Витражи

Антон не то чтобы совсем не верил в предназначение - просто сомневался. Где-то в глубине души теплился ещё огонёк и надежда случайно наткнуться на своего человека, но носил он сугубо практичный характер: Шаст устал мёрзнуть. Летом ещё можно было жить, разгуливать по тающему и изнывающему от жары городу с длинным рукавом, но зимой приходилось кутаться во все найденные дома на антресолях свитера сразу. В такие моменты по температуре Антон едва ли отличался от плитки в коридоре, на которой он вечно поскальзывался в шерстяных носках. Главным минусом предназначения было то, что видеть его мог кто угодно - через грудную клетку начинало просвечивать сердце, точно как у Данко, только не снаружи, а внутри. Он знал, как это выглядит вживую - видел Диму с Катей вместе, которые вполне могли использовать это заместо ночника, а заодно - никогда больше не мёрзнуть. Он видел Пашу и Ляйсан, которые собой вообще могли заменить всё освещение в тусклых барах, подсвеченные изнутри горячими сердцами. У мужчины оно просвечивало через рубашки, лишь слегка стихая под плотными тканями застёгнутых пиджаков. Антон чертовски устал дружить с людьми, которые своим теплом дразнили, точно обогреватели. Шастун не был кинестетиком, он просто мёрз - и всеми способами пытался согреться, вечно подпирая друзей в баре плечом или усаживаясь в середину где бы то ни было и расслабляясь. Антон чертовски устал от этого холода. ...У людей есть сотни вредных привычек - грызть руки до крови, ковыряться в носу, злоупотреблять алкоголем, осуждать других и давать никому не нужные советы. Да мало ли ещё! У себя Шастун мог обнаружить не меньше шести навскидку. Самой главной было пристрастие к сигаретному дыму. Даже сейчас, когда и курить-то было почти негде из-за запретов, он бросать не собирался. Это нравилось ему куда больше до тошноты сладкого и абсолютно бессмысленного пара. Позеры. Вот и сейчас - на улице ноябрь, и со второй половинкой-то холодрыга, а он всё равно стоит на пороге бара и курит, и пальцы дрожат так, что ещё немного - и сигарета окажется на сыром асфальте. Антон поплотнее запахнул толстовку: помогло скорее ментально, чем физически. Мол, глядите, я кутаюсь, значит мне должно быть тепло. Впрочем, логика у Шастуна всегда хромала - не то чтобы ему это доставляло много неудобств, скорее мешало окружающим. И давало повод для дружеских подколов Поза, которые он мужественно терпел. Антон застыл на мгновение, задумчиво пялясь на мокрую улицу из-под козырька бара и вглядываясь в огни ночного города. Красиво, мать его. Только холодно-холодно-холодно. Спешно затушив сигарету в урне, Шаст дёрнул дверь бара на себя. -...Да я скоро! - прилетел ему прямо в лоб обрывок разговора. А потом в него же влетел какой-то мужчина. Антон машинально ухватился за чужие плечи, чтобы не рухнуть со скользких ступеней по инерции - и незнакомец среагировал моментально, не расцепив пальцы на ручке двери и удержав их обоих от падения. - Простите, я заболтался с друзьями, - виновато улыбнулся мужчина, сбивая подготовленную Шастуном гневную речь о всяких людях, сбивающих других с пути праведного. - Бывает, - усмехнулся Антон в ответ, совершенно не находя в себе сил злиться на обаятельного незнакомца. Он отпустил его плечи, разжав окоченевшие пальцы, обошёл мужчину по краю ступеньки и нырнул с головой в тепло бара. Руки понемногу оттаивали - кажется, даже перестали быть такими мертвенно-синими, похожими на ладони трупа. Не то чтобы Антон когда-либо вообще видел мёртвых людей, скорее обходился бурной фантазией. - Ты как, льдышка? - Дима привычным жестом дотронулся до чужой ладони. - Да как обычно, не парься, - отмахнулся Шастун, но друг отставать не собирался. На его лице проступило удивлённое выражение - а потом ладонь совершенно отцовским жестом перекочевала на лоб Антону. Вот уж деформация на почве семейной жизни и наличия детей! - А ты тёплый, Тох. И совершенно точно не заболел, - вынес вердикт мужчина. - Ты же стоматолог, а не врач, откуда тебе знать? - хмыкнул Антон, придвигая свой стакан с тёмным пивом поближе. - У меня маленькая дочь, я уж точно знаю, когда люди болеют и как они болеют, - Дима недовольно поправил очки. Потом задумался на мгновение, беззастенчиво оттянул воротник чужой "капусты" из двух толстовок и футболки. - О, - мужчина расплылся в ехидной ухмылке. - О, - повторил для закрепления эффекта. - Поз, я начинаю подозревать тебя в том, что ты вместо пива жрёшь водяру, когда я отворачиваюсь, - хмыкнул Антон, поправляя ворот. - Да ты светишься, Шастун. Мужчина поперхнулся пивом, закашлялся, получил заботливый удар по спине от друга и недоверчиво заглянул за воротник футболки. Рёбра мягкими очертаниями просвечивали через кожу - у Антона светилось сердце. - И кого ты там лапал в моё отсутствие? - Дима иронично приподнял бровь. - Иди догоняй. - А... - Бэ, Тох! Топай! - Дима махнул рукой в сторону выхода с суровым выражением лица - но видно было, что улыбку он сдерживает с трудом. Дважды Шастуна просить не пришлось - сам соскочил со стула, наслаждаясь непривычным ощущением тепла, разливающегося по закоченевшим рукам. Антон дверь бара дёрнул на себя с такой силой, что едва не оторвал вместе с петлями - по крайней мере, ему так показалось. Незнакомец разговаривал с кем-то по телефону чуть в отдалении, понемногу намокая под моросящим дождём. Сердце радостно ухнуло в желудок: так хотелось надеяться на то, что мужчина этот верит во всю ерунду про родственные души и свободен. Отчего-то именно в этот мёрзлый вечер на это хотелось надеяться особенно сильно. Через тонкую рубашку незнакомца мягко просвечивал позвоночник и очертания рёбер - это Антону было прекрасно видно и отсюда, незачем лезть под холодный дождь, чтобы убедиться. Мужчина договорил, сунул мобильник в карман и широкими шагами вернулся к козырьку, с удивлением сталкиваясь нос к носу с взволнованным Шастуном. Тому было сейчас глубоко наплевать на то, что они не знакомы, что они одного пола - какая к чёрту разница, он не мёрзнет больше! - Стой! - уцепил чужое плечо. Запал никуда не делся - как говорят в полицейских отчётах, кое-кто находился в состоянии аффекта и за действия свои не отвечал. - Слушай, а насколько глупо будет выглядеть, если я возьму у тебя номер? - Антон осмелел окончательно, понимая, что судьбу надо брать в свои руки. - Глупо будет, если ты его не возьмёшь, - усмехнулся мужчина. Дождался, пока Антон достанет мобильник, и продиктовал номер. - Запиши меня Арсением, - он улыбнулся. - Антон, - Шастун, не переставая светиться от счастья - в прямом и переносном смыслах - довольно тряхнул чужую протянутую руку. - Я рад, что ты нашёлся, - мужчина отвёл взгляд, запоздало понимая, как нелепо это звучит. Извините уж, не привык разговаривать с собственной родственной душой, которая в буквальном смысле свалилась ему на голову пять минут назад. - Ты свободен завтра? Я хотел сходить на выставку Куинджи. Присоединишься? - вопрос, конечно, был риторический - потому что Антон теперь про этого человека хотел узнать всё. Но дома перед этим, разумеется, поискать в интернете кто такой этот "Куинджи". - Разумеется, - мужчина кивнул, прикидывая масштаб культурного своего просвещения в перспективе. Пожалуй, Арсений совершенно точно компенсирует все его вредные привычки, заменяя их всего на одну - светиться в темноте заместо ночника. Плевать.