Скандинавские сказки

- Хорошо, что вы не беременны, Мадам Меньян. Сейчас это нежелательно. - Нежелательно? Со мной что-то не так? - Нет. С вами все в порядке, но вы носитель вируса своего мужа. Знаете, в практике нечасто встретишь такие редкие инфекции. И хоть с виду они совершенно безобидны, в реальности мы не знаем о них ничего, поэтому будет хорошо, если вы вместе с мужем пропьете курс назначенных ему лекарств. Картина анализов странная, я бы не назвал это сильным поводом для беспокойства, но она все равно как-то очень отличается от обычных. – Было видно, что доктор озадачен. - Но если все нормально, то зачем мне таблетки? - Лали, вы видели свою карту?- Доктор для уверенности даже снял очки и потряс перед ней огромной картой. Это было неудивительно, из-за постоянных разъездов по всему миру и постоянной жажде Лали быть в эпицентре любого кошмара Себастьен и Лали переболели уже множеством всяких инфекций, а их карта прививок напоминала учебник по вакцинации. – Я бы не хотел, чтобы ваше здоровье пострадало от такого пустяка. Сделайте это для профилактики. - А… - Лали запнулась, но затем набралась храбрости. – Как вы думаете, когда мы бы могли.. Мы бы могли попробовать зачать ребенка? – Она не так давно начала думать об этом. И даже еще не говорила с Себастьеном, просто решила узнать. На всякий случай, из любопытства, из интереса. Она видела, что Себастьен прекрасно обращался с детьми Бенедикт и Жозе. И это ее очень умиляло. Однажды, когда Тео остался у них на пару дней, из-за ветрянки близнецов, Себастьен вдруг из серьезного и строго технического директора превратился в ребенка, в волшебника, фокусника. Они разыгрались с Тео до такой степени, что Тео даже не хотел уходить, когда Жозе пришел за ним. Это было очень хорошее время. Лали все время смеялась над их проделками. На миг Себастьен стал таким же безбашенным, как и она сама, что ей приходилось постоянно урезонивать их игры. Они играли в мяч на площадке, и Лали чувствовала, что нет в этот миг счастливее людей, чем Себастьен, Тео и она сама. Тогда мысль о детях впервые пришла ей в голову. И она решила, что в следующий плановый визит к гинекологу, обязательно узнает, какие у нее перспективы. - Думаю, если вы и ваш муж пропьете курс таблеток, и в течение года не будете больше подвергать себя опасности – Ксавье строго посмотрел на Лали, - мы можем начать обсуждать планирование. Вы откажетесь от контрацепции, а дальше будем смотреть по ситуации. Вероятнее всего, у вас все получится без моей помощи. Единственное, нам надо будет следить за вами, у вас с мужем разный резус-фактор. Но вы молоды, у вас нет серьезных заболеваний, это можно будет решить корректирующими способами. Сейчас нет нужды это обсуждать, но потом я вам расскажу о рисках, и о том, как мы будем с ними справляться. Все будет хорошо. – И голос доктора смягчился. - Спасибо! – Улыбнулась Лали, поднимаясь с места. – Через год мы обязательно придем к вам вместе! - Через год да, а пока вот ваш рецепт, сдайте анализы через пару месяцев и зайдите ко мне, чтобы мы убедились, что ваш организм в норме. - Договорились, доктор Ксавье! Спасибо еще раз! - И Лали упорхнула. Однако уже через пару недель она начала чувствовать себя странно. Себастьен закончил пить свои таблетки, а она еще принимала, и сваливала все на побочные действия. Но тошнота и тревожность только усиливались. В тот день, когда она разбила зеркальце, она сделала первый тест. Лали была уверена, что не беременна, но решила удостовериться. И результат ее поразил. Она не могла поверить. Слова Ксавье завертелись у нее в голове, и зеркало выпало из рук, как знак, что радоваться нельзя. Она сорвалась, записалась к доктору без очереди, сдала анализы. И сидя перед дверью, Ксавье, сжимая сумочку, молилась, чтобы это оказалось неправдой. Она была не готова, Себастьен был не готов, они были на таблетках, зеркало, резус-фактор. Все это накрыло ее, она потеряла контроль. Она пришла слишком рано, так как не могла больше находиться дома. Перед ней сидели две взрослые женщины и что-то обсуждали. Чтобы как-то отвлечься, Лали решила подслушать их разговор, и это было ошибкой. Одна из них Клодиль, рассказывала, как уже несколько лет не может забеременеть от мужа, после двух неудачных беременностей. - Если бы я знала, что не смогу подарить ребенка Жерому только потому, что у меня отрицательный резус, я бы даже не вышла за него! – Чуть не плакала Клодиль. - Но доктор Ксавье говорил, что это не самая большая проблема. А сейчас это именно самая большая проблема! Я люблю Жерома! Я хочу родить ему сына! Но если и в третий раз не получится, я не знаю, что мы будем делать! Он же так мечтал о сыне! – И Клодиль расплакалась. Дальше собеседница начала ей говорить что-то о генах, об усыновлении и какие-то другие слова поддержки, но Лали уже не слышала. Она поняла, что их ребенок обречен. Мало того, что они зачали его под приемом сильнодействующих лекарств, мало того, что они только оправились от инфекции, так и Ксавье, чтобы не расстроить ее раньше времени сильно приуменьшил риски. Нужно было искать другого врача, нужно было искать какой-то выход, нужно было бежать. И Лали побежала, не глядя под ноги, и только разбитое зеркало осколком сидело в ее груди. На следующий день произошло странное, несмотря на скандалы с Себастьеном, она проснулась бодрой. Ее не тошнило, ей не хотелось спать. И надежда вновь закралась в ее сердце. Она даже пыталась шутить, пока они ехали в машине с Джоанной и Элен. А когда Джоанна рассказала, что уезжает, Лали даже удалось забыть о своей проблеме. Но в доме Кати она решила сделать еще один тест, который купила на заправке, пока Джоанна возилась с машиной, а Элен ходила за кофе. Самой большой ее надеждой было то, что первый тест был ошибочным, неправдивым. Ей ведь и, правда, вдруг стало лучше. Какая беременность! Но оставшись наедине с собой, она снова увидела 2 полоски и расплакалась. Себастьен злился, тут обнаружилась беременность Элен. Этьен и Кати создавали напряжение сильнее, чем электростанция, Кристиан и Джоанна были в трауре по своим отношениям, день рождения, песня, тест. Все. Это переполнило ее настолько, что она поняла, что больше не справляется с этим и налила себе вина. Глядя на первый бокал ее кольнуло угрызение совести, но тут она поняла, что не будет рожать. Не будет подвергать этого ребенка пытке, не будет подвергать Себастьена этой пытке. Она через все пройдет сама. Одна. У них будут еще дети, когда-нибудь, когда они точно будут здоровы и найдут другого врача, который не будет врать о рисках, который скажет правду. Они придумают что-то потом. Но это потом. А сейчас. А сейчас нет повода отказывать себе в том, чтобы утопить свое горе в вине, погружаясь в такое терпкое чувство вины, которые буквально разъедало ее изнутри.