Витражи

— Мне кажется, что производители шампуней считают мужчин непроходимыми дебилами, — задумчиво выдал Арсений, отщёлкивая крышку с бутылочки и оценивая обещанный аромат зимнего леса. Лесом не пахло — в основном, почему-то, мятой. — Ну, дебилами, неспособными справиться с двумя бутылочками в ванной и отличить шампунь от геля для душа. Вот и пихают всё в одну, — он поморщился, закрыл крышку и вернул бутылочку на её законное место. Ходить по магазинам первого числа, когда и из дома-то выходить половина страны не будет, было прекрасной идеей. Особенно для Антона, общество не слишком любившего. Даже когда в тебе чёрт знает сколько десятков сантиметров росту, толпа — это всё равно неприкольно. И особенно в районе трёх часов дня. Ну не в девять же утра первого января вставать? — Ты драматизируешь. Неудивительно, — усмехнулся Антон, кинув в корзинку отвергнутую Поповым бутылочку. — Они нам жизнь проще делают. Вот если бы был один-единственный тональник для всех цветов кожи, поверь мне, девчонки бы не ругались по этому поводу, — Шастун толкнул тележку вперёд, воздев палец к потолку. — А откуда такие выводы? — Арсений вскинул брови, отвлёкшись от магазинных полок. — Да гримёрши наши вечно жалуются, что приходится на наши рожи покупать три разных тона. И у нас одна на двоих, потому что, цитируя Лену, мы бледные поганки, — Антон улыбнулся. — Зато честно, — фыркнул Арс, поймав своё отражение в блестящей витрине. Задумчиво оттянул вниз веко, похлопал себя по левой щеке и показал зеркальному двойнику язык. — Аристократическая бледность, между прочим! — воскликнула оскорблённая невинность в лице Попова. — Идём, интеллигент. Виски или водяра? — задумчиво рассматривая разнокалиберные бутылки, выдал Антон. — Виски надо пить, когда плохо, — вздохнул Попов, разглядывая трёхлитровую бутылку. — А водяру — когда хорошо, ага, — иронично хмыкнул Шастун. — Коктейли мешать хорошо. Мне Серёга как раз шейкер подарил, — мужчина повёл плечом. — Понял. *** Арсений вышел из душа, воняя тем самым зимним лесом — по крайней мере, ему так казалось. Приторно свежий запах въелся в кожу, приятно отдавая холодком между лопаток. Попов поёжился, зачёсывая мокрые волосы назад, и замер в коридоре. По периметру двери, переходя на шкаф и на зеркало, вилась гирлянда, ровно горящая синим. Празднично — Арсений готов был праздновать каждый Новый Год одинаково, в отличие от Тохи, которому нужно было разнообразие. Но поступиться своими принципами он порой мог. В прошлом году уступил Попов — позволил утащить себя в Америку, смотреть на Гранд-Каньон и веселиться в Вегасе. Не сказать, что ему не понравилось. Фотографии до сих пор бережно хранит на компьютере — но знаете, всё, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе. Аксиома. Голые ступни начали замерзать. Арсений завязал верёвочку на домашних штанах и одёрнул застиранную майку. Антон, разлёгшийся во весь свой рост на диване, выглядел едва ли стильнее: красный свитер с высоким горлом, куда он вечно прятал лицо по самый нос, с пятном от клея на правом рукаве — решил подклеить разваливающиеся кеды, но не учёл, в чём работает, да серые штаны с пузырями от острых Шастуновских коленок. — Что ты там делаешь? Антон знал эту интонацию и вопрос. За этим обычно следовало нечто, что превращало вечер из спокойного и уютного семейного в дурдом на колёсах. И как их только соседи терпели? — Да в интернете сижу, что я могу делать продуктивного вечером первого января? — хмыкнул Шастун, стараясь не реагировать пока на провокацию Арса. Попов промычал в ответ что-то невнятное, подходя к дивану ближе, а потом и вовсе усаживаясь Антону на ноги. — Места тебе мало, интеллигент? — Ты весь диван занял, между прочим, — фыркнул Попов, запуская бледные ладони под чужой свитер, из-под которого торчала белая футболка. У Антона кожа была не горячая, но тёплая, сухая — если бы Арсения спросили, он бы не придумал ничего лучше, чем сказать, что она очень человеческая. Обычная такая, упругая, чуть шершавая, с рубцами мелких, едва заметных глазу шрамов, которые куда лучше чувствуются пальцами, с бугорками родинок. А у Попова — холодная, мокрая после душа, пахнущая тем самым чёртовым зимним лесом. В такой ерунде — и контраст. — У тебя руки опять холодные, — усмехнулся Шаст, не отдёрнувшись даже. — Я просто из душа. Ну, сам знаешь, испарение и всякое такое. — И всякое такое, — кивнул Антон, отрываясь от планшета и укладывая его на спинку дивана. Арсений воспользовался моментом, укладываясь целиком сверху и утыкаясь носом в спрятанное за шерстяным свитером плечо, пахнущее почему-то дымом и домом. Уютом. — Эта новогодность, знаешь, даже не раздражает, — признался Антон. — Ничего себе, — протянул Арс. — А с чего бы? — Раз в году можно позволить себе расслабиться. Делать, что хочется. — Да ты круглый год делаешь, что тебе хочется! — Ага. А сейчас — без угрызений совести, — Шастун взъерошил чужие мокрые волосы, не поморщившись даже от холодных капель воды, улыбнулся. Так, наверное, и должно быть. Чтобы хотя бы раз в год — без угрызений совести.