В твоих руках

POV Елена — Теперь твоя очередь.       Мы медленно идем с Энзо по улице, не касаясь друг друга, хотя я вижу, что он был бы не против, если бы я снова взяла его за руку. Он джентльмен, просто до мозга костей. Он следит за тем, что говорит, разве что иногда шутит грубовато, но всегда по делу. Прислушивается ко мне, а не говорит только о себе, даже наоборот предпочитает слушать, давая мне выговориться. Иногда меня это бесит, но порой только помогает. Я выпускаю пар, так как могу не бояться, что он назовет меня дурой и предложит заткнуться. — Моя очередь что? — Рассказывать. О себе. — Так я все рассказал. — Ни за что не поверю, что твои двадцать три года помещаются в пять предложений. Расскажи мне. Я ведь рассказала. — Так ты рассказала, потому что тебе это было нужно, а мне и в моем молчании хорошо. — Не отнекивайся. Ты меня не знаешь — если я чего-то захочу, я всегда добиваюсь. Я тебя достану до такой степени, что ты мне книгу своей жизни напишешь. Мемуары. Автобиографию. В пяти томах. Так что лучше начинай говорить по хорошему. — А тебе так нужно это знать? — он усмехается, скосив на меня шоколадные глаза, и я поспешно киваю. — Очень. — Почему? — Хочу узнать тебя. — Зачем? — Ты сейчас так издеваешься надо мной? Что за вопросы с подтекстом? — С подтекстом? — Я просто не особо понимаю, что ты хочешь от меня услышать. — Признания большой и чистой, — ухмыляется Энзо, и я, фыркнув, ударяю его кулаком в плечо, закатив глаза. — Не дождешься. Я таких слов не знаю. — Ты никогда никому не признавалась в любви? Ни за что не поверю. — Это не то. Да и вообще… прекрати меня отвлекать! — буквально накидываюсь на него, стуча кулаками по его груди, и брюнет, засмеявшись, притягивает меня к себе, звонко поцеловав в макушку, и, спрятав у себя подмышкой, качает головой, не переставая улыбаться.       Я бы никогда не разрешила так с собой поступать, разве что Деймону, потому что это немного унизительно. Но я каждый раз понимаю, что все, что он делает — исключительно из теплых чувств, которые меня очень цепляют. Я не люблю его, я даже, наверное, не влюблена, но мне дорого его общение, внимание, мне просто важно, чтобы он был рядом. — А я так надеялся, что ты… — Энзо! — Да, котенок? — он, мило улыбаясь, смотрит мне в глаза, и желание стукнуть его по голове чем-то очень тяжелым мгновенно исчезает. Ну как так можно? Убить его мало за такую внешность. — Ладно, — Энзо картинно вздыхает, покачав головой, и пожимает плечами, — если тебе так нужно знать, почему я весь из себя такой мрачный и неправильный, то слушай. Не могу сказать, что у меня была плохая жизнь. Нет, я нормально ел, имел друзей, ходил на вечеринки, пока удачно не влюбился. Я любил ее слишком сильно, она недостаточно. Мы же были экстремалы — никакой защиты, секс где попадется, как получится, постоянный риск. Все было хорошо, но как-то я потерял бдительность и, так сказать, не успел вытащить. И в итоге мне приходит через месяц от нее подарочек — две справки, одна о беременности, другая об аборте. Я ее чуть не убил, она сдала меня ментам и уехала. Я даже понятия не имею, где она сейчас, но пусть лучше прячется, я ведь и убить могу за то, что она сделала. Я ведь, как бы это не звучало глупо, больше всего на свете хочу ребенка. Если у меня ничего не склеится с кем-то, то годам к тридцати возьму себе кого-нибудь из приюта и буду растить. Только для этого и коплю деньги, на себя не тратясь. — И как ты… пережил ее уезд? — осторожно напоминаю я, и он фыркает, пожав плечами. — Это был последний школьный год, выпускной, и я оторвался по полной, так сказать. Трахнул молоденькую училку, которая текла по мне последние три года, получил диплом с отличием, напился на выпускном, накурился почти до смерти, порезал на спор вены, еле откачали, отсидел за драку в обезьяннике. Как раз тогда я и понял, что в жизни нужно попробовать все, вот даже если это самая дерьмовая затея, то нужно ее попробовать, хотя бы раз, чтобы быть в курсе. Так что у меня в жизни было, наверное, все, кроме разве что изнасилования и секса с парнем. До этого я, естественно, не опускался и не планирую. Ну, а сейчас…, а сейчас я что, живу, даже не живу, тупо существую, тратя деньги на гамбургеры и сигареты, сажая разом весь организм и рискуя заработать рак легких. Ну как? — замираю, когда он смотрит на меня, перестав буравить взглядом пространство перед собой. — Понравилась история? — молчу, и он, закурив, пожимает плечами. — Я так и думал.       Дальше мы идем молча, и я, почему-то поняв, что ему нужна поддержка, прижимаюсь щекой в его плечу, обхватив руками его руку, и он, улыбнувшись, обнимает меня за талию, коснувшись губами моего затылка. ***       И так вот проходит месяц. Причем я это даже не замечаю. Дни проскальзывают, как вода сквозь пальцы, и я даже не обращаю внимание на день недели, число, время. Для меня есть дни, когда я работаю и когда я могу спать 24 часа в сутки.       Где-то через полторы недели я понимаю, что сидеть дома и ждать Энзо очень и очень скучно, и отправляюсь искать работу, в районе, конечно же, потому что я почти не ориентируюсь в этом городе, название которого я так и не выучила. Или не пыталась? В любом случае я устраиваюсь консультантом в магазине бижутерии, где берут от шестнадцати лет. Платят, конечно, мало, зато напрягаться не особо нужно. Стоишь, советуешь, по сотню раз за день говоришь, как очередной покупательнице идут очередные дебильные сережки, улыбаешься, желаешь хорошего дня, а потом вечерами разминаешь отекшее от искусственной улыбки лицо.       Дни у меня скучные, банальные: работа с десяти утра до восьми вечера с часовым перерывом на обед, зато вечера… К девяти часам приходит Энзо, принимает душ, переодевается, и мы идем гулять по городу. Он показывает мне какие-то заброшенные, но нереально интересные места, заводит в скрытые клубы, учит находить подпольные заведения, где можно, когда очень приспичит, надраться так, что потом даже не встанешь.       Я скучаю. Каждый день скучаю по Деймону. Хотя и стараюсь это скрыть от самой себя. Я бы, кажется, все отдала за то, чтобы его хотя бы обнять, просто увидеть. Едва ли не каждые три дня я порываюсь попросить у Энзо телефон и позвонить ему, позвонить и сбросить, боясь непонятно чего, но каждый раз меня что-то останавливает. Даже не что-то. Я знаю что. Что он не возьмет, или возьмет, и так будет голос его очередной девицы, или он будет трахаться, или просто пошлет меня. Боюсь, что ему плевать, что он только радуется, что я так облегчила ему жизнь. Поэтому я молчу и слушаю Энзо, впитывая его рассказы, как губка, все больше и больше узнавая о его жизни, привычках, его городе, районе, в котором очутилась.       Один раз он даже решил проверить, могу ли я себя защитить, и это была просто бешеная ночь, когда он изображал маньяка, пытаясь захватить меня, связать или бросить на диван, который у нас изображал машину, а я должна была всеми силами вырваться. Это был как секс, только, как говорится, без проникновения, потому что к двум утра я не могла вообще шевелиться, едва дышала, чувствуя боль в каждой клеточке. Но эти занятия помогали. Когда я была девственницей, я не понимала, что такое недотрах, а сейчас мне казалось, что это просто необходимо, а эти стычки и игры заменяли мне пробежку и секс, что было очень кстати, так как я не планировала спать с Энзо. Он был мне другом, хорошим, надежным другом, на которого я теперь точно могла положиться, и да, я хотела его поцеловать, но скорее для того, чтобы просто понять, каково это, а не для чего-то более глубокого.       А еще я постоянно их сравниваю. Деймон и Энзо. Порой даже не осознанно, а иногда даже против воли, ненавидя себя. Мне даже кажется частенько, что это один и тот же человек, потому что они слишком похожи. Даже слишком. И дело не во внешности и фигуре. Они в голове иногда склеиваются в одного человека, и это пугает. Может, это потому, что я скучаю по Деймону, а Энзо рядом, улыбается, веселит, не дает замкнуться в себе. Он дорог мне. ***       На часах уже половина десятого, а Энзо все нет. Обычно он приходит четко вовремя, как часы, королевская, так сказать, точность. А здесь нет его. К десяти я уже места себе не нахожу, собираясь достать его электрошокер и пойти его искать, но потом за дверью слышатся громкие шаги и смех, и в комнату заваливается Энзо в компании с какой-то девицей. Выскакивая к нему навстречу, планируя вцепиться в него, обнять, потом наорать и ударить чем-нибудь, но застываю, увидев эту… это. — Привет, заяц, — усмехается он немного заплетающимся языком и, развязно поцеловав девушку, подходит ко мне, быстро поцеловав в лоб, — я на пару минут. Пошли, — он хватает мою руку и затаскивает меня в комнату, закрыв дверь. Потом подходит к комоду, вытаскивая ящики и роясь в них. — Энзо… — М? — А… кто это? — Где они, не знаешь? — перебивает он меня, даже не повернувшись. — Были же тут всегда. — Кто? — Презервативы. — В… банке, — шепчу я, облизав губы, и он, просияв, снова целует меня в лоб, подходя к шкафу, доставая из банки из-под кофе три упаковки. — Спасибо, я уже забыл нафиг. — Энзо! — цепляю его за руку и поворачиваю к себе. — Это кто? Ты же говорил, что у тебя нет девушки. — Нет. Это подруга. — И поэтому ты… — Подруга, которая сказала, что я ей нравлюсь. — Так она пьяная. — И что? Я же не жениться на ней хочу. Трахнемся пару раз и разойдемся, как это обычно происходит. Ты еще слишком маленькая, чтобы это понимать, так что лучше не лезь. Давай, бывай, — он в третий, сука, раз целует меня в лоб и, обняв свою швабру за задницу, выскакивает из квартиры, хлопнув дверью. А я просто опускаюсь на пол, потому что ноги не держат.       Гребанное дежавю. Нет, ну разве так может быть? Это же нечестно, так не бывает. Это же Энзо, это не Деймон, он так не поступает, он не уходит в ночь с пьяной шлюхой, оставляя меня в пустом доме. Но вот она, реальность, бьет меня по лицу наотмашь и желает приятных снов.       Какая-то резкая, очень сильная злоба поднимается во мне, и я даже не успеваю подумать толком, просто хватаю почти все деньги, что у меня есть, и вылетаю из квартиры, даже не закрыв дверь. Мне плевать, пусть лезут, воруют, мне пофиг, сейчас голова забита совсем другим.       За эти дни я научилась хорошо ориентироваться в своем районе и сейчас почти без труда нахожу ближайший подземный клуб. Громила на входе с непониманием лупит на меня свои свинячьи глазки, и мне резко хочется засадить ему между ними, но я держусь. Достаю из кармана тысячную банкноту и, оттянув ремень его брюк, кладу деньги туда. — Держи на сладкое. Это чтобы пропустил меня без проблем. — А не слишком ли борзая? — Мне добавить. — Добавь, — ухмыляется он, и я, подавшись вперед, шепчу ему в лицо. — Тебе как — яйцо всмятку или яичницу? И то, и то неплохо получается. Проверим? — громила замирает, подняв на меня изумленные глаза, и я, мило улыбнувшись, толкаю бедром дверь, спускаясь вниз по лестнице.       Толпы людей. Просто бешено орущая музыка. Стриптизерши. Стриптизеры. Алкоголь. Запах сигарет и кальяна. Мигающий свет лазера. Напускной дым. Дрожащий под ногами пол. Да, это то, что мне нужно. Кое-как протискиваюсь через толпу и, усевшись на барный стул, дожидаюсь, пока ко мне поворачивается официант. — Вот это, — кладу на стол перед ним две банкноты, — на первое время. Потом, если что, добавлю. А вот это, — протягиваю ему еще одну, — тебе, чтобы молчал и не болтал своим языком. Уверена, он создан для другого. — Хм, что ж… — цедит он, явно обалдев от моей наглости, — и что же Вы желаете? — Нахер формальности. А хочу я все, что вы можете предложить. За последствия отвечаю лично я, могу дать расписку. Но я хочу все. — Все? — его голос даже хрипнет, и я, подавшись вперед, обдаю его лицо дыханием. — Все-все.       И все, мир пропадает. После третьей текилы я танцую на сцене рядом с девушками в одном белье, зажав в зубах сигарету. В голове все горит от порошка, хочется вырвать, но я держусь, заливая пожар очередной порцией алкоголя. Два парня спускают меня на пол, и руки одного скользят по моему телу, пока второй целует так, словно хочет засосать меня до смерти. Но когда пальцы первого проникают под мои шорты, я, развернувшись, ударяю его коленом по яйцам, с пьяным удовлетворением видя, как он морщится. — А ты резкая, — усмехается первый, облизав нижнюю губу, и, ухмыльнувшись, прижимает меня к себе, — а ты член можешь только бить или еще навыки имеются? — Будешь паинькой, — провожу пальцев по его носу, закусив губу, — то, может, получишь ответ на этот вопрос. — Тогда, думаю, тебе нужно купить еще выпить. — Я сама решу, когда мне пить, сладкий, — хмыкаю я и, подскочив к барной стойке, запрыгиваю на ее, дергаю бармена за галстук, повернув к себе, и прижимаюсь к его губам, изучая его рот языком. Он, застыв на секунду, крепче обнимает меня, усадив на край барной стойки. — Я работаю до утра, — шепчет он мне в шею, и я усмехаюсь. — Я буду здесь гораздо дольше.       Меня нет. Я — это алкоголь, запах похоти, наркотики, сигаретный дым, мерцающий свет, крики толпы, пот, адреналин и возбуждение.