Не торопи события

POV Джейс — Надеюсь, ты всерьез не рассматривал шанс, что Мариз нас встретит? — я похлопал друга по плечу и, не дожидаясь ответа, вылез из такси. Алек лишь махнул рукой и поднес телефон к уху, скорее всего, звоня Магнусу. Я больше не обернулся и побрел к дому. Был уже вечер, сумрак опустился на пустую улицу. Таких улиц в маленьких городках Америки было миллион. Аккуратно подстриженные газоны, типичные дома. Чистые тротуары и бесстрашно оставленные без присмотра детские велосипеды. Все друг друга знают, и походы к соседям по воскресениям — устоявшаяся традиция. Дверь родительского дома была распахнута, слышался шум работающего телевизора. — Мама, я приехал. Послышались шаги и стук трости. Тяжело опираясь на нее, в коридоре показалась женщина. Я скинул с плеча сумку и в мгновение оказался рядом с матерью. Она обняла меня и чуть похлопала по спине. — Я заждалась. — Мы были на горе, — улыбнувшись и подхватив маму под руку, я двинулся вглубь дома. — Так и подумала, — буркнула женщина, но всё же улыбнулась в ответ. Прилетев днем и не найдя Мариз в зале встречающих, мы решили сначала отправиться на наше самое любимое место. Алек — чтобы успокоиться, я — чтобы поддержать друга. В стороне от города, нависая над неработающим заводом, высился уступ. Место встречи влюбленных и друзей. Место для ночных посиделок у костра и любовных свиданий в машинах. Место, где мы с Алеком обожали проводить время в наши школьные годы. Только всё изменилось. Раньше чистая площадка была закидана мусором, скамейка, стоявшая почти на краю, где любили сидеть — сломана. Дерево, на котором были вырезаны наши инициалы — спилено. Вместо встречи с прошлым получилась встреча с настоящим, и в нем не было места для нас. Алек долго молчал, и я не нарушал этой тишины. Тоже оглядывался и пытался найти хоть что-то напоминавшее о тех днях, когда это место очень много для нас значило. И не нашел. — Как твоя нога? Мы сидели на кухне, и мама ходила туда-сюда, подавая мне ужин. Я хотел отказаться и пойти спать, но она воспротивилась. — На месте, — усмехнулась женщина и постучала тростью по полу. Когда мне было семь лет мать и отец попали в аварию. С тех пор она хромает, а он на кладбище. — Ты надолго приехал? «Я бы вообще не приезжал, но в этом году двадцать лет со дня смерти отца, и хотя он виноват в своей смерти и твоих болях, он все равно остается моим отцом…» Но ответил я другое: — Не знаю. Возможно, в субботу утром улечу. Мама кивнула, словно ожидала такого ответа. Хотя, наверное, так и было. Даже в школьные годы мы не особо часто виделись. Она пропадала на работе вместе с матерью Алека, а мы были предоставлены сами себе. — Когда ты уже привезешь сюда свою девушку? — мама улыбнулась, заметив моё явное недовольство этим вопросом. — Этот вопрос смущает умы молодых парней вот уже несколько столетий, — ответил я, вылавливая из супницы еще одну фрикадельку. — Возможно, — мама потрепала меня по руке, — Но ответь. Я пожал плечами, не найдя достойного ответа. Да и что я бы мог ей сказать? «Извини, мама, твой сын раздолбай, и даже его длительные отношения с девушкой, которую ты, кстати, знаешь, закончились несколько часов назад, потому что я до сих пор не могу забыть свою большую ошибку». Или лучше сразу вывалить на нее всё, что чувствую? «Мама, твой сын когда-то совершил огромную подлость. Ну как, он и до этого был не особо порядочным, но вот и граница этой непорядочности появилась. И с тех пор он считает себя почти проклятым…» — Как только встречу достойную, — я откинулся на стул и крепко сжал её ладонь. — Сначала я боялась твоего раннего брака, а теперь думаю, что сглазила и не видать мне внуков! Хоть это было и сказано серьезным тоном, улыбка на лице женщины смягчала слова. В моей комнате ничего не изменилось. Словно я и не уезжал. Тщательно заправленная кровать в дальнем углу. Стены завешаны плакатами с любимыми футбольными командами. Комод с несколькими наградами и старенький компьютер на столе. Я кинул сумку на пол и улегся на кровать, задрав ноги на её спинку. Телефон запищал, сообщая о новом сообщении. «Ты прав, Джейс. Лучше будет, если Алек ни о чем не узнает. Останемся друзьями, которыми мы и были все эти годы». Иззи была как всегда лаконична и слишком проницательна. Несмотря на длительные сексуальные отношения, стать чем-то большим, чем друзья, мы не смогли. И я, возможно, винил бы Иззи, не сумевшую увидеть во мне больше, чем друга её брата, но на деле виноват был сам. В комнате было немного душно, и мне пришлось встать и открыть окно. Дом Алека напротив встретил меня темными окнами его спальни. Либо друг еще разговаривал с матерью, либо уже лег спать. Еще немного постояв у окна, вдыхая свежий ночной воздух, я решил переодеться и тоже лечь. Внизу было тихо, мама всегда рано ложилась спать, если это ей удавалось. Сменив джинсы и футболку на домашние штаны, я решил не разбирать сумку, коль пробуду тут от силы день. Сон сморил слишком быстро, лишив меня возможности обдумать будущее. — Ты даже не купишь цветов? — Алек приподнял солнцезащитные очки и уставился на меня. — Он ненавидел цветы, — пожал я плечами. — Это символ. — И всё-таки. — Как знаешь, — пробормотал друг, водружая очки на место, — позвонишь, как закончишь, и я подъеду. — Хорошо. Я вышел из машины, громко хлопнув дверью, и огляделся. Собственно, ради этого момента всё и затевалось. Поход на могилу к отцу, которого я почти не помню. Возраст кладбища был равен возрасту города. Старинные надгробные плиты соседствовали с вполне современными памятниками. Узкая тропинка вилась между деревьев и уходила вглубь, я помнил примерное расположение могилы отца и направился туда. Большой и громоздкий черный камень с высеченным именем и датой. Сестра отца постаралась. Мне, даже будучи ребенком, казалось, что выглядит всё это чересчур. Сейчас мнение не поменялось. Чересчур. И надпись, повествующая о глубоком сожалении и слезах оставшихся, никогда не соответствовала действительности. Мы с матерью быстро освоились в своем одиночестве. Родители отца умерли задолго до его смерти, а его сестра — Элия, жила слишком далеко, чтобы часто навещать. Были еще многочисленные друзья, но и они быстро научились жить без веселого и компанейского человека, погубившего самого себя. Будучи изрядно выпившим и всё же севшим за руль, отец сам накликал эту беду. Несколько букетов цветов, одни даже свежие. Возможно, тут недавно была мать. Я нагнулся и собрал увядшие, сминая их в руках и отбрасывая чуть в сторону. Что обычно говорят в таких случаях? — Привет, отец? — даже в голове это звучало глупо, и я просто сел рядом с могилой, обрывая немногочисленные травинки. «И зачем я сюда приехал?» Вопрос вспыхнул и погас где-то внутри черепной коробки. Мятая пачка с одной единственной сигаретой выглядела как спасение. Я глубоко затянулся и почувствовал облегчение. Сколько я не курил? Последний раз еще в Нью-Йорке. Надо же… Разглядывая, как мелкий жучок ползет по гладкому камню, я пытался собраться с мыслями и разобраться в чувствах. Несколько недель назад мне предложили работу. Не то, чтобы я раньше сидел без нее. Отучившись вместе с Алеком на журналиста, я им и стал, лелея эту мечту со старшей школы и идя к ней с необычайным для меня упорством. Сначала было тяжело, ибо писаки с опытом сидели без работы, что же говорить обо мне? Но посылая свои резюме во все возможные издания, я верил в лучшее. И оно не замедлило явиться в виде возможности писать различные статьи в спортивные газеты. Не совсем то, о чем я мечтал, но лучше, чем ничего. И вот наконец-то после стольких лет мне предложили место журналиста. Вот только не в Нью-Йорке. Возможно, любой другой кинулся бы сломя голову, ведь переезд в солнечный Лос-Анджелес — это всё же шаг вперед, а не назад, но я медлил. Переехать на другой край страны? Оставить единственно друга, который был мне больше, чем друг, даже больше, чем брат… Телефон пиликнул, и я полез за ним в карман, но сначала пришлось вытащить бумажник, потом кредитку, почему-то не убранную на место, и лишь потом мобильник. Сообщение от Алека было предсказуемым. «Я не собираюсь тут торчать три дня. Завтра домой». Ответа это не требовало, и я отложил телефон в сторону, раскрывая кошелек. Кредитка привычно устроилась на своем месте. Я автоматически пролистал наличность и хотел уже убрать бумажник на место, когда взгляд зацепился за бело-зеленый уголок фотографии. Потянув за краешек и извлекая обрезанное фото, я сжал губы. Всеми фибрами души ненавидя это фото и тысячу раз за все эти года клянясь самому себе выкинуть его, я так и не расстался с этим кусочком бумаги. Криво обрезанная, сильно потертая в уголках и чуть надорванная с одного краю фотография, изображающая меня и Клэри. Я уже не помнил, что там было обрезано. Ставшее привычным чувство бессилия нахлынуло волной. Наверное, мне было бы легче, если бы она простила, забыла, изменила отношение хотя бы к Алеку. Но всё это было из разряда несбыточной мечты. Клэри помнила. И каждый раз, встречаясь на совместных праздниках в доме Магнуса, я видел её взгляд. Он возвращал меня в прошлое. Вмиг остекленевшие зеленые глаза, с ужасом смотрящие на меня, когда я совершаю самую большую ошибку в моей жизни. — Клэри, постой. Остановись, черт подери! — я схватил девушку за локоть и рывком развернул к себе. Мимо пробегающая парочка студентов сначала обернулась с интересом, но, перехватив мой злобный взгляд, ретировалась. — Что? Я был уверен, что она будет орать, будет требовать её отпустить или проклинать меня. Возможно, я даже получу пощечину, и внутренне я был к этому готов. После секса и трех дней её молчания моё отношение к себе напоминало стойкое отвращение, граничащее с ненавистью. Я, конечно, не образец нравственности, но даже по моей шкале это было чересчур. Подливал масла в огонь и Алек, постоянно требующий поговорить с Клэри и хоть как-то выяснить, собирается ли она рассказать всё Магнусу или нет. — Прости меня, я совсем не это имел в виду. — Ты высказался абсолютно определенно, — она перекинула сумку с одного плеча на другое и сжала губы. — Нет, всё не так. Ты мне действительно нравишься, и после нашей ссоры я чувствую себя полнейшим ничтожеством, да и Алек требует, чтобы я поговорил с тобой… — Алек? — девушка тряхнула волосами и отступила на шаг. — Опять? Хоть что-то в наших отношениях было не связано с ним? — она не повысила голос, не залепила мне по лицу, но в её глазах была ледяная пустыня, и это было страшнее всего. — Я не так выразился… — То есть начали мы встречаться не из-за Алека? Не из-за его просьбы «отвлечь меня»? Встречались мы не из-за этого? Так как это не твоему лучшему другу нужно было свободное пространство рядом с Магнусом? А ссора у нас вышла не из-за того, что ты наконец-то решил сказать правду о чувствах ко мне? Не из-за того, что это чувства у Алека к Магнусу, и наши встречи — побочный продукт? И сейчас ты не пытаешься мне сказать, что пришел мириться, потому что Алек требует? Каждое её слово отпечатывалось в моей голове, словно выжженное клеймо на коже, я увидел картину со стороны Клэри и почувствовал себя опустошенным, потому что она была права. Я молчал, и она замолчала. Мимо пробежали еще несколько студентов, но я даже не обратил внимания, разглядывая Клэри. — Я могу это как-то исправить? — Можешь сказать Алеку, что я не собиралась, не собираюсь и никогда не буду мешать их отношениям. Но лезть ко мне не советую. Из воспоминаний меня вывели голоса, трое мужчин прошли мимо, чуть кивнув мне. Я в спешке засунул фото обратно в кошелек, схватил телефон и уже на ходу набрал Алека. — Подъезжай. И да, завтра домой. Друг усмехнулся, но не ответил. Дорога до небольшого ресторанчика не заняла много времени, билеты были заказаны по интернету, и ничего не мешало нам просто пообедать. — И как ощущения? — первым делом спросил Алек, лишь только мы уселись за столиком. Небольшой зал был пуст, и официантка, приняв заказ, снова погрузилась в какую-то книгу, совершенно не обращая на нас внимания. — Ощущения? — перепросил я, оглядываясь. Мы часто тут бывали в школьные годы, но, как и на горе, тут все поменялось. Бледно-желтые стены были когда-то синими. Темный кафельный пол — паркетом. Барная стойка, за которой сидела девушка, отсутствовала. — Ну да, от возвращения к истокам, — парень усмехнулся и достал звонящий телефон. — Да ничего срочного, — Алек покачал головой. — Просто встреть нас завтра утром, самолет в шесть утра. Из трубки послышался возмущенный голос. — Нет, Магнус не может. И да, сестричка, я тебя тоже люблю, — Алек отключился и обернулся ко мне. — Нас встретят. — Я безумно рад. Иззи в шесть утра обычно сама доброта, — мы засмеялись. Официантка принесла заказ и вернулась к книге, а мы долго молчали, утоляя первый голод, но всё же Алек повторил свой вопрос. — Так как ощущения? — Что нас тут никто не ждет. Действительно, мы давно другие, и эта жизнь осталась в прошлом. И какое бы я не выбрал будущее, всё это — не моё. — Ты тоже заметил? Я пожал плечами, отказываясь продолжать эту тему. И либо друг это тоже понял, либо просто решил, что всё сказано. — Меня приглашают в Лос-Анджелес. Алек поднял глаза, разглядывая меня. Молчание затягивалось, но я не собирался его нарушать. Я ничего не решил в отношении своего будущего, и, конечно, это не самое подходящее место для обсуждения таких грандиозных планов, но какое тогда подходящее? — И ты думаешь уехать из Нью-Йорка? — Там меня держишь только ты, — озвучил я очевидное. — Сколько тебе дали времени на раздумья? — До конца месяца. Алек кивнул, отложил вилку в сторону и, вытерев рот салфеткой, встал. — Тогда обсудим это дома. Я согласно кивнул. В общем-то, всё равно никаких своих идей у меня не было. Девушка снова оторвалась от книги и быстро подбежала с чеком. Я протянул руку и выхватил его из-под носа Алека. Тот засмеялся, но упорствовать не стал. Цены показались смешными, и, открыв бумажник, я вытащил две купюры. Официантка забрала их, а я перевел взгляд на друга. Тот смотрел на мой кошелек, нахмурившись, и только сейчас мне стало заметно, что второпях засунутая фотография теперь выглядывает почти наполовину. По крайней мере, Клэри вполне можно было узнать даже по правой стороне лица. — Зачем тебе её фото? Молчание было не лучшим ответом, но другого у меня не было. Поправив снимок и забрав сдачу, я первым вышел из ресторана. — Джейс, — Алек схватил меня за плечо и заставил остановиться, — ты ничего не хочешь мне рассказать? Друг обошел меня и пристально взглянул в мои глаза, но если я не смог найти ответа за столько лет, неужели я смогу найти ответ за пару минут? Дорога до моего дома прошла в молчании. Мне было отчасти неприятно, что Алек увидел это фото, а отчасти это вызвало во мне вздох облегчения. Машина затормозила, и я посмотрел на свой дом. — Джейс, я хочу знать. — Что? — я не обернулся, всё так же разглядывая аккуратно подстриженный газон. — Я думал, что тебе плевать на нее… — голос Алека сорвался на последнем слове, и чувствовалось, что он хотел что-то еще сказать, но не сказал. — Я не настолько бесчувственная скотина, как ты думаешь, — усмехнувшись, я повернулся к нему. — Да не думаю я, что ты бесчувственная скотина, — удивился друг. — А я иногда в этом уверен.