Хостел «Райский уголок»

Максим открыл створку окна и вздохнул с облегчением. Как хорошо, что сегодня погода сама располагала к долгим прогулкам, ведь у них с Кириллом намечалась довольно занимательная экскурсия. Его новый знакомый раздобыл где-то брошюры с насыщенным туром по всем самым интересным местам бывшего Кенинсберга, а не стандартный объезд пары-тройки известных всем туристам точек на карте города. Франкл тоже куда-то собирался. С самого утра эта вредная — насколько можно было судить по периодическим ухмылкам и подколам в сторону Макса после бурной ночи в клубе — но довольно красивая личность приводила себя в подобающий, и ещё более привлекательный вид. Максиму было даже немного жаль, что он так и не познакомился со своим соседом поближе, ведь Италия — откуда тот был родом, всегда манила к себе богатым историческим прошлым и яркой современной жизнью. У парня было столько вопросов! Но задавать их Максим не решился, ибо как-то неловко, что ли. Учитывая, откуда он лишь недавно приехал в полуживом состоянии, Франкл ещё мог чего доброго подумать, что Макс таким образом пытается склонить мужчину на свою тёмную сторону. Такси ждало у входа в хостел. Пока Максим спускался по ажурной лестнице сбоку от лифта, мужчина в возрасте курил сигарету, стоя возле открытой водительской двери. Такой себе типичный таксист с поседевшими усами и дружелюбной улыбкой. За время поездки тот сам успел рассказать Максу половину экскурсионной программы, и, наверное, если бы путь к причалу занял дольше, пришлось бы поворачивать обратно, потому что смысла слушать гида просто не оказалось. Скорее всего на это и было рассчитано. Кирилл жмурился на солнце, которое своими лучами выгодно подчеркивало пшеничный цвет его волос: кончики будто сияли, обрамляя лицо мужчины. Максим поздоровался, и вместе они направились к своим местам на небольшом туристическом корабле. Экскурсию вела приятная на вид женщина лет сорока и рассказывала о Калининграде настолько увлекательно, что Максима не отвлекала даже маленькая непоседа, что вместе с родителями устроилась возле них. Девочка рассматривала всех и вся, стараясь изогнуться так, чтобы в одно мгновение охватить обзор в триста шестьдесят градусов. Тем временем, корабль набирал скорость. Волны мягко качали их на своих гребнях, чайки пели где-то высоко в небе, а перед взором открывался шикарный вид. Они как раз проплывали мимо величественных рощ, когда экскурсовод поведала очередную легенду: легенду о танцующем лесе. — Древние пруссы поклонялись могучим деревьям. Язычники не знали истинного Бога и защиты от бушующих стихий искали в священных дубравах, — начала она. В те времена коса была островом, покрытым высоким лесом. Попасть сюда можно было только через широкий пролив. Воины-пруссы охраняли подступы к острову, особенно опасались они людей иной веры, так как их приход мог нарушить неприкосновенность священных рощ. Лишь одну девушку-христианку грозные хранители пропустили на косу. В ее лодке не было ничего, кроме арфы, и ей было разрешено обучать девочек игре на этом инструменте. Облик девушки был так прекрасен, что все лесные духи шептали ей вслед слова восхищения. Девушку звали Прединия. Она никогда не входила в запретный лес, чтобы не оскорблять чувств жителей косы. На арфе Прединия играла у высокой горки, поросшей молодыми соснами. Вскоре все, кроме завистливых нимф и самолюбивых жрецов, полюбили девушку. Однажды на острове охотился самбийский князь Бартий. Преследуя косулю, он услышал прекрасную музыку. Мелодия звучала столь необыкновенно, что охотник забыл про добычу и поспешил на звук. Выбежав на поляну, Бартий остановился в изумлении: посреди леса в окружении белок, птиц и оленей перебирала струны самая нежная девушка из всех, кого князь встречал на свете. Не раздумывая, Бартий предложил ей руку и сердце. Прединия тихо ответила, что станет женой только мужа-христианина. «Я не смогу принять твою веру, воскликнул князь, - если при всех ты не докажешь, что твой невидимый Бог сильнее вот этих крепких деревьев!» На горке собрались все, кто был тогда на острове. Жрецы предвкушали свою победу. Нимфы злорадно посмеивались. Воины просто любовались девой. И только маленькие девочки, окружив свою наставницу, еле слышно пели песни на греческом языке. Когда Прединия коснулась струн, вся природа замерла, птицы смолкли. Над лесом зазвучала мелодия, и вдруг… деревья начали танцевать! Они склонялись в поклонах перед красавицей, подчиняясь музыке. Когда Прединия окончила игру, стволы сосен… застыли в вихре танца. Произошло настоящее чудо! — Князь снял с руки драгоценный браслет и подарил своей невесте, а птицы сплели ей венок из белых цветов. Поселение, которое впоследствии возникло вокруг танцующего леса, назвали в честь княгини — Предин. И даже когда через много столетий кочующая дюна покрыла поселок песками, на старом месте снова поднялся Танцующий Лес. Сохранилась и арфа — ее всепобеждающая музыка слышна всякий раз, когда не знающий покоя ветер касается сосновых стволов, — по окончанию рассказа все захлопали в ладоши, а Максим словно до сих пор слышал чарующие звуки арфы в завываниях ветра. После речной прогулки они побывали ещё много где: посетили Кафедральный собор и Маруненхоф, где вдоволь насмотрелись на шикарные особняки, до сих пор вызывающие зависть, а также могилу Канта, отдавая честь великому философу. Зашли в местную художественную галерею и музей "Блиндаж", много лет назад бывший бомбоубежищем. У Максима в прямом смысле слова разбегались глаза, и Кирилл не отставал. Он восторженно охал при виде величественных зданий, не забывая при этом делать сотни фотографий. Они даже не сразу заметили, как проголодались, поэтому было решено направиться перекусить. "Рыбный клуб" находился в самом центре, рядом с Кафедральным собором, над помещением ресторана возвышалась старая мельница, а рядом находилась речная набережная, создававшая собственную атмосферу и особый уют. Когда принесли первые блюда, Максим в три счета расправился и с ними, и последующими закусками. Было так вкусно, что не хотелось даже отвлекаться на разговор, наверное, Кирилл был того же мнения, ибо не проронил ничего значительнее обычных реплик, только исподтишка поглядывал на Максима, думая, что тот не видит. Но Максим всё замечал, и от этого вкусу блюд придавалась горечь. Он понимал, что Кирилл не останется в долгу, а вот как отреагировать, если тот захочет перейти на иной уровень отношений — он не знал. Догадки подтвердились, когда они сидели на лавочке в парке, потихоньку впитывая и раскладывая по полочкам пережитые эмоции вкупе с впечатлениями от сегодняшнего дня. Кирилл внезапно потянулся к Максу, мягко положил ладонь на его лицо и повернул к себе, накрывая губы поцелуем. Поначалу Максим даже отвечал, но сердце оставалось безмолвным, движения скованными, и он понял, что ничего из этого не выйдет. — Нет, прости, я не могу, — он отстранился, прикрывая губы тыльной стороной ладони. — В чём дело? Мне казалось, мои чувства взаимны, — с недоумением нахмурился Кирилл. — Или ты из-за людей вокруг? Ну, если не хочешь на публике, можем пойти ко мне в гостиницу. Максим нервно засмеялся, но быстро приструнил себя понимая, как это может выглядеть со стороны, мол, он смеется над чувствами Кирилла. Хотя всё было совершенно наоборот — он потешался над собственной неспособностью испытывать сейчас ничего, кроме неловкости и грусти. — Нет, это здесь вообще ни причём. Просто я сейчас не готов ни к чему такому, — это тоже было правдой. Какая уж тут готовность, если до сих пор дёргало при одном воспоминании о Никите. — Я думал, раз ты приехал сюда один, то у тебя никого нет. Как и у меня, впрочем. Мы оба свободны, мы взрослые люди, так почему нет? — настаивал на своём Кирилл, хватая Максима за руку. Эта настойчивость показалась смутно знакомой. — Если у меня сейчас нет партнёра, то это не значит, что я буду браться за первого попавшегося, — отчеканил Максим, порываясь встать. — Нужно было трахнуть тебя ещё в клубе, — зло прошипел Кирилл, показывая истинное лицо. Свет больше не обрамлял его, делая похожим на отождествления тепла, скорее наоборот — он заострял черты лица. Максу стало страшно, так вот, кто его пытался нагло использовать той ночью. И ведь выследил, скотина. Интересно, он вообще имел хоть какую-то причастность к той конференции? Или это был просто удобный повод удовлетворить разыгравшуюся жажду? — Ах ты сука... — Максим занес руку для удара, в груди полыхала злость, но Кирилл оказался быстрее: он просто вскочил с лавочки и, напоследок окинув похабным взглядом, быстро удалился в сторону выхода, теряя интерес к бывшей жертве. Настроение испортилось враз, будто и не было на губах улыбки. Максим порывался встать и догнать обидчика, но из него словно выкачали весь воздух. Сдувшийся шарик на празднике жизни. Его отпустили, но вместо того, чтобы улететь, он приземлился на пыльную землю, растоптанный нелепым стечением обстоятельств и чужой подлостью.