В твоих руках

POV Деймон       Я даже толком не могу объяснить, что чувствую. Просто спускаюсь на первый этаж, наливаю себе кофе, обжигаю губы кипятком, а в голове все словно замерло. Я всегда думал, что существует только два вида любви: та любовь, ради которой ты будешь готов убить, и та, ради которой ты будешь готов умереть. Но наша с Еленой любовь другая, ради нее я бы хотел жить, хотел бы быть с ней, но это не наша история, не наш выход. Это неправильно, такого не должно быть. Не со мной. Она найдет себе парня, какого захочет, у нее будет семья и то счастье, которого она заслуживает, и это не я.       Просто отключаю все эмоции, которые могли бы сейчас обостриться, и, стиснув челюсти, пытаюсь смотреть телевизор, хотя не понимаю ни слова. Что они говорят, что показывают, что происходит — я ничего не понимаю, и мне дико, просто дико сидеть на месте, прекрасно понимая, что мой ребенок плачет на втором этаже. Страстно хочется ворваться в ее комнату, прижать ее к себе, сказать, что я буду любить ее всегда, что она все для меня, больше, чем просто жизнь, что она единственный необходимый мне в жизни человек. Но если я так сделаю, все начнется по-новой, пойдет по кругу, снова и снова, без изменений, до тех пор, пока я снова где-нибудь не налажаю, и не придется снова ссориться, снова расходиться, орать, пока мы в порыве гнева, не трахнемся снова, и так раз за разом. Такого быть не должно. Если Елена не способна остановиться и послать меня, то я должен сделать, иначе я сломаю ей жизнь и будущее.       Это не шутки, не игра, это гребанная жизнь, чертова реальность в которую я втянул ее только потому, что в какой-то момент понял, что хочу ребенка, которого годы назад качал на руках, помогая уснуть. Она не заслуживает такого, у нее должна быть нормальная жизнь подростка, она должна узнать все ее грани самостоятельно, а не через очки моей жизни. Довольно. Лучше я отступлю сейчас и буду ломать себе жизнь, стараясь забыть, как был с ней, чем окончательно сломаю ее.       К девяти часам вечера я понимаю, что просто невыносимо оставаться в этом доме и, взяв деньги, телефон и куртку, выхожу в коридор, проверяя карманы. Но тут позади слышатся легкие шаги, и я, медленно повернувшись, вижу Елену. Бледная, с покрасневшими глазами, в которых таится какая-то неприятная уверенность, искусанные губы, тело, натянутое как струна, сжатые кулачки, помятая одежда… Мне становится больно от одного только взгляда на нее, и я сжимаю руки в кулаки, стараясь удержать себя на месте. Мне нельзя поддаваться, я должен быть сильным, должен идти до конца, потому что так правильно. — Уходишь? — тихо спрашивает она, остановившись в трех метрах от меня. Слабо киваю, поджав губы. — Да. — К Кэтрин или Ребекке? — Я могу все объяснить… — зачем я оправдываюсь? — Не нужно, — Лена мягко качает головой, выдавив даже улыбку, — какое мне дело до того, со сколькими женщинами ты спал? Я мирилась с тем фактом, что ты делишь свою любовь с десятками, в то время как я послала все ради тебя, потому что я никого и никогда не любила так сильно, как люблю тебя. Я ведь правда люблю тебя, Деймон. А ты, видимо, хотел только мое тело. — Лен… — тряхнув волосами, шагаю к ней и сжимаю ее ледяные ладони, глядя в ее пустые глаза, — я люблю тебя. Люблю даже слишком сильно. Просто все это… Ты уже взрослая и должна все понять. — Понять что? Что ты случайно встретил старую любовь и захотел связать жизнь с ней? Уже не важно, мне плевать. Даже если ты решишь жениться на одной из них, мне уже все равно, потому что я… я больше ничего не испытываю к тебе, Деймон, — она отстраняется, и мои руки, потеряв опору, падают, и боль накатывается одной черной волной, которая сдавливает все внутренности. — Теперь можешь считать, что мы просто брат и сестра, которые технически даже не родственники. Я больше не трону тебя, можешь трахать своих женщин хоть на лестнице, я не обращу внимания. Я забыла все, что было между нами, так что мне плевать. Надеюсь, тебе хватит мозгов молчать о нас, иначе проблем будет еще больше. Так что… — она выдавливает улыбку, подняв на меня глаза, — всего хорошего, Деймон.       Елена разворачивается и, поднявшись по лестнице, закрывает дверь своей комнаты. Тихо, спокойно, едва слышно. Ноль эмоций. Словно это ничего не значит. Словно все это — бред и сон, который наконец закончился и мы проснулись. Тяжело вздыхаю, закрыв глаза, и пару секунд просто стою в тишине, не думая ни о чем.       Как я буду жить без нее? Как я теперь буду существовать без этой девушки, которая всего за пару ночей перевернула мою жизнь? Если Бекка когда-то «приучила» меня к жестокости и грубости, то с Еленой я бы мог научиться быть нежным, ради нее я бы изменился, стал бы мягче, перестал убивать, но сейчас…       Рывком надеваю куртку и выскакиваю на улицу, сажусь на мотоцикл и срываюсь с места, скрипнув шинами. Дико хочется заорать, во что-нибудь врезаться, чтобы все это просто прекратилось, но я когда-то обещал, что буду защищать ее несмотря ни на что, поэтому я буду и дальше прозябать в своем гребанном болоте. Пить, курить, убивать, трахать шлюх, чтобы просто разрядиться, при этом не чувствуя ничего. Мне плевать. Пофиг. Срать.       Зайдя в бар, заказываю бурбон, снова наплевав на свой организм, и выпиваю рюмку залпом, почти не поморщившись. Я знаю, что мне нельзя много пить, что у меня и так проблемы с желудком, но я сейчас просто не могу существовать без алкоголя, лучше набухаться до беспамятства, чем переживать из-за реальности, в которую я себя загнал. — А какие трусики? — доходит до меня тихий голос, и я, повернув голову, вижу Стефана, который с кривой ухмылкой разговаривает по телефону, глядя в пол. — Обожаю этот твой комплект. Да, снимай его, полностью. Хочу, чтобы, когда я пришел, на тебе были только туфли и чулки. Умница… Теперь отправь мне фотографию, дорогая. Хочу знать, что меня ждет, — через пару секунд он смотрит на экран, облизывает губы, и ухмыляется, снова прижав его к уху, — я хочу тебя, детка. Прямо сейчас. А как ты захочешь. Я помогу тебе забыться. Жди меня, скоро приеду, — он выключает телефон и, развернувшись, врезается в меня. На его лице замирает испуганное выражение, и он шумно сглатывает, побледнев. — При-привет.       Ухмыляюсь, наклонив голову набок, стараясь понять, сколько мне дадут за побои восемнадцатилетнего сосунка, которому я дико хочу выбить все зубы. А еще пересчитать ребра. У него явно есть парочка лишних, а я помогу избавиться. — Ну здравствуй, Стефан, — выдавливаю я едва слышно, стараясь держать себя в руках, — не ожидал увидеть тебя в баре. Ты же, вроде, не пьешь. — Это безалкогольное мохито, — он кивает на свой пустой бокал и облизывает губы. — Да мне срать, если честно. Ты сейчас, видимо, — смотрю на его телефон, — разговаривал с мо… с Еленой? — исправляюсь, облизав губы. — Не так ли… — С ней… — шепчет он, вжимая голову в плечи. — Она… она сказала, что ей плохо, и попросила меня приехать. — М, трахаться, понятно, — усмехаюсь, почесав подбородок, — чудесненько. И как же, позволь узнать, ты будешь ее иметь? — Про-простите? — едва сдерживаю смех, когда он шумно сглатывает, испуганно распахнув глаза. Как же мне хочется ему врезать, Господи. Хочется так ему вмазать, чтобы или в кому, или в нокаут. Ну, или чтоб наверняка, сразу в могилу. Только мерку снять не успею. — Ну иметь. Трахать. Спать с ней как будешь? Вы же, как я понял, белье обсуждали. Прелестно. Ничего ванильнее не слышал, но плевать. Вы же мелкие, вам бы лишь всунуть куда-нибудь свой стручок да постонать, типа взрослые. Ни на что нормальное вы не способны. — Вы пьяны, мистер Сальватор… — шепчет он, поджав губы, — я, пожалуй, пойду… — С хера ли? С хера ли я мистер Сальватор? Я что, такой старый в твоем понимании? Или ты так типа выпендриваешься, а, чмо? — шагаю к нему, сверкнув глазами, и он скукоживается, сильнее втянув голову в плечи. — И с хера ли ты пойдешь? Я, может, вообще тебя не одобряю, а должен отпустить тебя трахать самого дорогого для меня человека? Может, я хочу тебе врезать, а? — Не-не надо, — Стефан облизывает губы, кажется став совсем серым. — Я ведь… — Ты что? Лишил ее девственности? О да, какое достижение. Наверное почувствовав себя королем мира, пока смывал ее кровь со своего члена? Как, круто было осознавать, что ты был у нее первым? Первый раз же на всю жизнь запоминается. Ты хоть сделал ее счастливой или так, покряхтел и успокоился? — А Вам-то что? — цедит он и почти сразу морщится, испугавшись собственной дерзости. — Хера ты борзый. Давно по роже не получал? Так легко, я тебе устрою. Где печать оставить? — Чего ты прицепился? — наконец все-таки выдавливает он, взяв себя в руки. Ой, серьезно что ли? — Она моя девушка, и тебя не касается, что и как я с ней делаю. Ты вообще… — подаюсь вперед, и он поразительно быстро замолкает. Пару секунд смотрю в его испуганные водянистые глаза, молчу, поджав губы, а потом резко ударяю коленом по его промежности. — Черт! — рычит Фокс, сгорбившись, прижимая руку к своим штанам. Усмехаюсь, пожав плечами. — Не, яйца вроде есть, а ведешь себя как баба. Ты-то хоть понимаешь, что ты как бы часть сильного населения мира? Ты должен все делать, брать и бороться, а не пищать, как пресмыкающееся. Пока же даже Елена тебя обойдет по силе характера, так что в вашей паре мужик, так сказать, она, а не ты. — Я тебя сейчас ударю, — цедит тот, облизав губы, и кое-как распрямляется, поморщившись. Вскидываю брови, улыбнувшись. — Ой, правда? Ну давай, — распахиваю руки в разные стороны, ухмыльнувшись. — Бей, лисица, бей. Куда бить-то будешь? По яйцам струсишь, по лицу не успеешь… Слабоват. — Какое тебе дело до моей личной жизни? — Твоя личная жизнь непосредственно связана с Еленой, а я забочусь о ней. Так что у меня прямое дело с твоей личной жизнью. Ну так что, бить будешь? Нет? Так и думал. — Тебе скучно, Деймон? — Стефан складывает руки на груди. — Почему ты ко мне прицепился? У тебя же, по словам Елены, все в порядке в личной жизни. Чего ты к нам цепляешься? — Ты мне не нравишься. Скажу даже больше — ты меня бесишь. — Потому что я с Еленой? — Потому что ты — это ты. Она заслуживает большего. — Ага, и чего же? — фыркает он. — Ну уж точно не пяти сантиметров.       На секунду даже замираю, когда его кулак впечатывается в мое лицо. Теоретически я вообще ничего не почувствовал, потому что бить он не умеет, но от неожиданности я реально офигел. Пару секунд смотрю на него сверху вниз, пока он трет кулак, и я стараюсь понять, что мне сделать — заржать или врезать ему. — Неплохо, — наконец пожимаю плечами, зевнув, — только тебе восемнадцать, а не десять, Стефан, чтобы так бить. Ты что ли на борьбу походил, а то как свою драгоценную защищать будешь? А ввязываться в проблемы она еще как умеет.       В этот момент вибрирует мой телефон, и я, посмотрев на экран, вижу сообщение от Рика. Запись у меня. Сжигаю. Ты урод. 22:05 — Ну, хоть одна хорошая мысль, — выдыхаю я, убрав мобильный, и поднимаю глаза на Стефана, — все, отбой. Хорошего вечера, — разворачиваюсь и иду к двери, но меня останавливает голос этого урода. — То есть Вы… ты разрешаешь.? — Знаешь, — поправляю ворот куртки, не поворачиваясь, — мне искренне срать. *** — Сколько я тебе должен? — Статую Свободы и Мэрилин Монро, — цедит Рик, сплюнув, и я усмехаюсь. — Ну, а если честно? — Деймон, если бы ты знал, как ты меня заколебал. Честно. — Я знаю. — Тогда какого хера ты все время трахаешь мне мозги, сука?! — Я твой единственный друг. — С хера ли? — Как и ты мой. — Вот это уже правдивей. — Да харе уже ныть, — сплевываю и снова затягиваюсь, прислонившись к машине. Он морщится, отвернувшись, и я поджимаю губы, потом выдыхаю, отведя глаза, — я порвал с Леной. — Что? — Аларик поднимает на меня глаза и удивленно вскидывает бровь. — Что ты сделал? — Я порвал с Еленой. Мы больше не спим да, и, кажется, даже не общаемся. Так что мы теперь тупо официально просто недородственники. — И… и как ты? — он ловит мой взгляд, и я пожимаю плечами, выдавив улыбку. — Волшебно, знаешь ли.       Пару минут мы стоим в тишине, куря, пока где-то в глубине не появляется плохое предчувствие, которое с каждой секундой все больше растет. Стараюсь разобраться, что оно может значить, снова и снова давясь сигаретным дымом. — Эй, ты в норме? — Рик кладет руку мне на плечо, и я морщусь, сглотнув. — Не знаю… Просто… просто что-то не так. Я не могу объяснить… Нет, все, — бросаю сигарету и решительно сажусь на мотоцикл. — Дома что-то не так, я должен ехать. Прости, Рик.       Срываюсь с места, едва не встав на заднее колесо, но мне плевать. Я знаю только одно — что-то с Еленой, и я ей нужен.