«Обними меня крепче, Лондон»
***
Мама — это самый дорогой человек на земле. Та, кем не просто стоит дорожить, но и кого нужно любить; радоваться минутам, проведенным вместе с ней, а самое главное — ценить и беречь. Говоря о своей маме, я не могу описать словами тот восторг и счастье, которое я испытала, когда услышала понимающий ответ родителя о поездке в Лондон. Моя душа в тот момент, наверное, взлетела выше космоса. От радости кровь к сердцу настолько прилила, что, казалось, что вот-вот оно выпрыгнет. Это же действительно говорило о том, что меня, возможно, ждало начало новой жизни, которое не предлагало отказаться от чего-либо взамен на нечто другое, а скорее — оно давало шанс чему-то полноценному. «Я же, быть может, уже совсем скоро встречу его, а точнее — через день и семь часов с пересадкой в Варшаве…» После того честного разговора с мамой, который пусть и начался за вечерним столом, но тем не менее успел завершиться уже у меня в комнате, мы наконец-то сумели с ней разложить все по полочкам и помириться. Согласившись благодаря «миру» на предложение дяди Хэнка, наша новая семья начала собирать вещи уже на следующий день. Хэнк — мой отец отныне, что-то улаживал на работе и собирал кучу документации нужной для конференции; я — лучше пообщалась с Кеем и от этого нам посчастливилось неплохо сдружиться, а мама — усиленно помогала помогала будущему мужу по работе и также собиралась сама. Не сомневаюсь, что эта поездка — была для нее волнительной, ведь там ее ждала не только работа, но и предстоящая свадьба, где я тоже не останусь в стороне в отношении помощи с ней… «И подумать так: а что еще для счастья нужно? Все же начинает налаживаться…» К счастью или еще к чему-то там другому, моя радость заключалась в простом — в наличии семьи и любви. Люди слишком примитивны, и именно поэтому им нужно так мало.***
— Так. Все все взяли и ничего не забыли? — говорила матушка, стоя на пороге дома и оглядывая всех в день отъезда, отчего лишь услышав одно общее «Да!», опять весело произнесла: — Тогда — вперед! Навстречу прекрасной жизни! Рассказывая о чем-то совершенно новом для меня, то я могу сказать, что заметила в эти дни то, что наше «воссоединение» с мамой, пошло нам на пользу. Мы стали больше общаться с ней, из-за чего у нее чаще появляется хорошее настроение. Да какой там — «чаще»? Оно всегда теперь с того дня — хорошее… Дружно погрузившись в автомобиль Хэнка, мы поспешили скорее добраться до аэропорта. Сидя в машине и объезжая автомобиль за автомобилем, кое-где редко вставая в небольшую пробку, Хэнк, смотрящий на нас с Кеем, сидящих на заднем сидении, вдруг решил меня попросить: — «Санни»? — проговорил Винтерс, используя в своем словесном арсенале мое новое «прозвище», которую за эти дни мне успел придумать мой старший свободный братец. — Да? — Я тут вспомнил кое-что из твоих интересов… — неуверенно продолжал свою мысль «отец», лишь сильнее интригуя меня этим. Я видела, что ему было неудобно о чем-то спрашивать меня. — Та-а-а-ак.? — Да, хорошо она поет, пап. Я сам слышал это из душа… — захотел вмешаться братец, видимо, не выдерживая от такого долгого начала собственного папы, которого я практически мгновенно легко двинула локтем в живот от нахлынувшего смущения. — Кей! — Дети! — маменька всегда не любила лишнего ребячества, а отсюда и такое ее поведение. — Одному — двадцать один, а другой — восемнадцать, Ангелина! Ты хочешь сказать — это «дети»? — переключается Хэнк с веселой ухмылкой на лице, но затем вспоминая то, о чем он, возможно, хотел пообщаться, снова становится более сдержанным: — Не хочешь спеть что-нибудь на благотворительной вечеринке после конференции и нашей свадьбе? Чур праздничная одежда для вас с мамой — с нас вместе с Кеем… «Ого! Не думала, что меня когда-то о таком попросят…» — Э-э-э… Ну, можно было бы, наверное… А что нужно исполнить? — застенчиво откликалась я вопросом на вопрос. — На твой выбор. Помимо наших с мамой коллег, там будут еще и Олсоны — друзья твоей матери. Думаю, всех будет не так много и от этого стесняться особо нечего, — Хэнк аккуратно давил на газ и мы проезжали чуть дальше, но все еще находились в пробке. — Я ничего не обещаю, но подумаю над этой идеей, — на вздохе отвечаю я, после чего откидываюсь на сидении***
Спустя час, мы наконец-то добрались до аэропорта и сели на свой самолет, и т.к тот был в семь вечера, я чуточку устала и решила вздремнуть перед тем, как мы прилетим в Лондон, ведь на носу у нас еще была — ночная Варшавская пересадка, а потом — ранний прилет в пять часов утра. Пережив половину плана нашей поездки вместе с остальными, мы с семьей оказались в Лондоне. Пройдя все процедуры получения багажа в аэропорту, мама, Кей, я и Хэнк, сумели уехать оттуда только ближе к семи. Гостиница и ее поиски тоже заняли бы у нас еще дополнительную массу времени, но т.к «отец» подготовился частично заранее, то мы сразу же отправились напрямую в отель. И я бы прочувствовала всю атмосферу Лондона, когда открывала дверцу такси, если бы мне так не хотелось отдыхать, ведь ночка выдалась проблемной… — Высаживаемся! — устало скомандовал нам Хэнк, а затем обратился к водителю, как только мы подъехали к выбранному заранее отелю. — Спасибо, док. Сколько с меня? Выбираясь из авто, я в полусонном состоянии, но все еще держа в руках чемодан, блаженно улыбнулась. Мама тоже приметила это, несмотря даже на тот факт, что и сама она была похожа на выжатый лимон, поскольку мне важно было не то, что там показывали часы — был ли это день или какая-нибудь ночь, а то, что я вернулась в город «своей жизни» и собиралась начать все с чистого листа. Я почему-то впервые ощущала себя по-настоящему счастливой. — Ты рада? — искренни и по-доброму спрашивала матушка, подходя ко мне и легко обхватывая меня за плечи. — А как же иначе? Я ведь столько шла к этому… — отзываюсь я и перевожу взгляд с раннего городского пейзажа на родительницу, на что та лишь тяжело вздыхает, становясь в минуту более серьезной, словно усталость в ней и не чувствуется: — Sандра, у меня всего одна просьба: обещай, что с тобой ничего не случится, хорошо? — Ма-а-ам… Конечно, ты у меня — самая лучшая… — даже при таком самочувствии, я понимаю, насколько сильно она беспокоится за меня, отчего стараюсь по максимуму показать ей, как благодарна за это доверию и поддержку, хотя бы начиная с этих душевных объятий. — Ну, чего вы там застыли? Мы с папой хотим спать… Пошлите уже… — зовет на фоне мой старший братец, нарушая нашу с мамой милую паузу. Они с дядей Хэнком стоят позади и почти синхронно зевают, из-за чего только улыбнувшись, мы с матушкой возвращаемся к ним, чтобы далее все вместе войти в красивый холл, представшего перед нами отеля. Нас встретил отель — «Central Park Hotel», оформленный в ногу с современностью. Сам гостевой дом располагается менее чем в ста метрах от Гайд-Парка и всего в двух минутах ходьбы от станции метро — «Queensway». Рядом с ним, буквально — в пятнадцати минутах ходьбы, располагается множество магазинов, баров и ресторанов Кенсингтонского района. Здесь был белоснежный холл, в котором красиво расположились две мраморно-белых стойки ресепшена, а также лифт, ведущий на верхние этажи. Возле одной из них еще находился миленький столик, где иногда, скорее всего, сидят новые постояльцы в ожидании принятия. Хэнк знал почти все отели Лондона, но решил выбрать именно этот за его приятную цену и хорошее обслуживание. «Как же я хочу поскорее прилечь…» — Здравствуйте, будьте добры, у нас бронь на несколько номеров — один на двоих и два одиночных… — начал папа, отвлекая одну из работниц, стоящих на регистрации. — Да, конечно, ваш номер телефона? После пары уточнений, девушка-администратор тут же замешкалась, начиная что-то усердно набирать в компьютере. Она задавала еще попутно какие-то вопросы Хэнку, но я не особо слушала, ведь спустя недолгое ожидание, она огласила нам цену стоимостью — в шестьсот семьдесят три фунта стерлингов, а затем вручила ключи от номеров и, пожелав хорошего отдыха, отпустила нас. Оплатив все, что требовалось, мы заехали в наши номера. Решив разместиться на кровати, не переодеваясь во что-то другое, я с удовольствием уснула, поставив будильник на одиннадцать часов утра. Безусловно, каждый из нашей семьи, очень устал от такой длительной дороги, но сравнивая состояние других со своим, я могла сказать, что была более бодрой, поскольку мое тело и душу грела приятная мысль о предстоящей встрече. Достаточно отдохнув от перелета, я организовала себе подъем в нужное время. Пока же я прихорашивалась и готовилась, то ощущала моментами то, как замирало мое сердце. Мне отчего-то было страшно и неловко одновременно, но необходимо надеяться на лучшее, так?***
За завтраком «отец» сумел впечатлить меня. Когда я и другие проспали какое-то конкретное количество времени, то мы решили собраться вместе и позавтракать в номере у мамы и Хэнка. — Дорогая? — заинтересованно произнес «папа», которому мама в тот миг наливала кофе. — Да, Хэнк? — Я тут подумал насчет друга Sандры и придумал кое-что… — далее повествовал мамин будущий муж, отчего я только увлеченно глянула на него, пока таким же образом наливая себе и Кею чай, ведь тому кофеин — был не люб, а мне — надо было поддерживать компанию. — Раз уж так вышло, что у тебя появился друг, и мы с мамой его одобрили, то, может, он придет к нам на вечеринку после конференции? От такого заявления, я даже чуть не поперхнулась, отчего мама сразу же начала стучать мне по спине, дабы я прокашлялась: — Кха-кха… Что? — У Sандры есть парень? Может, я его знаю? — мгновенно также добавил братец, чтобы как-то разрядить атмосферу семейного завтрака, но тем не менее «стебальчески» улыбаясь. — Нет, поверь мне на слово, — ты его не знаешь… — в шоке захихикала я, оглядываясь сперва на Кея, а после уже — на Хэнка. — Можно было бы, но у него специфический характер и на вечеринки он уже давно не ходит… Он больше по маскарадам как-то. «Так… Спокойнее, Sандра…» — Тогда в чем проблема его устроить? Это вполне неплохая идея, да и твоему — «джентльмену» будет от этого спокойнее… — не унимался дядя Хэнк, серьезно нацеливаясь на это мероприятие, которое сейчас был готов частично пересмотреть. — Я позвоню шефу и скажу, чтобы он внес это в обязанности дресс-кода… Мы же все-таки компания на все руки, черт возьми! — Хорошо, но с вашего позволения, дорогие родители, я еще подумаю над вашим предложением. Спасибо за завтрак. Я пойду? Мне нужно идти, потому что мне бы хотелось поскорее увидеть своего друга… — отблагодарила я, после чего хотела было уже уйти из родительского номера, но мама поднялась за мной и приостановила на выходе: — Стой, Sандра… Прошу тебя, только настрой его заранее без своих шуточек, хорошо? Я доверилась тебе, но тоже хочу, чтобы никто из нас не пострадал и это не стало ошибкой. — Непременно… — неуверенно улыбнулась я, а затем вышла из комнаты.***
Вы когда-нибудь волновались перед встречей с кем-либо? Думаю, что да, но со мной это, к сожалению или к счастью, — было впервые, если говорить в отношении чего-либо такого масштабного. И вроде бы же все хорошо: у меня есть разрешения мамы и «мир» с ней; моя семья только начинает расцветать; я еду к Брамсу и «Анти» в платье, которое они мне подарили, но я отчего-то сильно нервничаю. «Соберись же, Ванхорт!» Подъезжая к «замку» молодого Хилшера, я чувствую, как напряжение во мне только растет. Мне страшно от этой неизвестности и того, что может ожидать меня за дверью этого самого — «пряничного домика», но мне нельзя сдаваться. Нужно пройти этот этап достойно при любом его конце… Рассчитываясь с очередным таксистом, я открываю дверь и выхожу из машины. Иду по одинокой дороге, а через пару шагов, сворачиваю на той старой тропинке, ведущей к дому, где вскорости передо мной восстает, будто бы из мертвых, особняк бывшей и самой влиятельной семьи Лондона — как объясняла это статья из Википедии. Мое девичье сердце екает от предстоящего «события», которое, возможно, вот-вот могло подойти ко мне и зажать в своих объятиях. «Но я ведь не знаю, как он отреагирует на меня спустя год… Целый год молчания и моего отсутствия. Я, вероятно, сумела сделать ему больно…» Взявшись за ручку, когда подошла, я сглатываю нервный ком в горле, а затем дергаю за нее, предварительно находя ту под этими всеми дурацкими лентами, повествующими об опечатке дома. Мне жутко страшно за Брамса, отчего адреналин в крови доходит до предела и я легко разрываю эти «ниточки», но когда же дохожу до последней, то на глубоком и каком-то отчаянному вдохе, врываюсь в дом с криком: — Брамс! «Может, я зря все это затеяла.?» Никто не откликается мне, из-за чего внутри все колотится лишь сильнее. Меня напрягает эта тишина, после которой я не выдерживаю и мигом бегу в мастерскую, но и там я никого не нахожу. В груди где-то начинает больно колоть то ли от боли, то ли от недостатка физических возможностей от своей резкой пробежки. Тут ничего не изменилось и все так, как и было, но не достает кого-то самого важного и чертовски главного теперь для меня. Мне не достает — его… «Sандра, шаги! Ты слышишь скрип половиц? Ты же должна была услышать…» Пару мгновений, и я бы отчаявшись, точно бы в истерике бросилась прочь из дома, но опять повторившееся скрипы наверху, приказали мне подняться. Заходя на второй этаж, я прохожу по коридору дальше, невольно двигаясь к своей бывшей комнате, дверь в которую оказывается кем-то не заперта. Решаясь кое-как войти, я замираю со слезами на глазах… Все внутри сжимается при виде замученного парня. Такого грустного и не верящего в то, что я здесь. Он не видит меня, ведь словно статуя застыл в центре некогда моей кровати, уткнувшись лицом в колени, которые обнял. При виде такого него, молчание пожирает меня, отчего я осмеливаюсь тихо произнести: — Брамс? Прости, что я ушла на такое долгое время… Меня будто бы игнорируют и я ощущаю себя пустым место. Слезы сами наворачиваются на глаза, пока ноги сами ведут меня к постели, где он сидит. Усаживаясь на ту, я кидаюсь к нему, повторяя одно и то же имя, словно в мольбах, но при этом захлебываясь собственными горькими слезами и осмеливаясь обнять его крепкие плечи. Мне совершенно поровну сейчас на то, оттолкнет ли он меня или приласкает, ударит же или наоборот — поцелует. От моей истерики на парня что-то находит. Он будто бы «включается» или отходит от какого-то сна, отчего замечая меня, мгновенно прижимает к себе. У него на лице читается отчаяние и растерянность от момента, которого мы оба ждали целый год. Это видно по карим глазам, смотрящим на мою персону. — Брамс, дорогой, прошу тебя, больше никогда и никуда не отпускай меня, слышишь? Хорошо? — говорю я, плача и целуя его в остатки глупой фарфоровой маски куклы, что была так неряшливо склеена по кусочкам. — Sандра! Моя Sандра! Не уходи больше никогда! Я буду хорошим мальчиком! Обещаю! — его грубый мужской голос звучит нежно и с такой же искренней просьбой, а сильные мужские руки прижимают к себе с таким трепетом и аккуратностью. Мои ладони заботливо поглаживают его волосы, пока я все еще захлебываюсь слезами, но уже в следующий момент от этого, приподнимаю полуразбитую маску и заключаю Брамса в такой желанный поцелуй. Он же на этот жест помогает мне, снимая ту окончательно и отвечая мне со всей своей нежностью…«Два таких странных человека смогли найти друг друга» — это так же вроде бы говорят в сказках?»