо, миледи, — проговорил он, улыбнувшись. На щеках принцессы заиграли ямочки вместе с чудесным румянцем. — Благодарю вас, милорд, но думаю, что нам уже можно отринуть церемонии, — она вскинула брови, прикусив губу. — В конце концом мы супруги. Зереф рассмеялся, и внезапно вся тяжесть прошедших дней спала и дышать стало легче. — Ты не представляешь, сколько страха мы пережили. Принц посмотрел на брата в поисках поддержки, и Нацу, непривычно тихий, тут же кивнул. — Да, мелкая, — проговорил он, усмехнувшись. — Мы уже с Хэппи решили, что пора петь тебе лунные сонаты. Принцесса закатила глаза на подобный выпад, бросив в принца подушку. — Не дождетесь. Что-то в этой картине заставило Зерефа почувствовать себя счастливым. Радостная Люси, живая и здоровая, брат, который, наконец, перестал витать в своих мыслях, и он, влюбленный и счастливый. — Я не хотел тебя беспокоить, — осторожно начал он, присев на кровать принцессы. — Но у нас скоро совет, Люси, тебе нужно принять решение. Улыбка с лица девушки медленно пропала. — Решение? Зереф кивнул. С этим нельзя было более тянуть. — Да. Решение по поводу казни Августа. Не то, чтобы он ожидал от Люси радости, но она не выглядела той, что готова была к отмщению. Отец говорил все эти шесть дней, что принцесса проснется с жаждой крови, ибо так было принято в Фиоре. Но Люси выглядела скорее растерянной, чем злой. — Казни? — прошептала она. — Разве это не должно быть решением короля? Казалось, что в ней говорил страх. — Ты уже давно не в Фиоре. Здесь другие порядки. Приговор выносит тот, на кого были направлены злые умыслы. Знай, что отец не против, если ты выберешь традиционную фиорскую казнь. Как правило, драконы выбирают отрубание крыльев, потому что понимают, что значит их лишится. Но так как ты человек, подобное может не удовлетворить тебя. Лишение жизни дар Ишгара в знак нашей глубочайшей вины перед тобой. Твои родители полностью нас поддержали. — Что за абсурд? Я не собираюсь его казнить, — воскликнула она. — Раз я решаю, то отпустите его. Верните обратно в приют к госпоже Миражанне. Уверена, она переживает за него. Зереф застыл, чуть приоткрыв рот. Краем глаза он заметил, что Нацу усмехнулся, хоть и попытался скрыть усмешку за кашлем. — Люси, ты в своем уме?! Он пытался тебя убить! — Я знаю, поверь мне. Но наказывать дитя, которое было ослеплено гневом и отчаянием… Мальчиком воспользовались. И тот, кто это сделал, и есть истинный преступник, достойный эшафота. Зереф встал, начав расхаживать по комнате. Непонимание заполнило его. — Люси, драконы сочтут это за проявление слабости, — наконец, проговорил он. — Нет, Зереф, драконы сочли бы это за проявление слабости, будь это покушение на тебя и будь это твое решение о помиловании. Но в моем случае казнь ребенка будет проявлением агрессии. Ненависть порождает ненависть. Мой отец когда-то давно пошел на мир с драконами. Я не позволю чему-то столь незначительному разрушить то, что строилось годами. — Столь незначительному? — Зереф подошел к ней вплотную, коснувшись своими холодными пальцами ее подбородка. Она встретилась с ним взглядом, и внезапно осознание, что теперь это не просто его невеста, а настоящая супруга, настигло его. Голос Зерефа стал чуть тише и мягче. — Ты чуть не погибла у меня на глазах. Ты истекала кровью на том мраморном полу. Этот мальчишка чуть не отнял тебя у меня. Люси улыбнулась, накрыв его руки своими, и ее тепло передалось ему. — Но я жива, и я здесь. И я больше никогда не покину тебя. — Прошу простить, что прерываю столь трепетный момент, но, Зереф, не забудь, что отец ждет тебя на совете. Зереф неохотно отстранился от жены, напоследок оставив поцелуй на ее ладони. — Я передам отцу решение о помиловании Августа. На устах принцессы появилась улыбка, и он подумал, что, возможно, ради того, чтобы она улыбалась чаще, он готов был перевернуть мир. — Благодарю, Зереф. Уже выйдя из покоев Люси и пройдя добрые двадцать шагов по коридору, принц остановился, не почувствовав знакомого присутствия брата. Обернувшись, он увидел, как Нацу лишь спустя минуту вышел вслед за ним. Они встретились взглядом, но Нацу ничего не сказал. Так они и продолжили путь. В тишине.***
В тронном зале собралось много народа. Иван окинул залу взглядом. Все придворные драконы, знать, сестры Ордена и духовенство, а также король и королева Фиора собственной персоны в окружении своих рыцарей. Кажется, король собрал всех в пределах замка. Повод был существенным. Принцесса очнулась, и время перемирия подошло к концу. Иван смотрел за лицами людей и в предвкушении ждал момента, когда наступит следующий этап их плана. В идеале принцесса должна была умереть, но мелкий крысеныш всадил кинжал не туда, и девчонка выжила. Но даже покушение на нее должно было вызвать праведный гнев ее родителей. С небывалым наслаждением он смотрел за тем, как королева Лейла в ту ночь обещала низвергнуть Ад на головы драконов. Такое просто так не исправишь. Иван перевел взгляд на короля Игнила, восседавшего на троне Шипов. «Интересно, что же он предпримет», — подумал про себя Иван. Он помнил Игнила еще юнцом, когда он сел на трон. Тогда он ожидал, что Драгнил продолжит дело его отца, но юнец пошел по иному пути. Королева одурманила его разум, поселила в его мысли гнилые идеи Матери, и сейчас он пожимал свои плоды. Драконы никогда не примут людей, и уж тем более полукровок на троне. — Хочу выказать свою радость пробуждением вашей дочери, — подал голос Игнил, и весь шум тут же прекратился. Королева Лейла изящно поклонилась, но в глазах ее был хищный блеск. — Благодарю Вас, Ваше Величество. Моя дочь в добром здравии, — она улыбнулась и добавила. — Слава господу нашему Солнцу. По залу прошелся гул, но быстро затих. Иван мысленно провел хвостом. Королева определенно знала, на что давить, и в трусости ее обвинить было нельзя. Игнил же в свою очередь не проявил признаков недовольства. Лишь кивнул. Не махнул хвостом, а кивнул головой, как делали это люди. — Слава нашим богам. Жрицы и монахи Храма Семи Лун молили о здравии принцессы все эти дни. — Выказываю вам свою благодарность. На этот раз слова принадлежали королю Джудо, который почтенно поклонился духовенству, стоявшему по правую сторону от короля в своих выделяющихся белых облачениях. Его Преосвятейшество рассек хвостом воздух. — Мне передали желание принцессы помиловать дракона Августа и отпустить его в приют, — Игнил вперил взгляд в королевскую чету, которые не выказали никакого удивления его словам. — Я выполняю ее желание. Стража сию минуту выпустит дракона на волю. Среди придворных вновь поднялся шум, и это Ивану не нравилось. Он ожидал от девчонки хоть какого-то наказания, но, похоже, жизнь с драконами ее ничему не научила. Конечно, не будет того недовольства, на которое он рассчитывал. Но этот поступок запомнят, как признак малодушия и слабости. А вот с мальчишкой нужно будет разобраться. — И я хочу вас заверить, что принцесса отныне будет в безопасности, и никто в пределах королевства не посмеет причинить ей вред, — громко провозгласил король. Королева Лейла усмехнулась: — Откуда такая уверенность? Король Игнил встал со своего места, окинув залу взглядом. — Принцесса Люси родилась в благословении наших богов, ибо то, что произошло с ней, даровало ей наивысшую защиту, — сказал он. Иван посмотрел вокруг. Драконы шептались меж собой и, похоже, не только он не понимал, в чем было дело. Ничто не могло гарантировать девчонке защиту. Она была человеком. Слабой девочкой, которую легко было сломать. И события недельной давности это доказали. Как же хрупки были люди. В то время, Игнил продолжил. — Принцессе была перелита кровь дракона. Иван усмехнулся про себя, внешне держа маску. Он знал об этом, но непосвященные придворные начали возбужденно шептаться. К сожалению, для милой человеческой девушки эта маленькая деталь никак не позволит ей остаться в живых. Кровь дракона в ее жилах давно преобразилась в человеческую, а человеческая кровь для драконов не значит ничего. — И что же это меняет, Игнил? — спросил король Джудо. Дракон посмотрел на своего собеседника сверху вниз, но говорили они на равных. — Я прошу, чтобы по Ишгару разнесли весть, — начал он громогласно, не отводя от Джудо взгляда. — До каждого уголка королевства, от Кор Луны до Неживых Земель. Я хочу, чтобы каждый дракон знал, что принцессе Люси, будущей королеве Ишгара, супруге наследного принца Зерефа, была перелита кровь второго сына королевской семьи Драгнил. В зале повисла тишина, и Ивану показалось, что время остановилось, вместе с кровью в его жилах. Многолетние труды и планы, все пролетело у него перед глазами, опадая подобно карточному домику. Такая насмешка от судьбы была ошеломляющей. И словно в трансе он слышал дальнейшие слова короля, каждое из которого было ударом, уничтожавшим его. — Второй сын семьи Драгнил принадлежит Луне. Ни один дракон в этом королевстве не посмеет тронуть то, что принадлежит ей. А сейчас, по мановению судьбы, его кровь теперь едина с вашей дочерью. Для драконов нет наивысшего греха, чем убийство того, что принадлежит нашей Богине, — Игнил торжественно усмехнулся. — У будущей королевы отныне полная неприкосновенность у драконьего рода. Так и передайте всем. Иван закрыл глаза. Казалось, теперь все было кончено.