В твоих руках

POV Елена       Не открывая глаз, протягиваю руку и провожу по кровати, стараясь нащупать плечо Деймона. Ну или руку. Или ногу. Где он вообще?! Открываю глаза и резко сажусь, застонав от того, как в голове все завертелось от поспешного движения. Все-таки алкоголь — это зло. Но сейчас не об этом.       Где Деймон? Провожу рукой по половине кровати, на которой спал он, понимая, что она холодная, значит, он давно ушел. И куда? Не дай Бог к Кэтрин грехи замаливать. Скандал будет такой, что он не отмоется никогда и ничем. Слишком долго я молчала о его бабах, но сейчас, после всего, что между нами было, я больше не буду молчать. Дудки.       После всего, что между нами было… Осознание резко бьёт по всем органам чувств, и я замираю, поджав губы. Мы ведь реально переспали. Даже три раза. Я переспала со своим, технически, братом, которого я знаю все свою жизнь. Это вообще нормально? Нормально, что даже сейчас, после бессонной ночи, я все ещё его хочу. Это лечится? Проходит? Хотя бы со временем. Или я каждый раз буду хотеть все больше и больше, мне всегда будет его мало…       Поднимаюсь и, вытащив из шкафа очередную рубашку Деймона, наскоро надеваю ее и, на ходу застегивая, спускаюсь вниз по ступенькам, оглядываясь и прислушиваясь. — Деймон? Деймон! Дей! Блин, дрянь голубоглазая, где ты?! Деймон! Сальватор, блин! — тишина. Гребанная, надоедливая, мерзкая, отвратительная тишина. Нет, все, я его убью и скормлю в зоопарке кому-нибудь, мы все равно туда ехать планировали. Гнида… — ну держись. — Елена? — едва не подпрыгиваю, когда из-за спины слышится удивленный голос мамы. — Ты чего кричишь? — Деймона не видела? — и тебе, Мам, доброе утро, как спалось. Обожаю свою семью. — Он уехал где-то часов в шесть, спускался вниз, я слышала. Правда, я думала, что мне показалось. — Лучше бы показалось… — протягиваю я, кусая губы, и иду на кухню, предчувствуя, что готова то ли разреветься, то ли начать истерить, и я даже не знаю, чего я хочу больше.       Наливаю себе холодной воды из холодильника и уже хочу вернуться в комнату, чтобы орать Кэролайн по телефону, выплескивая весь свой гнев, но тут замечаю записку на столе. Взяв ее, по почерку понимаю, что это Деймон.

Мелкая, у меня срочные дела. К ночи могу не вернуться, так что не жди. Завтра можешь еще прогулять, но это только по моей душевной доброте. Обязательно поешь и не сиди дома. Люблю, Деймон.

      Ладно, прощен. Немножечко. Самую малость. Но если он с этой сучкой Пирс… Глубоко вздыхаю, стараясь успокоиться, и как идиотка комкаю в руках его записку, стараясь вспомнить, что я хотела сделать до того, как нашла записку. А, точно — Кэролайн ждёт бомбежка и, увы, неприятный сюрприз. *** — Почему так поспешно? — Кэролайн врывается в дом и поднимается за мной в комнату. Дверь я закрываю изнутри, сама не понимая толком зачем. — Ты свой голос-то слышала? — Просто я не могу молчать, Кэр, — мой голос дрожит. — Я резко поняла, точнее переваривала свой день рождения и поняла, что все конец света. — Что именно? Ты не переспала с парнем по пьяни и он не взял тебя раком? Поверь, Стефан бы даже под градусом так не сделал. Он же слизняк. — Ей-богу, мне плевать на Стефана! — не выдерживаю я, и она замирает, удивленно открыв глаза. — Ад, видимо, заледенел сейчас, а слоны отрастили крылья. Ты сказала, что тебе плевать на Фокса? Я не ослышалась? У меня похмелье? Я еще не соображаю? Хотя нет, я столько не выпила, чтобы мне было до такой степени фигово. Тут что-то другое. — Помолчала бы… Мне нужно поделиться с кем-то, иначе меня рванет, а ты только ерунду несешь… — убираю волосы с лица, стараясь успокоиться, и сжимаю в руках простыню, комкаю ее, и подруга протягивает руку, сжимая мою ладонь. — Ты в порядке? Что-то случилось? — И это что-то глобальных масштабов. — Что это-то? Не тяни. — Кэр… — Лен, ты мне мозги трахаешь что ли? Я не лесби, меня парни только трахают. Так что давай, рожай уже. Точнее упаси бог, конечно, равновато немного. Но давай. — Мне страшно, как ты среагируешь. — Все так плохо? — она бледнеет. — Даже хуже, чем в твоем самом страшном сне. — В моем страшном сне меня насиловали гномы с волосами на яйцах, заплетенными в косички, и это после того, как жирная Майли Сайрус забрала с распродажи платье, которое я хотела давно купить. Это хуже? — я молчу, и она морщится еще больше, нахмурившись. — Да что такое-то? Почему ты такая бледная? Ленк, не пугай меня. — Пообещай не орать. — Снова? — Просто пообещай, потому что моя мать в доме, а она не должна быть. — Ты лесбиянка? — Ты дура? — я на секунду даже забываю, в чем моя настоящая проблема, в шоке вытаращившись на неё. Она сейчас реально задала этот вопрос или у меня уже слуховые галлюцинации? — Слава Богу, а то мне аж поплохело. — То ли еще будет… — ворчу, сложив руки на груди. — Елена Гилберт, я тебе официально заявляю — будешь продолжать тянуть кота за яйца, и я выброшу тебя из окна. И плевать, что у тебя последнюшный отходняк. Будешь валяться в больнице со сломанной ногой. И даже не думай о том, что я шучу. Я реально начинаю злиться… — Я переспала с Деймоном, — выпаливаю я одним комом и сама сжимаюсь в комок, поняв, как это звучит.       Что было дальше… Серьёзно, я решила, что картину «Крик» рисовали с физиономии Кэр в тот момент, когда в её блондинистой голове прошла загрузка и до неё дошло, что именно я сказала. А дальше Армагеддон. Она заорала так, словно ей ампутируют ногу, причём без заморозки и топором. Потом, не переставая вопить, упала на пол, где её крики перешли в ругань, причём, если у меня не глюки, то даже на нескольких языках, потому что пару слов я откровенно не понимала. Затем она подскочила, словно её ударили или пнули, и, носясь по комнате и не переставая рычать, орать и ругаться, принялась бросаться подушками, да так агрессивно, что я испугалась за свою мебель, уж больно она разошлась. Каждый раз, как я старалась к ней подойти, она начинала шипеть и отскакивала в сторону, мотая головой. И в итоге, в конце этого мракобесия, она упала на пол, прижав колени к груди и уткнувшись в них лбом, и зарыдала, дрожа всем телом. Все это продолжалось около десяти минут, и я, выдохнув, медленно опускаюсь на пол рядом с ней, поджав губы. — Кэр… Я ведь предупреждала… Блин… — И как? — шепчет она, шмыгнув носом. — Вы один раз? Только не ври мне. — Три… — сиплю я, облизав губы, — правда, первый раз я почти не помню, а вот два других… — И… — она шумно вздыхает, — и как? — Как что? — Да все, блин! — Форбс вытирает покрасневший нос и поднимает на меня огромные блестящие глаза. — Как он, как ощущения, как… Как все. — Я… Я не очень знаю, как это можно описать, — выдавливаю я, пожав плечами. — Ты долборашка, Гилб? Ты, млять, только что сказала мне, что трахнулась с мужиком, которого я хотела последние три года, и сейчас заливаешь мне, что не знаешь, как описать секс? Я тебя, блин, книгу заставлю написать, в подробностях, включая каждую секунду твоего оргазма и каждую чёртову родинку на его заднице. Поэтому давай, блести. — Кэр, — ежусь от её слов, обхватив себя руками, — я правда не знаю, что сказать. Но… Но… Но в общем вот, — немного отодвигаю ворот своей майки, показывая засосы на груди и ключицах, — и ещё, — приподнимаю края шорт, обнажая красные следы ладоней на своих ягодицах, которые нехило так болят.       Глаза Кэр округляются, пока она скользит по моим синякам ошарашенным взглядом, потом шумно выдыхает, облизав губы. — Он очень хорош, да? — Мне почти не с чем сравнивать… Но мне кажется, что лучше быть просто нельзя, потому что… Потому что это такой калейдоскоп эмоций, что простыми словами и не опишешь. — Знаешь, подруга, — она качает головой, — это был риторический вопрос, то есть от тебя не нужен ответ. Я все более чем волшебно вижу по твоему телу. Поверь, просто секс не имеет таких последствий. Потому что после самого жаркого секса, который у меня был, у меня остался всего один засос на шее, который даже дня не продержался. А вот все эти синяки, ушибы, засосы — все это показатели, что ночка была бурной. Блин, — она хмурится, шмыгнув носом, — это даже нечестно. Я раньше чванилась, что опытнее тебя, а сейчас и этим не могу хвастаться. Да и ты понимаешь, что вряд ли теперь получать удовольствие с другими мужчинами, сравнивая их с Деймоном? Потому что второго такого реально будет тяжело найти. — Так у меня будет Деймон. Зачем мне кто-то ещё? — Ты настолько наивна? — Кэролайн фыркает. — Подруга, ты, конечно, прости меня, но ты же не думаешь, что, переспав с тобой пару раз, он бросит привычку трахать десяток других? Это же Деймон. В какой-то момент он попросту вспомнит, что ты ему как бы сестра, и между вами не будет ничего. — Ты это сейчас нарочно? — резко поднимаюсь, тряхнув волосами. — Тебе так завидно, что я получила то, что хотела сама, и не можешь просто порадоваться за меня?! Я позвала тебя, чтобы ты сказала, что мне делать, потому что мне нужен совет, а ты… — Что тебе делать? — она тоже поднимается, сверкая глазами. — Если ты настолько тупа, то и дальше ложись под него и раздвигай ноги, чтобы он трахал тебя, как запасной вариант, пока будет присматриваться к девушкам его возраста. Только не думай реветь и бежать ко мне, когда он тебя пошлёт! — Не переживай, не побегу! — ору я в ответ, задыхаясь. — И вали тогда вообще отсюда! Нашлась подруга! — У меня хотя бы мозги есть, хоть я и блондинка! А ты думаешь только вагиной! — Пошла к черту! — Боюсь, там связь не ловит, так что я не смогу помогать тебе! — Нафиг ты мне нужна, истеричка! — Ну и отлично! — Верно, отлично! — Всего хорошего! — Кэролайн подхватывает свою куртку и, задев меня плечом, вылетает из комнаты, хлопнув дверью.       Стиснув зубы, рычу, стараясь не плакать, но в итоге, не выдержав, падаю на кровать, вцепившись в подушку, и ору в неё, позволяя слезам пролиться. Меня трясёт, очень тяжело дышать, и страшно тянет тело, и я снова и снова ору, колотя конечностями по кровати.       Вдруг скрипит дверь, и я разворачиваюсь, собираясь послать Кэролайн с её извинениями, но вижу удивлённого Стефана, который изумленно и обеспокоенно смотрит на меня. — Стефан? — скорее скулю я, и он, преодолев расстояние между нами, опускается на кровать и прижимает меня к себе, надёжно обняв. — Девочка моя, что такое? — шепчет он, от чего меня сильнее прорывает, и я плачу уже в голос.       Неожиданно понимаю, что он — моё спокойствие, от его мягкого, ласкового голоса веет надеждой, и я тянусь к нему, цепляясь за его плечи. Мне страшно хочется ему все рассказать, объясниться, попросить прощения, но сейчас мне так хочется просто этого чувства защищённости, что язык не ворочается, и я просто крепче прижимаюсь к нему. — Я видел Кэролайн, — протягивает он над моим ухом, перебирая пряди моих волос, — она была расстроена, мягко говоря. — Мы поссорились… — шмыгаю носом. — А по… — Стеф? — Да? — Мы можем просто помолчать и полежать в тишине? Пожалуйста. — Конечно, — его губы касаются моего виска, и я закрываю глаза.