В твоих руках

POV Деймон       А праздник все длился. Мы пили, танцевали, орали в караоке, придумывали нереально тупые варианты закусок, добавляя на хлеб все, что только можно, но в особенности все, что нельзя. Выходило, правда, несъедобно, но мы были так пьяны, что жрали вообще все, что попадалось под руку. И это было круто, точнее точно не круто, но явно весело. Потом Лена открыла вторую часть подарков, потому что первую открыла ранее, и нашла там конфетки из «Гарри Поттера», и вот тогда начался реальный пи**ец. Никогда бы не подумал, что подростки настолько тупы, что будут жрать сладости, зная, что им может попасться дерьмо, трава или рвота. Хотя какие подростки… Я сам парочку попробовал. Ну, может, чуть больше. В любом случае это было нереально весело. И еще тупо. И глупо. И реально бессмысленно. Но весело.       В какой-то момент с первого этажа послышались странные звуки, смех и крики, и я, поставив банку пива на стол, спустился вниз, поправляя измявшуюся после очередного раунда какой-то тупой игры.       В холле, почти в дверях, стоит Кэтрин, как всегда подтянутая, в синем костюме, состоящем из пиджака, юбки и белой рубашки, держа в руках букет желтых тюльпанов. Ох, пожалуйста, скажите, что она не приперлась к Лене. Она ж ненавидит желтый цвет и тюльпаны. А желтые тюльпаны и вовсе не переносит. Дура, господи…       Подхожу ближе, чтобы разобрать их слова. Ух, кажется, Ленка опять напилась, судя по тому, что за языком не следит. Идиотка мелкая, ну просил же… Получит она от меня, ох получит. — Я всего лишь… — Спасибо, но мне ничего от тебя не нужно! — торжествующе фыркает Елена, уперев руки в бока. Господи, и этот ребенок еще бычится в состоянии нестояния? Дерзкая, блин.       В этот момент Кэтрин замечает меня. Ох, млять… Ее глаза сразу начинают сверкать, и она, откинув волосы с лица, смотрит на меня максимально оскорбленно, но в ее глазах буквально светится уверенность в том, что я сейчас все разрулю. — Деймон! Я пришла наладить с ней отношения, хотела поздравить с днем рождения, подарить цветы, а она меня гонит. Я ведь ничего плохого не сделала…       Лена поворачивается ко мне, блестя наглыми, пьяными шоколадными глазами, и складывает руки на груди. Пристально на нее смотрю, стараясь понять, какие у меня перспективы. Послать Кэтрин и заслужить уважение Ленки в ее праздник или оставить Кэтрин и потом начать скандал. Как бы не особо есть варианты.       Развожу руки в стороны и, пожав плечами, скрещиваю руки на груди, вымучив спокойную и максимально невеселую улыбку, как бы показывая, что я этому не особо-то и рад. — Прости, Кэт, но это праздник мелкой, и сегодня я делаю все, что она захочет и скажет. И если она не хочет принимать от тебя поздравления, то прости, но тебе придется уйти. Я тебе потом позвоню.       Пирс, сверкнув глазами, пару секунд старается переварить, что я ее фактически послал, потом, прорычав что-то сквозь зубы, бросает в меня букет и, развернувшись на каблуках, выскакивает на улицу, хлопнув дверью. — Упс, кажется, я ее обидел, — морщусь, поджав губы, и Елена, засмеявшись, бросается мне на шею под одобрительный гул толпы. — Ты самый лучший! — Все ради тебя, мелкая, — целую ее в нос и, столкнув с себя, шлепаю по попе, подталкивая в глубь дома, — давай, развлекайся. Скоро закругляемся.       В начале десятого вечера я объявляю, что все желающие могут остаться убираться, остальные же должны освободить помещение, и реально охреневаю, когда 90% людей с готовностью начинают собирать весь мусор, что они же и набросали. В итоге вся эта лабуда длится до первого часа ночи, потом мне, естественно, приходится частями, да и вообще каким-то непостижимым образом развозить всю эту толпу по домам: каждый раз набивается три парня сзади, четыре девчонки на их коленях и еще двое впереди возле меня. В нормальное время дня меня бы за это посадили надолго, но мне почему-то реально фартит, так что я вообще не парюсь. Только это очень тяжело, если честно — развозить по домам десятки пьяных подростков, которые продолжают пить, хохочут и подпевают радио. Ненавижу, когда люди подпевают радио, это просто… ррр!!!       Вернувшись домой в гребанные четыре часа утра, буквально заваливаюсь в комнату, чудом не влетев виском в косяк и зевая так, словно хочу сожрать весь воздух вокруг себя. Я знаю, что это просто невозможно, конечно же, но ощущение примерно такое.       Падаю на кровать прямо в одежде и утыкаюсь лицом в подушку, вообще не осознавая ничего от дикого желания спать. Но спать бессмысленно, потому что… Слышу скрип половиц и, скосив глаза, вижу Елену, которая покачивается в дверях, стоя в моей синей рубашке. Почему она в моей одежде? Почему она шатается я понимаю, я так же себя ощущаю, но вот зафига она напялила мою рубашку я явно не догоняю. Снова утыкаюсь лицом в одеяло, почему-то напоминая себе кота из известного мема. — Дей… — Иди спать, Лен… — выдыхаю я, не открывая глаз. — Мне скоро в школу собираться, так что… — Да ну. Я напишу объяснительную директору, почему половина старшеклассников будет отсутствовать следующие два дня минимум. Так что не переживай и иди спать. — Дей, а… — Лен, иди спать, — почти скриплю зубами, крепче зажмурившись, — мне через два часа идти на работу. — На работу или… — На работу!!! — вот же назойливое создание.       Становится тихо, и я даже радуюсь, что до нее наконец дошли мои слова, и позволяю себе немного расслабиться, хотя бы на полчаса. Только бы не уснуть… Но тут кровать прогибается, и я чувствую прикосновение губ к своей шее, затылку… Я ее убью. — Лен, блин! — резко разворачиваюсь и, толкнув ее на кровать, сжимаю ее руки над головой, полыхая гневом. — Я что тебе сказал, мать?! Иди спать! — Дей… — ну как я могу орать, глядя в эти влюбленные дурашливые глаза? Это нечестно. Ну нельзя быть такой… такой. — А, может… — ее ладошка ложится на мою грудь, и по моему телу проносится электричество. Дрянь. — Давай не будем торопиться? — с хера себе фраза. — А… — Лен, я по-турецки говорю? По-японски? Или вообще эльфийский случайно выучил? Нифига. Я сказал — ничего не будет. Иди спать, — ложусь на другую половину кровати, повернувшись к ней спиной, и плотно закрываю глаза. Раз, два… — Дей?.. — млять! Господи, дай мне сил. — Но я ведь могу просто поспать здесь, рядом с тобой? — Делай, что хочешь, — устало цежу я, запрещая себе открывать глаза.       Пару секунд она и правда просто лежит, но потом перелезает через меня и, каким-то невероятным чудом уместившись у меня перед лицом на самом краю кровати, подается вперед и касается моих губ своими каким-то легким и просто невероятно нежным поцелуем. У меня уходят все силы, чтобы не реагировать. Надеясь, что ей надоест не получать ответа, поджимаю губы, стараясь уснуть. Минута, две, пять… Млять. — Ты издеваешься? — Нет, просто… просто я тебя хо… — Только попробуй продолжить, и я тебя привяжу скотчем к унитазу на неделю. — А, может, я хочу, чтобы ты меня связал? — настолько херею от ее наглости, что даже открываю глаза, сталкиваясь с ее взглядом. — Мелкая, ты бессмертная? Я сказал — иди спать, тебе нельзя. Да и к тому же… — кто меня тянет за язык, остановитесь, пожалуйста! — ты же встречаешься со Стефаном. — А ты с Кэтрин, — парирует она, и я фыркаю. — И что? — Ревнуешь? — А ты? — Я да. — Я тоже.       Очень долго смотрю в ее глаза, словно надеясь, что она одумается и я смогу слиться, но вместо этого это создание снова приближается ко мне, собираясь поцеловать, но я бесцеремонно сталкиваю ее с кровати, дернув за одеяло, и она приземляется на свою пятую точку. — Ауч, Дей! — Иди, блин, спать! — закрываю глаза — в который раз, сука!!! — и стараюсь уснуть, надеясь, что у меня это хотя бы немного получится.       Становится почему-то очень тихо, и мне это не нравится. Уйти она точно не ушла, тогда в чем дело? Первым моим порывом, естественно, является открыть глаза и во всем разобраться, но я сдерживаюсь, стиснув зубы. Я сплю, я сплю, я… я, млять, не могу спать! Если в доме, где есть ребенок, слишком тихо, значит он что-то делает! Держись, Деймон, держись, блин, не поддава…, а это, сука, что?!       Медленно открываю один глаз и едва ли не наворачиваюсь с кровати, подавившись гребанным воздухом. Это чудо, существо, чудовище, млять, стащило свой бюстгальтер и уронила его на пол — никогда не пойму, как девушку умудряются вытаскивать его из рукава кофты, чтобы никто не заметил — и сейчас возится с пуговицами моей рубашки. Правда как возиться… Она слишком пьяная, чтобы нормально их расстегнуть, поэтому она путается в пуговицах, пальцах, руках, рубашке, не знаю в чем еще, но эта морщинка между ее бровей просто нереально сейчас бесит!       И заводит, да.       Я тупо пялюсь на нее, пытаясь собрать свой все еще пьяный и почему-то жидкий мозг в что-то более приемлемое, в то время как она все-таки справляется с первыми тремя пуговицами, и ее грудь начинает обнажаться. Лена так сосредоточенно смотрит на рубашку, что, видимо, совсем меня не замечает, поэтому я, собрав в кулак всю волю, что у меня есть, отворачиваюсь и, в очередной, сука, раз, стиснув зубы, закрываю глаза. Я не усну теперь точно, но может, она уйдет? Ну пожалуйста… ну прям… Млять!!!       Видимо, она все-таки не выдерживает и, послав к черту стриптиз, в котором она явно плоха (так, срочно отогнать мысли о мелкой, которая танцует передо мной стриптиз… Отогнать, млять, срочно!!!), стягивает рубашку и прижимается к моей спине, касаясь губами моей шеи. Она издевается, нет, правда, это уже не честно! Ее губы касаются моего уха, и я реально перестаю дышать, потому что каждая клеточка моего тела словно подключилась к розетке и меня нехило так приложило током. — Дей… Деймон… Де-е-е-е-ей… — Убью, четвертую и отправлю Стефану в разных пакетах. — Ты такой милый… — с хера ли я милый? — Мать, меньше пить надо. — Ну Дей, — вот только не стони мое имя, дура! Я ж и так на грани того, чтобы поставить тебя гребанным раком и… — пожалуйста… — и не шепчи тоже! Это еще хуже! Млять… ее губы касаются моей шеи, и мне становится в конец не по себе. Дура, идиотка, безмозглая дрянь и… — трахни меня.       Знаете такое ощущение, когда в тебя летит пуля? Вот прям в лицо, ты ее видишь, как в замедленной съемке, и гадаешь, успеешь увернуться или тебе крышка и эта вот самая секунда — последняя? Конечно не знаете, и это чудесно, а мне вот пришлось. Но вот то, что я сейчас ощутил от вроде бы простых двух слов — это контрольный выстрел, после которого ты уже тупо мертв, не можешь больше ничего делать. Поэтому я попросту каменею, поняв, что все, мне и ей, естественно, пи**ец. — Ну пожалуйста… — она молчит пару секунд, ожидая моей реакции, но потом, видя, что я не шевелюсь, тяжело вздыхает и сползает с кровати, шмыгнув носом. Выдержка к херам, Сальватор, все.       Секунда, две, три… разворачиваюсь и, схватив ее за руку, валю на ковер, нависнув сверху. Прежде, чем она успевает хотя бы пискнуть, накидываюсь на ее губы, как-то чересчур быстро стащив всю ее одежду, освобождаюсь от своей и вхожу в нее с громким стоном, едва не оглохнув от ее вопля, когда она, дернувшись мне навстречу, вонзила руки в мою спину, уткнувшись губами в шею.       И все, все куда-то делось. Я кусаю ее, целую, оставляю на ее теле засосы, укусы, заставляю кричать, пару раз едва ли не начинаю дышать, щипая ее за попу и яростно толкаясь в ее тело, пока она снова и снова протяжно стонет мое имя, буквально до гребанного хрипа. С нас льется пот, и в какой-то момент я понимаю, что она пахнет не духами и алкоголем, а мной, только мной. Это заводит еще сильнее, и я ускоряюсь, вообще не разбираясь в том, что происходит, потому что ее ногти раздирают старые царапины на моей спине, оставляя новые, и мне больно, жарко, все тело словно горит, и я раз за разом целую ее, кусаю ее губы, скольжу руками по ее телу, впиваясь в него руками.       Все это безумие продолжается до тех пор, пока я, зарычав, кажется, ее имя, на падаю на ковер, придавив ее собой, а она, еле дыша, еще каким-то образом успевает прокричать мое имя прежде, чем я вырубаюсь. — Деймон!!! ***       Просыпаюсь от назойливого звука будильника, который, кажется, страстно желает, чтобы я его разбил к чертям собачьим. Кое-как вылезаю из-под руки Елены и, зевнув, подхватываю телефон и выскакиваю на балкон, умудрившись вытащить из куртки сигареты и зажигалку. — Рик, ты снова? — Нашли тело пацана на гаражах, — выпаливает он прежде, чем я продолжаю. — Твоя работа? — А чья же? — Идет расследование, и, короче… — меня что-то пугает его голос. — В чем дело? — Через час будет получена видеозапись всего произошедшего. — Что, млять?! — у меня перед глазами появляются черные точки, я не дышу, давлюсь дымом, роняю сигарету и чудом не выпускаю из рук мобильный. — Вот же дерьмо! Млять, сука! Рик! — почти ору, потому что в голове все горит. — Стащи эту запись! Купи, выкради, прибей там всех к херам, только ее никто не должен увидеть! — А чего ты так завелся? Все так плохо? Или что… — Потому что этого ублюдка убила, млять, моя Елена!!!