Хранитель Родов Англии (Быш. Котенок ирбиса в мешке)

      Ноги сами понесли Габриэля в сторону входа к его покоям. Оказавшись в просторном коридоре по пути в спальню, Люциус прижал Поттера к стене, захватив его руки, и властно и грубо впился в его сладкие губы.       Сколько лет прошло?       Сколько лет они с Северусом об этом мечтали?       И вот, они дождались его, наконец, их партнер рядом с ними       Когда стало не хватать воздуха, сероглазый альфа оторвался от губ омеги и обратил свое внимание на него, самого, дрожавшее тело от желания, страсти, что очень странно от злости.       Во время поцелуя дорогая черная мантия и костюм омеги были распахнуты, Северусом, пуговицы изумрудной рубашки валялись по полу коридора, а брюки им же спущены до колен. Поттер оказался беспомощен перед ними.       Теперь целовал его Снейп, а Люциус поглаживал жаркое и доступное тело. Габриэль пытался смириться с неизбежным, но еще дрожал от каждого прикосновения. Он старательно подавлял выкрики и стоны, чтобы друзья ничего не услышали, в то время, его мучитель оставался абсолютно спокоен. Поттер весь дрожал от желания и страха, ему оставалось только терпеть навязанное отношение Люциуса и Снейпа. Он прибывал в недовольстве от того, что тело положительно отзывалось на ласки этих альф. — Эль, — шептал Малфой, пощипывая его соски. — Ты очень чувствительный. Это, должно быть, приятно. — Я вас зажар-ррррр-рю или запар-ррррррр-рю в бане, или еще чего пр-ррр-ридумаю! — рычал Поттер.       Даже в таком положение, он продолжал быть недовольным.       Стимуляция сосков ввергла тело омеги в легкое замешательство, а сознание поплылось, подхваченное прикосновениями обоих альф. Габриэль не задумывался, сколько силы требуется положить и сдержать внутри себя удовольствие. — Давай, — уговаривал Люциус, — не сдерживайся из-за нас. Знаешь, я часто думал о тебе. А ты? Скажи мне. — Не дразните спящего дракона! — бросил Поттер.       Люциус снова легонько ущипнул его в сосок, и Габриэль закашлялся, сдерживая готовый сорваться из его усть стон. Он не предполагал, насколько его соски окажутся самые «отзывчивыми». Вот она, правда — каждое их косание к его соскам вызывало волну возбуждения.       Как они трое оказались в нужной спальне, не знает даже сам Мерлин и его опять накрыло детское воспоминание.