В твоих руках

POV Деймон — Мистер Сальватор, пожалуйста… — Я в курсе, что я мистер Сальватор! Я в курсе, что, сука, пожалуйста! Я в курсе, что людей ищут через три дня! Мне срать! Она еще ребенок! — Ей уже есть восемнадцать... — Вы меня слышите?! У меня пропал человек! Член семьи! Ваша задача найти ее как можно скорее и привести ко мне, чтобы я мог убить ее к чертям собачьим! — Мистер Сальваторе! — Да что, млять?! — Во-первых, следите за языком… — Во-первых, идите нахер. — Во-вторых, — я поражаюсь спокойствию и выдержке этой женщины, — мы не говорим, что не будем ее искать. Просто сами подумайте — молодая девушка, избалованная, судя по тому, что из богатой семьи, могла поссориться с парнем или подругой и сбежать. Это очень часто происходит, поверьте мне. Не пройдет и недели, как она успокоится и вернется. — Вы не знаете Елену, — как же трудно не говорить «моя Елена», потому что она моя, моя, моя! — Она бы из-за этого ушла в клуб и напилась или бы разбила все к чертям в комнате. Но никак не уехала бы далеко, без телефона и кредиток. — Мы сделаем все возможное. — Мне не нужно «сделаем». Мне нужно «делаем», даже «делаю», прямо сейчас. Вы можете проверить камеры наблюдения, узнать, на чем она могла уехать, куда направлялась, где она сейчас. — Я прекрасно знаю, что делать, мистер Сальваторе, — я ее сейчас убью голыми руками. Просто порву к чертям. — Послушайте меня… Эйприл, — смотрю на ее бейджик и приближаюсь к ее лицу, облизав губы, — если Вы сейчас начнете действовать, то мы уединимся на некоторое время в вашем грязном и ужасно старом полицейском туалете, где я исполню все твои самые пошлые и эротические фантазии, какими бы они не были. Но это только после того, как ты начнешь действовать и хоть что-то делать. В противном случае я порежу тебя, лапочка, порежу на кусочки и скормлю своему попугаю вместе с косточками. Я понятно объясняю?       Она замирает, приоткрыв рот, и шумно выдыхает, облизав губы. Да, так, примерно, все они и реагируют на меня. Естественно, я не планирую ее трахать, не для нее, как говорится, моя роза цвела, но надо же эту жертву аборта хоть на что-то подтолкнуть. — Ну так что, сладкая? Начнешь работать или пойдешь составлять завещание? — подаюсь еще ближе и, остановившись в паре сантиметров от ее губ, щелкаю зубами. Она подскакивает и, снова проведя языком по губам, краснеет, кивая так отчаянно, словно хочет, чтобы ее голова оторвалась к чертям. — Д-да… — Вот и умница, — щелкаю ее по носу и отступаю, поправив рубашку, — я буду искать своими способами, но если ее найдете вы, поверьте, ваша контора будет обделана золотом и посыпана сверху бриллиантами.       Разворачиваюсь и выхожу на улицу, шумно выдохнув, прикрыв глаза. Чудно, одно дело наладил, теперь что делать мне. Прослеживать ее путь с собаками? Куда она могла пойти? Зачем вообще поперла куда-то? — Ты как? — рядом останавливается Рик и протягивает мне бутылку воды. — Мне бы чего покрепче. — Деймон. — Да знаю я, — фыркаю, сделав пару глотков, и вытираю губы, — я просто на дне, понимаешь? Куда она могла попереться? К кому направиться? Куда намылиться? У нас нет больше нигде родственников и знакомых, да и друзья у нее только здесь. — Она ведь не могла просто так свалить. — Конечно не могла, — цежу я, закатив глаза, — это же Елена, а ее воспитал я. Поэтому она убежала со спецэффектами. — То есть? — Обмоталась, млять, в гирлянду и убежала голой! — А если серьезно? — Как ты меня сейчас бесишь, брат. Вот правда. Бесишь так, что затолкать бы тебе яйца в глотку и наслаждаться, как ты ими давишься, — ловлю его равнодушный взгляд и пожимаю плечами. — Ну извини, из меня сейчас только дерьмовые шутки и идут. Ибо я сам в дерьме. — Я ведь серьезно говорю — она не могла просто так уйти. Должна быть причина. Или даже несколько. И желательно весомых, потому что она девушка не глупая, по пустякам не решит сбежать. — Да херли я знаю? Она говорила… — замираю, прокрутив в голове наш последний диалог, — постой. Она в записке указала, чтобы я не злился на Кэролайн и Стефана. Это странно, кстати. — И ты, млять, молчал?! — Не ори, — рычу я в ответ, фыркнув, судорожно соображаю. — Но при чем тут они? Я ведь, между прочим, так и не понял прикола с ее лисицей. Я слышал, что он говорил вроде как с ней по телефону, собираясь встретиться, но дома его не было, а так быстро прийти и уйти он бы не мог. А тут Стефан и Кэролайн, и… вот же дерьмо, — выдыхаю я, застыв, — вот же ублюдки малолетние! — Сокол, ты чего? — Рик даже бледнеет от моего крика, коснувшись моего плеча. — Ты в норме? Может, скорую вызвать, а то ты сейчас лопнешь к херам. — Вот именно, что я лопну к херам, Рик! Этот сука Стефан тогда, кажется, говорил с Форбс, а не с Еленой, и после нашей встречи он пошел к ней, а потом Елена… Млять! Млять, Рик, ты понимаешь, что она их застала вместе?! Своего екнутого парня и лучшую, трахнутую на всю голову подругу?! Она их застукала! — Застукала за… — Да трахались, судя по всему, — провожу рукой по лицу, прикрыв глаза, — и если взять в скопе Кэтрин, Бекку, моего идиота-отца, этих мразей, которые были якобы ее друзьями, то в принципе можно даже ее понять, вот только… Куда она могла податься? Каков ее план? — Она ведь не могла просто сесть на поезд и поехать никуда, — фыркает он и замирает, поймав мой потемневший взгляд, — или… — Или могла, — обреченно киваю я, покачав головой, — или могла. *** — А ты меня правда любишь? — Елена упирается подбородком в мою шею, лежа у меня на груди, и улыбается, играясь моими волосами. — Конечно, — скольжу рукой по ее обнаженному телу, прижимая ее ближе к себе. — Как сильно? — Очень сильно, — сжимаю ее ягодицы, и она прикусывает нижнюю губу, стараясь сдержать стон. — Не кусай губы, — шепчу я, приподняв голову. — А то что? — хитро улыбается мелкая, и я дергаю бровями. — А так можно? — и она проводит языком по губам и потом снова прикусывает губу. — Не жить тебе, — резко переворачиваю ее на спину и раздвигаю ее ноги, — проси о прощении. — Пожалуйста, — шепчет Елена, обдав мои губы мытным дыханием, — трахни меня.       Подаюсь вперед, чтобы коснуться ее губ, и это длится целую вечность. Вроде еще чуть-чуть и блаженный вздох. Свобода в ее губах, легкость, страсть, желание, огонь, облегчение от того, что она рядом, так близко со мной, такая ласковая, податливая, страстная, моя. Я хочу дышать ею, снова и снова утолять жажду в ее объятиях, но она все дальше с каждой секундой, и в какой-то мой мир рушится, когда я открываю глаза. Оцепенение. Осознание, что это был сон. Боль. Сердце вдребезги. — Елена… — шепот в пустоту, и я закрываю глаза руками, плотно зажмурившись, словно желая погрузиться в сон, где она рядом со мной. Не хочу верить, что это сон, не хочу верить в то, что это правда происходит. Она не могла уйти, не должна была уходить. Мой мир — ад без нее, просто ад, из которого я не могу выбраться. Без нее все бессмысленно, без нее нет жизни, без нее нет ничего. Одна пустота и невыносимая боль от того, что она оставила меня.       Я не люблю это мерзкое чувство, которое люди называют болью. Раньше я вообще его не испытывал, но сейчас, потеряв ее, только она и существует в моей жизни. Ну и еще гнев, злость, обида, если бы я ее нашел, я бы, наверное, прибил ее за такую тупую выходку.       Если бы нашел… Я найду ее. Я наизнанку вывернусь и посчитаю трещины на своих ребрах, но найду мою мелкую, потому что она не должна оставаться в этом мире одна. Если она и правда уехала в никуда, как сказал Рик, то у нее будут проблемы. Большие. И от жизни, и от меня. Я даже не знаю, что скажу, когда найду ее, потому что прошло только двое суток с того дня, как я узнал о том, что она сбежала, а я уже слетаю с катушек. Разбил к чертям сервиз, окончательно доперевернул ее комнату, так что теперь там нужен кардинальный ремонт, наорал на Изабель так, что она теперь заикается, лежит и пьет успокоительное, сорвал горло, чудом не врезался в столб на машине… Я не могу без нее.       Третью ночь я не могу нормально спать. То мне жарко, то холодно, то хочу есть, то пить, то отлить, то я забыл выключить плиту, то нужно принять душ, то давно хотел прочитать книгу, надо открыть, то еще что-нибудь, что совсем не обязательно, но я таким образом словно стараюсь справиться с этой ночной пустотой, которая буквально атакует меня.       Раньше, когда Елена была дома, я мог притворяться, что слышу ее дыхание, представлять, как она спит, или даже тихо подойти к двери и посмотреть на нее, проверив ее сон. В детстве я часто сидел возле ее кровати, отгоняя, как она говорила, ее ночные кошмары, и я мог вообще не спать, лишь бы она выспалась и была рада.       А теперь могу только лежать и пялиться в потолок, не находя себе места. Кровать кажется слишком большой и неудобной. Слишком светло. Или темно. Или душно. Или холодно. Я сам не знаю, что меня толком не устраивает. Точнее знаю, конечно же — Лены нет рядом, но в остальном… Я буквально зависим от нее, от ее близости, смеха, касаний, которые мне теперь просто жизненно необходимы.       Каждый раз просыпаясь утром, хочу зайти в ее комнату и разбудить по привычке поцелуем, но кровать перевернута и даже сломана, ее нет, в комнате холодно и пусто, и я снова глушу злобу алкоголем, спиваясь в слюни, чтобы вообще ни о чем не думать. Но даже тогда она снова и снова не дает мне жить.       Мне кажется, что вот сейчас откроется входная дверь, она ворвется в дом со скандалом, поцелует меня в щеку и, забравшись ко мне на колени, начнет рассказывать о своих путешествиях, смеясь и бухтя каждый раз, когда я буду ее перебивать, почти сразу забывая обо всем на свете и продолжая рассказ. И я считал часы, дни, мечась по городу, словно надеясь, что встречу ее где-нибудь по улице, страстно мечтая, чтобы она не уехала куда-то далеко.       Полиция ничего не находит, стараясь убедить меня в том, что камеры наблюдения якобы не работают, и я снова и снова скандалю, угрожаю им, ору, срываю голос, бью все, что попадается под руку, меня выводят, предупреждая, я их шлю, и мы расходимся. Стандартная тупая сцена, которая не меняется вот уже несколько дней. Дерьмо.       Через неделю почему-то резко вспоминаю о существовании Бога, после того, как Рик в шутку предложил пойти в церковь. Туда я, конечно, не пошел, но на небо пялился долго и упрямо, словно ожидая, что свет прольется на меня, как в мультиках, и я получу ответ на самый главный вопрос. Разве я многого хочу? Видеть ее рядом, слышать ее смех, чувствовать ее руки на своих плечах, касаться ее тела. Я обещаю любые деньги за любую информацию о ней, ведь сейчас нет ничего дороже и важнее, чем найти ее и вернуть домой. Она бесценна, она все для меня, и я не могу даже дышать без нее, просто утопая в алкоголе, сигаретах, сне и поисках, ничего не понимая, бесясь, срываясь, крича, ненавидя и просто дико скучая по ней. ***       Звонок на первом этаже будит меня, и я, прекрасно осознавая, что это не полиция, потому что она, если по-честному, то уже мягко послала меня, спускаюсь вниз, не удосужившись даже надеть джинсы.       На пороге стоит Бекка, которая с каким-то плотоядным выражением лица оглядывает мое тело, облизнувшись. — Че надо? — Я соскучилась, — она шагает вперед, собираясь меня обнять, но я отвожу ее руки, скрестив свои на груди, и прислоняюсь к стене, откинув голову. — А я нет. Что-то еще? — Дей… — Я устал. Всего хорошего, — разворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но она цепляется за мою руку, повернув меня к себе. — Чего тебе, Бекс? Мне плевать. Трахаться не будем, спать тоже, как и все остальное, что есть у тебя в мыслях. Иди нахер. — Нам нужно поговорить. — Я же сказал — мне плевать. — Это важно, — упрямо повторяет она, вскинув голову, и я встречаюсь с ней взглядом. Потом, тяжело вдохнув, протираю глаза и, скрипя зубами, пропускаю ее в дом. — У тебя полчаса. Потом вылетишь из окна, если не успеешь вовремя. Мне не до тебя.