Укрощение Рики

      Когда Ясон и Рики прибыли в «Эмпориум», церемония открытия уже целый час как должна была начаться. Подойдя к зданию, монгрел почувствовал себя ничтожной букашкой: он никогда еще не видел сооружения, подобного тому, которое высилось сейчас перед ним. Это было настоящее чудо архитектуры — похожая на древнюю арену громадина с двумя рядами высоких окон, придававших ей дополнительный объем. Вход охраняли две гигантские статуи — Иос и Эрфанес, легендарные братья-воины; преследуемые ревнивым военачальником Джун Таном, они выбрали смерть, но не отреклись от своей любви. Надпись над входом гласила: «В искусстве позволено все».       Никакое другое здание не могло соперничать с «Эмпориумом» по красоте и величественности, и монгрел из трущоб, выросший в сиротском приюте, чувствовал себя здесь не в своей тарелке — первые шаги в мир элиты заставили его стушеваться. Он послал в спину Ясону робкий взгляд, и блонди, не оборачиваясь, почувствовал его неловкость.       — Успокойся, пет. От тебя ничего не требуется, кроме послушания. Смотри, слушай и постарайся немного развеяться.       Рики вздохнул, следуя в нескольких шагах позади хозяина. Его ошейник по-прежнему соединялся цепью с браслетом Ясона, так что пет был вынужден поспевать за стремительной походкой блонди.       Войдя внутрь, они сразу поняли, что церемония еще не началась: все ждали Ясона. Рики впервые столь явственно осознал, какое положение занимает его хозяин среди элиты блонди и почему для него так важно было не опоздать к открытию.       По мнению монгрела, все мероприятие для того только и затевалось, чтобы каждый мог в свое удовольствие полизать задницу Ясону Минку. Все подобострастно склонялись перед ним, расточая льстивые похвалы, все из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя его внимание, все приветствовали его с восхищением и уважением. Хозяин мог сколько угодно бушевать из-за непредвиденной задержки, но для Рики было очевидно, что никому и в голову бы не пришло начать церемонию в отсутствие избранника Юпитер.       Рики ожидал, что, будучи петом Ясона, он привлечет к себе всеобщее внимание, но не был готов к тому, что тысячи любопытных глаз примутся изучать его с ног до головы, откровенно раздевая взглядами. Это был его первый выход в свет; последние два года множество слухов достигало ушей блонди, но никто из них до сих пор не видел скандально известного пета воочию. Другие петы не меньше своих хозяев были заинтригованы его темными волосами и глазами и никак не могли взять в толк, почему Ясон предпочел пету класса А какого-то безродного полукровку. Длинные языки уже давно разнесли весть о том, что Ясон занимается сексом со своим монгрелом — дело невиданное и неслыханное, — и это диковинное пристрастие грозило подмочить безупречную репутацию влиятельного блонди.       Поначалу столь пристальное внимание к его персоне выбило Рики из колеи, но со временем он немного освоился. Ажиотаж вокруг него мало-помалу начал спадать, и он смог вдоволь насмотреться на местное блестящее общество. В зале собралось несколько сотен представителей элиты, но и в этом цветнике Ясон выделялся своей особой статью и привлекательностью. Каждый из присутствующих блонди обладал собственным шармом, каждый мог похвастаться копной длинных, шелковых, золотистых волос — правда, оттенки золота у всех немного различались. И хотя Рики, окруженный сотнями образчиков безупречной мужской красоты, чувствовал, как в паху разгорается огонь, одно он знал совершенно точно — никому из них не дано затмить ослепительного Ясона Минка.       Ясон шествовал сквозь толпу, словно божество, с величием и грацией, которых Рики в нем раньше не замечал, блистая непринужденным остроумием, очаровывая обаятельной улыбкой, обольщая фривольным взглядом. Его мягкий смех завораживал, голос звучал низко и бархатно, словно искусный соблазнитель заманивал в свои сети невинную жертву. И Ясон не переставал удивлять — он говорил на множестве языков, свободно переходя с одного на другой, приветствуя блонди, прибывших со всего сектора.       Эта новая грань хозяина заставила монгрела проникнуться благоговейным трепетом. Внезапно он понял, что Дэрил с момента его появления в Танагуре пытался ему втолковать: быть петом Ясона Минка означает быть кем-то исключительным. Рики впервые почувствовал, что гордится своим статусом. Цепи, которые он так упрямо отвергал, из-за которых претерпел столь жестокое наказание, теперь вселяли в него уверенность, являясь видимым подтверждением его особой связи с самым могущественным блонди Танагуры.       Хотя с того момента, как они вошли в зал, Ясон не сказал пету ни единого слова, тот чувствовал, что о нем не забывают ни на минуту. Казалось, иногда блонди намеренно подходил так близко, что у Рики голова шла кругом от опьяняющего запаха золотых волос. Время от времени хозяин легонько тянул за цепь, словно подзывая пета еще ближе. Монгрел изучил его уже достаточно хорошо, чтобы понять: этими незаметными жестами Ясон хочет сказать очень многое. В какой-то момент блонди подтянул цепь к себе и положил руку чуть ниже талии Рики, отчего сердце пета бешено заколотилось. Хозяин наклонился и прошептал ему на ухо:       — Держишься молодцом, пет!       Так называемая «церемония открытия» длилась умопомрачительно долго — по крайней мере, на взгляд Рики. Блонди, напротив, полностью разделяли любовь Ясона к изысканным винам, цветистым славословиям и светской болтовне. Монгрел уже не в силах был дольше выносить эту скуку смертную, когда об открытии выставки наконец-то было объявлено в нескольких кратких словах, и все дружно разошлись по коридорам, ведущим к залам экспозиции. Словно по мановению руки жизнерадостное общение прекратилось: элита входила в залы, как в древние гробницы, в торжественном молчании, которое нарушалось лишь зловещим лязгом бесчисленных петских цепей. Вскоре блонди рассосались по всей выставке, переговариваясь вполголоса.       Обязанности Ясона перед обществом были выполнены, и теперь он мог с чистой совестью поговорить со своим петом.       — Не забывай, зачем мы сюда пришли, Рики. Осмотрись как следует и скажи, что тебе нравится.       Монгрел вздохнул — чуть громче, чем положено, чтобы показать, какую тоску на него нагоняет это задание. На самом же деле он был весьма заинтересован экспонатами и польщен тем, что хозяину важно услышать его мнение в подобном вопросе. Раньше никто не спрашивал, какие чувства и мысли рождают у него предметы искусства, и в глубине души сироте из трущоб было приятно ощутить свою значимость. Первые два-три зала оставили его равнодушным, но внезапно он остановился перед чем-то вроде древней фрески с потрескавшимися, отбитыми краями и выцветшей, облупившейся краской. Фреска изображала ребенка, который бесстрашно протягивал руку, чтобы погладить рычащего зверя.       — Это… любопытно, — сказал монгрел.       — Ее нашли при раскопках в Минас Кенту. Это уникальный артефакт. Если угодно, можно назвать его погребальным искусством, — с улыбкой пояснил Ясон. — Ей место в каком-нибудь музее, она просто великолепна. Тебе нравится?       Рики кивнул. Ясон ввел код на панели рядом с экспонатом, и на экране появилась надпись: «Продано: Ясон Минк».       Следующим выбором пета оказалась массивная, но простая глиняная ваза округлой формы; затем его внимание привлекли статуи древних воинов в человеческий рост, несколько светящихся манускриптов Забытой Эпохи, нос корабля в виде головы дракона и ярко раскрашенные щиты, представляющие варварскую культуру Урасии, и, наконец, резная магическая шкатулка слоновой кости из гробницы царя Чунаменхана — и все это без исключения Ясон тоже приобрел.       — Похоже, ты неравнодушен к древним цивилизациям, — заметил блонди, восхищенный выбором монгрела. — Кажется, я начинаю понимать твои вкусы. Как тебе вот эта вещь?       Рики в нерешительности смотрел на абстрактную живопись.       — Ну, что скажешь? — с хитрой улыбкой прошептал Ясон.       — Хочешь услышать правду?       — Однозначно.       — Это вообще не искусство.       Блонди тихо засмеялся и наклонился к своему пету.       — Абсолютно с тобой согласен, но тс-с! — это между нами: вон там, у окна стоит автор.       Внезапно тон его голоса изменился.       — Думаю, нам пора в зал Рауля, — сказал он, глядя на схему экспозиции. — Напоминаю, Рики: веди себя благопристойно.       Темноволосый монгрел кивнул и внутренне подобрался, готовясь к встрече со своим смертельным врагом. Но того, что ждало его впереди, он никак не мог заранее предугадать.       Едва переступив порог зала, они тут же оказались перед огромной картиной, занимавшей самое видное место. Рики забыл как дышать, не веря собственным глазам.       Полотно называлось «Иос и Эрфанес» и изображало трагический финал любви знаменитых братьев, которые не смогли отказаться от своих чувств и предпочли умереть вместе. По легенде, они ласкали друг друга на берегу моря, пока подступал прилив; затем Эрфанес набрал в рот яда и разделил его с Иосом в последнем поцелуе. Их любовь в миг смерти была так сильна, что они превратились в две луны и с тех пор повелевают морскими приливами.       Темные волосы монгрела встали дыбом: перед ним в самой откровенной позе возлежали Ясон и Рауль.       Ясон был прорисован до мельчайших деталей: тугие мышцы, ленивая чувственность, идеальный торс и ангельское лицо. Иос раскинулся на песке, его кожа блестела капельками морской воды, приливная волна обнимала его тело. Казалось, он только что испытал оргазм: веки были прикрыты, губы слегка разомкнуты — все это Рики наблюдал вживую десятки раз. Эрфанес лежал на боку, опираясь на руку, и пожирал глазами своего возлюбленного, крепко сжимая флакон с ядом. Ничего более прекрасного монгрел в своей жизни не видел; просто невозможно было поверить, что это — творение кисти Рауля.       Увидев картину, Ясон замер, как громом пораженный, потом сердито вздохнул. Последнее, чего он хотел в этой жизни — чтобы его обнаженное тело было выставлено перед всей Танагурой. Полотно уже привлекло всеобщее внимание, хотя за сумасшедшую цену в два миллиона кредитов купить его пока не решился никто.       Подошел Рауль, на его губах играла загадочная улыбка.       — Ну, и что ты думаешь?       — Ты мог бы спросить моего разрешения, Рауль, — с упреком шепнул Ясон.       — Неужели… тебе не нравится?       — Как произведение искусства картина великолепна, настоящий шедевр — впрочем, как и все твои работы, Рауль. Но ты прекрасно знаешь, в чем проблема. Теперь мне придется ее купить, хотя бы для того, чтобы она не попала в дурные руки.       Рики едва сдержал улыбку: выходит, хозяин не слишком-то рвется выставлять свою сексуальность на обозрение публики.       Рауль наклонился к Ясону.       — И вовсе не обязательно ее покупать. Она твоя — в обмен на одну ночь в твоей постели.       Ясон молчал, обдумывая неожиданное предложение. Он очень хотел получить картину, главным образом, потому, что она его смущала, к чему он совершенно не привык, но еще и потому, что она вне всяких сомнений представляла собой великий шедевр живописи. Блонди знал, что даже за непомерную сумму в два миллиона еще до конца дня на нее найдется покупатель. Одна ночь… Нельзя сказать, что это будет неприятно… возможно, им даже удастся восстановить то, что было разрушено — хотя снова становиться любовником Рауля он вовсе не собирался.       Рики был ошарашен предложением Рауля, хотя ничуть не сомневался, что Ясон отклонит его без колебаний. Когда блонди, казалось, призадумался, монгрел почувствовал, что близок к панике. Не может быть, Ясон никогда на такое не пойдет! Безумная ревность накатила из темных глубин его существа, кровь бешено стучала в ушах, пока он с замирающим сердцем ждал ответа хозяина.       — Одна ночь, — согласился Ясон.       Рауль просиял, вне себя от радости, возбужденный от одной только мысли, что ему наконец-то удалось заполучить в свои руки бывшего возлюбленного. Он не смог удержаться и бросил победный взгляд на монгрела, который, оцепенев от ужаса, наблюдал за происходящим.       Рики словно получил удар под дых. Он позабыл все предупреждения, угрозы и недавнее жестокое наказание, охваченный безудержной ревностью.       — Нет! Ясон, нет! Ты не можешь! — Отчаянный крик вспорол тишину зала; все до единого обернулись.       — Молчи, Рики! — резко оборвал его хозяин.       — Только не с ним, Ясон! Только не с этим грёбаным маньяком-извращенцем! — монгрел махнул на Рауля дрожащей от ненависти рукой.       И блонди, и петы ахнули в один голос: на их глазах происходило нечто невиданное. Обращаться к хозяину в таком фамильярном тоне было просто недопустимо, предъявлять ему претензии — совершенно непростительно, оскорблять блонди, особенно такого великого художника, как Рауль, — абсолютно немыслимо. Все взгляды обратились на Ясона: публика ждала адекватного ответа.       — Твой пет нуждается в дрессировке, — спокойно произнес Рауль, скрестив руки на груди.       По мнению собравшихся, это было до безобразия мягко сказано. Вздохнув, Ясон вытащил усмирительную трость из ножен и повернулся к Раулю.       — Какое наказание, по-твоему, будет достаточным?       — Пятнадцать ударов по незащищенному телу.       Пятнадцать ударов. Да еще по голому телу. Довольно жестоко, подумал Ясон, и все же, в рамках допустимого, учитывая, что пет провинился в общественном месте, и не где-нибудь, а на Танагурской художественной выставке. Не принять условия оскорбленной стороны — об этом не могло быть и речи. Ясон лучше кого бы то ни было знал, что всего пару часов назад монгрел подвергся болезненной порке, и теперь новое наказание обещало стать для него настоящей пыткой. Сердце блонди наполнилось сочувствием к непослушному пету, которому кроме адской боли предстояло испытать еще и публичное унижение. Он столько раз предупреждал Рики, ну почему тот не слушал?.. Теперь хозяин ничем не мог облегчить страдания своего пета: на кону стояла его собственная репутация. Придется жестоко покарать монгрела за его возмутительное поведение — другого выхода, увы, не было.       — Пет! — во всеуслышание объявил Ясон. — За твое упрямое нежелание обращаться к блонди с должным уважением ты получишь пятнадцать ударов.       Он схватил Рики за руку и спустил его штаны до колен. Следы недавнего наказания явились присутствующим во всей красе, из толпы послышались возгласы удивления и ужаса. Багровые рубцы щедро покрывали ягодицы и бедра пета, их вид доставил чрезвычайное удовольствие Раулю, который откровенно наслаждался представлением, даже не пытаясь скрыть кровожадную ухмылку.       Рики, наконец, полностью осознал масштабы собственной глупости и, все еще ревнуя и злясь на хозяина, теперь, стоя без штанов перед целой толпой зрителей, почувствовал жгучий стыд. Впрочем, это длилось недолго: с первым же ударом трости он забыл обо всем, кроме дикой боли, издавая такие истошные вопли, что многие петы отвернулись, не выдержав этого варварского зрелища.       — Один! — Безжалостный голос соперника ворвался в сознание Рики, причиняя новые страдания. Считая удары, Рауль словно посыпал солью свежие раны монгрела.       — Два! Три! Четыре!       Петы, оцепенев от ужаса, следили глазами, как поднимается и опускается усмирительная трость. Блонди, напротив, взирали на Ясона с восхищением: размахиваясь от плеча, он наносил удары в полную силу, и отчаянные вопли монгрела свидетельствовали о том, что хозяин не делает ему никаких поблажек.       — Пять! Шесть! Семь! Восемь!       Ясон страстно мечтал, чтобы наказание поскорее закончилось, чтобы он смог, наконец, заключить пета в объятия — крики его любимца разрывали сердце хозяина в клочья.       — Девять! Десять! Одиннадцать!       Казалось, все это длится уже целую вечность. Из сострадания Ясон теперь нацеливал удары ниже, по бедрам — туда, где еще оставалось немного нетронутой плоти.       — Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать!       Боль была поистине чудовищной; Рики уже почти не осознавал, где он и что с ним; в глазах темнело, и сознание, казалось, вот-вот померкнет.       — Пятнадцать!       Нанеся последний удар, Ясон отпустил своего пета и недрогнувшей рукой вставил усмирительную трость обратно в ножны. Публичная порка Рики оказалась, вероятно, лучшим способом восстановить — хотя бы временно — свою слегка подмоченную репутацию. Блонди без колебаний покарал пета за вопиющую непочтительность, чем опроверг множество слухов о его особых отношениях с монгрелом. В глазах свидетелей, по крайней мере, он действовал в полном соответствии со своим статусом — возможно, даже более жестоко, чем поступили бы многие другие блонди. Усмирительная трость на поясе Ясона и явные следы ее применения на теле пета не оставили камня на камне от подозрений в том, что он слишком миндальничает с полукровкой. Кое-кто из элиты даже всерьез призадумался, не ввести ли моду расхаживать везде с такой тростью по примеру Ясона — хотя, учитывая безропотную покорность большинства петов, эта мера была бы абсолютно излишней.       Когда наказание закончилось, и хозяин отпустил его, Рики рухнул на четвереньки, дрожа словно в лихорадке. У него не было сил натянуть штаны, и он даже не заметил, как Ясон наклонился и помог ему. Голос хозяина доходил сквозь пелену, но смысл его слов ускользал. Постепенно чувства возвращались, и монгрел разобрал, что Ясон шепчет ему на ухо:       — Вставай, пет. Все закончилось.       — Помоги мне, — прошептал он в ответ. — Я не могу…       — Открой рот, — тихо велел хозяин, — и постарайся проглотить.       Из жалости к своему пету Ясон положил ему на язык таблетку «Опиата-6» — он всегда носил с собой запас, на случай, если снова разболится голова. Рики толком не понял, что проглотил, а задавать вопросы сил не было. К этому времени его организм сам стал выделять вещества, притупляющие боль, и он почувствовал себя немного лучше. Но когда на него обрушилось понимание того, где он находится и что с ним произошло, монгрел со всей остротой ощутил, какому унижению только что подвергся.       — Мы можем вернуться домой? — взмолился он.       — Пока нет. Не беспокойся, никто на тебя больше не смотрит. Даю слово, скоро тебе заметно полегчает.       С помощью хозяина Рики удалось подняться на ноги. Внезапно он вцепился в блонди и спрятал лицо на его груди, а Ясон успокаивал его, ласково гладя по волосам.       Рауль сам не верил свалившемуся на него счастью: мало того, что Ясон согласился подарить ему целую ночь удовольствия, так еще и на десерт он смог насладиться жестоким наказанием пета-соперника. Сердце блонди неслось галопом, его буйная фантазия уже рисовала красочные картины. Хорошо продуманный план прошел без сучка без задоринки, и Рауль чувствовал, что справедливость наконец-то восторжествовала. Он получил возможность не только утолить свою страсть к Ясону, которую так долго лелеял в сердце, но и отыграться на чувствах монгрела, которого люто ненавидел. С изуверской радостью он наблюдал, как Рики страдает, как он от боли даже не может подняться на ноги. Увидев, что Ясон принялся утешать своего пета, Рауль немного приуныл, но даже это не смогло испортить его полный и безоговорочный триумф. Победа осталась за ним.       Когда Ясон, наконец, повернулся и встретился с ним глазами, Раулю усилием воли удалось стереть с лица улыбку.       — Так что… сегодня вечером? — спросил он с надеждой.       — Не сегодня, — последовал ответ. Ясон был твердо намерен доставить Рики удовольствие всеми возможными способами, чтобы изгладить из памяти своего любимца этот кошмарный день. — Завтра.       Рауль с готовностью кивнул.       — Буду ровно в восемь.       Услышав этот диалог, Рики чуть слышно всхлипнул. Ясон улыбнулся, польщенный тем, что пет продолжает его ревновать, и еще больше — тем, что он выражает свое недовольство в столь сдержанной манере. Не желая длить страдания своего любимца, он направился к выходу из зала. С торжествующей улыбкой Рауль собственной рукой ввел код на панели рядом с картиной, и на экране загорелась надпись: «Продано: Ясон Минк».       Темноволосый монгрел уже почувствовал эффект от приема опиата класса А: боль утихла, и вскоре облегчение перешло в чистое удовольствие. Он был бесконечно благодарен хозяину за то, что тот сжалился и дал ему эту убойную таблетку, хотя никакое лекарство не могло исцелить его раненое сердце. Слабо улыбаясь, он поглядел на Ясона.       — Ну как, тебе лучше? — спросил тот и тихо рассмеялся при виде забавного выражения лица своего пета — глаза горели удовольствием, неуверенная улыбка искривила губы.       — Что ты мне дал? — шепотом спросил Рики.       Блонди наклонился и тихо ответил:       — «Опиат-6».       — За это я буду любить тебя вечно.       Слова монгрела отозвались глубоко в сердце Ясона, хотя он знал, что пет вовсе не имел в виду того, о чем он подумал. И все же в них прозвучало нечто, похожее на искреннее чувство, и блонди внутренне задрожал от радости.       Остаток дня прошел спокойно; хозяин и пет сделали еще несколько приобретений и, наконец, вернулись домой. По пути в Эос оба молчали. На полпути Ясон заметил, что под действием мощного лекарства Рики сморил сон.       От гаража до пентхауса блонди бережно нес его обмякшее тело на руках.       За дверью его приветствовал Дэрил, кинувший на Рики встревоженный взгляд.       — Он просто спит, — успокоил фурнитура Ясон. Он уложил пета на свою кровать и позволил ему выспаться всласть до позднего вечера.       Открыв глаза, Рики в недоумении огляделся, удивляясь, как он оказался на хозяйской кровати. События дня постепенно всплывали в памяти — он как будто снова пережил двойное наказание, насилие, договор Ясона с Раулем. К счастью, таблетка, которую дал хозяин, все еще действовала, и боли он не чувствовал. Монгрел встал и вышел из спальни.       Ясон стоял у огромного окна, из которого открывался потрясающий вид на Танагуру под звездным небом. Услышав шаги, он с улыбкой обернулся и тихо произнес:       — Проснулся, значит. Дэрил приготовил тебе поесть — ты, должно быть, умираешь с голоду.       Рики кивнул, он и в самом деле проголодался. Монгрел избегал смотреть на блонди — его противоречивые чувства к хозяину представляли собой взрывчатую смесь страха и раздражения.       — Твое любимое блюдо, — сказал Дэрил и поставил перед ним миску тушеной баранины.       — Спасибо, Дэрил, — отозвался Рики тихим голосом, словно боялся привлечь к себе лишнее внимание.       Фурнитур заметил, что пет нервничает и втягивает голову в плечи, и сердце его наполнилось печалью. Похоже, несчастный монгрел становится таким же, как и он сам, забитым существом.       Рики быстро поел и выскользнул на балкон, покурить. Когда Ясон вышел вслед за ним, он вздрогнул и выкинул окурок, в страхе, что блонди станет его бранить. Чем ближе подходил хозяин, тем сильнее пета била дрожь. Ясон протянул к нему руку, и монгрела затрясло.       — Не бойся, пет! — прошептал Ясон и притянул его к себе. Теперь он ощущал дрожь своего пета всем телом, и его сердце разрывалось от жалости. Он наклонился, взял монгрела за подбородок и нежно поцеловал в губы, крепко прижимая к своей груди, пока не почувствовал, что Рики расслабился и начал отвечать на поцелуй.       — Знаю, это был трудный день, пет, — сказал он мягко. — Но солнце село, и день завершился. Сегодня вечером я хочу доставить тебе удовольствие, поэтому отдаю себя в твои руки.       Темные глаза монгрела расширились.       — Ты… отдаешь себя мне? В смысле… как раньше?       — Да.       — И я могу… делать с тобой, что захочу? Все что угодно?       — Все что пожелаешь. Я весь твой.       Сердце Рики бешено заколотилось.       — Ты будешь сегодня моим петом?       Ясон засмеялся.       — Хорошо. Я буду твоим петом.       Крайне заинтригованный, монгрел попытался выяснить, как далеко простираются границы дозволенного.       — А что, если я захочу выпороть тебя G-ремнем? Ты не спустишь с меня шкуру?       Блонди в ответ только улыбнулся.       — Я смиренно подчинюсь любому твоему приказу.       Рики чуть умом не двинулся от счастья; он тут же начал представлять себе картины одну заманчивей другой и от собственных мыслей моментально возбудился. Он взглянул на хозяина со шкодливой улыбкой и отступил назад, скрестив руки на груди.       — Пет! Марш в спальню! — скомандовал он.       Ясон повиновался без возражений, восхищенный тем, как быстро Рики вошел в роль.       — Раздевайся и ложись на кровать лицом вниз, — продолжал Рики грозно. — Дэрил!       — Слушаю, э-э-э… Рики? — У вбежавшего фурнитура отпала челюсть.       — Неси сюда G-ремень!       Дэрил колебался, вопросительно зыркая на хозяина.       — Выполняй, Дэрил, — кивнул Ясон, и фурнитур бросился за орудием наказания.       Рики открыл выдвижной ящик, вытащил шелковые веревки, помахал ими перед носом блонди и привязал его запястья к кровати.       Дэрил принес ремень и, увидев связанного хозяина, злорадно ухмыльнулся. Позже он обязательно расспросит Рики обо всех подробностях их с Ясоном развлечений.       Рики сердито щелкнул запястьем и активировал G-ремень. Хлопок получился весьма устрашающим.       — Пет! Сейчас ты будешь наказан без всякой причины. Просто потому, что мне этого зашибись как хочется. А потом я тебя трахну, а может, кончу тебе на лицо. А может, и то, и другое.       Пламенная речь монгрела позабавила Ясона. Пока что игра доставляла ему одно только удовольствие. С первым ударом ремня ему стало уже не так весело, но он оставался верен своему обещанию безропотно подчиняться любому капризу Рики. Блонди выдержал порку c присущей ему стойкостью; выражение его лица почти не изменилось, только между бровей залегла маленькая морщинка, да губы слегка приоткрылись. Взяв в руки ремень и узрев перед собой беззащитное тело хозяина, Рики почувствовал, что вся злость и обида, скопившиеся в сердце за этот день, готовы выплеснуться наружу, и всыпал хозяину горячих от всей души. Хотя блонди не издал ни звука, монгрел знал, что ему по-настоящему больно, и это принесло пету глубокое удовлетворение. Он вызверился на Ясона за его сделку с Раулем — к гадалке не ходи, эта «одна ночь» превратится в непрерывный трах до самого рассвета. В душе Рики смешались ревность, боль, злость, обида и беспомощность. Но хуже всего было чувствовать себя последним дураком. Как его только угораздило влюбиться в того, с кем ему никогда не стать вровень, в того, кто может позволить трахнуть себя смертельному врагу Рики, не обращая ни малейшего внимания на его чувства!       В итоге задница Ясона была исполосована так, что любо-дорого посмотреть. Энтузиазм пета застал хозяина врасплох, но он молча вытерпел удары и был приятно удивлен, почувствовав, как, благодаря дополнительной функции G-ремня, внутри нарастает возбуждение. Блонди так разгорячился, что совершенно позабыл про боль; все, чего он желал теперь — и желал отчаянно — была немедленная разрядка. Он хотел кончить. Он адски хотел кончить. Ясон застонал и принялся вколачиваться бедрами в постель.       Его попытки не прошли незамеченными.       — Прекрати! — велел Рики, выключая ремень. — Ты не можешь кончить сейчас.       Ясон заскрипел зубами.       — Рики, мне нужно…       — Молчать! Ты кончишь, когда я тебе, на хрен, разрешу, и ни единой секундой раньше!       Блонди примолк. Он вовсе не хотел испортить пету праздник, но боялся, что просто-напросто не сумеет себя сдержать. Пытаясь отвлечься, он решил подумать о чем-нибудь скучном, например, о предстоящем торговом конвенте с Альфа Зен. Нужно связаться с Ксури Белликаром насчет меню для ежегодной встречи; рыба — идеальный вариант, но осталось еще обсудить гарниры; без острых соусов вполне можно обойтись, а вот без чего обойтись никак нельзя, так это без губ Рики, без его языка, который облизывает головку хозяина… вот так… а теперь его рот вбирает в себя член блонди… да, в точности так… и на горячий влажный язык льется белая вязкая жидкость…       Рики, уже полностью раздетый, приподнял бедра Ясона.       — Встань на колени… раздвинь ноги шире.       Блонди подчинился и ахнул, когда язык пета коснулся его самого чувствительного места и принялся гулять от ануса до мошонки и обратно. Затем озорной кончик языка скользнул внутрь; ощущение было до невозможности пикантным. Ясон отчаянно жаждал прикосновений монгрела, весь во власти мучительной похоти, и в нетерпении дергал за веревки.       — Рики! — выдохнул он. — Не мог бы ты… пожалуйста… помочь мне?       Темноволосый монгрел прекратил ласкать его дырочку и ответил:       — Хорошо, пет.       Он перевернулся на спину и проскользнул под своего хозяина. В сладком предвкушении блонди опустил бедра и почувствовал, как его напряженный член коснулся губ Рики. Монгрел с фантастическим мастерством ласкал хозяина, в точности зная, как доставить ему самое острое наслаждение. Кончиком языка он искусно обводил головку по кругу и нежно ее посасывал; Ясон начал осторожно толкаться вниз, в жаркие влажные объятия. Рот и язык Рики делали ощущения прекрасными настолько, что терпеть дольше стало просто немыслимо — с громким стоном блонди последний раз сильно толкнулся и выплеснулся в этот горячий рот, крича от невыносимого удовольствия, словно от боли.       Завороженный сладострастным воплем хозяина, пет внезапно вспомнил о собственном болезненно пульсирующем члене и, встав на колени позади блонди, начал продвигаться вперед короткими рывками, пока не вошел в Ясона целиком и полностью. Из груди Рики вырвался стон — так тесно сжимался вокруг него блонди, так безумно приятно было его трахать.       Монгрел любил вставлять хозяину. Больше, чем кому-либо еще… даже Гаю. Он знал точно: ради одного пьянящего, до умопомрачения сладкого мига близости стоило претерпеть все горести и мытарства этого дня. Хватая ртом воздух в такт ритмичным спазмам внутренних мышц блонди, он забился в экстазе, таком ослепительно ярком, что и словами не описать.       Немного отдышавшись, он отвязал хозяина, и любовники улеглись рядышком на кровать.       — Было больно? — полюбопытствовал Рики.       — Немного, — честно признался Ясон.       — Это хорошо. — Монгрел улыбнулся, довольный собой.       Ясон тихо рассмеялся.       — Все с тобой ясно. Ты решил поквитаться со мной за то, что я тебя наказал. Думаешь, восстановил справедливость?       — Наказание тут ни при чем. Дело не в этом.       — Разве нет?       — Да ты что, сам не понимаешь? — взорвался Рики. — Все дело в том, что завтра ночью мерзкому ублюдку будет позволено трахать тебя в хвост и в гриву. Или ты уже забыл, по какой причине моя задница огребла люлей на глазах у толпы элитных зевак?       Ясон улыбнулся: ревность пета всегда заставляла его сердце сладко замирать.       — Просто офигеть, до чего весело, а? Черт тебя дери, Ясон!       — Я тебе уже объяснял: у меня нет к Раулю никаких чувств. Это всего лишь… деловое соглашение.       Рики сел на кровати, кипя от злости.       — Деловое соглашение? Ты что, совсем с глузду двинулся? Он явится сюда не для того, чтобы обсасывать ваши грёбаные проблемы безопасности. Он явится поставить тебя раком и отыметь во все дыры. И ты прекрасно знал, что я о нем думаю. Ты все знал! Ты хотя бы дал себе труд задуматься, что я буду чувствовать, когда он потащит тебя в эту самую спальню, чтобы отодрать на этой самой кровати, или на полу, или у стены — а я никак не смогу этому помешать? Видно, тебе просто нравится надо мной издеваться.       — Это значит, — вкрадчиво спросил блонди, — что ты испытываешь ко мне чувства?       Монгрел мрачно покосился на него и ничего не ответил.       — Иди-ка сюда, — сказал Ясон, затаскивая пета обратно в постель и крепко прижимаясь к его спине. — Мне нужен только ты, — прошептал он на ухо Рики. — Для меня важен только ты один, пет.       Рики горько вздохнул; слова хозяина отчасти сняли тяжесть с его души, но он все еще злился, понимая, как сильно его страшит то, что должно произойти завтрашней ночью. Монгрел закрыл глаза, мечтая, чтобы завтра не наступило никогда.