Чертова дюжина

Было это давно, а как давно — никто уж сейчас и не вспомнит. Жил я тогда в деревне, что на месте погоста была построена, и слухи про эту деревню ходили всякие, мол, нечистая сила там обитает, в полночь дела творятся странные. Я в эти басни не очень-то верил, до тех самых пор, пока не произошла со мной эта история. Как-то вечером, когда солнце уже зашло, решил я выйти на свежий воздух, побродить окрест села. А закат в тот день был красный, точно кровь, и верно говорили старейшины — алый закат, будет буря, не к добру это. Только я тогда не умудренный был, не придал этому значения. Знал бы я, чем все обернется, навек бы зарекся в тот лес запретный ходить. А оно вот как обернулось. Иду я, значит, вдоль обочины, а уже стемнело, и звезды на небо высыпали, и небо лиловое, аж фиолетовое, какого раньше я никогда не видывал. И луна яркая, алая, в пол-неба, горит огнем, точно красный шар. И тихо — ни звука вокруг, ни веточка под ногами не хрустнет, ни зверь какой не завоет, не заревет, ни птица не засвистит. А я иду, красотою любуюсь, ничего вокруг себя не замечаю. И, знать, колдовское то было место, не знамо как — а оказался я на поляне, посреди леса, как туда попал — сам не помню. Место было голое, открытое, и луна зашла, тучи лиловые небо затянули, озарилось оно светом странным, неземным. И неуютно так стало — аж в дрожь бросает. И слышу я — не то вой, не то стон раздается из чащи, отчаянный, будто дитя малое плачет, да только не мог он принадлежать ни человеку, ни волку, ни другому какому зверю. Я со страху-то и рванул оттуда, что было духу, долго бежал, пока не выбежал к обрыву. И только остановился я дух перевести, глядь по сторонам — а вокруг меня существа странные, нежить да черти, на людей не похожие. Были там козлоногие демоны, с рогами козлиными да бараньими, вроде панов, были чучела адские с дюжиной глаз, с разверстыми пастями, были и вовсе твари немыслимые, что даже в страшном сне не могли привидеться. И столпились вокруг меня эти бесы, смотрят, глазеют на меня взглядами недобрыми, щелкают пастями, будто на обед меня сожрать готовятся. И тут-то у меня сердце в пятки ушло, думаю — смерть моя пришла, не поминайте лихом. И только я собрался с жизнью попрощаться, выступил вперед один козлоногий бес — видать, главный среди них был — и заговорил со мной человеческим голосом: — Не бойся нас, парень, не съедим мы тебя. Мои слуги тебя сюда заманили, ибо нужен ты нам, дело у нас к тебе есть важное, неотложное. Только человек может в царство подземное спуститься, сквозь все ловушки невредимым пройти да принести из подземной гробницы камень священный, что вечную молодость дарует да богатство несметное. И просим мы тебя, человек, всем нашим шабашем просим — добудь ты нам этот камень. А коли не добудешь — несдобровать тебе, участь тебя постигнет страшная, к своим назад не возвратишься. Понял я, что посылают меня бесы адские на погибель верную. Легко ли — достать из подземелья волшебный камень! И тут заговорили бесы что-то на своем языке, я ни слова из той молвы не понял. А потом главарь их поднял свой посох — разверзлась земля на том месте, где я стоял, полыхнула пламенем адским, и провалился я в бездонный колодец. Только слышу сверху голос главного чудища: «И без камня не возвращайся…» Долго я летел — думал, всю землю насквозь полечу, и наконец упал на земляной пол — видать, то подземелье и было. Поднялся я, а вокруг тьма кромешная, хоть глаз выколи, ни черта не видно. И тут как по волшебству зажглись на стенах факелы, и осветили длинный коридор, невесть куда ведущий. Иду я по этому коридору — а огни сами собой на стенах зажигаются, обернулся назад — тьма. Видать, нет обратной дороги, путь отрезан, только вперед остается идти. Шел я по этому коридору, покамест дверь в конце него не показалась. Подошел я ближе — дверь старинная, тяжелая, железом окованная. И вроде как не заперта. И заходить-то боязно — мало ли, какие страсти тебя за ней ждут. А обратно повернуть — тьма кромешная, чудища адские меня наверху дожидаются. Ну, была не была, открыл я дверь, а за ней комната — видать, колдовская, на стенах скелеты всякого разного зверья развешаны, с потолка пучки трав да грибов сушеных свисают, посреди кипит котел с зеленым варевом. А перед котлом сидит уродливая старуха, сморщенная вся, как гриб. И зыркнула на меня та старуха взором таким, что не по себе стало, и промолвила голоском елейным: — А ну поди сюда, голубчик, знатное из тебя выйдет варево… Я в тот же миг дверь захлопнул, да и кинулся опрометью что есть духу. Долго я плутал по подземным ходам и выходам. И только убежал от старухи, тут новая напасть приключилась — коридор сужаться начал, уж и на четвереньках ползти пришлось, а коридор все уже и уже… И что поделать-то? Назад повернуть — там старая ведьма дожидается, впереди коридор вот уж почти в три вершка высотой… Решил я — буду вперед ползти, пока можно будет, все равно назад путь заказан. И тут коридор вновь расширятся начал, вот уже и в полный рост можно встать, и вышел тут я в обширную залу, посреди нее костер горел, и толпилась в той зале нечисть — скользкие уродцы, мне по пояс ростом, вокруг костра какой-то дикий танец отплясывали. Иду я мимо них — и будто бы я невидимкой стал, не замечают меня эти уродцы, хоть в упор гляди на них. Ну, думаю, хоть с этими мороки не будет. Прошел я через всю залу, и вывела она меня в высокий коридор, мрамором выложенный, и было в том коридоре множество дверей, а куда те двери вели, неизвестно… Почем знать, за какой дверью погибель тебя ожидает, а за какой счастье свое найдешь, камень волшебный? Толкнул я первую наугад — где наша не пропадала. И предстало моим глазам великолепие неописуемое… Был это подземный грот, стены в нем были из серого мрамора, и узор по ним шел причудливый, сказочных птиц да рыб изображающий. Воды в нем было мне по щиколотку, по стенам и потолку ручьи текли хрустальные, аки русалочьи слезы. И в середине на возвышении каменном сияло что-то мягким светом, все озаряющим. Сразу догадался я — то и есть волшебный камень… Подошел я к постаменту, взял камень и спрятал за пазуху. И только сделал я это, как стены задрожали, земля затряслась, вода подниматься стала, с потолка камни острые посыпались. Побежал я, что было силы в ногах, чудом успел из грота выскочить. И глядь — все пропало, будто и в помине не было: и уродцы скользкие, и пещера, и грот изумрудный… оказался я посреди поля широкого, за полем лес темный виднелся, а вдоль леса дорога вьется. И смеркалось уже. Видать, долго я под землею пробыл — уже и ночь прошла, и день к закату клонится… А чудища адские, что за камнем меня послали, как сквозь землю провалились. Тем и лучше: поди, думали, пропаду я в том подземелье, не воротиться мне назад, а теперь испугались, что я с ними расквитаюсь. Да только какая же мне от их камня польза? Думаю я: как же мне домой добраться? И места-то вроде знакомые, а через лес идти боязно — ночь впереди, полнолуние. А в небе летучих мышей вьется тьма! И только подумал я: «Эх, вот бы летучей мышью стать…» Потер камень волшебный за пазухой — и оборотился я мышью, с крыльями, с ушами, с хвостом. Знать, и впрямь колдовская сила в этом камне была. Поглядел я вокруг — на краю поля домик стоит, в окошечке свет горел, а возле домика деревце одинокое росло. И как я тот домик сразу не приметил, диву даюсь… Полетел я к домику, повис на деревце вниз головой, по-мышиному, да и уснул мертвым сном… Проснулся я наутро, едва только светать начало, в своем человеческом облике — видать, камень бесовский с рассветом силу терял. И оказалось, что спал я на окраине деревни, под раскидистым дубом, и ни поля, ни домика, ни деревца — нет и в помине… Пошел я к своему дому, и рад был несказанно, что ночь позади, все бесовские дела закончились. И смотрю — идет мне навстречу приятель мой, с коим мы жили по соседству и не то чтобы в дружбе были очень близки, но при встрече парой-тройкой слов перебрасывались. И не стерпел тут я — рассказал ему все, что со мной ночью приключилось… Поднял меня мой друг на смех — сказал, перебрал, мол, ты, Василий, вот тебе всякая чертовщина и мерещится. Я только плюнул и домой пошел. Зарекся я с тех пор по ночам из дома выходить. А спустя месяц продал свой деревенский дом, прикупил квартиру в городе, собрал свои пожитки да и съехал оттуда с концами. Через несколько лет деревеньку нашу снесли, лес вырубили, новые дома высотные на этом месте построили… Приятель мой в те дома жить переехал. И как раньше не верил он моему рассказу, так сейчас — прав ты был, Васька, так и твердит. И правда — поговаривают, мол, творятся там вещи странные и страшные, по ночам вопли нечеловеческие слышны да завывания, люди пропадать стали… Гиблое, видать, место.