***
Звук будильника оповещает, что это не обычный будильник, который можно опрокинуть со стола или прикроватной тумбы и он выключится, а на телефоне. Обычно парень не ставит будильник на телефоне, но, пятое чувство подсказывало, что это неспроста. Шея неприятно ныла и он думал, что, всего-навсего, отлежал ее ровно до тех пор пока не пошел в ванную умываться и не посмотрел в зеркало. Почему-то первая мысль была не «откуда и кто», а «если я слишком много выпил, то как я вообще сюда добрался?» На шее были засосы и свежий укус, который, до сих пор слегка кровоточил. Почему-то парень подумал о том, что снял вчера в баре какую-то шлюху, но он точно помнил, что посетителей было мало и что похожих людей вообще не было. Марк залезает в телефон и видит картину, от которой все встало на свои места — Даниэль. Нет, на заставке не фото их целующихся (на самом деле, Марк хотел меньше всего именно вот этого — целоваться с незнакомцами по пьяне), а просто их милые объятия. А милые ли они? На фото укус уже есть, а если смотреть на хитрое лицо младшего и капелькам крови на белой футболке, то можно смело сказать, что это он. Но не стоит спешить с выводами — нужно поехать к нему и все разузнать. Немного странно, но то место, которое было написано на бумажке, находилось относительно недалеко отеля, погода была нормальная и юный полицейский, который прогуливает первый день практики, думает о том, что он пойдет пешком, нужно лишь ориентироваться по карте. В бумажке было написано даже в какую дверь нужно заходить, чтобы не попасть не в то крыло здания. И Марк зашел правильно. Он, смутно припоминая, сказал на ресепшене то, что ему говорил Даниэль и молодая девушка подсказала куда идти. «Почему нельзя было просто сказать куда идти? Что за человек-загадка?» Возможно, в какой-то мере, ну очень чуть-чуть, Даниэль не хотел, чтобы старший знал чем тот занимается. Возможно, капельку, он хотел, чтобы это было чем-то неожиданным, типа сюрприза, даже если это не самое подходящее слово для всей ситуации в целом. — О, новенький? А не староват ли ты для этого? — перед входом в нужную дверь стояла скамейка, где сидели две девушки и парень. Одна из них оказалась не очень воспитанной. Почему-то Марку захотелось сказать, что он из полиции, но тогда начались бы допросы — по какому поводу и прочее. Именно поэтому он решил промолчать, посмотрев на школьников (в этом он не сомневался) строгим взглядом, после чего те умолкли. Парень заходит в помещение и не верит своим глазам, потому что это точно можно было назвать сюрпризом — об этом невозможно было даже представить! По крайней мере, это было бы в числе последних, о чем бы он подумал. Даниэль жестами показывает, что пара минут и он свободен, хмыкнув, оглядывая неприкрытый укус. Сомнений в том, что это сделал этот маленький засранец, не было. А Крейтз лишь садится на свободную скамью, на подобие той, что стояла у входа, после чего заходит та троица, недоверчиво оглядывая «новенького» со стороны. Пара минут превратилась в полчаса и все эти полчаса Маркус завороженно наблюдал за тем, как учит Даниэль и как танцует он сам. Этот парень настолько не похож на хореографа, что парень несколько раз себя ущипнул, а после осторожно потрогал рану, чтобы убедиться, что он не спит. — Ну как? Прости, что так долго, я не думал, что этот оболтус забудет все за день, — Филипп (почему-то Марку так больше нравилось) запрокидывает голову назад и махом опустошает бутылку с водой, в это же время старший завороженно смотрит за тем, как двигается его кадык, словно танцуя. — Филя, скажи честно, — тихо начинает парень, не ожидая такой шоковой реакции младшего, видимо, Даниэлем его называют чаще. — Это твоих зубов дело? — он указывает на укус и засосы на шее. Филя прячет разноцветные глаза за выпавшими из пучка локонами. Смущается? А где это было тогда вчера? — Ты ничего не помнишь, я так понимаю, верно? — Марк кивает. Это секундное смущение проходит так же быстро, как и наступает, на его лице не капли смущения — лишь серьезность вперемешку с любопытством. — Да, это я. Потому что иначе ты бы проиграл все деньги. И я тоже. Так и знал, что не нужно было смешиваться с этой компанией картежников в противоположном углу, но ты захотел. — Чьё это было желание? — Их. Они сказали, если я оставлю на тебе метку, то они не будут требовать денег. — Странные правила… — А то. Но простые засосы их не устроили, поэтому мне пришлось тебя укусить. Прости, — вот здесь чувствовалось, что он испытывает вину, но она не была такой уж огромной. — Один из мужиков еще сказал, что, раз ты помеченный мной, то мы обязаны стать парой, а потом сыграть свадьбу. Даниэль не знал зачем сказал это, да и звучало это по-детски глупо и неловко. Он снова прячет глаза. Хорошо, что сейчас в зале уже никого, его групп на сегодня больше нет, а следующие придут только через полчаса. — Да я даже не против, — честно говорит Марк и младший удивленно на него смотрит. — Вот только я с другой страны и слишком часто не смогу приезжать. А на расстоянии так сложно… — Я переживу, — Филипп бормочет себе под нос и глупо улыбается. Старший явно не ожидал, что тот согласится. — Я еще что-нибудь придумаю… А сейчас мне нужно идти. Может, увидимся вечером? Номерок можно? — Он у тебя уже есть. Записанный полным именем. У меня твой тоже записан полным именем. Правда ты говорил, что не любишь, когда тебя так называют, Маркус. Но почему-то именно из губ Даниэля это звучало очень красиво. Марк прощается, обещая вечером позвонить и уходит, глупо улыбаясь. Возможно, стоит полностью пролистать галерею со вчерашними фотографиями. Дэн откидывается к стене и закрывает глаза. Он не может поверить, что только что он согласился встречаться с парнем. Ладно он, там тараканы в голове уже целый зоопарк устроили. Но почему согласился Марк? Марк, с которым они знакомы всего день? Они друг о друге ведь ничего не знают совершенно. Но, по глупости, Даниэль думает, что, возможно, вот это и называют, как в детских сказках, любовью с первого взгляда.4.1
15 октября 2017 г. в 20:27
В то утро Марк понял, что перехотел быть правоохранителем порядка. В обед ему нужно улетать во Францию на стажировку. Он до сих пор не может понять как его еще не выгнали с университета за его внешний вид — куча пирсинга в ушах, двойной бридж, прокол под глазом, бирюзовые волосы, заплетенные в дреды. Нет, у него не было связей и учился он средне, но это последний год, так почему бы и не развлечься? Правда он учился же пришел с половиной пирсы от имеющегося, волосы же его тогда были не очень длинными, не то что пару месяцев назад. Его медные кудряшки уже спускались по лопаткам и почему-то именно в этот день он решил изменить себя еще больше. На следующий день у матери чуть не случился инфаркт, а отец лишь усмехнулся и с опаской потрогал волосы сына: «Выглядит как мочалка».
— Черт! Почему я? Не хочу никуда! — психовал парень, утыкаясь лицом в подушку. Еще немного таких истерик — придет мать и будет называть его полным именем, а тот будет психовать еще больше. Может, этой коварной женщине нравится доставать единственного ребенка?
— Маркус Эдуард Крейтз! Быстро вставай, иначе я не знаю что я с тобой сделаю!
Опоздаешь на самолет, — вспомнишь солнышко, вот и лучик. Парень аж поёжился, ругнулся в подушку и медленно поднял свое тело. Он снова смотрит на себя в зеркало — большой, в полный рост, как он все детство мечтал, и понимает, что даже недельное сидение дома без спортзала сказалось на его теле. Хотя, возможно, он бредит.
Его комната, как и он сам, на самом деле, была светлая и просторная, срач практически отсутствовал (кроме полок с книгами и сувенирами). Пусть он и выглядит сурово, особенно с этой бородкой (она ему настолько идет, что кажется, что он родился с ней), но в душе это был все тот же рыжеволосый котик, как и все предыдущие годы.
— Маркус!
Парень всегда знал, что маму лучше не злить, это отец такой же добрый кот, как сын. Вообще, он до сих пор не понимает как они сошлись — это совершенно две противоположности.
Женщина заходит в комнату и застает сына в одних трусах перед зеркалом, как и каждое утро, когда он долго спит. А происходит это очень даже часто.
— Пять минут на сборы и уборку кровати и завтракать. Чемодан захвати.
И только попробуй не уложиться.
Марк внутри себя рвет и мечет — двадцать четыре, а он живет с родителями и не может даже нормально напиться. Но исполнении матери исполняет за четыре минуты и двадцать шесть секунд — новый рекорд! Вещи он еще вечером приготовил и положил прямо перед зеркалом. Он как раз хотел одеваться, но зашла мама.
— Какая там погода вообще будет? Может, я зря куртку убрал? — спрашивает Марк, садясь за стол. Отец пожимает плечами, а мама уже ищет данные о погоде в интернете, уточняя в какой город он летит.
По прилету в Париж парень облегченно вздохнул — он один, попечительства матери нет, упреков нет — свобода! Стажировка длится недолго, а сегодня была общая встреча и вечеринка всех — полицейские, врачи и пожарные — и именно в том отеле, где остановился Марк, да и все остальные тоже. Отель был выбран грамотно — не в центре города, но рядом с метро, откуда можно добраться до центра. Кстати, на вечеринке он сидеть долго не стал — всего лишь около часа, потом свалил в номер, переоделся и вышел на улицу. Погода выдалась прохладнее, чем было днем, но парню это не мешало — он просто шел по улицам, пиная под ногами не существующие камни. Прохожие были странные и серые — конечно, вечером настроения не было ни у кого, но чтоб настолько… Лишь звуки из открытого окна бара на углу заставили парня хоть немного оживиться. Он заходит внутрь и понимает почему окно открыто — слишком жарко, половина зала танцует прямо около своих столиков, а на сцене, возможно, местная группа, которая играет блюз. Марк не привык к такой музыке, но ему нравилось, да и голос парня был каким-то успокаивающим. Стоп, это точно парень? Да, это парень. Парень подумал, что он какой-то необычный, хоть и выглядит обычно. Что-то в нем было притягивающее, возможно, тот самый голос.
— Извините, — Марк протягивает незнакомцу бокал с коктейлем после выступления, сейчас на сцене никого и просто играет музыка, — я просто хотел сказать, что у вас замечательный голос, хоть я и не особый любитель такого направления музыки.
Незнакомец поворачивается, его каштановые волосы поднимаются и падают на плечи и Марк замечает даже в таком плохом освещении, что у него гетерохромия.
— Спасибо, — даже обычный голос у него такой же бархатный. Он принимает бокал и смущенно улыбается. — На самом деле, я лишь сегодня пою. Друг-вокалист лежит в больнице с аппендицитом, а это было последнее выступление в Париже, потом они будут ездить по стране.
— Вау, это же здорово! А чем занимаетесь вы?
— Пожалуйста, давай на «ты». Меня зовут Филипп Даниэль Фелтон. Но, обычно, все называют меня Даниэлем, — снова улыбается парень. — Ох, если хочешь узнать больше, то тебе лучше увидеть, так интереснее.
— С радостью! Куда подходить?
Почему-то, на какой-то момент, Марк забылся, что они говорят оба на французском, хоть он и был из Швейцарии. Он получает бумажку с адресом и наставление, что там ресепшн и нужно просто сказать, что он к Даниэлю — его проводят. А потом, от безделья, Крейтз зовет младшего (как он чуть позже узнал — на три года) гулять и показывать город. Дэн сам не местный — из Версаля, но когда он узнал, что старший вообще из соседней страны, то очень удивился. Но младший все равно знал город и потайные места, которые показал новому знакомому. Марк думал, что потайные местечки должны всегда оставаться потайными, по крайней мере, до тех пор, пока люди не познакомятся поближе. Но, кажется, Дэн был очень доверчивым.
Пускай они только вышли из бара, Даниэль ведет старшего в другой бар. Здесь атмосфера была более уютной, спокойно и даже более живой, несмотря на то, что людей было в разы меньше. Живой музыки нет — не очень громкий звук исходит из колонок на стенах, развешанных по всему помещению. Банальный столик у окна, куда тащит младший — в углу у окна, тогда как все остальные собрались в центре или по другую сторону бара, где окон нет. Марк вдруг спрашивает зачем они здесь, а Дэн отвечает, что это одно из тайных мест — он нашел его совершенно случайно.