***
— Во тьме ночной при свете дня, веревка, я люблю тебя~ Одна из известных шарманок, по типу: смотреть на петлю, ловить ее взгляд в ответ — искра, страсть, суицид. — Чуя~ За спиной послышались знакомые шаги, которые захочешь — все равно спутать с другими не сможешь. И как только вечно находит ее, если стены в этом здании пуленепробиваемые и звуконепроницаемые? Во все двери, что ли заглядывает… — Чуя-чи~ Дазай проворно укладывает голову к ней на колени, как в прошлый далекий раз, принимаясь наблюдать за сменой так любимых им эмоций. — Что ты делаешь, Чуя? — заинтересовано отодвинул он ее документы, чтобы увидеть, что за ними скрыто такого, раз она его игнорирует. — Читаю, — сухо прилетело ему в ответ. — Да я вижу, — ошеломленно вырвалось у Осаму, рассматривающего ее во все глаза. У нее в руках была слишком знакомая красная книжечка. «Самоубийство для чайников», которую они видели на одной из витрин антикварного книжного магазина, заметая следы после одного кровавого задания. — Самоубийцы такие скучные, — внезапно обронила Накахара, перелистывая страницу. — И чем же? — лежа на ее коленях, он все равно умудрился наклонить на бок голову. — У вас скудная фантазия, — фыркнула она, пробегаясь по колонкам глазами. — Вот, например, утопиться — это настолько распространено не только среди молодежи, как у разных поэтов, долбанутых на голову. — Чем тебе не нравится слияние с водой? — возмутился горе-суицидник, задетый за живое. — То, что моя попытка не удалась в семнадцатый… — Восемнадцатый, — поправляет рыжая, которая имела сомнительную честь все эти разы его обламывать из-за внезапных миссий. — Восемнадцатый, — покорно исправляется Дазай, — раз, еще ни о чем не говорит! — Ну да, ну да, — голубые глаза смотрят насмешливо. — Вены резать тоже? Взгляд соскальзывает на бинты, мелькающие перед глазами, отчего карие глаза прищуриваются в ответ. — Что ты понимаешь? — восклицает он, хватаясь за сердце и чуть не заезжая ей в лицо локтем. — Ничего, — соглашается она, снова смотря в книгу. — Но и ты тоже профан полный, такой же неудачник со скудной фантазией, как и они. — Я заядлый суицидник! — он комично таращится в ужасе. — Ты заядлый трахальщик моих мозгов, — она закатывает глаза и тут же встречается с хитрым взглядом. — Ах, Чуя, я же хорош совершенно в другом! — загадочный блеск заставляет напрячься, а шестеренки активно начинают скрипеть, заставляя свернуть с опасной темы. — Да-да, обводить всех вокруг пальца ты тоже вроде как ничего, — насмешливо хмыкает она на надувание щек. Ребенок, честное слово. — Ты пробуешь невероятно скучные и ебучие способы суицида. — Это какие? — вкрадчиво спрашивает он, готовый отстаивать свой род деятельности до последнего. — Про утопление я уже сказала, а вот: повешение, отравление снотворным, вскрытие вен колющими и режущими, электрический ток и попадание под машину — ебаный стыд, да у тебя фантазии реально как у улитки! — Но-но-но! — пальцем тыкает в книжку, сверкая глазами. — Если бы не ты!.. — К моему сожалению, босс бы сильно расстроился, узнай он с камер, что я проходила мимо и не предотвратила дебилизм его подопечного, — с сарказмом произносит рыжая. — Конечно-конечно, Чуя~ Накахара просто отмахивается от него, зная наперед его шарманку о «случайности, которые не случайны». — Тут есть столько способов еще, — говорит она, прищурившись. — А ты совершенно их не опробовал! — Это какие? — подозрительно смотрит он, сложа руки на груди. — Я люблю суицид, но никак не боль, которая предшествует этому! — Пф, тоже мне. Ты можешь удариться головой об угол, и совершенно случайно совершится один из способов самоубийства, если твоя голова не окажется чугунной, а ты просто вырубишься, не чувствуя дальнейшей боли. Она снова перелистнула пару страниц. — Сэппуку*, жаль, вычеркиваем, — буркнула она себе под нос, тем самым введя Дазая который раз в состояние шока. Его глаза были, как пять копеек — не каждый день импульсивная чиби-Чуя, вечно бьющая по голове и ломающая ему после попыток суицида кости, сама с упоением вчитывалась в перечень самоубийств, мысленно отчего-то отказываясь. — Об угол тофу* тогда тоже же нет, — разочарованно вздохнула она спустя минуту, выныривая из своих мыслей. — Жа-а-аль, я бы посмотрела… — Так что предложишь? — решил вернуться на нужную ему тему Осаму, пристально следя за разочарованным личиком. Ну надо же… Никогда бы не подумал, что она мало того, что купит такой трактат, так еще и обсуждать с ним будет. — Падение на меч? — Много боли. — Огнестрельное оружие? — Быстро и не драматично. — Самосожжение? — Не люблю боль, Чуя~ — Пластиковый мешок на голову? — Не красиво. — Голодание? — Боль желудка, Чуя! — Переохлаждение? — Не люблю холод. — Броситься в лестничный пролет? — Не изящно. — Передоз снотворного, цианида, опиума, веронала, героина или морфия? — Было~ — А если еще включить газ в закрытой квартире? — Хм. — О! Перерезать горло бритвой? — со странным блеском в глазах Чуя внезапно наклонилась над его лицом. — Не… думаю, — выдавил из себя Дазай. — А если на следующий день после свадьбы? — предположила она, отклоняясь назад, и только в этот момент он понял, что затаил дыхание. — Еще и девушку искать — слишком муторно. — Хо-о, — неожиданно протянула Накахара, дьявольски усмехаясь. Впервые в жизни горе-суицидник почувствовал ледяной холод вдоль позвоночника, не отрываясь от этого зрелища. — Самокастрация и смерть от потери крови? — Нет! — вздрогнул Дазай, но тут же взял себя в руки. — Никакой боли! И вообще с чего бы ты вдруг заинтересовалась этой темой? — Может, мне надоело носить черное, м? — Это так мило с твоей стороны, — он смахнул невидимую слезу умиления. — Ты такая добрая, Чуя~ Голубые глаза сверкнули, ясно давая понять, что попытка сбить с мысли не удалась, после чего стрельнули на причинное место. — А если вколоть обезболивающего? — Все равно нет! — Осаму всерьез забеспокоился, чувствуя запах жареного мафиози и его стратегических планов. — А чего так? — издевательски спросила она. — Как вены резать — так, пожалуйста. — Это красиво, когда кожа взбухает под заточенным лезвием, обнажая алые капли, — затянулась в который раз знакомая многим шарманка, вызывающая нервный тик. Чуя вчитывается в перечень самоубийц и медленно хренеет. Иметь жену, но топиться с любовницей. Совершить самоубийство по приказу, при этом заставив и жену перерезать вены. — ...и алая кровь, блестящая под ночной лампой… — В таком случае, иди и совершай двойное самоубийство! — вспылила она на десятом предложении лепета, пинком скидывая его с дивана и вскакивая следом. — Чуя! — глаза Дазая осветились внутренним светом, отчего ей еще захотелось плюнуть ему в лицо, чтобы он затух. — Это же отличная идея! Как она ненавидит эту фальшивую радость от столь же фальшивой воодушевленности. Как она ненавидит его театральный арсенал кучи масок, которые скоро с ним срастутся! — Очень хочу посмотреть, какая идиотка согласится на это с тобой, — ядовито процедила она, глянув раздражительно сверху вниз на валяющуюся тушу, и развернулась к выходу, стремительно покидая кабинет, дабы не слышать лепет о суициде с красивой девушкой. Досада раскаленным железом поднималась вдоль трахеи, перетекая на нервные окончания и добираясь до глаз. Пришлось закинуть голову вверх, придерживая шляпу, и часто-часто моргать, чтобы покалывания в уголках глаз не вылились в слезы. Она сорвалась как, впрочем, и всегда. Ебаный Дазай, да когда ж ты уже сдохнешь? Сожаление дикой кошкой начинает скрестись о ребра. Пока не поздно.***
Накахара спокойно шла по выстланным коврам, что заглушали звук шагов, вдоль пустого широкого коридора высокоэтажного здания, принадлежащего Портовой мафии, наслаждаясь тишиной после громкого задания и мягкими огнями, которые делали невозможным различить незваному гостю что-то сквозь приглушенный свет. Все было почти прекрасно, не считая того, что куча дегенератов смогла ее удивить, подготовив бомбу для полного уничтожения комплекса вместе с ней, тем самым заставив ее задержаться. Так что сейчас занести отчет и можно пойти расслабиться в ванне с пеной и бокалом вина — и неважно, что возраст еще не тот. Из заманчивых мыслей вывел чей-то вопль, раздавшийся из кабинета, где они с Дазаем обычно составляют отчеты о миссиях, заставляя недоуменно приподнять бровь на приоткрытую дверь, толкая ее. — Что здесь?.. — Ах, Чуя-чи, утречка! Ах, ну да, действительно, чему она, собственно, удивляется. — После столь трудного пути, я наконец-то сделал это! Ах, какой чудесный этот мир. Мир после смерти! Чуя, ты только посмотри на это! — Накахара-сан! Перепуганные подчиненные, вынужденные подчинятся, на их взгляд, малолеткам, на вытяжку стоящие у стен и активно делающие попытку мимикрировать под антураж. — Посмотри~ И выдающий какие-то странные па Дазай на возвышении — это тоже в пределах нормы. Только вот вид его… — Дым стелется по земле, лунный свет в витражном стекле ощущается знакомым, а на Западе в розовом небе танцует слон!* — Это ужасно, — тихонько говорит один из шестерок мафии, имени которого она даже не знает, и это волнует ее в самую последнюю очередь. Накахара вполне согласна, что открывшийся ей вид ужасен, потому что лень вестись на провокации идиота. «Компромат надо иметь на всех и всегда, чтобы можно было или бабки срубить в три дорого, или произвести баш на баш» — гласит девиз Вайпера некогда известного на весь подпольный мир по прозвищу «жадный аркобалено». — Просто посмотри~ Глаза не сфокусированы, лицо странного оттенка, преувеличенная жестикуляция и дикие танцы на столе, — какая досада, что не стриптиз, думает Чуя, переставая записывать сие знаменательное видео на телефон и делая пару фото. — Посмотреть на что? — равнодушно уточняет она, видя, что потемневшие карие глаза застывшего в непропорциональной позе Дазая смотрят прямиком на нее, прячущую телефон во внутренний карман жилетки. На всякий случай. — Посмотри на это! — перебинтованные руки указывают куда-то над головой в пустое пространство, а вновь замерший идиот ждет реакции. — Я вижу только лицо придурка, — констатирует рыжая, с ног до головы осматривая горе-суицидника. — Итак, я наконец-то прибыл, чтобы жить после смерти в Йомуцухирасаку! Ее ответ, похоже, и вовсе не требовался, а пауза была вынужденной — закоротило. — Что здесь происходит? — тихо говорит она, не отрывая взгляда — ее услышали, судя по эманации воздуха, вызванного дрогнувшими плечами не ожидавших такого парней. — Накахара-сан, думаю — это все объяснит, — показывая книгу и надкусанный гриб, пролепетал один парнишка с заплаканными глазами — почти так же фальшиво как у Дазая, но все равно до него ему далеко — машинально отмечает она. — Как и ожидалось, полное руководство по самоубийству — настоящий шедевр! Кто же знал, что мне просто нужно наесться грибов, которые растут у горной тропы ближайшего холма, чтобы уйти из жизни так великолепно? Накахара моргнула раз, второй и снова перевела взгляд на пляшущего идиота. — Дорога к самоубийству! Замечательно! Хо-хо! — раздался дикий смех, отчего два парня поежились. — Так он просто наелся ядовитых грибов? — флегматично кидает девушка. — Он думал, что есть смертельные грибы, — лепечет второй парень — тоже как-то наиграно, автоматически констатирует она, — читая с того места, где осталась закладка. — Но… Перед глазами мелькает быстрая тень, которую из троих человек замечает только Чуя — Дазай схватил в захват читающего парня. — Я наконец-то поймал тебя, радужная мокрица! Книга остается раскрытой на столе, и голубые глаза выхватывают название главы «Смерть от яда — гриб», а, приглядевшись к изображению, отмечает небольшую разницу в цвете между нарисованным грибом и употребленным. Глаза страдальчески прикрываются: мужчины, что с них взять — они совершенно не разбираются в тонах и оттенках. Накахара спокойно проходит к своему столу, придирчиво оглядывая на следы танцев Дазая, и, не найдя, спокойно садится, открывая папку с исписанными листами. — Давай съедим тебя!.. — Пожалуйста, помогите нам, Накахара-сан! — вопль о помощи, который она напрочь игнорирует. Не заслужили, чай. Нечего было свято быть уверенными, что она просто дополнение к пугающему своей резкой сменной настроения Дазаю. — Независимо от того, что мы делаем, он все-таки... Да и этот самоубийца всего-то употребил не смертельно ядовитый гриб, а тот, который… — Вау! Чуя, гигантский анемон моря за окном! Банан! Он ест банан! Он собирает белые партии воздуходувок вокруг нас! Должно быть, вызывает галлюцинации. Ничего интересного. Каждый гребаный день, он портит или ее настроение, или пытается сорвать запланированную миссию своими выходками. — …если я разденусь, мои зрительские рейтинги пойдут вверх! Это задача не из простых, но давайте разденемся, а затем напялим трико в стиле Майто Гая! Каждый будет носить обтягивающие зад зеленые колготки, а затем побежит во имя Силы Юности! Главное, не обращать внимания на виляния задницы Дазая близко к паникующим клеркам. Лишь сделать очередное короткое видео для архива, чтобы потом смеяться за бокалом вина, разглядывая копии между паузами. — Голос… Голос в моей голове! Маленький засранец! Он нашептывает мне поехать в Киото, где есть изысканный тофу с уникальным ароматом, который я должен опробовать! Обычное действие, самая обычная попытка суицида. Неудачная, правда, в который раз, на ее разочарование. Помнится, недавно он в девятнадцатый раз не смог утопиться, потому что его выловили сети для выгребания мусора из водоемов. И десятая балка, не выдержавшая его веса, осталась висеть полудохлым сооружением с остатками веревки, срезанной ее кинжалом, вписавшимся в нее как нож в масло. А так же неудачная седьмая попытка наглотаться снотворного, которое каким-то образом перепуталось с витаминами, от которых просто пошла мелкими пятнами аллергия, делая его пятнистым в горошек… Интересно, а Дазай болел ветрянкой? Было бы интересно взглянуть на зеленую мумию… — Чуя~ Она совершенно непростительно упустила момент, когда один-сука-ахуевший-кретин-совсем-блять-растерявший-страх хватает ее за щеки… сидя на корточках на ее-мать-его столе. — Тебе стоит отправиться со мной в загробный мир. Жизнь там великолепна! Вдох — выдох. Убивать этого ебанутого нельзя — он еще не написал отчеты, которые нужно будет сдать завтра. — Там есть радужные мокрицы! Нельзя-нельзя. Нет-нет-нет. И так благодаря ее стараниям ходит со сломанной рукой, подвязанным гипсом размахивая перед ее глазами. — Бесконечная еда! Нескончаемый алкоголь~ О, священный игнор, дай сил не уебать одного индивидуума! — Можешь подглядывать за парнями, сколько влезет~ Заебал. Неожиданно распахнуть глаза, сделать рывок, сжать отворот пальто в кулаке, разворот на стуле — тело летит в воздухе через плечо, приземляясь на спину с глухим ударом и теряя сознание. — Завалился, блять!***
Перед глазами стоит холодный и резкий свет мерцающих карих глаз. Накахаре кажется, что ее пронзили до глубины потаенных уголков сознания, впечатывая в подкорку сознания. Это было всего лишь мгновение, и снова лицо Дазай вернулось к своему привычному глупому выражению, так ее выбешивающему. Чуя знала точно — ей не показалось, глядя как струхнули напротив стоящие, тогда еще живые.«Дождик прошел, Грязный пруд взбаламутив. В мутной воде Не отражаются больше Волны цветущих глициний*»
— Во время перестрелки были убиты два наших клерка, — роняет Чуя, прикуривая и давая своим легким первый раз вдохнуть никотин между стихами о суициде. Мысль не дает покоя, дребезжит в голове, звенит, отскакивает от понимания. — В самом деле? — незаинтересованно хмыкает Дазай. На дне его глаз клубятся тени — только дай повод, и они затопят медовый оттенок, сливаясь на грани зрачков. — А ведь только недавно они были живы, — голубые, потемневшие от чувств глаза смотрят в небо. — Всякое может случиться, — ухо обдает горячим дыханием, тонкие пальцы вынимают из ее рук сигарету. Действительно, думает Накахара, отрешенно смотря на то, как он выдыхает дым ей в лицо. Близко. Очень близко. Просто опасно близко, что вызывает закономерную дрожь вдоль позвоночника. Четыре балла из пяти по шкале спецэффектов для фильмов ужасов — непросветный туман и две черные пропасти вместо глаз, что неотрывно наблюдают, приближаясь к ее лицу. — Иногда явное должно оставаться тайным, — сухие губы касаются виска, соскальзывая к подбородку и задевая мочку. Чую трясет, но она старается не сильно показывать этого. Эта близость пугает до стальных иголок вдоль обнаженных нервных окончаний и в противовес заставляет нервно сглатывать от собственных порывистых желаний и жалкого, непозволительного страха. Хочется податься вперед, прикоснуться, вдохнуть неповторимый аромат его тела и почувствовать запах медикаментов, вечно сопровождающий его повсюду. Страшно. Слишком пугающие мысли. Дым не спешит быстро рассеиваться, оседая паутиной белых нитей на черные одежды, создавая дикий эффект. Ей кажется, что они оба обкурились от одной сигареты. — Тем более оба были наглыми дезертирами, захотевшими заполучить о нас с тобой информацию и слить подороже в другие организации. На что еще способен Дазай для сохранения своих секретов? А главное…«Сакуре подобны я и ты. Расцвели на ветке и опали. Не живут до осени цветы, Мы с тобою оба это знали*»
Чуя замирает на мгновение, слыша хриплый голос, а потом дергает уголком губ, когда он снова прикусывает возле шеи, и ей кажется, она слышит, как зубы вспарывают кожу до крови. Интересно, ей тоже готовиться к заданию, составленному по гениальной стратегии подопечного босса, где она встретит свою смерть? Она-то знает о Дазае все. Впрочем, как и он о ней. Что пугает еще больше.