Рюмка коньяка дождливым вечером

Никита медленно опустил руки, до этого вовсю хозяйничавшие в длинных волосах любимого, и повернулся к отцу, прижавшись к широкой груди Алексея всей спиной. И тут же получил негласную поддержку – крепкие ладони Протасова обняли его и успокаивающе погладили по животу. Ник коротко вздохнул и ровно спросил: - Я не понимаю, кого ты хочешь оскорбить, отец? Моего любовника? Меня? Или нас обоих? - Я хочу знать, кто этот хастлер, которого ты притащил в дом?! Неужели тебе непонятно, что он просто попользуется тобой и твоими деньгами, а потом выкинет тебя на помойку?! – кажется, Красовского-старшего сорвало с катушек и понесло без руля и без ветрил. - А тебе не всё равно, отец? Разве я прошу у тебя денег на своих любовников? Или я пришёл к тебе жаловаться на жизнь? Слава Богу, я давно взрослый и самостоятельный человек и не нуждаюсь в твоей опеке. Тем более что ты никогда не умел заботиться обо мне. Так что этот разговор я считаю абсолютно бессмысленным. Иди, тебя ждёт твой обожаемый бизнес и дражайший партнёр, мой бывший свекор. Да и новый клиент ждать не будет. До свидания. - Ах, ты, дрянь! Значит, взрослый и самостоятельный? Чёрта с два! Ты уволен! Считай, что с этого момента у тебя нет твоей огромной зарплаты, из которой ты оплачивал эту шикарную квартиру, свою дорогую машину и нескромные привычки. Ещё не хватало, чтобы ты и своим шлюхам платил моими деньгами! – почти вопил Владимир. Никита, напряжённый до дрожи и натянутый до звона, очень тихо сообщил: - Я буду только рад. Давно нужно было уйти из твоей компании. А то ты до сих пор уверен, что зарплату мне платят исключительно за красивые глаза и фамилию босса. Впрочем, лишить меня денег совсем у тебя не получится. Папино наследство давным-давно принадлежит мне. И, чтобы никто не смог наложить на него жадную лапу, в том числе и ты, я вложил все деньги в высокодоходные акции. И уже больше шести лет получаю на них проценты, которых хватит и на квартиру, и на машину, и даже на шлюх. Так что успокойся, ТВОИ деньги мне не нужны. Ты можешь быть свободен от беспокойства за меня. - Ты забываешь, наглый щенок, что всю эту роскошь купил тебе я! - Нет. Я не забыл. Я очень хорошо помню, что деньги на всё это ты взял из наследства папы, специально оставленного для этих целей, о чём была соответствующая запись в завещании. Тогда тебе для счастья хватило всего лишь получить полный контроль над бизнесом. Папа оставил тебе свою долю. Теперь тебе снова чего-то не хватает? Так чего же ты ещё хочешь? Чтобы я тебя уважал и слушал? А ты заслужил моё уважение и своё право давать советы? Нет. Или ты жаждешь наследника, которому можешь оставить дело? Я тебе его никогда не рожу, ты это знаешь. Так что мне глубоко фиолетово, кому ты оставишь свой бизнес. Я его не хочу и никогда не хотел. У тебя ещё есть, что сказать? Онемевший от изумления Красовский-старший вдруг выдохнул, словно сдулся, и как-то разом сник. Его глаза со странным ожиданием вглядывались в решительное лицо сына. Но ни малейшей слабины видно не было. Да ещё этот альфа так крепко прижимал к себе Ника, словно хотел защитить и спрятать ото всех, а не только от собственного отца. - Он – твой Истинный, да? – как-то обречённо спросил отец. - Да. Руки Протасова на животе омеги чуть вздрогнули и снова крепко притиснули тонкое тело к горячему торсу Лёши. В ухо просочились тихие слова: - Так ты знаешь? Никита только успокаивающе погладил сильную руку своей Пары. Им разговор ещё предстоит. - Отец, я снова предлагаю тебе уйти. Тебе здесь больше нечего делать. Я приду в понедельник, напишу заявление и сдам дела заместителю. Больше мне ничего от тебя не нужно. Надеюсь, что и тебе от меня – тоже. До свидания. Красовский-старший вдруг понял, что всё в этой жизни проиграл… Вот здесь и сейчас – катастрофически продул по самому большому счёту. И оставалось только одно – уйти. - Никита… - нерешительно начал Владимир. – Может быть, когда-нибудь… - Не уверен. Но я подумаю. Ник проследил взглядом, как отец выходит из комнаты, и повернулся к любимому. Но заговорил только тогда, когда щёлкнул дверной замок. - Алёша, ты не должен чувствовать себя виноватым в этой ситуации. Этот кризис назревал очень давно, ещё после смерти папы. Просто отец очень сильно его любил, но никогда не любил меня. Ведь я родился омегой, а он так хотел альфу. Я стал его сплошным разочарованием. Так что это всё только между мной и ним. Ты тут совершенно не при чём! - Я ничего не говорил. И ничего себе не придумывал. Успокойся. Предлагаю пойти пообедать и всё-таки посмотреть фильм, - сквозь зубы процедил Протасов. А Никита вздрогнул. За прошедшие дни он привык к другому Алексею – доброму, ласковому, внимательному, чуть ироничному, но бесконечно терпеливому. А теперь, кажется, вернулся бармен Алекс… Эта перемена опечалила Красовского. Он так надеялся, что у него будет ещё хотя бы пара дней на кусочек счастья, а отец пришёл и всё отнял. Но что уж теперь… Осталось с честью выйти из назревающего конфликта. А то, что скандал будет, омега не сомневался – его любимый явно был в ярости и сдерживал себя лишь чудовищным усилием воли. - Хорошо, мне показалось, - кротко заметил Ник. – Тогда пойдём обедать. Что ты предпочитаешь: пельмени или отбивную? - Прекрати! – сорвался альфа. – Ты же только что выставил за порог своего отца, единственного близкого тебе человека! Как ты можешь быть таким равнодушным? Неужели ты не понимаешь, что так нельзя? Может, он был неправ, но он – твоя родня, твоя кровь! Как так можно?! Ты – чудовище… Протасов резко развернулся и ушёл в спальню. А Красовский медленно сполз по притолоке двери на пол и замер, словно впал в анабиоз. Его организм вдруг перестал подавать мозгу какие-либо сигналы, и какие-либо чувства отсутствовали напрочь. Только где-то в голове метались раздробленные слоги: «Ты – чу – до – ви – ще… Ты – чу – до – ви – ще…» Из спальни Алексей появился уже полностью одетый и с сумкой в руке. Не глядя на застывшего Никиту, прошёл в холл и принялся обуваться. Омегу вдруг прострелила мысль, что его Истинный сейчас уйдёт и больше никогда не вернётся! Волна ощущений накрыла с головой, заставила задохнуться от запаха альфы, от цвета его волос, убранных в хвост, от звука застёгиваемой молнии куртки. И Ник рванул за своим Лёшей к двери: - Подожди! Алёша, я же должен тебе деньги… - Ты МНЕ, - подчеркнул голосом Протасов, - ничего не должен. Если считаешь нашу сделку исполненной, то сам справишься с платежом. Реквизиты я оставил на тумбе. Знаешь, если бы ты не был моим Истинным, я бы тебе дал хорошего «леща». А так – рука не поднимается. Он подхватил сумку и, не прощаясь, вышел за дверь. И, будто в издёвку, очень аккуратно её закрыл, почти беззвучно защёлкнув замок. Красовский припал всем телом к холодной поверхности и снова медленно сполз на пол. Его тело опять отключило все чувства. Только теперь Никита понимал, что это надолго… Осталось только ощущение одиночества, прораставшее в груди острыми ледяными иглами. И омега завыл, забился в тоске по ушедшей Паре, закричал, пытаясь хоть как-то облегчить эту разрывающую боль. Ему было плевать, что его могут услышать соседи. Здесь и сейчас жизнь Ника осыпалась крупными обломками, ударяя по нервам острыми, нестерпимо ранящими гранями.