Vigilance

      Новости быстро доходили до Стражей. Как и ожидалось, Хоук одолела кунари, сойдясь с их предводителем в битве один на один. После гибели аришока косситы на удивление быстро и мирно покинули город; ферелденка же за заслуги была провозглашена Защитницей Киркволла. Хотя наместник Думар был убит при вторжении, порядок в городе быстро удалось восстановить, и Сурана решил не затягивать с возвращением. Сердечно распрощавшись с Бетани и оставив ту за перепиской с сестрой (Агнес на удивление быстро отозвалась на послание), эльф, сопровожденный в дороге двумя Стражами, вернулся в Киркволл. Его отсутствие, к счастью, мало кто заметил, а сочинить легенду для Томвайза и Мерриль большого труда не составило, тем более что долийка была слишком поглощена своими новостями, чтобы обращать внимание на подробности «отпуска» соседа.       Хоук была несказанно рада получить письмо от сестры и, не раздумывая, направилась выполнять поручение Стражей сразу же после того, как спасла город. Прихватив с собой лучших друзей – Фенриса, Варрика и Себастьяна – она распрощалась с остальными и особенно порадовала перед уходом Мерриль: Агнес, извиняясь за свое недоверие, вручила-таки ей арулин'хольм. Радости эльфийки не было предела: она сразу же пустила древний артефакт в ход, с утроенной энергией занявшись восстановлением элувиана. До остального ей почти не было дела, и Адвен счел нужным напомнить ей о необходимости есть хотя бы дважды в день. Впрочем, его усилия пропали даром: долийка еле слушала то, что он говорил, мыслями пребывая где-то между Тенью и древним Арлатаном.       Затем Сурана отправился к долийцам, гадая, не успели ли они за это время смотаться куда-нибудь подальше от Киркволла. К счастью, клан все еще был на месте, а Эллана – все так же рада видеть сородича.       - О, Адвен! – Она едва не бросилась ему на шею, но сдержалась. Впрочем, Адвен сам заключил ее в объятия, поскольку успел по ней порядком соскучиться. – Я так волновалась за тебя, боялась, что с тобой что-то случилось…       - Меня пригласили в гости местные Стражи, - улыбнулся он. – Не мог же я им отказать. Извини, но времени предупредить тебя у меня не было, а отправлять письма в клан – дело несерьезное…       - И бесполезное. Я все равно не умею читать.       Сурана мысленно ругнулся: он считал, что каждый должен получить хоть какое-то образование. Если неграмотность крестьян еще можно было как-то понять – они были бедны – то причину, по которой долийские Хранители столь избирательно передавали знания другим, найти было невозможно.       - Есть новости? – поинтересовался эльф, чтобы не сбиться на разговор о преимуществах наличия образования.       - Нападение, слава Митал, обошло нас стороной. Кунари вообще обычно не связываются с долийскими эльфами. Хранительница Маретари говорит, что они боятся нашей силы и нашего упорства. Хотя мне показалось, что наш клан их просто не интересовал. Кунари хотели захватить Киркволл, а не пронестись ураганом по окрестностям.       - Думаю, ты права. В общем, у вас все по-старому?       - Ну, Хранительница полагает, что терпение шемленов не безгранично, и скоро придется покинуть эти места. Не знаю, куда подастся клан…       - И ты уйдешь с ними? – встревожился Адвен.       - Не знаю.       Голос долийки звучал как-то очень равнодушно. Сурана осторожно поинтересовался:       - Все хорошо?       - Конечно, хорошо. Почему ты спрашиваешь?       - Мне показалось, что ты чем-то расстроена.       - Не бери в голову.       Конечно, эльф ей не поверил, но решил пока не усердствовать с расспросами. Вместо этого он заявил, бодро хлопнув в ладоши:       - Ну, раз все так замечательно, ты же не откажешься вместе со мной совершить еще одну вылазку в Церковь?       Лицо эльфийки вытянулось.       - И почему тебя так туда тянет? – удивилась она. – Такое отвратительное место. Темное, жуткое, пахнет чем-то странным…       - Это ладан.       - А уж про женщин из этой Церкви и говорить не стоит. Они изворотливее Фен’Харела и противнее гадюк.       - Я не буду спорить, но мне бы хотелось там пошпионить именно сейчас. Принц Себастьян пока в отлучке, а, кроме него, вряд ли нас кто-то выследит.       Эллана покачала головой.       - Нет уж, Адвен. Твоя Церковь – слишком скверное место. Я туда больше ни ногой.       - Видит Создатель, - не выдержал Адвен, - это в Киркволле место поклонения Создателю превратили в гадюшник, а побывала бы ты в церкви Денерима, говорила бы совсем иначе! У нас в Ферелдене, как и положено, Церковь проповедует добро и милосердие. Да в здании церкви светло, просторно, много скамей для прихожан…       - Не пытайся обратить меня в свою веру, - улыбнулась долийка. – Я же тебе не рассказываю, как Эльгарнан вступил в схватку с Солнцем и заточил его в Бездне.       - Заточил солнце в бездне? То есть в Тени? А зачем? – Поняв, что он даже не хочет узнать, как такая история вообще пришла кому-то в голову, Сурана сказал: - Я не пытаюсь. Как бы я ни относился к долийцам, они… вы вправе верить в своих богов. Я просто думал, что ты решишь помочь мне.       Эльфийка посмотрела на него со странной улыбкой и кивком предложила отойти еще дальше от лагеря. Хотя они и так старались не маячить перед глазами у долийцев – особенно у Терата, который каждый раз норовил взглядом прожечь в Адвене дыру – Эллана все же решила отойти за склон, отделяющий лагерь от остальной Вольной Марки. И, печально улыбнувшись, она заговорила:       - Я в этой Церкви чувствую себя точно так же, как ты, когда приходишь в наш лагерь.       - Да ну? – усмехнулся Сурана.       - Ты боишься. Тебе кажется, что все вокруг – чужие. Может, даже враги. Ты боишься, что вот-вот кто-то из них нападет на тебя, потому что ты – не такой, как они. Вроде бы вы похожи: у вас по две руки, две ноги, вы дышите одним воздухом… и все же ты смотришь на них, как на врагов. Потому что думаешь: случись что, они с тобой церемониться не будут.       Эльф удивленно опустил плечи. Конечно, он и не думал, что именно так относится к долийцам, но в словах Элланы был резон. Он действительно подсознательно готовился к чужой враждебности и даже к драке, когда общался с лесными «сородичами». Исключением были разве что Эллана и Мерриль, но к ним он давно привык…       - Неужели у меня все это на лице написано? – поинтересовался Адвен, слегка дернув левым ухом.       - По лицу, по голосу можно многое прочесть. Так вот, я не осуждаю тебя за то, что ты боишься моих сородичей. Но и ты не осуждай меня за то, что я боюсь тв… их.       Ее голос совсем стих.       - Осуждать не буду, - пообещал Сурана. – Заставлять тоже. Более того, ты совершенно права: по лицу и голосу можно многое понять. Например, то, что ты очень расстроена.       Долийка резко дернула головой:       - Не надо. Тебе не стоит об этом знать.       - Поверь, - успокоил ее эльф, - мне часто рассказывают всякие гадости про других. Я сплетник, мне такое не в новинку.       - Гадости о других – одно дело. Совсем другое – гадости о себе.       Помолчав немного, Адвен с сомнением предложил:       - Ну… может, тебе с этого полегчает?       Еще не договорив, он понял, какую глупость сморозил. Эллана дала ему это понять выразительным взглядом, хотя вслух все же ответила:       - Не знаю.       - Хотя, конечно, дело твое…       Эльфийка безнадежно вздохнула:       - Ты ведь все равно все узнаёшь рано или поздно, да? Если не сказать, ты можешь пойти и расспросить еще кого-нибудь, а в клане тебе сейчас такого наговорят… Нет уж. Лучше я сама скажу.       Сурана был уже не рад, что спросил.       - Я выросла в клане Лавеллан, но это не мой родной клан. – Эллана пыталась говорить со всем возможным равнодушием, но у нее не очень получалось. – Я думала, меня туда забрали потому, что там не хватало девочек. Оказалось, нет. Просто меня было некому воспитывать. Мой отец тогда, говорят, сидел в шемленской тюрьме, а мать… - Долийка стиснула маленькие ладони в кулаки. – Ее куда больше интересовали охотники клана, чем собственная дочь. Не знаю, то ли ей так не хватало мужского внимания, то ли она просто была… ненасытна…       - Можешь не продолжать, - тихо сказал эльф.       - Я узнала об этом совсем недавно, когда меня назвали шлюхиным отродьем. Я была в гневе, думала, что меня оклеветали на глазах у всех, но потом Маретари отвела меня в сторонку и все рассказала…       - Погоди-ка. Тебя обозвали… так на глазах у всех?       - Да. Многие из клана слышали это.       Теперь кулаки стиснул уже Адвен.       - Покажи мне того, кто это сделал, и я с ним хорошенько поговорю с глазу на глаз, - пообещал он, стиснув зубы. Но эльфийка остановила его:       - Что ты! Не надо. Я и так опозорена. Все будет еще хуже…       Она отстранилась от Сураны и прикрыла лицо рукой.       - Такой позор… - Ее голос стал еще тише. – Сначала меня презирали за то, что я свернула с Вир Банал’Рас. Теперь – это…       - Разве ты отвечаешь за грехи своей матери?       - Каждого долийца знают не только по его делам, но и по его клану и предкам… Нет, подумать только! – гневно воскликнула Эллана. – Я бросила клан, который был мне родным, вступила на Путь мести, и все ради… ради той, кому не было до меня дела. Она ведь и перед смертью обо мне не вспомнила?       Эльф горестно покачал головой. Данайла и ее муж трогательно любили друг друга (трогательно скорее на взгляд Лелианы, но все же), однако ни единым словом не упомянули, что у них есть дочь. Может, Затриан приказал считать девочку мертвой, оттого ее отец и был так сумрачен? И все же… неужели даже о погибшей дочери Данайла не могла вспомнить? Что она за мать такая?       - Да… были родители куда лучше, - пробормотал Адвен вслух.       - Ты о чем?       Сурана помотал головой, чтобы стряхнуть наваждение. Еще сейчас не хватало о собственных проблемах задумываться, выслушивая чужие.       - Я вот что тебе скажу, - заявил он, поворачиваясь к долийке. – Что бы о тебе ни думали в клане, это все не имеет никакого значения. То, что ты свернула с этого Вир-Как-там-его, было правильным шагом. А за то, какой была твоя мать, ты не несешь ответственности. Ты ведь даже ее не помнишь, ты выросла в другом клане.       Эльфийка согласно кивнула:       - Хранительница Дешанна была мне как мать…       - Ну вот. Я тоже большую часть своей жизни воспитывался не родителями, и я благодарен тем, кто сделал из меня достойного эльфа. Хотя и родителям, конечно, тоже…       - Ты их знал, - с легким укором проговорила Эллана – но тут же отвела глаза и пробормотала: - Прости, Адвен. Я не должна была этого говорить. Спасибо, что выслушал меня.       Сурана несмело обнял ее и прошептал:       - Просто держись, хорошо?       Других слов, которые можно было бы сказать, он не знал. По крайней мере, слов, которые можно было бы сказать Эллане. Но вот слова для Маретари у него нашлись.       Не глядя на традиционно мрачного Терата, он прошел прямо в лагерь, не реагируя на чужие взгляды, и старая эльфийка с извечной улыбкой приняла его:       - Андаран атиш’ан, да’лен. Я рада тебя видеть.       - А у меня к вам серьезный разговор, Хранительница. – Эльф говорил негромко, но смотрел на нее очень сурово. – Почему вы позволяете своим соклановцам оскорблять друг друга?       Кончики губ Хранительницы медленно опустились.       - Кто сказал тебе такое, да’лен? – поинтересовалась она.       - Думаю, вы и сами можете догадаться.       Маретари мрачно закивала.       - Эллана, - выдохнула она. – Я понимаю, да’лен, что ее история довольно печальна, но скрывать от девушки правду кажется мне кощунством.       - Одно дело – просто рассказать, другое – позволить кому-то оскорбить ее на глазах у всех! Или у вас в клане так принято – не церемониться с чужаками?       - Эллана не чужак, - возразила Хранительница. – Ты превратно понимаешь наши обычаи, да’лен. Однако ее действительно обидел один из наших ремесленников. Я взяла с него и с остальных слово больше никогда не говорить с Элланой в таком тоне, однако… я понимаю его нежелание приносить свои извинения.       - Вот как? – издевательски осведомился Адвен.       - Твоя насмешка едва ли уместна, да’лен. Те, кто вступил на любой из священных путей богов, должны следовать этому пути до конца. Если им не хватит воли и смелости продолжать этот путь, они вправе вернуться к обычной жизни, однако не вправе рассчитывать при этом на безоговорочное уважение клана. Вир Банал’Рас – очень редкий и опасный путь, которым не каждый осмелится последовать, однако лучше вовсе не следовать такому пути, чем вступить на него и затем отказаться от своего решения.       - Иными словами, лучше пусть кто-то умрет, убивая шемленов, чем вернется к мирной жизни, да?       - Нужно понимать наши обычаи, да’лен. Ты, вероятно, ослеплен любовью и оттого пытаешься защитить свою подругу. Это благородно, однако противоречит древним традициям долийских кланов.       Хотя ее слова об «ослеплении любовью» изрядно удивили Сурану, он все же ответил со всей возможной твердостью:       - Во время Мора мне довелось побывать в клане Затриана… ну, теперь это клан Ланайи. И мое первое знакомство с долийскими… собратьями было не из приятных. Они неприязненно относились к нам уже потому, что большинство из нас были люди – и крайне неприязненно лично ко мне, потому что я не был долийцем. Я уверился тогда в том, что все долийцы таковы – горды, надменны больше любых аристократов и не интересуются ничем, кроме своих отживших традиций и неправдоподобных историй.       - Твои слова не несут в себе правды, да’лен, - жестко отрезала Маретари, но эльф не собирался останавливаться:       - И вот, встретив Эллану, я подумал: может быть, я ошибался? Может, и среди долийцев есть здравомыслящие эльфы? Но теперь я хорошо знаю ваш клан, Хранительница, и вижу, что оказался прав сверх меры. Вы даже к своим сородичам-долийцам относитесь предвзято, чего уж говорить о шемленах и плоскоухих.       Лицо Хранительницы посуровело.       - Я не желаю продолжать этот разговор, - сказала она.       - Я тоже. – Адвен коротко кивнул ей. – Как там у вас говорится? Дарет… а, неважно.       Уходя, он порадовался, что их разговор никто не слышал, иначе еще пришлось бы, чего доброго, отбиваться от оскорбленных долийцев.       Сурана направился в сторону Киркволла, но Эллана подстерегла его неподалеку от лагеря.       - Ты разозлил Хранительницу?! – осуждающим шепотом поинтересовалась она.       - Просто сказал ей, что нужно уважать своих сородичей по клану, откуда бы они ни пришли.       - Тебя теперь в лагерь, наверное, больше не пустят…       - И не надо. Все равно на меня все косо смотрели.       Долийка улыбнулась. Ее зеленые глаза влажно блестели.       - Ты за меня вступился… Ма сераннас. То есть я хотела сказать…       - Я понял. – Эльф тоже улыбнулся и, поддавшись неясному порыву, погладил ее по руке. Но тут же одернул себя и тихо прибавил: - Встретимся через три дня.       И ушел, не оглядываясь.       «Ослеплен любовью, значит? Нет, нет, это невозможно. Я просто единственный, кто относится к Эллане так, как она того заслуживает… А она… а если она влюбилась в меня? Что, если она чего-то ждет? Чего-то, что я вряд ли смогу ей дать… Я ведь и не любил в своей жизни никого вот так. Сначала некого было любить, а сейчас уже некогда. Долг Серого Стража не должен оставлять сил на чувства. И все же… Создатель, пусть Эллана поймет, что я не тот, кто ей нужен. Я не тот, кто сможет сделать ее счастливой… И пошли мне Андерса, Создатель. Или кучу отступников. Или свежее преступление. Мне надо отвлечься».