Рюмка коньяка дождливым вечером

Альфа, задумавшись, собрался пройти до холла, где были диваны, но вдруг упёрся в широкую грудь, обтянутую толстым свитером грубой вязки. Владимир поднял глаза и утонул в таком притягательном карем взгляде, что захотелось немедленно поцеловать эти короткие густые ресницы, погладить твёрдые скулы, исследовать языком глубины сжатого в узкую полоску рта. Но пришлось взять себя в руки. Хотя брать в руки всякую гадость противно. - Илья… Здравствуй. Ты почему здесь? - Добрый день, Владимир Константинович. За Лёхой пришёл, он же способен зависнуть тут до отбоя, а у него ещё вечерняя капельница. - Так он с медбратом. - Да, я знаю. Но я ещё и поговорить с ним хотел, а то потом и времени не будет. А вы почему не с сыном? - Мы же договаривались, Илья, что перешли на «ты», - попенял Красовский-старший. - Я помню… - смутился Задорожнов, - но у меня пока плохо получается. Простите. Прости… - Ладно, ничего страшного. Пойдём разгонять нашу парочку по палатам. Владимир повернулся, чтобы идти к сыну, но был остановлен крепкой рукой беты, схватившей его за предплечье. - Можно вас… тебя… на пару слов? – нерешительно спросил Илья и внимательно посмотрел на альфу. Тот согласно кивнул и опустился на банкетку. - Что-то случилось? - Нет. Хотя… Да, случилось. Задорожнов присел рядом, как-то нервно сглотнул и вдруг поднял на Красовского отчаянный взгляд. - Володя, я не умею говорить красиво. И не знаю, как ты к этому отнесёшься… Но и молчать не могу. Ты мне нравишься. Очень. И хотя я знаю, что между нами огромная пропасть – и лет, и опыта, и образа жизни, и статуса, и связей, но, если ты не против, я бы хотел попробовать… Альфа опешил. Ещё ни разу в жизни не случалось такого, чтобы кто-то предлагал ему отношения. В юности он сам предлагал встречаться юным омегам, потом сделал предложение будущему мужу. После его смерти однажды даже недвусмысленно намекнул своему секретарю на горизонтальные контакты. Но чтобы кто-то предлагал ему… Это было очень странно. Но почему-то очень будоражило, возбуждало и интриговало. Однако мысль о пропасти была очень правильной. - Илья, - как-то неуверенно начал Владимир. – Я действительно слишком стар для тебя. Ты же мне в сыновья годишься! - Неправда! – возмутился бета. – Вам … тебе – пятьдесят шесть, я знаю. Но ведь больше сорока пяти не дашь! А мне зимой будет сорок. Просто я так выгляжу, наследственность хорошая. Но дело же не в этом, да? Я тебе не глянулся... Задорожнов печально отвернулся и поднялся. - Ладно, проехали. Пойдём разгонять наших голубков. Красовский вдруг понял, что в эти несколько нервных фраз бета вложил всю свою решимость и больше даже не заикнётся о чём-то подобном. И почувствовал странную тоску. Словно кто-то пообещал счастье, но слово не сдержал. И тогда Владимир рискнул: - Илюш, постой… - бросил он в спину уходящего Задорожнова. – Я согласен. Напряжённая фигура в толстом свитере, потёртых джинсах и армейских ботинках застыла на месте, а потом медленно повернулась. - Что? - Я сказал, что согласен попробовать. С тобой. Ты мне тоже понравился. И запах у тебя такой… уютный. Альфа осторожно подошёл ближе и втянул носом воздух. - М-м-м… Ты пахнешь тёплым хлебом, Иль. Владимир мягко обхватил широкие плечи и, чуть потянувшись, наконец-то сделал то, о чём мечтал, - поцеловал короткие густые ресницы над карими глазами. Бета судорожно вздохнул и прижался к телу Красовского, спрятав лицо у него на плече. - Спасибо… - еле слышно прошептал Задорожнов. – Даже если ты просто пожалел меня… - Угу… - хмыкнул альфа и притиснул Илью к себе ещё плотнее. – А это как раз доказательство моей жалости. И к мускулистому бедру беты притёрся вполне ощутимый даже через несколько слоёв одежды стояк. - Володь, но мы же… - Вот именно – в клинике. И нас ждут. Так что предлагаю сделать так – мы разгоняем наших влюблённых, прощаемся с ними и через полчаса встречаемся внизу, в вестибюле. - Зачем? - Затем, что нам с чего-то нужно начинать. Вместе мы уже пьянствовали, в кино я не хочу. А вот поужинать с тобой не отказался бы. Надеюсь, что ты голодный. Потому что, Иль, лучше всех в этом городе готовит мой домработник Борис. И именно к себе домой я приглашаю тебя на ужин. Обещаю держать свои альфьи инстинкты при себе, - и Владимир клятвенно сложил руки на груди. Илья хмыкнул, выдал кривую ухмылку и вдруг коротко, но крепко поцеловал Красовского-старшего в губы. - А я и не против… инстинктов. Они вместе зашли в палату к Никите и поймали влюблённых на чём-то похожем – Алексей гладил омегу по груди и что-то тихо шептал на ушко. Увидев вошедших он слегка смутился и выпрямился в кресле, однако руку не убрал. Ник пьяно улыбнулся отцу и спросил: - Пап, как ты смотришь на то, чтобы я после больницы переехал жить к Лёше? - Посмотрим, ты, сын, сначала выпишись, а там видно будет. - И вообще, больной, - чуть ёрничая, заявил Илья, - вам давно пора на своё плацкартное место согласно купленным билетам! Алекс коротко чмокнул любимого в губы. - Надеюсь, завтра смогу добраться до тебя уже своими ногами… - заметил он уже в дверях и попрощался, утащив за собой бету. - Пап, ты же не против наших отношений? – тревожно спросил омега и чуть потянул отца за халат, предлагая сесть на кровать. Альфа осторожно опустился на край и мягко заметил: - Если ты помнишь, я с самого начала был уверен, что у вас должно всё наладиться. Родной мой, я был, есть и буду – только «за»! И мне страшно жаль, что и по моей вине тоже у тебя никогда не будет собственных детей. Может быть, если бы я не сосватал тебе эту снулую рыбу Павла… Да что теперь говорить! Но я кое-что всё-таки хотел с тобой обсудить. - Пап, я уже решил, что буду жить с Алёшей! И ты меня не переубедишь. - Сынок, а ты уверен, что все мои мысли только о тебе? – хитро улыбнувшись, спросил Владимир. Ник удивлённо округлил глаза и даже раскрыл рот: - А о ком?! Красовский-старший мягко похлопал большой ладонью по тонкой кисти своей кровиночки и проникновенно сообщил: - Предположим, что твой старик-отец встречается с кем-то… - Ты не старик! – воскликнул Никита. – Стоп! Встречаешься?! - Тебе эта мысль не по душе, да? - Неожиданно, конечно. Но, ты знаешь, - задумчиво протянул омега, - мне всё же нравится эта идея! Тогда ты будешь больше думать о своих делах и меньше встревать в мои… И Красовский-младший лукаво поиграл бровями. Владимир расхохотался и поднялся с кровати. - Я люблю тебя, родной мой. Но, кажется, теперь у меня действительно будет меньше времени на тебя. И я надеюсь, что ты не придёшь к выводу, что моя любовь закончилась… - Пап! - Знай – если я тебе нужен, я всегда приду. Просто теперь я буду знать, что у тебя есть твой альфа. И смогу завести себе своего… - Омегу? – продолжил Ник. Но отец мягко поправил: - Бету. Омега у меня уже был, и другого мне не надо. А вот бета… И Владимир загадочно улыбнулся. - Я приеду завтра, поправляйся, сынок! Красовский-старший чмокнул наследника в лоб и вышел из палаты. А изумлённый Никита принялся гадать, кем может быть этот таинственный бета, от упоминания о котором у отца так сияли глаза.