Возвращение

      После произошедшего, разнообразные чувства буквально разрывали на части душу, теперь уже бывшего мастера гильдии. Вроде бы все неприятности, трудности и страдания остались позади, живи, да радуйся жизни. Но на смену им пришли терзания совсем другого рода. И их источником опять была Кана Альберона.       День за днём он смотрел в потерянные, как у бездомной собачонки, глаза девушки, упорно пытавшейся напиться, желательно до беспамятства, но благодаря природной устойчивости к алкоголю, это ей плохо удавалось. Иногда она прерывала своё увлекательное занятие, но только лишь для того, чтобы посмотреть на него. А что он? Макао упорно пытался убедить себя в том, что так будет лучше для самой Каны. Что ей нужен кто-то другой, чуть помоложе, чуть побогаче и, может быть, чуть покрасивее, чем он. Короче, кто угодно, но не он. — Макао, тебе не кажется, что с нашей Каной что-то не так? — как бы мимоходом поинтересовался Альзак. — Что именно? Склонность к алкоголизму? Действительно, вот это новость! — Нет, я не про это. За все эти дни она ни разу не прикоснулась к картам. Иногда протянет руку и тут же отдёрнет. Словно хочет что-то узнать и сама же боится.       Макао вздохнул: — Я больше за её печень беспокоюсь. — Ну так скажи ей. Может быть она тебя послушает.       Все долговые обязательства гильдии были улажены. Благодаря столь неожиданному и поистине чудесному возвращению основной части "Хвоста Феи", внимание всего магического мира вновь было приковано только к ним. Количество заказов выросло во много раз. Правда, за семь лет многое изменилось. На арену вышли новые гильдии. А "Фейри Тейл" значительно сдала свои позиции. Но даже не смотря на это, заработки гильдии значительно возросли. И хотя здание всё равно "слегка" напоминало наспех перестроенный сарай, но его хотя бы смогли отремонтировать. А Макао и Ромео снова вернулись в свою квартиру, им уже не надо было её сдавать в попытках хоть что-то заработать.       Макао возвращался домой после непродолжительной командировки. Сын уже достаточно большой и самостоятельный, под присмотром гильдии он вполне мог ненадолго его оставить. Зайдя в гильдию, он перебросился парой фраз с Мирой. К его большому удивлению, в зале не обнаружилось некой полупьяной брюнетки, а ведь ещё только полночь, можно сказать-детское время! — Макао, ей очень плохо.       Он даже не стал уточнять, кому именно плохо. Это и так очевидно, с её - то феноменальным нюхом на такие вещи, да чтобы она не заметила интерес Каны к его скромной персоне. Сговорились они что ли? — Ей плохо, разве ты не видишь? — Ты про Кану? Это естественно, столько пить нельзя. — Может быть она пытается залить какую-то боль?       Мужчина молча вышел на улицу. За это время он успел уже подзабыть склонность Миры совать нос туда, куда не просят. И без Штраус тошно, самому себе не соврёшь. Его влекло к этой девушке, давно. Очень даже давно. Задолго до того, как она пропала вместе с другими на острове. Лучше и не вспоминать, что он пережил за это время. Даже теперь он иногда просыпался в холодном поту, когда во сне видел как снова теряет её. В такие моменты он вставал с кровати и шел на кухню. Ставил на огонь чайник. Чашка горячего и крепкого чая разгоняла все кошмары, но вызывала бессонницу. Уж лучше так, чем эти бесконечные кошмары.       Примерно такие мысли крутились в его голове, пока он шел по дурно освещённой, а потому - тёмной улице, в сторону своего дома, но до него он не дошел. В парке на скамейке кто-то лежал. А вдруг человеку плохо и некому помочь? Но во-первых, этим человеком оказалась Кана. А во-вторых, она мирно спала, свернувшись на жесткой и неудобной лавке калачиком. —Эй! Просыпайся уже, спящая красавица, блин. — А? — Кана попыталась сесть, со второй попытки это ей всё таки удалось. — Пойдем-ка я тебя до дома провожу, пока ты ещё где-нибудь не прилегла поспать. — Макао, вот почему ты такой жестокий? Что я тебе сделала? — заплетающимся языком проговорила Альберона. Впрочем, встав и позволив вести себя в сторону дома. — Кана, столько пить нельзя. — Не буду, — на удивление почти трезвым и осмысленным голосом ответила девушка.       Если до дома они дошли можно сказать — без приключений, то у самых дверей выяснилось, что Кана не имеет не малейшего понятия где у неё ключи. А без них попасть в дом можно было только высадив дверь.       Прижав одной рукой к себе покачивавшуюся девушку, упадёт ещё, потом подбирай тут её, а другой он в это время найти в её карманах ключи. Задача осложнялась тем, что желательно бы при этом не спятить и не слететь с катушек от близости и податливости такого желанного тела. Но ключ был найден, а препятствие в виде входной двери ловко преодолено. Прямо так, в одежде, девушка была заботливо уложена на кровать. И он бы тут же ушел, но она цеплялась пальцами за его футболку, не позволяя оставить её. — Макао, я люблю тебя. Слышишь? — Слышу-слышу. Кана, ты пьяна, сама не понимаешь, что несёшь.       Девушка упрямо помотала головой: — Не-е-ет. Я на самом деле люблю тебя. Даже трезвая. —О-о-о! Это уже серьёзно! Кана, я уже говорил, я слишком стар для тебя. —Вовсе нет. — Не спорь, спи. Мне уже идти пора.       Уйти сразу не получилось. Собравшись с силами, Кана приподнялась на локтях и поцеловала мужчину в уголок губ. — Вот теперь иди. Я всё равно тебя люблю.       Чёрте что! Опять эта девчонка разбередила всю душу. Ну не может же она серьёзно любить его! Он и раньше-то был на много её старше, а теперь страшно даже представить. Мужчина шел теперь уже в сторону своего дома, упорно пытаясь оправдаться перед самим собой, убеждая себя, что всё таки он прав и так будет лучше. Получалось плохо. А память, как нарочно, подсовывала этот мимолётный поцелуй и пьяные признания.       Совесть во весь голос вопила, что так нельзя! А душа не хотела с ней соглашаться.