Рюмка коньяка дождливым вечером

Выписанные из клиники в понедельник влюблённые были развезены отцом и другом по домам. И встречались только в Скайпе. Зато уж тогда отрывались, часами просиживая у экранов, и разговаривали обо всём на свете. Правда, Протасов ещё ухитрялся организовывать любимому небольшие сюрпризы: посылал небольшие подарки, заказал доставку суши и поздравление с музыкой и воздушными шариками. Никита каждый раз радовался, как ребёнок, и окружал себя подарками от Лёши: цветок в горшке теперь располагался на столе рядом с ноутбуком, книга лежала на тумбочке возле кровати, забавная плюшевая панда расположилась на подушке, прикольный браслет с подвесками в виде члеников занял место на запястье, воздушные шары украсили все предметы мебели, а суши и шоколадные конфеты были съедены в режиме онлайн. Поскольку сил было мало, на поход куда-нибудь не хватило бы, поэтому иногда просто сидели и молчали, глядя в экран друг на друга. Однажды Ник даже уснул во время такого молчаливого сеанса связи. А Алексей смотрел на засыпающего Красовского и умилялся. Его Истинный ещё выглядел не очень здоровым, но его глаза уже лукаво блестели, а бледные губы все чаще растягивались в радостной улыбке. И альфа только тихо радовался, что через интернет не передаются запахи, иначе терпеть расстояние между ними было бы совершенно невозможно. В среду утром Красовский-старший дождался, когда сын проснётся и выползет на кухню. - Родной, доброе утро! Как самочувствие? - Пап, всё хорошо. А ты почему не на работе? Обычно отец и сын не виделись по утрам, но вечера проводили вместе. И Ник уже сломал голову – когда же Владимир встречается с тем загадочным бетой? А ведь встречается, потому что альфа выглядел счастливым и довольным жизнью. - Пойду попозже. Хотел решить с тобой один вопрос… Но не знаю, как ты к этому отнесёшься. - Что-то случилось? – встревожился омега. - Нет, родной мой. Просто я хотел вернуться к тому разговору… Ты не надумал вернуться на работу? - Скорее всего, нет. Не обижайся, пап, но я абсолютно потерял интерес к финансовой деятельности. А быть главой фирмы и вовсе никогда не стремился. - Да, я помню… Именно поэтому я хотел предложить тебе кое-что. Как ты смотришь на то, что я продам компанию? - Пап, это же дело всей твоей жизни! Столько сил вложено! – Ник растерялся. - Именно поэтому я хочу отдохнуть и провести остаток доступных мне лет так, как мне хочется. Но ты – мой наследник, и я не хочу лишать тебя положенного имущества. Ты точно не захочешь руководить компанией? – голос Владимира был твёрд и решителен. - Нет, пап. - Тогда я продам фирму, тем более, что есть покупатель. Предлагает хорошие деньги. Их я поделю на три части – одну оставлю себе, одну отдам тебе, а на третью организую благотворительный фонд. И ты будешь его курировать. - Пап, но зачем? Ты не подумай, я не из-за денег, просто… это странно. - Я хочу организовать фонд для омег, страдающих бесплодием. Пусть у них появится шанс. Вдруг кому-то сможем помочь? – и Красовский-старший крепко обнял вздрогнувшего Никиту. – Ты со мной? - Да, пап, - тихо прошептал сын. – Я тоже хотел попросить тебя… - Да, родной? - Организуй мне встречу с представителем ***-банка. Я ведь должен Алёше деньги. Надо заплатить. - Если ты позволишь, я хотел бы участвовать… - голос отца вдруг стал почти робким. - Это мой долг, - пытался настоять омега. - Я знаю. Но тогда тебе придётся выйти на работу, ведь собственных денег у тебя почти не останется. А ты ещё не совсем поправился. Давай разделим этот взнос пополам. Обещаю, что возьму средства с личного счёта, а не со счёта компании. Владимир так мягко настаивал на своём, что Нику пришлось согласиться. А потом - изо всех сил сдерживаться, чтобы не рассказать Лёше свои новости. А то ещё решит, что Никита опять его покупает… И рано утром в четверг в присутствии юриста компании и представителя банка Красовские оформили передачу средств в благотворительный фонд. Омега почувствовал такое облегчение, словно до сих пор эти деньги давили ему на спину… Однако он и теперь ничего не сказал Протасову. К пятнице томление влюблённых достигло апогея, и было решено отправиться хоть куда-нибудь, но вместе. Договорились встретиться в центре и просто погулять, но погода внесла коррективы – затянул мелкий нудный осенний дождь. Истинные спрятались под козырьком троллейбусной остановки, и Алексей, обнявший своего замерзающего Ника, упёрся взглядом в яркую афишу выставки японского искусства. Зная, как Красовский любит всё из Страны восходящего солнца, заметил: - Любовь моя, не хочешь посмотреть на искусство самураев? - Где? - Рядом с ГУМом – Ветошный переулок, дом 13. - Пойдём! – глаза Никиты загорелись фанатичным огнём. – Я хочу посмотреть! Одна остановка на метро и немного пешком – и они уже входят в экспозицию. Их обступают фигуры в самурайской одежде, с оружием и в масках, Ник только восхищённо ахает. Его интересует всё – и росписи тушью, и отделка цубы (гарды) и клинка самурайских мечей, и виды кимоно, и разновидности единоборств. Уже в конце выставочного лабиринта Красовский изумлённо застывает перед небольшим указателем - «Эротическое искусство». А потом дёргает за рукав Алексея и говорит: - Мы просто обязаны это увидеть! Если бы альфа знал, что древние японцы такие охальники, ещё бы три раза подумал, но Никита не дал ему возможности. Протасов смотрел на гравюры-сюнга, пытался следом за омегой оценить яркость красок, богатство отделки одежд и смелость художников, но его организм, уже изрядно распалённый присутствием Пары, реагировал только на члены… Наконец, Алексей не выдержал, мягко прижал к своему возбуждённому телу Красовского и прошептал в самое ухо: - Ещё пара гравюр – и я разложу тебя прямо на стеклянной витрине… Ник чуть порозовел от смущения, но заторопился к выходу. Его глаза блестели ярче обычного, а влажный язычок постоянно облизывал припухшие губы. От каждого такого движения альфу простреливало жаждой вдоль позвоночника – от затылка до копчика. Пришлось отвести взгляд и предложить слегка отвлечься: - Ника, как ты смотришь на то, чтобы пообедать? Но Никита вдруг тоже прижался всем телом к Протасову и тихо выдохнул тому в ухо: - Нет, я хочу тебя, а не обед... Алексея накрыло такой волной возбуждения, что стало трудно дышать. Непослушными пальцами он вытащил телефон и вызвал такси – ехать на метро в таком состоянии они бы не смогли. Машина приехала быстро, пробок по дороге не случилось, и даже дождь угомонился. Казалось бы, всё складывается прекрасно – альфа везёт домой своего Истинного омегу, который его хочет. Но, чем ближе к дому, чем туже сворачивается пружина напряжения – то ли в душе, то ли в животе. И вот уже Лёшу посещает мысль, что он ещё не заслужил права на тело своей Пары, не успел доказать свою любовь. И, выйдя из такси, он мучительно пытается высказать терзающие его сомнения. Стоя на холодном ветру у подъезда любимого человека, Ник пытается понять, что говорит Протасов. Сквозь туман возбуждения вдруг просачивается смесь желания и сомнения, которая явно принадлежит его Лёше. Омега слегка трезвеет и выдаёт, глядя Истинному в глаза: - Алёшка, неужели ты снова хочешь отказаться от нас? Это как удар наотмашь. Альфа вздрагивает и впервые ловит чувства своей Пары – желание, недоумение, обиду и тянущую тоску. И понимает – он опять накосячил, опять всё испортил, опять плюнул в душу единственному важному для себя человеку. И что ж он за дебил?!