История об Ооочень долго доходчивом мальчике

      Иду я, значит, в больницу оленя этого навестить. Готовился даже немного — сосиски с батоном для него купил, апельсинку взял, которую в дальнем углу своего холодильника нашел, ну и, самое главное, Дошика захватил. Шагаю по больничному коридору и нервничаю, думаю: «Крови же он не попросит?»       А что, если Стас и правда начнет кровь пить? Еще и в меня вцепится, засосет, не дай бог, по-пидорски. Я ж ему сразу деревянный карандаш в самое сердце воткну, да еще и стружки серебряной в анус засыплю.       Дохожу до его палаты. Стас тут один лежит. Ну и хорошо это, по-моему. А то кто знает, может, он только меня не трогает. Делаю глубокий вдох, отбрасываю негативные мысли и аккуратно заглядываю внутрь. Темень стоит жуткая, шторы наглухо задернуты, и кровати, на первый взгляд, все пустые. Оглядываюсь по сторонам, ищу Стасяна. Нет его нигде. Тоже мне фокусник с исчезновением!       И вдруг присматриваюсь помаленьку и замечаю на одной из коек под простыней человеческий силуэт. Фига себе! С головой укрылся! Из простой кровати и постельного белья создает подобие вампирского гроба?       Чет подходить к нему резко мне расхотелось. Но все-таки любопытно стало. Подхожу тихо, почти как ниндзя, и медленно разворачиваю его конструкцию, как банку со шпротами. Думаю, спит, наверное.       Убираю я простынку и в ахуе еще стою немного. Лежит он, значит, глядит в потолок огромными, как блюдца, выпученными глазами и слезки на матрас роняет. Лениво переводит взгляд на меня. Я спрашиваю: — Ты чем там занимаешься?       А Стасян уже в голосину ревет, соплями захлебывается. — Беда, Никитос, со мной, — хватает меня, как припадочный, и трясет. — Мне кажется, что меня какая-то баба покусала. Я не могу остановиться и реву, как сучка, весь день, такие чувства ни с того ни с сего нахлынули, словно по кому-то скорблю…       Дурак, не баба тебя укусила, а вампир!       Еще один признак вампиризма — эмпатия, или же способность сопереживать текущему эмоциональному состоянию другого человека. Вопрос только в том, кому этот недодракула, находясь в палате в одиночку, умудряется сопереживать. — Подожди, щас приду, — успокаиваю его я и направляюсь к выходу. — Сгоняй на нижний этаж, в аптеку, купи капли для носа, а то я уже под завязку забит соплями, — кричит мне вдогонку Стас.       Вот ведь наглец какой, нашел мальчика на побегушках! Но ничего, потом припомню ему. Сейчас главная задача выяснить, кто тот человек, который из моего кореша делает смазливую тряпку.       Кабинет справа от палаты Стаса — процедурный. По идее, все вполне логично: если там берут кровь у детей на анализы или ставят уколы и они плачут, то мой Бро улавливает именно эти чувства досады и страха. Зря они его рядом с кабинетом, где кровь берут, положили. Прислушиваюсь — внутри тишина. Дергаю дверь за ручку — она закрыта. Не думаю я, что человек, чьи эмоции почувствовал Стасян, находится далеко. Значит, остается палата слева. Заглядываю туда и сразу же говорю: — Извините, палатой ошибся!       А сам быстро по сторонам зыркаю. Женщина лет под полтинник разгадывает кроссворд, на одной кровати две девчонки торчат в телефонах. А прямо у стены, за которой лежит Стасян, бабуля смотрит маленький телевизор и вздыхает томно. Бабуля! Ну конечно же! По-любому сериал какой-нибудь адовый глядит, серий так под триста, где главная героиня — добрая и скромная обделенная сиротинка из деревни, которая приехала в большой город и работает дом-работницей на олигарха, а его любовница подстраивает ей всякие козни. Они все сериалы для домохозяек такие: там весь экшн заключается в том, что они, спустя пять серий, с одного на другой диван пересели, ну и, конечно, куда ни плюнь, там везде брат/сестра. А у старушек сердце-то уже расшатанное, из-за всяких мелочей переживают.       Это точно бабуля портит Стасяна! Ну и что же мне теперь делать? Я могу заткнуть мелких девок, разругаться с сорокалетней теткой, но обижать бабуль — это не по-пацански. Если я что-нибудь не придумаю, Стас задохнется от соплей. Я уверен: ему на это ума хватит.       Спускаюсь до аптеки. Покупаю сосудосуживающие капли и сильное успокоительное. Поднимаюсь к брызгающему слезами, как из лейки, Стасяну. Сообщаю: «Щас все будет чики-пуки». Он смотрит на меня и заметно нервничает. Читаю инструкцию к успокоительному.       Таблетки по сто миллиграмм, максимально допустимая норма — триста миллиграмм. Быстро соображаю: у Стаса сильно ускоренный метаболизм. Ему эти триста миллиграмм — как слону дробина. — Стас, давай-ка ты всю эту банку с таблетками за один раз схаваешь, — он смотрит на меня так, как будто я здесь самый больной. — Смерти моей хочешь, дурака кусок? — спрашивает. — Даже я знаю, что таблетки — не конфетки! — Да все с тобой нормально будет, вон ты какой крепкий конь, — успокаиваю его и засовываю ему в ноздрю капли от насморка, а в рот засыпаю всю банку с таблетками. Пусть успокоится, поспит.       Щеки у Стаса надуваются, он пытается прожевать эту гору лекарства, но его так много, что он едва челюстями шевелит. Проглотить тоже не получается, а он старается всеми силами, аж покраснел весь, и слёзы у него из глаз снова брызнули. — Вот че ты такой лопух? — я немного злюсь. — Эфо фсе фы, — мямлит он. — Ладно, пойду я. Попозже к тебе зайду, — говорю я и ухожу из его палаты.       Теперь ради спокойного лечения моего друга я должен как-то нейтрализовать эту бабку…