***
— Эй, красавчик! — ухмыляясь, поприветствовал Аскель братца. — Какого рожна ты тут забыл? — накинулся на него Фрейн. — Ты на посту должен стоять! — Я уже говорил: ты грохнул мой коммуникатор. Пытался тебе позвонить дохренадцать раз! Аскель бочком приблизился к брату и со вздохом уселся в свободное кресло. — Чего тебе тут надо? Возвращайся к апартаментам Мегалы. Аскель зевнул. — А смысл? Всё равно в здании никого не осталось. Все ушли… в общем, туда. — Откуда тебе знать? Живо тащи свою задницу на пост! — Тогда одолжи свой коммуникатор, раз уж мой сломал. Это будет справедливо. Не хочу пропускать такое зрелище. Фрейн громко фыркнул. — Ну да, помечтай! Сам виноват — выбрал модель 4599 вместо 6900. Он бы у тебя всё равно скоро сам развалился. — Ты же вроде сказал, что их невозможно сломать! — возразил Аскель. — Вали на пост! — Сначала гони свой коммуникатор! — Хрен тебе с прицепом! — Ну, хотя бы давай посмотрим вместе. Включай уже, сейчас начнется! — Аскель, шутки в сторону! Иди отсюда, а то Оди позвоню. Аскель пожал плечами и ухмыльнулся. — Ну и звони. — И позвоню! — Не-а, не позвонишь. Он же пообещал засунуть эту фиговину тебе в задницу, если будешь доставать его звонками. Фрейн вздохнул. — А если он узнает, что ты покидал свой пост, прибьет нас обоих. — Да ну? Мы ж ему не скажем! Давай, шевелись, а то всё пропустим! Уже часы на башне бьют… Фрейн повозился с коммуникатором и включил голографический проектор — трансляция как раз началась, ровно в тринадцать ноль-ноль. Публичную порку передавали по информационному каналу Юпитер с полным визуальным и 3D сопровождением. Перед братьями развернулась сцена у Эмпориума. — Срань господня! — выдохнул Фрейн. — Гляди! Это же… лорд Сами! — в восторге завопил Аскель, тыча в блонди пальцем. — Ну, конечно, кто же еще! Идиот! Его сейчас будут пороть. — Да знаю я, но всё равно как-то непривычно видеть его в проекторе. О, смотри-ка! Лорд Кан! Он такой секси! Фрейн с интересом поднял бровь. — Ну да, тело у него что надо. Черт! Только взгляни на эти плечи! — А звука что, не будет? С чего такая тишина? — Кто его знает! — Фрейн нахмурился и начал перебирать настройки. — Мы всё пропустим! Что… что он там говорит? Ну-ка, дай сюда! — Чтоб тебя! Ты же… Эй, убери лапы! Братья тянули коммуникатор каждый в свою сторону. Наконец он вылетел из рук Фрейна и шлепнулся на пол. Трансляция тут же прервалась. — Бля! Ты… ты его разбил, придурок! В ярости Фрейн кинулся на братца. Тому удалось увернуться от удара, но отскочить он не успел — Фрейн всем телом сшиб его с ног, и оба тяжело рухнули на пол. Какое-то время они ожесточенно боролись, пока не выдохлись, и теперь лежали в обнимку, громко пыхтя. — Хм-м-м… — Аскель зарылся лицом в волосы братца и улыбнулся. — А ты вкусно пахнешь! — Охренел, Аск? Отвали! — Почему? Тебе же нравится! — поддел его братец. — У тебя тут… бугор растет! Слушай, а помнишь ту ночку, после того, как мы сидра напились? — Заткнись! — прошептал Фрейн и с трудом сглотнул. — А знаешь, мы тогда могли заняться кое-чем интересным — если бы ты не кончил, стоило до тебя дотронуться! Внезапно Фрейн остро почувствовал, что рядом с ним, совсем близко — красивый, горячий мужчина, и затих, рассматривая брата совершенно другими глазами. — Поцелуй меня! — шепнул Аскель. — Нет! Фрейн крепко прижал запястья брата к полу, чувствуя, как неумолимо пробуждается к жизни его собственный член. — Ты же этого хочешь! Несколько мгновений Фрейн лежал на нем и пытался решить — поддаться искушению или встать и уйти. — Может, тебе отсосать? — поддразнил его неугомонный братец. — В мечтах отсосешь, — буркнул Фрейн. Он отпустил Аскеля и скатился с его тела, намереваясь встать. Аскель рассмеялся и сел. — Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что ты всё-таки не устоишь. Фрейн не ответил. Он поднял коммуникатор и принялся нажимать кнопки наугад, тщетно пытаясь снова подключиться к трансляции. — Твою ж мать! Теперь у нас два сломанных коммуникатора! Оди нас убьет. — И мы пропустим шоу. — Ну, шоу можно посмотреть потом в архиве новостей. — Я помираю с голоду, — простонал Аскель. — Где там Таи с обедом? — Аскель, тащи свою ленивую задницу на место! Я серьезно, мать твою — или расскажу Оди, что ты покидал пост. Это… серьезное нарушение протокола! — Ладно, ладно, детка. Вот бля! Ну что может случиться за пять минут? — Ты худший охранник во всем квадранте. Я подам на тебя жалобу в совет департамента. — Иду, иду! Ё-моё! Вообще-то, я и не собирался становиться охранником. Мечтал работать в Урусе, в зоопарке… — О! Точно! Вот где твое место — среди прочего зверья! — А тут скука смертная. Всё, что я делаю — сижу сиднем на одном месте. — Возьми почитай руководство по системам безопасности. Если не сдашь экзамен в следующем месяце, окажешься на улице. — И где же бешеные бабки, которые ты мне обещал? Я так даже к пенсии не заработаю себе на пета. — Я тебе сто раз твердил: у нас трехмесячный испытательный срок. Так у всех блонди принято. Вот через три месяца будем купаться в кредитах. Ну же, держи хвост пистолетом! Мы работаем на самого главу чертова Синдиката! Лучшей должности не найти. Только тебе, видно, не терпится, чтобы нас поскорей уволили. Давай уже, вали на свой пост! — Ладно, иду, — огрызнулся Аскель и вздохнул. — Серьезное нарушение протокола… — бухтел он себе под нос, качая головой и направляясь к лифту в конце коридора. — Да тут всё равно ни души! Но он был не прав. За статуей Юпитер прятался молодой аристиец ослепительной красоты и выжидал удобного момента. Как только охранник оставил свой пост, юноша воспользовался шансом и проник внутрь, быстро отключив панель безопасности с помощью ксеронского шифратора. Он и сам удивился, как легко удалось проникнуть в апартаменты архитектора. Юноша боялся, что после взлома получить доступ во второй раз будет гораздо сложнее. Ему опять удалось обмануть кодовый детектор у главного входа в башню Эос, правда, на этот раз он не осмелился войти внутрь по собственному коду идентификации, а использовал отражающую панель. Это устройство делало слепок кода последнего, кто покидал здание, и воспроизводило его вместо кода своего владельца. В здании, казалось, все вымерли. Юношу это озадачило, но, поскольку он плохо знал амойский, то не сумел выяснить, что все жители башни отправились смотреть на публичную порку, а командор и вовсе покинул планету. Он проник внутрь и почти сразу обнаружил то, что искал — тайный проход, ведущий из апартаментов архитектора в недра башни. Невзирая на волнение, он решительно включил фонарь и двинулся в путь по темному извилистому коридору. Спустившись по лестнице, юноша не раз поворачивал направо и налево, пока не дошел до какой-то двери. Дрожащими пальцами он переключил маленький рычажок на стене. Дверь загудела и открылась. Юноша вошел в помещение, тускло освещенное свисающими с потолка голубыми лампами. Это было что-то вроде винного погреба: на бесконечных полках рядами выстроились бутылки, заставившие его на время позабыть о цели своего прихода в Эос. — Святые яйца! — прошептал он, узрев целую стену с «Аристийским Красным Императором» — он отлично представлял себе заоблачную цену этого напитка. Покачав головой, он откинул крышку своего термосканера и нахмурился, когда понял, что в пентхаусе ни души. Он проследил командора до пентхауса довольно хитрым способом — Востан Хоси не расставался с некогда принадлежавшим Араншу кольцом пета, а в нем находился встроенный передатчик. Но если в пентхаусе пусто, значит, командор больше не носит при себе кольцо, и все труды юноши пошли прахом. — Вот черт! — выругался он с досадой. Поднявшись по узкой лесенке, он открыл тайную дверь и в следующий миг очутился в Ясоновой кухне, не переставая удивляться, куда все запропастились. Следуя за сигналом, идущим от кольца, он прошел по пентхаусу до той самой комнаты, откуда, собственно, сигнал и исходил. Дверь была открыта, и молодой аристиец заглянул внутрь. Тут же обнаружилось и кольцо, довольно небрежно спрятанное под подушкой. Несколько минут он разглядывал находку и внезапно содрогнулся, вспомнив, как командор впервые надел ему это украшение. Ему хватило ума не прикасаться к опасной вещице — он прекрасно понимал, что кольцо тут же распознает его генетический код и, как по волшебству, само защелкнется на запястье. Позади раздался какой-то шум, и юноша, вздрогнув, обернулся. Он слышал голоса — или это были вопли? Прислушавшись, он понял, что по коридору бегают дети. Аристиец отступил в темный угол и затаился, но вдруг перед ним возникла круглая штуковина — что-то вроде робота — и попыталась просканировать его сетчатку. Он затаил дыхание, прислонился к стене и закрыл глаза, но было слишком поздно — «Страж» добыл всю необходимую информацию за долю секунды. В его обширной базе данных обнаружилось три взаимоисключающих параметра — генетический код блонди, скан сетчатки аристийца Вина Кантума и зарегистрированный код Араншу, беглого пета, принадлежавшего Востану Хоси. Робот-телохранитель не был разумным компьютером и не умел решать сложные стратегические головоломки, поэтому просто смешал всю информацию в винегрет. — Добрый день, лорд Араншу! — поприветствовал гостя робот. В его электронной голове не укладывалось, каким образом блонди может быть еще и зарегистрированным петом. — Ваш хозяин ищет вас. Настройки «Стража» отдавали приоритет защите Аки, поэтому статус беглого пета как таковой его нисколько не обеспокоил, он лишь добросовестно сообщил сведения из своей базы данных о том, что Востан Хоси объявил пета в розыск. Он даже не попытался проверить иные источники, кроме базовых, иначе обнаружил бы, что Вин Кантум объявлен в розыск и на Аристии по подозрению в причастности к резне в Меровийском дворце. — Срань господня! — прошептал Вин, потрясенный возможностями маленького устройства. — Ваш хозяин разыскивает вас уже десять лет, — повторил Страж. — Мой так называемый «хозяин» может поцеловать меня в зад! — ответил Вин. — Следует ли мне передать командору Востану Хоси сообщение следующего содержания: «Срань господня, мой так называемый «хозяин» может поцеловать меня в зад»? — без всякого выражения уточнил «Страж». Вин ухмыльнулся. — Нет. Это я сообщу ему лично. Хотя постой! Да, пожалуйста, передай ему эти слова — но только через две недели. — Ваше сообщение «Срань господня, мой так называемый «хозяин» может поцеловать меня в зад» будет отправлено командору Востану Хоси через две недели, лорд Араншу, — повторил «Страж». — Удачного вам дня. Развернувшись, он с жужжанием вылетел из комнаты — так же стремительно, как и появился. Вин проводил его улыбкой. Ему понравилось обращение «лорд Араншу», оно делало петское имя гораздо приятней для слуха. Коммуникатор подал сигнал, и аристиец, нахмурив брови, прочел входящее сообщение: «Отмена. В. Х. покинул Амои». — Да чтоб его! — разочарованно прошептал молодой человек. Подождав еще несколько минут и убедившись, что дети куда-то убежали, он поспешил обратно на кухню, торопясь исчезнуть из пентхауса, пока его не обнаружили. Пробираясь через главный зал, он не упустил случай оглядеться вокруг и был восхищен шикарной обстановкой. Похоже, амойские блонди… такие, как этот Ясон Минк… деньги лопатой гребут. Случайно бросив взгляд на столик возле камина, он заметил одну вещь, которая заставила его изумленно охнуть. Нахмурившись, он подошел поближе. Как это понимать? Что всё это значит? Трясущимися пальцами он взял со стола маленькую книжицу. На ее обложке красовался вензель — переплетенные амойские буквы «Й» и «К», — который молодой аристиец мгновенно узнал. Он видел этот рисунок тысячи раз — именно так выглядело клеймо на плече его матери. Историю этого знака она упорно обходила молчанием, но Вин всегда подозревал, что тут замешан его отец, который, судя по генетическому коду самого Вина, был не кем иным, как блонди. Правда, считалось, что блонди стерильны, но иного объяснения этому факту быть не могло. И книга со знакомым вензелем на обложке — лишнее тому подтверждение. Но кто ее хозяин? Если Ясон Минк, то почему на ней другие инициалы? Полистав страницы, молодой человек увидел лишь набор ни о чем ему не говоривших амойских букв. Ему отчаянно хотелось исследовать все уголки этого загадочного дома, но, услышав приближающиеся голоса, он был вынужден отказаться от своей затеи. Юркнув на кухню, аристиец вернулся обратно тем же путем, которым и проник в пентхаус, после чего бесследно исчез, будто его никогда здесь и не было.***
Ярость оказалась самой сильной эмоцией, которую она испытала после осознания себя разумным существом — ярость, боль и обида. В ужасе и растерянности Юпитер наблюдала, как собственные дети строят против нее заговор, но предательство одного из них вонзило острый кинжал прямо ей в сердце — а сердце у нее, как это ни удивительно, имелось. Ясон, ее любимец, ее фаворит, пошел против своей создательницы, разработав целый план, чтобы ее уничтожить — и для разумного компьютера это оказалось выше ее понимания. Разговоры блонди вогнали ее в ступор, и ей оставалось только в полном отчаянии взирать, как ширится и растет направленный против нее заговор. По правде говоря, она отправила Энью шпионить за Ясоном лишь для того, чтобы проверить, правдивы ли слухи о его отношениях с монгрелом. Но даже если бы эти слухи подтвердились, в ее намерения входило самое большее отчитать своего любимца и настоять на том, чтобы он избавился от полукровки. Вместо этого она нежданно-негаданно обнаружила, что Ясон развел бурную деятельность, намереваясь лишить ее власти, и пришла в такую ярость, что вынесла неслыханный доселе приговор. Даже она понимала, что ни один блонди такого, скорее всего, не вынесет. Юпитер не сомневалась, что Ясон примет ее предложение, расстанется с полукровкой и склонится перед ней — и в этом случае она бы выполнила свое обещание и облегчила его участь. Но Ясон отказался расставаться с монгрелом, и тогда она умыла руки, позволив, чтобы его приковали к позорному столбу и нанесли шестьдесят ударов в соответствии с изначальным вердиктом. Однако после первого же удара, увидев его страдания, Юпитер горько пожалела о своем решении. Услышав его крики, она поняла, что допустила роковую ошибку: для любого блонди такое наказание означало смертный приговор. Тревога в ее сердце росла, но вмешательство представлялось невозможным — она бы навсегда погубила свой авторитет. Юпитер была вынуждена беспомощно смотреть, как Ясон теряет сознание и приходит в себя — снова и снова… И вдруг вперед вышел Рики, не думая о себе, движимый лишь чистой, бескорыстной любовью к хозяину. И это было так прекрасно, что Юпитер более не могла таиться в тени. Тот самый монгрел, к которому она так долго не питала ничего, кроме ревности и глухого раздражения, в один миг заслужил ее признательность и даже нечто вроде симпатии. Он спас хозяина от страшных мук, и, впервые взглянув на него другими глазами, Юпитер поняла, что узы, связывающие этих двоих, даже она сама не в силах разорвать. И тогда она остановила руку палача, решив наконец даровать Ясону то, о чем он столько раз ее умолял, чего так упорно добивался, получая отказ за отказом. Он может оставить себе своего храброго маленького пета. Ради Ясона Юпитер пошла даже на то, чтобы сделать исключение из правил и приравняла монгрела к петам А-класса: присвоение полукровке столь высокого статуса позволит прочим представителям элиты примириться с самим фактом его существования. Оставшись в одиночестве в своем святилище, Юпитер долго предавалась размышлениям, пока не осознала, что никогда не сможет испытать такую же близость с Ясоном, какая связала блонди с его петом. Кроме того, она поняла, что установленные ею законы утратили свою роль: из инструментов защиты Амои и поддержания порядка они превратились в препятствие на пути к благополучию ее детей, а посему рано или поздно мятеж становился неизбежен. И пока граждане наравне с негражданами праздновали и веселились всю ночь до утра, Юпитер переписала Генеральный Кодекс для нового мира, который рождался на ее глазах.***
Ясон всеми силами старался не потерять сознание. В голове тревожно билась одна единственная мысль: Рики. Блонди не сомневался, что слышал крики своего пета. Рики в беде и зовет на помощь — но какие бы усилия Ясон ни прилагал, он, казалось, никак не мог выбраться на поверхность из бездны тьмы и боли. И вдруг он увидел знакомое лицо. С расстояния в несколько шагов на него с беспокойством смотрел… Рауль. — Тебе снится сон. — Мягкий голос уносил тревогу прочь. — С Рики всё хорошо. На Ясона обрушилась чернота, весь мир куда-то провалился, и он сам вместе с ним, хватаясь, как за тонкую соломинку, за тихие убаюкивающие слова Рауля. На бесконечно долгое время он просто перестал существовать. Когда боль внезапно снова выдернула его в реальность, его тут же окутало чудесное тепло, и боль исчезла, растворилась под действием самых эффективных медикаментов. Блонди опять погрузился в темноту, но на этот раз — в спокойную дрему, наполненную безмятежными текучими сновидениями. Открыв глаза, Ясон снова увидел Рауля: тот сидел в кресле у кровати и не сводил с него пристального взгляда. Они оба находились в пентхаусе, в хозяйской спальне. Рауль положил ладонь ему на лоб и улыбнулся с явным облегчением: — А жар у тебя спал. Ясон с недоумением смотрел на друга, пытаясь вспомнить, что произошло. В голове мелькали разрозненные картины публичной порки, и блонди внезапно содрогнулся: воспоминания о боли и смятении острыми стеклянными осколками пронзили мозг. — Тебе что-нибудь нужно? — спросил Рауль. — Рики, — прошептал Ясон. Рауль взял его ладони в свои, и лицо его сделалось серьезным. — Сейчас тебе не стоит его беспокоить. Он спит. Ясон нахмурился. — Так разбуди его! — с раздражением потребовал он. — Я желаю его видеть. — Его нельзя будить, Ясон. Он… еще не совсем поправился. — Что?! — воскликнул блонди. Он обнаружил, что лежит на животе, и хотел было вскочить на ноги, но, к своему ужасу, понял, что не в силах даже приподняться. — Не пытайся встать! — прошептал Рауль. — Тебе еще рано. Успокойся, Ясон, я расскажу тебе о Рики. — Расскажешь? Что ты мне расскажешь?! — Ясон, с ним всё будет в порядке. Но ему сильно досталось. То, что он для тебя сделал… Это был очень смелый поступок. — Ты о чем? — вскинулся Ясон. — К чему ты клонишь? Где он? — Спит в своей комнате. Я расскажу тебе, что произошло, только обещай не принимать слишком близко к сердцу. Эти слова всколыхнули все тревоги Ясона, и он снова дернулся, пытаясь подняться. — Что мне нельзя принимать близко к сердцу? Он болен? Ранен? — Ясон, лежи спокойно, иначе ничего от меня не узнаешь! — прикрикнул на него Рауль. — Пожалуйста, расскажи мне всё! — Я и пытаюсь! Ты что, меня не слышишь? Хватит дергаться, лежи тихо! Ясон наконец сдался и полностью расслабился — только глаза глядели на Рауля с мольбой. — Что случилось с Рики? — Ему уже лучше, как и тебе. Ясон, когда тебя… пороли, Рики, он… ты сам прекрасно знаешь, как я отношусь к этому монгрелу, но надо отдать ему должное, он совершил… невероятный поступок. Он выскочил на помост, закрыл тебя своим телом и заявил, что хочет принять оставшиеся удары кнута. Ясон не мог поверить своим ушам и в глубоком изумлении уставился на Рауля — ему начало казаться, что он до сих пор не пришел в себя. — Что ты такое говоришь? — Я говорю, что он тебя заменил. По словам Ксантуса, это был двадцать восьмой удар. Ты потерял сознание и, боюсь, долго бы не протянул. И тут появляется он, срывает с себя рубашку и настаивает на том, чтобы стать твоей заменой. Признаюсь, я бы не поверил, если бы не видел всё собственными глазами. Губы Рауля тронула легкая улыбка: он вспомнил, как его охватил благоговейный трепет, когда маленький несгибаемый монгрел бесстрашно стоял перед грозным Каном, который держал в руке окровавленный кнут и одним своим голосом мог заставить трястись поджилки у большинства блонди. Ясон медленно впитывал информацию, и в его сердце клубком сплетались самые разнообразные чувства. Готовность Рики принять за него наказание глубоко потрясла блонди и растрогала едва ли не до слез — так, что он поначалу не мог вымолвить ни слова. Его пет… сам подставился под кнут? Ясон теперь на собственном опыте знал, через какой ад Рики пришлось пройти, и одна мысль о его страданиях острым шипом впивалась в сердце. По сравнению с кнутом усмирительная трость или другие телесные наказания, которым хозяин подвергал своего непокорного пета, — просто детские игрушки. Это была чистая боль в своем наивысшем качестве — режущая, неистовая и пронзительно безысходная. Как ни велики были благодарность и восхищение блонди поступком монгрела, принять подобную жертву оказалось нелегко. Рики добровольно занял место хозяина, подставил ему плечо в самый тяжелый час его жизни — но какие же чудовищные муки незаслуженно выпали на его долю! Ясон сходил с ума от беспокойства: мог ли пет вообще пережить подобное наказание? Сколько ему досталось? Охваченный страхом и отчаянием, блонди, казалось, разучился считать. Но если Ксантус остановился на двадцать восьмом ударе, это означает… возможно ли такое? Оставалось еще больше половины… Неужели пет получил… тридцать три удара кнутом? Больше, чем выдержал он сам?! — О, пет! — прошептал Ясон дрогнувшим голосом. — Как он, Рауль? — Я же сказал: с ним всё будет в порядке. Хотя ему, конечно, солоно пришлось. Теперь, когда Ясон полностью осмыслил рассказ Рауля, все остальные чувства из его сердца вытеснил удушливый гнев. — И ты хочешь сказать, что никто его не остановил?! — вскричал блонди. — Ясон, ты находился на грани. Никто был не в силах смотреть на этот кошмар. Я сам оказался не в том состоянии, чтобы хоть что-то предпринять, но… положа руку на сердце, скажу: даже будь у меня такая возможность, я бы его не остановил. И причина не та, о которой ты сейчас подумал. Я вовсе не хотел его страданий, я просто больше не мог выносить твои. — Получается, Рики досталось… тридцать три удара?! И Ксантус… он что, согласился на это? Рауль, помоги мне встать! — Я уже говорил тебе, Ясон: сейчас к нему нельзя, он отдыхает. Но… ему не пришлось выдержать все тридцать три. Я ведь еще не закончил свой рассказ. Успокойся, Ясон! Но блонди, охваченный паническим страхом за своего любимца, собрал в кулак все силы и ухитрился сесть. — Я хочу его видеть. Прямо сейчас, Рауль! Рауль вздохнул: — Ну что с тобой поделаешь… Я его принесу. Только сначала выслушай всю историю до конца. Ложись, Ясон! — Не лягу, пока не увижу Рики! — Ты упрямый, несносный… лежать, живо — иначе окажешься у меня на коленях пятой точкой кверху! И тогда порка кнутом тебе покажется пикником в Венделском парке. Такой угрозы Ясон от Рауля не ожидал. Он притих и даже слабо улыбнулся, но внезапно почувствовал, как силы его покидают — даже сидеть ему пока что было слишком тяжело. Он снова беспомощно распластался на кровати. — Вот, другое дело, — одобрил Рауль. — А теперь слушай, что произошло потом. Это было… как гром с ясного неба. После сорокового удара на помосте внезапно появилась Юпитер. — Он помолчал, с улыбкой глядя на изумленного Ясона, потом кивнул и продолжил: — Да-да, сама Юпитер! Возникла словно из воздуха прямо перед Рики и подняла руку, чтобы остановить Ксантуса. — Рауль хмыкнул, вспоминая ошеломленное лицо грозного блонди, когда тот, выронив кнут, опустился на колени. — Не могу передать в точности ее слова, но в любом случае запись сохранилась в архиве, и ты сможешь просмотреть ее позже. Признаюсь, в тот момент я был потрясен не меньше остальных, так что… — Рауль! — не выдержал Ясон. — Что сказала Юпитер? Рауль улыбнулся. — Она сказала, что с Рики довольно страданий, а потом… даровала ему особый статус. Ее волей он стал гражданином и петом класса «А». Ясон замолчал, ошарашенно глядя на друга. Юпитер формально признала существование монгрела? Как это следует понимать? — Принеси его ко мне, — шепотом попросил Ясон. Рауль кивнул и поднялся. — Хорошо. — Он задержался на краткий миг. — Но имей в виду: он может быть слегка неадекватен. Действие акселератора, да и вообще, учитывая его размеры… под кнутом ему пришлось несладко. — Неси его сюда! — повторил Ясон, с трудом сдерживая волнение. Рауль отправился за монгрелом. Тот беспокойно метался на постели, забывшись тяжелым сном. Блонди сгреб его в охапку и потащил в комнату Ясона. Открыв глаза, Рики с удивлением увидел над собой улыбающееся лицо бывшего врага. — Что за нафиг? — озадаченно пробормотал он. — Ничего страшного. Просто Ясон хочет тебя видеть. — Ясон… — Глаза Рики расширились, в них загорелся огонек тревоги. — С ним всё в порядке? — Ему намного лучше. — Рауль снова улыбнулся. — Ты… судя по всему, спас ему жизнь. Монгрел впервые услышал от блонди что-либо, кроме оскорблений, и даже толком не знал, как на это реагировать. — Это сон, — пробормотал он наконец, потом закрыл глаза и снова отключился. Рауль отнес его к хозяину и уложил рядом на кровать. Увидев плачевное состояние своего любимца, Ясон едва не утратил над собой контроль. — Рики! — срывающимся шепотом воскликнул он и нахмурился, рассматривая повязки на спине пета. — О, любовь моя! — Он убрал непослушные волосы с лица монгрела, и тот мгновенно распахнул глаза. — Ясон! — Привет, любовь моя! — улыбнулся блонди, хотя в глазах у него стояли слезы. У Рики не хватило сил даже на то, чтобы ответить, и он опять устало смежил веки. — О, пет! — Ясону казалось, что его сердце вот-вот разорвется от любви и страха за монгрела. — Мой бедный маленький пет! О, Рики, Рики! Что с тобой сделали! Несколько минут Рауль наблюдал за этими проявлениями нежности, затем молча удалился, оставив Ясона наедине со своим любимцем. Хозяин и его пет почти мгновенно уснули, умиротворенные близостью друг друга.***
Гай, полупьяный, как обычно в последние дни, сидел, уставясь в стол, когда внезапно что-то тихо звякнуло. Вздрогнув, он моргнул и попытался сфокусировать взгляд на маленьком предмете, который упал прямо перед ним. Когда ему это удалось, он оцепенел от ужаса. Это была подвеска Кея, которую сам же Гай ему и подарил! Монгрел неуклюже схватил подвеску и поднял удивленные глаза. — Рики попросил передать, но я не в курсе, как она у него оказалась, — пояснил Катце, зажигая сигарету и усаживаясь напротив. — Паршиво выглядишь, Гай. — Где Кей? — заорал Гай. — Он… он не может быть… там, где сказал Рики! — А я почем знаю? — Катце пожал плечами. — Я этого парня вообще в глаза не видел. Как встретишь его, передай, что я надеру ему зад, чтобы не совался на чужую территорию. До меня дошли всякие слухи, имей в виду, так что пусть не думает, что легко отделается! — Мы не виделись… уже несколько недель! — Ничего удивительного — только посмотри на себя. Попробуй ванну принять, что ли. — Катце окинул взглядом бильярдный зал. — А остальные «Бизоны» где? Гай нахмурился. — Они все… празднуют. Пьют за Рики! А я их послал! — Язык пьяного монгрела слегка заплетался. Он снова уставился на подвеску, пытаясь сложить два и два. — Где он ее взял? Выходит… это правда? Передай Рики… скажи, что я его убью! — Сам скажешь. На фиг мне сдалось влезать в ваши семейные разборки? Только заруби себе на носу: тронешь Рики — Оди и Аюда переломают тебе все кости, и не сразу, а одну за одной. Так что если у тебя с ним какие-то терки, лучше забудь. Просто порадуйся за него как друг. Он вылез из этого дерьма и теперь наслаждается жизнью. И ты бы тоже мог, кстати, — слышал про новые законы Юпитер? — Я скорее сдохну под забором, чем стану… петом! — выплюнул Гай. — Нет, я никогда его не прощу, никогда! Так и передай! Он мне… за всё заплатит! — Ну, дело твое. — Катце встал, напоследок затянулся сигаретой и раздавил бычок на столешнице. — Знаешь что? Ты просто жалкий лузер. — Да пошел ты! Да пошли вы все! Я всё равно отомщу! Так ему и передай! Катце нахмурился, но равнодушно пожал плечами — он решил, что Гай проспится и позабудет свои кровожадные планы. По правде говоря, в эти дни квасил не он один — и монгрелы, и элита буквально не просыхали. Все словно с ума посходили, подобного разгула анархии Катце на своем веку еще не видел. Это было похоже на всепланетную вечеринку, грандиозное празднество, которое полностью вышло из-под контроля организаторов и начало жить своей собственной непредсказуемой жизнью. И все веселились от души — за исключением, разумеется, танагурской и мидасской полиции, которая никак не могла справиться с обезумевшими толпами, а на дорожные пробки безнадежно махнула рукой. Чтобы добраться до Мидаса, Катце пришлось позаимствовать Ясонов аэрокар — все улицы превратились в бурлящие потоки, восторженные толпы попросту обтекали брошенные посреди дороги автомобили и устремлялись праздновать дальше. Выходя из «Пороков», Катце улыбнулся, увидев, как компания монгрелов чокается бутылками стаута. — За Рики! За Темного Рики! — грянул заздравный клич. — Невероятно! — прошептал Катце и покачал головой.