Похороненные сердца. Продолжение.

      С жаждой уединения и гонимый тоской, я побрел в вышеописанное место и примостился в лесу, у того самого дерева, в надежде очиститься от мыслей, которые безутешно наводняли мою усталую голову.       … «Быть может, мой единственный друг был бы другим», — Думал я, -… «Если бы у него все получилось, и в прошлом не было бы неограниченного количества шрамов, кои возникли из — за знакомства с той девочкой, которая погибла однажды далекой зимой, будучи разорванной волками»…       Я никогда не видел Ханелле, которая послужила камнем преткновения в этой истории, зато встречал неоднократно ее сестру Лийсу; Девушки были близняшками, — одинаково хорошими собой, и имеющими большую тягу к творчеству, что не могло не вызывать похвалу.       Помню то странное время, когда я впервые встретил одну из них. Поначалу, я принял Лийсу за призрака, прежде чем понять, что таковым она никогда не являлась.       Рождение Ханелле всегда скрывали от жителей деревни, — она была недееспособной и безвылазно сидела дома, отказываясь внимать свету и радостям, пока в один прекрасный момент не возник восхитительный юный мальчик, который закружил ее в невообразимом, бальном танце жизни.       Сердце девушки вновь наполнилось стремительным желанием биться, а Вилле Вало стал ее хранителем и стражем, оберегающим от невзгод и удручающих проблем, связанных с ее болезнью. Как и прежде случалось, она стала появляться на улицах деревушки, внимая иллюминациям и праздничному виду площади.       Позже, она могла совершать и длительные прогулки, бесстрашно преодолевая расстояние, и ни на миг не вспоминая о дурацком недуге детства.       Казалось, счастье навечно поселилось в мирном уголке на окраине Финляндии, да горе пришло негаданно — по велению чьего — то слова, а может и сил и происков чьих — то, — Ханелле умерла.       Ходили слухи, что Вилле погубил ее своей названной и мнимой любовью: заставил поверить в настоящую жизнь и отказом настрополил девушку покончить с собой.       Холодное, безрадостное утро в Вантаа унесло за собой душу бедняги, придав тело безмолвным и серым чертогам погоста.       Лийса переживала из — за смерти своей единственной родственницы, считая Вилле намеренным убийцей ее сестры. А на кого она могла подумать? Кто, кроме Вилле проводил с ней большую часть времени? Обо всем этом свидетельствовали неукоснительные факты давешних событий, и не было смысла уговаривать себя в обратном.       Лийса поклялась, что камня на камне от дома Вилле не оставит, но надолго ее не хватило.       Дни сменяли ночи, доказательства были слишком неяркими, боль забирала силы пред предстоящим боем с семейством Хермани.       Постепенно, ее боль утихла, — словно бы переходя на другой уровень; Содержание той боли деформировалось и переставало быть настолько глубинной и пугающей.       Думаю, что с этого момента и началась история «Похороненных сердец».       Хотя, откуда мне знать… Быть может, это произошло и вовсе с незапамятных времен.       Решив не ступориться на незнании фактов, я предпочел оставаться в сладком неведении до конца этой душераздирающей сказки о любви. Мы все были в ней замешаны. И я, и Вилле. Создание нашей группы всецело связано с войной двух государств, о которой я узнал несколько позже.       …Девять лет спустя трагедии, но незадолго до выступления в Варшаве…       Просидев в лесу и предавшись размышлениям, я рисковал не заметить самого главного. Выпив еще немного, я едва держался на ногах, и тем не менее, мой разум отказывался отключаться.       В течении какого — то времени я слышал потрескивание ветвей и легкий шорох листвы, позже, мое внимание привлек отзвук голосов, доносившийся примерно в десяти метрах от меня.       Увиденное в лесу зрелище потрясло меня до глубины души. Оное невозможно было сопоставить с реальностью, ведь в реальном мире такового никогда не происходило, да и не могло, по весомому определению.       Облокотившись на дерево, я уставился в тьму стоящего предо мной леса. Тишина вновь обосновавшаяся здесь, потрясала меня своим малозвучием, — лишь редкие шорохи вырывали мой разум из забвения.       В середине ночи я выкинул последнюю бутылку в траву и устало разлегся на земле. Голоса прекратили надоедать мне своим присутствием.       Лес было столь тихим и нереальным, что создавалось впечатление некого вакуума, властвующего над его просторами, сродни космическому и запредельному для понимания.       Спустя какое — то время в темноте возник человек. По всей видимости, обладатель одного из голосов.        Я напрягал свое зрение, пытаясь увидеть лицо незнакомца, но здесь было слишком темно. — Следовательно, мои попытки не увенчались большим успехом.       Лунный свет неожиданно осветил собою светскую беседу двух людей, один из которых был малость напряжен, но старался не выказывать данный факт своей сущности.       Ими были — Вилле и странный незнакомец в темных одеждах.        Я приподнялся на миг, но решил отставить свое тело в известном положении и допытаться до истины разговора, покуда не прознаю свои шансы на внесение собственной лепты в их диалог.       … — Сделка? — Черноволосый хмыкнул и, отпечатав слово с удивительным восторгом, заложил руки в карманы.       — Именно так. — Вилле утвердительно кивнул. Мое сердце екнуло при взгляде на него. Стало быть, и не пропадал он вовсе. Просто вышел на прогулку с малознакомым мне юношей. Разговоры ведет о какой — то сделке… «Надо бы узнать поближе».       — Ты хотел бы вернуться в прошлое, не так ли? — Мужчина хитро улыбнулся и погладил Вилле по спутавшимся волосам. — Есть ли в этом смысл? Я конечно не заинтересован твоей просьбой, но, хотелось бы узнать ее причину. Не посвятишь меня в суть?       — Много лет назад ты отнял у меня самое дорогое. Ты скрывал ее во тьме веков, под толщей земель, и теперь я хочу повернуть время вспять, чтобы вернуть ее, — Тихо произнес музыкант, — Я хочу вернуть Ханелле.       … (Далее я не мог лежать на земле. Собеседники могли увидеть меня и уличить в слежке, поэтому, я аккуратно поднялся и зашел за дерево; Кажется, пара не заметила моего присутствия) …       … — Я все еще не вижу смысла, — «Темный» непонимающе уставился на Вилле Вало.       — А тебе и не надо. В моих силах лишь просить у тебя основной помощи. Остальное, я сделаю сам. — Вилле горделиво выпрямился.       — А как же те, кто останутся здесь — твои друзья и прочие?       — Зачем тебе слышать о том, о чем ты и так прекрасно знаешь? Если не будет меня — не будет их. Так прозаично и просто. Я дезинформировал единственного близкого мне человека. Надеюсь, он ничего не прознает о моем исчезновении, до того времени пока не исчезнет в будущем. Мне ли не знать, что отправляясь в прошлое я никогда не соберу группу.       — Я думал, что музыка — это страсть твоя, а выходит иначе. Ты обманываешь своих друзей. Это так по — «дьявольски»… — Темный судорожно выдохнул, — Неужто ты продал душу потому что желал этого больше всего на свете? Тогда получается, что ты мне делаешь одолжение, — крайне скверная ситуация, — Задумчиво прибавил сатана.       — Я и сам так думал, пока не сумел осознать нечто иное. Проблема в моем прошлом, которое не дает мне двигаться в заданном направлении. Я хочу свое прошлое. Возьми мой дар, в обмен на него. Большего — не стану просить.       … (Меня осенило. Наконец, до меня дошло то, о чем они говорили)…       Я взбешенно поднялся и вышел в неясный свет подле беседующих. «Темный» недовольно фыркнул, Вилле же огорошенно уставился на меня.       — Ты хочешь вернуться в прошлое? — Ровным голосом спросил я, пряча слезы ненависти за опущенными ресницами.       Вилле спокойно смотрел на меня. То было мнимым спокойствием. На его вытянутом лице в областях скул промелькнули мускулистые желваки;        Его спутник с интересом разглядывал меня.       — Этот женственный парень совсем не боится меня, — С воодушевлением проговорил «темный».       — Лили, ты не можешь дать мне то, чего я желаю больше всего на свете, — Проговорил Вилле надтреснутым голосом.       — И чего же ты хочешь? — С издевкой спросил я. — Прошлого? Смерти? Разбитого корыта? Прошлое не ждет тебя, — ты знаешь об этом. Я единственный, кто смог уберечь тебя от твоих мыслей. Я помогал тебе…       — Интересный диспут. Я думаю о том, что он давным — давно решил для себя в каком направлении ему лучше двигаться. — Люцифер с упоением разглагольствовал о Вилле будто его тут и не было.       Я узнал этого персонажа. Мое нутро не могло обманывать. Дьявол подзуживал Вилле на новые испытания.       — Что это за место? — Я огляделся, стоя в самом центре «танцующего леса». — Твоя обитель, Люцифер?       — Нет. Вилле призвал меня, когда понял, что не в силах справляться со своим даром. — Дьявол искусно улыбнулся и присел на вырванное с корнем дерево.       — Именно так. — Вилле согласно кивнул и мрачно посмотрел на меня.       Его глаза подернулись чернильными венками. Он был таким чужим и недоступным…       — Ты хочешь продать свою музыку за одну встречу в подлунном мире? … Ранее, я не замечал за тобой такой опрометчивости. — Я опустил глаза, не желая смотреть в «зерна» безысходности. — Прости, что не сумел удержать тебя в этом мире.       — Лили, ты не в чем не виноват. Какая разница, кто мы друг другу? Какая разница, чем музыка является для меня? Я не могу так жить. Если мне уготовано жить в другое время и в другом месте — то с этим ничего не поделаешь.       — Это все блажь. Это твои слезы по тому, кого уже не вернуть. Я с трудом узнаю в тебе прежнего Вилле в которого был так страстно влюблен.       …« — В этом и есть вся суть людей, — Люцифер картинно повесил голову. — Вы не можете любить развалину. Если ваш идеал перестал быть идеалом, вы торопитесь найти ему замену, ибо останки так сложно привести в подлинное состояние полноценного человека, да?»…       — Я не отказываюсь от Вилле. Напротив, я даю ему свободу выбора. Если он хочет вернуться в прошлое, я не в силах ему препятствовать. Так говорит истина его желаний. Каким бы я был человеком, если бы позволил ему усомниться в своих требованиях?       На мои слова по лесу пробежал возбужденный шумок.        Ранее я не видел тайных его жителей. Казалось, все проснулось в одночасье и разглядывало меня желтыми глазами, что смотрели на меня с каждой веточки, из — за каждой травинки, а так же с макушек деревьев и пожухлых былинок.       В мою душу закрался страх. Но, это подтверждало лишь то, что душа моя при мне.       — Может, и у тебя есть тайные желания? — В соотношении с моими думами Люцифер склонился к моему уху.       — Пожалуй, есть, и я оставлю их себе. Иначе ты разжиреешь на двух невинных душах в одну ночь.       — Ты бы мог быть отличным демоном, — «Темный» качнул головой и облизнул тонкие губы. — (Ему не терпелось съесть мою душу).       — Я могу идти? — Тихо спросил Вилле, не желая встречаться глазами со мной.       Люцифер тотчас откликнулся.       — Да, конечно. Не хочешь попрощаться с Линде навсегда?       — Есть ли в этом смысл? — Вало холодно хмыкнул и вздернул голову. — Он даже не пытался меня удержать.       — Что ты несешь? И это твоя благодарность? — Со злостью спросил я, дергая «его величество» за плечо и поворачивая к себе.       Мои руки загорелись черным огнем. Мне было больно, но я не смел оторваться от желанного тела.       Вилле насмешливо сузил глаза. Прежде я не видел его настолько красивым, — сущность дьявола проникала в него подобно кролику в глотку змеи.       Волнистые волосы разгладились на холодном ветерке, а тело что сжимали мои ладони, — стало легким, как пушинка и туманным, как воспоминания.       — Как романтично, — Вилле хмыкнул и выбрался из моих рук. На секунду его лицо стало омерзительным, будто зулусская маска смерти. Я в страхе отвел глаза.       Краем глаза я все же видел, как его тело, проходит сквозь круг ветвей и исчезает в самом его основании.       Танцующий лес погрузился в спячку. Деревья в один миг состарились и перестали шептаться между собой. Тайные зрители развеялись в воздухе и Люцифер пошел своей дорогой; Его темный плащ скользил по опавшим листьям, башмаки приминали золотистый «наст» под своим немереным весом.       — Эй, — Хрипло крикнул я, в надежде докричаться до высокой фигуры.       — Чего тебе? — Понуро ответил голос.       — Погоди. — Я побежал за дьяволом. Листья хрустели под моими ногами, могучие лапы ветра  хлестали по лицу.       Добежав до Люцифера, я повернул его к себе. Повернул, и снова отпустил. — То было чучело, которое парило на замшелой деревянной палке. Оно не шло -просто стояло и отпугивало бог весть кого в лесной глуши.       — Что здесь происходит?.. — Я прикрыл глаза и вновь их открыл. Я не мог поверить в то, что это действительно происходило в реальности. Наверняка любой бы обомлел от происходящего, в нежелании смириться с увиденным собственными глазами.       Добравшись до парковки, я прошел мимо трейлеров.       Стоянка встретила меня хладнокровной тишиной, которая пробирала меня до мозга костей своим малозвучием.       Я надеялся встретить кого — нибудь из группы, но неизменно натыкался на невероятную тишь, гнетущую и вырывающуюся из зияющих чертогов покинутых автобусов. Большая их часть была покрыта пылью, завешана пологом веток и присыпана относительным количеством песка. Ночная тишь разгоняла барханы и гнала их строго на восток, — туда, где начиналось бескрайнее море и голубые лагуны Куршской косы.       Позвав друзей, я вошел в трейлер.       Одернув занавеску, что скрывала нашу с Вилле постель, я пришел в неистовый ужас. Я надеялся обнаружить там музыканта, — молчаливого, раскуривающего очередную сигарету под заунывные звуки гитары, но надежды умерли при взгляде на смятое, лишенное присутствие человека, вот уже несколько месяцев к ряду, покрывало.       Если верить словам Люцифера, я тоже должен был раствориться в будущем, но такового не происходило. Уж лучше бы я сразу пропал. Серьезно. Поскольку такая «пытка тишиной» была самой страшной при осознании того, что ты остался совершенно один в огромном мире, лишенном каких — либо признаков жизни.       Стряхнув изрядное количество пыли с карты, я добропорядочно изучил ее, проводя пальцем от Балтики до Финляндии, и обосновавшись на водительском сиденье, погнал трейлер в сторону Хельсинки.       Последней безумной мыслью была дума о том, что Валилла могла все исправить. Будто искомая точка отсчета — она светилась посреди карты и влекла меня на свет своих букв. Именно в этом районе я чувствовал себя в полной безопасности.       Трейлер качало на ухабах. Я видел свое лицо в зеркало заднего вида — оно было преисполнено ужасом и болью. Переключая скорость, я случайно задел ручник и едва не ворвался в кювет на всех парах.       Изрядно приложившись головой о лобовое стекло я, с нелепой и грустной улыбкой, начинал понимать всю трагичность ситуации: я не умел водить пассажирские автобусы.       Сочинять музыку и жить, как обычный человек — две разные, и совершенно не совместимые, вещи, ни в коем случае не пересекающиеся между собой.       Мой лоб начал кровить, — рана была открытой и нуждалась в осмотре врача, но это интересовало меня в самую последнюю очередь. Маниакальная идея вернуться в родной район, пресекла все иные желания на тот момент.       Обогнув жилой район близ Варшавы, я едва понимал куда держу свой путь. Если точка конечной остановки и была мне известна, то весь путь протяженностью в тысячу километров, являлся для меня самой большой загадкой на сегодняшнюю ночь.       Продолжая осматриваться по сторонам, я провел свободной рукой по крышке бардачка и извлек из него документы нашего водителя Дональда Райли, с сомнением глядя на черно — белую карточку, подтверждающую личность пропавшего шофера. Райли разительно отличался от меня, но цвет волос, к моему большому счастью, имел светло — русый, к тому же, овал лица у нас был вполне одинаковый. Прижимая рулевое колесо животом, я наскоро перевязал волосы резинкой и вновь покосился на удостоверение личности и права в темно — зеленой визитнице. Стало быть, границу я пересеку без особых проблем, и вряд ли поляки уличат меня в угоне, разве что штраф выпишут за аварийное состояние кузова, но меня это, скажем так, мало заботило. Гораздо важнее была Финляндия, в которую я был обязан вернуться до наступления рассвета.       Мое состояние оставляло желать лучшего и к середине ночи на меня нахлынуло осознание ситуации в которую я попал. Меня вывернуло наизнанку, и я остановил машину у ближайшего бара — стараясь унять дрожь и перевести дыхание.       Куртка была безбожно испачкана, и не теряя времени я сменил ее на жакет Вилле, — выбираясь из фургона и отправляясь под власть покосившейся вывески с бодрым названием «Чегевара».       Проводя ладонью по лицу, я бросился на первый попавшийся стул, выкладывая при этом деньги, и удивляясь их незначительному количеству. Мой столик стоял в отдалении и это позволяло мне заняться самим собой, без боязни за чужеземные взгляды.       Спустя пять минут к столику подошла официантка и осведомилась о заказе. Так как я не хотел есть пришлось заказать для виду кружку пива, жаренные колбаски и ростбиф, и так же для виду — улыбнуться и слинять в туалет под удивленный кивок девушки.       Уже на месте, я благополучно распечатал упаковку с пластырями и, стараясь унять дрожь в пальцах, принялся оклеивать рану липкой полоской антисептической ленты. Наконец, удостоверившись в том, что не истекаю кровью и откинувшись на белесую стену толчка, я мог судорожно выдохнуть и покинуть мерзкий клозет забегаловки.       К сожалению, в эту ночь все шло не столь гладко, как это порой бывало в воображении такого простого человека, вроде меня.       Едва я вышел за приделы тесной кабинки в тускло освещенный коридор, мне загородили дорогу пара парней, которые что — то лопотали по польски, да и, честно говоря, выглядели не совсем вменяемо, по моему мнению. Я попытался заговорить с ними по фински, по английски, но видя, что они меня не понимают, я не нашел ничего лучшего, как проскользнуть под рукой первого и дернуть к заветному выходу. Я бы мог вступить с ними в схватку, но мне не улыбалось по новой чинить свое, и без того, покоцаное лицо.       Первый нагнал меня у самых дверей, разворачивая к себе и вторя разъяренным взглядом на мою безоружную улыбку.       — Парни, я понятия не имею, что вам от меня надо.       За моими словами последовал ропот непонятных фраз и грубый пас в сторону моих джинс. За тычком руки наружу явился мой сотовый телефон, который тут же засветился в темноте. Один из парней, тот что повыше, испуганно ахнул и сунул телефон мне в лицо.       — Что это? — Спросил он на ломанном английском, а это что — то да значило.       — Телефон, — Я развел руками.       — 2009? — Рыкнул он, переводя взгляд на календарь. Я в ужасе перехватил его взгляд, двигаясь следом, словно ходок по канату. Календарь сиял цифрой 2001, и, стало быть, сейчас апрель 2001, мать его, года…       Пользуясь замешательством, я выдернул телефон из его рук и разбив локтем дверь, выскочил на парковку.       Самое идиотское было в том, что трейлера не оказалось на месте. Я бросился на проезжую часть, выловил попутку и постарался смыться из этого места от греха подальше.       Уже лежа на пассажирском сидении и вытаскивая из предплечья кусок стекла, я подмигнул водителю и благодарно улыбнулся.       — Куда едем? — С ужасом в голосе проговорил тот.       — В Финляндию, друг. Именно туда…