Витражи

Проблема была в том, что Антон просто привык курить: не было особого удовольствия в горечи трезвящего дыма, не было восторга мёрзнуть на улице зимой или жариться летом. Это был хороший способ подумать, хороший предлог уйти от разговора, да и вообще… Привычки — не то, что мы любим, а то, от чего избавиться не можем. Вот и Шастун не мог, да и смысла не видел. Сейчас привычка играла в его пользу. В кои-то веки! Дело было в самом что ни на есть симпатичном метрдотеле, который поймал его у самых ворот гостиницы, когда Антон прикуривал, прикрывая трепещущий огонёк зажигалки ладонью. Шастун хорошо его запомнил: фиолетовый костюм, на штанах лампасы красные, а пуговицы на двубортном пиджаке такие крупные, золотистые, с оскаленной пастью льва. Под самое горло застёгнут был. Строгий. Виски бритые в ноль, волосы строго уложены набок, о пробор порезаться можно. Антон едва сигарету изо рта не выронил — так и обомлел на месте в своей растянутой толстовке. Такое совершенство нужно запихнуть куда-нибудь в Эрмитаж и поставить табличку «руками не трогать». Ещё, пожалуй, поодаль — «осторожно, мокрый пол». Без подобных мер выставлять этого метрдотеля было бы попросту опасно, а скрывать от человечества такой фенотип — преступление. Иногда Антона так и подмывало спросить у него, какого цвета зелёная стена. Ну, знаете, только на всякий случай удостовериться, что перед ним не киборг стоит. В общем, в их первую встречу мужчина с бейджиком «Арсений» подчёркнуто вежливо указал ему на табличку «курение запрещено» со строго перечёркнутой в кружке сигаретой. — А где ж тогда можно? — выпучил глаза Антон, позабыв на мгновение о манерах. Арсений, конечно, был хорош как чёрт и всё такое, но сигареты Шастун знал дольше. А из двух зол выбираешь то, что родное и сердцу дорогое. Второе зло Тоха решил брать штурмом. Первую сигарету он вежливо потушил, и даже не как Трус, который пытался научить на таком примере людей танцевать, а по-человечески, о бок урны, и в неё же бычок утилизировал. Метрдотель посоветовал выйти за территорию гостиницы — и там уже курить хоть по пачке за раз, но «вот за этим забором, пожалуйста, не стоит, у нас не принято, да и вовсе запрещено». Антон уже прикидывал, насколько сильно ему прилетит в табло за попытку взять эту Бастилию. И никак не мог понять, прилетит ли вовсе. С одной стороны эта сдержанная холодность и вымуштрованная белозубая улыбка как из рекламы зубной пасты (Шастуну в его обществе сразу расхотелось улыбаться от уха до уха), а с другой — тёплый взгляд на экран мобильника в ответ на чьи-то смс и выгоревшая полоска кожи на безымянном пальце правой руки. Холмс из Антона не вышел, потому мучительно складывать противоречащие друг другу улики было сложновато. Куда проще выходило нарываться. Шастун вышел на балкон собственного номера в дурном настроении и не заметил, как успел зажать зубами сигаретный фильтр, прикурил и задумчиво выпустил полупрозрачное облачко дыма куда-то вниз. Машинально проследил взглядом и застыл. На него с земли пялился метрдотель, хмуря идеальные брови — выщипывает, что ли, стервец? Орать через четыре этажа Арсений ничего не стал, только подозрительно быстро скрылся в дверях отеля, чтобы добраться до невыносимого постояльца. Антон спешно потушил сигарету о металлические перила балкончика, да и щелчком отправил в полёт до земли. Впрочем, избежать гнева Арсения это не помогло. Тот великолепно держал себя в руках, почти не кричал, хотя явно сдерживался с трудом. Метрдотель явно был не из тех людей, которые любят повторять что-то по нескольку раз. — Я вынужден настаивать на том, чтобы вы не курили в стенах отеля. Это одно из наших правил, — пояснил Арсений, сцепив руки за спиной. — Простите, задумался, — неискренне извинился Антон. — Больше не повторится. Шастун знал, что врёт. Повторится. Смекнуть, что вызвать метрдотеля можно попросту прикурив, оказалось просто. Теперь Антон откровенно нарывался — закуривал в коридорах, у бассейна и где только не. Но Арсений поступил умнее: он стал посылать подчинённых, которые как раз терпением не отличались. Теперь увидеть метрдотеля можно было только за стойкой ресепшна. Улыбчивого, вежливого и до тошнотиков красивого. Сдаваться Шастун не собирался. В конце концов, он никогда ничем не хотел так банально обладать — и стоило хотя бы попытаться. Сигареты жглись из принципа и вредности, аккурат до тех пор, пока Антон не понял, что потакать его капризам Арсений не собирается. — Ничего. Ничего, — план в голове созрел сам собой. Шастун вышел из номера глубоко за полночь, спустился на первый этаж и выловил силуэт сидящего за стойкой Арсения. Сегодня была его ночная смена: улыбчивая Оксана охотно рассказала, что, где и как. А кто владеет информацией — владеет миром. Антон замер, облокотившись на стойку, зажал в зубах сигарету и щёлкнул зажигалкой, размеренно прикуривая. — Опять вы? — Арсений вскочил с места, застыв напротив Шастуна жертвой Медузы Горгоны. — Ага, — флегматично подтвердил Антон. — Курить у нас запрещено, — прошипел метрдотель, мельком глянув по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей. Он выдернул сигарету изо рта Шастуна, затушил её о каменное пресс-папье, стоявшее больше для красоты, и выкинул в урну под столом. — Запрещено только это? — дотошно уточнил Антон, не предпринимая попыток закурить снова. — Ещё с животными нельзя, — растерянно уточнил Арсений. — Значит, приглашать метрдотелей на свидания не запрещено? — решил наверняка расставить все точки над «ё» Шастун. Арсений удивлённо приоткрыл рот, а потом захлопнул его и недоверчиво нахмурился. — Не запрещено, — протянул он неуверенно. — Тогда до завтра, — беспечно бросил Шастун, оставив на стойке бумажку с собственным номером мобильного. — Курить больше не будешь? — метрдотель перегнулся через стойку, выглядывая в коридор. — Нет, вы что. Это же запрещено, — хохотнул Шастун, засунув руки в карманы. Вредная привычка сыграла на него — но мальчиком-то он был послушным. И способным взять осадой любую крепость.