***
Узкий мост над водопадом вблизи оказывается совсем не таким изящным, как виделся снизу. И по самым примерным прикидкам вполне способен выдержать АТ-АТ, приди кому-то в голову безумная идея запихнуть сюда шагающий танк. «А нет, по высоте не пройдет», — Хакс поправляет визор, закрывающий левый глаз, и удовлетворенно щурится, убедившись, что картинка обрела требуемую четкость. Видеосигнал с двух десятков дронов позволяет разглядеть не только мост, но и окрестности. Впрочем, даже если заговорщики добудут еще одну снайперскую винтовку, дефлекторы, защищающие все открытое пространство между двумя башнями дворца, без труда отразят выстрел. «Хоть что-то хорошее», — Рутгер скашивает глаза на стоящую рядом жрицу, лицо которой скрыто полупрозрачной вуалью. Она спокойна и собрана, словно не объясняла рыцарю пять минут назад суть варварского ритуала, в котором участвуют королева, ее «Голос» и пара острых до невозможности костяных мечей. Мечей справедливости, которыми тот, кто говорит от имени правительницы Набу, может перерезать горло любому, кого сочтет виновным. Но право карать Рен может получить лишь от королевы. И именно с ней он должен встретиться на середине моста над водопадом. «Нилам в состоянии пройти две сотни шагов и немного посидеть на троне, не дергайтесь, Хакс. Мы почти завершили расследование, остался последний этап», — генерал снова видит перед собой пластины брони, исчезающие под слоями узорного шелка. Слышит тихие разговоры Азая и Иво, недовольное шипение магистра, когда Иво дергает темную прядь слишком сильно, пытаясь заставить волосы лежать согласно замыслу, а не отвратительному характеру их владельца. Все это было еще до разговора с Ленцем. До того самого невысказанного «если». «Как жаль, что я уже давно ни во что не верю...» — едва различимое за гулом воды зудение защитных полей должно звучать успокаивающе, но вместо этого заставляет нервничать, пробегаясь пальцами по рукоятям ножей, и снова запрашивать сводку от наблюдателей с «Финализатора». И думать, перебирая варианты развития событий. Пытаться в последний момент угадать, где была допущена ошибка. «Время кары, — снова вспоминает Хакс, пытаясь разорвать замкнутый круг, по которому ходят его мысли, — те минуты, часы или недели, проходящие с момента, когда королева вложит мечи в руки своего полномочного представителя, и до смерти последнего обвиняемого, считаются временем, которого не было. Жертвой, приносимой Древним». Или тем, кто прячется под их личиной. «Мать безумия, что я здесь делаю?» — с тоской думает генерал, шагая вперед одновременно со жрицей. Стайка служительниц с сияющими заключенной в них плазмой стеклянными шарами в руках занимает свои места по бокам процессии. Девушки синхронно опускают головы в белых капюшонах и выдыхают какую-то фразу на давно забытом наречии. Свет шаров пригасает — как тех, что служительницы держат в руках, так и тех, что украшают изящные витые столбы, вырастающие из перилл моста. И вспыхивает вновь, стоит из башни на той стороне показаться второй процессии. Первой идет Нилам, закутанная в церемониальный наряд так, что зрителям виден лишь подбородок королевы. Густая кружевная вуаль прячет выбеленное гримом лицо, а тонкие пальцы утопают в складках многослойных рукавов. Две девушки в цветах клана Наберрие поддерживают под руки свою госпожу. И Хаксу даже отсюда видно, что они практически тащат королеву на себе, но умело создают иллюзию ее самостоятельного передвижения. Следующая за ними пара служительниц храма несет на вышитых подушках два костяных меча. И вся процессия так же окружена служанками со светящимися шарами в руках. «Как светлячки», — генерал моргает и пытается сосредоточиться на происходящем. В виске бьется пульс, а внутреннее напряжение рывком нарастает до критического. Но Сила упорно не дает никакой подсказки, инертная и почти неощутимая. Равнодушно скользящая мимо. «Тридцать секунд до точки встречи. Периметр чист, активность нулевая», — докладывает оператор, а дроны заходят на второй круг, бесшумно проносясь на репульсорах над самой границей защитного поля. Солнце еще не взошло, но край неба посветлел достаточно, чтобы разогнать предрассветный мрак и размыть тени. Возможно, это тоже часть ритуала, ведь твари с той стороны не слишком жалуют солнечный свет. «Хотя местные твари не боятся никого и ничего», — Хакс обрывает неуместную сейчас мысль, когда Рен склоняется перед королевой, становясь на одно колено. Та молча кивает, и служанки с мечами занимают места по бокам от своей повелительницы, синхронно опускаясь на холодный камень и протягивая мечи на вытянутых руках так, чтобы магистру было удобно положить пальцы на их рукояти. Губы королевы шевелятся, но генерал не слышит ни звука, оглушенный вдруг наступившей тишиной. Пониманием и разгадкой. Он делает скользящий шаг за спину начавшего подниматься Кайло. Слишком медленный, запоздалый шаг. «Нет!» — желание закрыть глаза становится нестерпимым, когда стон крошащегося стекла и металла сливается в один рвущий барабанные перепонки звук — все светящиеся шары взрываются одновременно, тысячами осколков прошивая замкнутое защитными полями пространство. Рассекая тела и камень, разлетаясь жалящими брызгами, делая бесполезной любую попытку удержать их Силой. Или Хаксу просто недостает умений и сил? «Нет», — Рутгер видит, как длинный, в две ладони, тонкий обломок вонзается Рену в плечо, пробивая броню насквозь, а под ноги пошатнувшемуся магистру валится умирающая королева, из вспоротого горла которой толчком выплескивается темная кровь. Сам генерал успевает почувствовать лишь мягкий удар в спину. Боль приходит много позже, вместе с осознанием того, что он все еще видит картинку со стороны, в то время как его тело оседает на залитый алым камень моста. Радужный пузырь защитного поля идет рябью и лопается, позволяя холодной водяной пыли обрушиться вниз. Стечь бессмысленными уже слезами. «Нет...» — ни стона, ни всхлипа, лишь слабый писк роящихся над местом катастрофы дронов, вдруг потерявших управление. Картинка на треснувшем экране дробится, то превращаясь в мозаику разрозненных кадров, то вновь обретая цельность. Но на ней нет ничего, кроме мертвых или агонизирующих тел, изуродованных осколками до неузнаваемости. Лишившаяся вуали жрица смотрит в небо пустыми глазами, сжимая в ладони смятую ткань, по которой расплывается уродливое пятно, носительницы мечей свернулись клубком, разметав по камням туго заплетенные косы. Королева лежит лицом вниз, и Хакс чувствует, как к горлу подкатывает кровавый комок, когда он видит, во что превратилась ее спина. И только Рен все еще стоит, нелепо сгорбившись и опираясь на два ритуальных меча. «Время кары...» Резкий скрип костяных лезвий по камню превращается в змеиное шипение, когда мечи разрезают воздух, выписывая восьмерку. Кайло выпрямляется под сухой треск голубоватых молний, стекающих с подола стремительно пропитывающейся кровью мантии. А дюжина метальных ножей застывает над его плечами, словно рой смертельно опасных насекомых. Время растягивается, растекается вязкой смолой теней, когда Рен делает первый шаг.***
Двери в зал совета распахиваются без скрипа, заставляя сидящих в роскошных креслах сановников вздрогнуть. И замереть, ощутив ледяную хватку Силы, стылым инеем обвивающую шеи и запястья. Охрана валится на пол, не успев даже дернуться. На них Рен не тратит Силы, хватает ножей. «Ничего личного», — Кайло идет к своей цели, не глядя по сторонам. Идет к пустому трону, оставляя за собой кровавый след на мозаичном мраморе. «Моя королева...» — Рен падает на колени, склоняя голову и выбрасывая вперед руки, сжимающие рукояти мечей. И тени стекаются из углов, затягивают невесомой паутиной призрачного синего шелка подлокотники, расцветают белыми звездами погребальных цветов в завитках темных волос. Ткут кружево мокрых ресниц, очерчивают плотно сжатые бледные губы. Собираются в ту, что была увековечена в десятках фресок и портретов при жизни и в посмертии, а теперь сидит на троне во плоти, сжимая своими ледяными пальцами чужие — теплые и едва ощутимо дрожащие от напряжения. «Ты вправе карать, рыцарь, — Амидале нет нужды говорить вслух, каждое ее слово входит иглами под кожу, вплетается нитью боли в натянутые нервы. В Силу, голодную и ждущую, воплощенную в двух призраках с золотыми глазами, стоящих за королевским троном. — Иди и возьми то, что должно быть взято. Кровь за кровь». Рен запрокидывает лицо, глядя на мертвую королеву, и тьма в его зрачках вспыхивает жгучими искрами холодного света. Он поднимается на ноги и оборачивается, рассматривая советников. Тех, кто клялся служить, но вместо этого предал. Кривит в улыбке измазанные кровью губы, когда молчаливая паника в зале достигает своего пика. И позволяет единственной алой капле скользнуть вниз, рисуя новый «шрам памяти» поверх стершегося. «Да будет так, как пожелает моя госпожа». Тени собираются у его ног, оплетают запястья, прорастают призрачными шипастыми стеблями сквозь ткань и плоть, стелются по белой кости лезвия. Кайло поднимает руку, указывая прямо перед собой, и произносит всего два слова: — Ату их.