Соласан - обитель гордости

      Шел второй день пути. Навьюченные лошади тяжело ступали по земле, притаптывая траву копытами. Дорога то петляла меж деревьев, то пропадала из виду, что приходилось отправлять сходника разведывать местность. Солнце светило, как в пустыне, в этих местах давно не было дождя. Земля потрескалась, и от топота лошадей поднимался столп пыли. Люди взмокли, устали, но продолжали двигаться дальше. Листва на деревьях и кустарниках пожухла и приобрела серо-зеленый цвет. Лошади были в мыле и не хотели идти, всадникам приходилось спешиваться и везти их под уздцы.       Каллен, видя, в каком состоянии люди и лошади, дал команду разбить лагерь. Лагерь решили разместить недалеко от леса, чтобы в случае нападения можно было там укрыться. День клонился к закату, и возле многих палаток зажглись костры. Каллен оставил караул у входа, а сам отправился проверять, как разместились воины, и хватает ли всем еды.       Инквизитор окинула взглядом лагерь, палатки сливались с лесом. Издалека их временный стан не отличался от еще одного холма, которых было много в этой местности.       Ларафиэль подошла к своей палатке и села на небольшой пенек, любезно кем-то поставленный. Прохладный ветер обдувал ее светлые волосы. Несколько прядей выбились из прически и красиво завивались, обрамляя ее узкое лицо. Зеленые глаза под пушистыми ресницами цвета листьев только что сбрызнутых дождем смотрели вдаль. Ларафиэль наблюдала, как потоки воздуха подняли опавшую листву и клубы тонко измельченной земли и закружили, в только им одним известном, танце. Где-то ударила молния. Вздрогнув от неожиданности, Ларафиэль взглянула на небо. Скопление облаков сливалось в темную сплошную массу.       - Будет дождь, - произнес Каллен, садясь рядом с ней на плоский валун.       - Давно пора, а то, по состоянию почвы, дождя не было месяца три, - произнесла Лавеллан.       - Вы так быстро определили это на глаз? – удивленно спросил Каллен.       - Да, пришлось научиться, меня же готовили в Хранительницы клана. Я должна была отвечать за всех. Если земля плохая, на ней ничего не вырастет. Тогда клан обречен на голод. Мы никогда долго не задерживались на одном месте. Самое большое около полугода, пока урожай не вырастет. Надо давать земле отдохнуть, иначе на ней ничего не взойдет. Мы даем почве время, а через несколько лет возвращаемся. В клане у нас не только охотники, но и земледельцы.       - Никогда такого не слышал, я думал, что вы живете за счет охоты и торговли изделиями с другими народами.       - Ты прав, по такому принципу живут практически все кланы, но наш избрал иной путь. Сама жизнь заставила нас научиться земледелию, - взгляд ее стал задумчивый.       - Что произошло? – взволновано прошептал он, понизив голос, даже не заметив этого.       - После засухи, которая случилась двадцать лет назад. Я была тогда еще маленькая и не помню всего. Только смутные воспоминания, что мы постоянно шли вперед. Но когда я стала старше и меня назначили Первой, тогда Хранительница Истиметориэль, как-то вызвав меня в свой аравель, рассказала мне эту историю.       Мы, тогда как раз перебрались на новую стоянку, недалеко от леса. И дичь рядом и река. Охотники заточили свои мечи и пошли на охоту, а женщины нашего клана направились к реке набрать воды. Эти места мы хорошо знали, раз в несколько лет здесь останавливались. Спустя некоторое время женщины вернулись обратно, но воды в их кувшинах не было. Хранительница спросила, в чем дело, по ответам стало ясно, что река сильно обмелела. Рядом с ней валялись трупы животных, которые умерли от нехватки воды. Смрад стоял жуткий, и трупный яд уже попал в воду. «Пить такую воду нельзя», сказали женщины. Спустя где-то час вернулись и воины, не найдя животных, поймав только пару зайцев, но их явно не хватит на всех. В тот день клан голодал, Хранительница сумела накормить лишь детей, в том числе и меня. Все понимали, что без воды они не выживут. Поэтому было решено отправиться в другое место.       Мы собрались и пустились в путь, но где бы мы ни проезжали, ситуация была одинакова. Фермерские хозяйства были разорены, так как из-за засухи случился не урожай. Страдали не только мы, но и люди. Постепенно эльфы стали слабеть из-за нехватки еды и воды и заболели. Каждый день кто-то умирал. Первыми умерли дети, они были самыми слабыми, но за ними стали покидать мир и взрослые. Всеобщее истощение подкосило полклана. Я была единственным ребенком среди выживших. Поэтому долгое время, до того как появились другие дети, обо мне заботился весь клан. Они подумали, что Митал уберегла меня от смерти, и почувствовали в этом божественное проведение. А после того как в десять лет во мне проснулся магический дар, я стала ученицей Хранительницы.       Взгляд Ларафиэль был устремлен вдаль, она полностью погрузилась в воспоминания и не замечала пристального взгляда Каллена, который, не отрываясь, смотрел на нее. «Сколько же эта женщина пережила невзгод, еще будучи ребенком. А после того как она стала Инквизитором, на эти хрупкие плечи опустилась ответственность за целый мир, но она не сломалась и продолжила вести их в бой», подумал он. Он всегда ей восхищался, но не понимал, откуда в ней столько силы и мужества противостоять могущественным врагам. Ему было интересно, как она жила до Инквизиции. Ларафиэль не распространялась на эту тему. Но сегодня он узнал ее с новой стороны и был рад, что она поделилась с ним.       А тем временем Ларафиэль продолжила рассказ.       - Когда уже все отчаялись что-либо предпринять, осталось лишь взывать к богам. Все устали морально и физически. Однажды вечером подул сильный ветер, взметнув столп пыли, сверкнула молния, грянул гром. «Молитвы были услышаны» - подумалось нам. Начался ливень. Дождевые капли стекали по нашим лицам. Все радовались драгоценному дождю, который был спасением не только живым существам, но и изможденной земле. Слышались раскаты грома, небо как будто взбунтовалось. Это было одновременно и страшно и прекрасно наблюдать за борьбой стихий. Листва тянулась к дождевым струям, пытаясь напиться такой долгожданной влагой. Эльфы, которые находились в аравелях, выходили и подставляли лица дождю, и никого не пугал, ни гром, ни молния. Ливень шел не переставая неделю. Мы наполняли кувшины водой и складывали их внутри пещеры, чтобы в случае жары вода не испарилась. Также делали небольшие ямки в земле и ставили туда емкости, которые наполнялись утренней росой. Только благодаря этим мерам люди нашего клана не погибли. Никто не знал, когда пойдет еще один дождь, и пойдет ли. Почва, потрескавшаяся от засухи, постепенно становилась рыхлой, и из нее начала показываться редкая трава. Это был признак того, что земля оживала. Людям в некоторых местах удалось сохранить урожай, только благодаря тому, что в той местности пусть и редко, но шли дожди. Мы мастерили оружие и обменивали его на еду. Тяжелое было время, но Хранительница увидела в этом знак, что нельзя полагаться лишь на охоту и на товары, надо самим выращивать хлеб. После этого наши охотники стали изучать почву, учиться возделывать ее.       - Тяжело вам тогда пришлось, - произнес Каллен, сочувственно посмотрев на нее.       - Да, но за-то мы многому научились.       В этот момент сверкнула молния, да так ярко, что осветила весь лагерь.       - Пора ложиться спать, - произнесла Ларафиэль. - Время позднее, сейчас дождь начнется. Надо дать солдатам промасленную ткань, чтобы не промокли.       - Хорошо, я распоряжусь. Доброй ночи, Инквизитор, - произнес Каллен вставая.       - Доброй ночи, - сказала Ларафиэль и проводила его взглядом.       Она еще некоторое время смотрела на небо, но ночь была безлунной, и ничего не было видно. Вздохнув, она отправилась спать.

***

      С приближением рассвета начался дождь. Дождевые капли стучали о ткань палатки, этот звук разбудил Лавеллан. Встав и надев свой доспех, она приоткрыла край шатра и выглянула наружу. Редкие капельки стекали по листьям кустарника и попадали на землю. Она увидела, как солдаты жались друг к другу, пытаясь согреться. Сырость проникала под доспехи, вызывая в теле дрожь. Ларафиэль встала и пошла в их сторону.       - Можете идти обсохнуть, я побуду на посту.       - Как можно, леди Инквизитор, чтобы вы выполняли работу солдат, - взволнованно прошептал один из них.       - А лучше, если вы свалитесь с простудой во время пути? – произнесла она.       - Нет… Но командир не одобрит.       - Я с ним сама поговорю. Так что идите, отдохните.       На секунду на их лицах появилось недоверие, которое сменилось радостью и облегчением, что не придется сидеть под дождем.       - Спасибо, Инквизитор, спасибо, - кланяясь они зашли в палатки.       Ларафиэль села на свободный валун и начала ждать, когда лагерь проснется.       С восходом солнца дождь окончательно прекратился, одежда быстро высохла, лишь от земли исходил запах влаги. Люди собрали свои пожитки и двинулись дальше.       Через несколько дней они достигли главной дороги, которая вела в Халамширал. Дорога была вымощена гранитной брусчаткой, по ее краям росли деревья, листья которых после дождя сияли, словно изумруды на солнце. Через каждые две мили на дороге показывались сторожевые вышки, в каждой из которых было не менее дюжины солдат. Когда Инквизиция проезжала мимо них, они отдавали ей честь. Вышки в этой местности были построены для защиты и наблюдения за королевской дорогой. Прямой путь в сердце страны – резиденцию короля - охранялся гвардией монарха. Вдоль дороги периодически встречались небольшие поселения, где можно было пополнить запасы провизии и воды.       Спустя два дня они достигли места назначения. Только занимался рассвет. Стояла лёгкая предрассветная дымка. Но по мере приближения она рассеялась и королевский дворец предстал перед Инквизицией во всем своём великолепии. Лучи солнца рассыпались сверкающими бликами, и казалось, что они впитали в себя весь свет занимающегося утра. Зимний дворец, а это был именно он, раскинулся на холме. Он был построен задолго до правления императрицы Селины и много раз перестраивался, следуя вкусам владельцев. Поэтому он имел своеобразную архитектуру. Мешанина различных стилей не только не испортила общую картину, но предала дворцу некую уникальность. Большие стрельчатые окна встречались с балконами из кованого железа, также можно было увидеть высокие, выложенные мозаикой калитки. Архитектурные украшения, вазы, статуи львов - все было позолочено и сверкало, как драгоценности в шкатулке. Черепица на крыше отражала по краям свет, а линии облицовки, казалось, таяли и исчезали в небесной вышине. Рядом с дворцом было озеро. Места очень живописные. Вода в озере была прозрачной, а когда на нее попадало солнце, было видно, как стайки рыбок игрались с ее лучами.       Их разместили в крыле для гостей. Когда Ларафиэль вошла в свою комнату, то замерла. Стены были обиты золотистым шелком и отделаны резными деревянными панелями цвета кофе. По сторонам мраморного камина стояли статуи львов и величественно смотрели на посетителей, как бы говоря, что это их владения. Окна закрывали тяжелые портьеры, подхваченные золотым шнуром. Посмотрев в сторону, она увидела кровать. «Огромная», - произнесла про себя Инквизитор: «На ней могли поместиться пять человек». Над кроватью из белого дуба возвышался балдахин из светлой органзы. У одной из стен была дверь в гардеробную. В середине комнаты стоял изящный столик с двумя стульями: «для посетителей» - подумала она. На столе стоял канделябр, а рядом находилась лучина, на случай если гость захочет почитать перед сном. Она никогда не понимала любовь людей к размерам. Прожив практически двадцать лет в узком пространстве аравеля, все это ей казалось странным.       «Но людей с их логикой вообще трудно понять, что стоит только слепая вера в Создателя, или провозглашение ее Вестницей. Люди верили только в то, во что хотели верить».       Поток ее размышлений был прерван стуком в дверь.       - Войдите.       Дверь отворилась и на пороге оказалась Жозефина.       - Леди Инквизитор, я давно хотела с вами поговорить, но такое долгое путешествие было утомительным. И я не нашла время перекинуться с вами парой слов.       - Да, я тоже хотела с тобой поговорить, произнесла Лавеллан, садясь в кресло, и приглашая леди Монтилье к ней присоединиться. Жозефина подошла и села напротив.       - Леди Инквизитор, вы не должны поддаваться на провокации со стороны Орлея или Ферелдена.       - Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила эльфийка.       - Орлей хочет сделать Инквизицию марионеткой двора, а Ферелден вообще распустить.       - Почему такая враждебность? Ведь только благодаря нам удалось избавиться от Корифея.       - Вот именно, и они это прекрасно знают. Инквизиция стала мощной организацией, у нас огромные связи, сила, шпионская сеть. Мы стали маленьким государством на международной арене. И нас считают разбойничьей шайкой. Особенно такого мнения придерживается Ферелден. Мы должны стать официальной организацией, иначе нас просто уничтожат.       - Каким образом? Ты же сама знаешь, что у нас сильная армия, - произнесла Ларафиэль.       - Да, но на чьи деньги. Эти государства нас и снабжают. Мы не сможем дальше существовать на неопределенных условиях. Либо станем армией Жрицы, либо нам придется распустить Инквизицию, - вынесла окончательный вердикт Жозефина.       «Если так думает Жози, то тогда точно выхода нет», - подумала Инквизитор.       - Мне надо поразмыслить на эту тему, все-таки организации уже три года и так быстро дела не решаются.       - Да, я вас понимаю, но у вас есть время только до завтра, Священный совет начнется не раньше вечера. До этого времени вы сможете все решить и сказать мне окончательное решение.       - Да, я сначала скажу тебе, чтобы ты подготовилась.       Лицо Ларафиэль внезапно исказилось. Она явно испытывала боль и всячески пыталась это скрыть, но Жозефина это заметила.       - Инквизитор, что с вами? - леди посол пристально на нее посмотрела.       - Я думаю дольше скрывать, не получиться, - тяжело вздохнув, произнесла она. – С меткой все хуже.       - Что, вы имеете в виду Якорь? А что с ним? – спросила Жозефина.       - Я чувствую, что он уничтожает меня изнутри. Когда Солас еще был с нами, - она на секунду запнулась: - То своей магией не давал разрушительной силе метки распространяться дальше, но он ушел уже как два года назад. Сначала, все было не так, лишь легкая боль, которая спустя пару минут пропадала, но со временем приступы становились все продолжительнее, и уже невозможно стало терпеть.       - А как же вы скрывали это так долго, что никто ничего не заметил? – в растерянности спросила леди Монтилье.       - Настойки, в состав которых входит эмбриум и арборское благословение. Они применяются как обезболивающие.       - Разве эльфийский корень не нужен?       - Это только если есть открытые раны, а от внутренних болей он не помогает.       - И зачем скрывать, не понимаю?       - Мне все равно не помочь, метка меня уничтожит. Со временем я смирилась с этим. Поэтому, чтобы не давать вам ложные надежды вылечить меня, я не говорила.       - Но… Инквизитор, - голос Жозефины стал тоньше, - Я не могу так все это оставить, ведь должен быть способ вас спасти, - не хотела она отступать.       - Только лишить руки, но нет гарантии, что даже после этого я останусь жива.       - Но надо попытаться.       - И остаток дней жить как калека? Я на это не пойду. Тем более, если не сработает, будет еще хуже.       - Я не буду с вами спорить, - произнесла наконец леди посол: - Мы вернемся к этому разговору позднее.       И чтобы у Лавеллан не было возможности возразить, Жозефина быстро поднялась и направилась к выходу из комнаты.       Ларафиэль, проследив за ней взглядом, погрузилась в свои мысли: «Инквизиция, что с ней будет? Она хотела, чтобы в случае ее смерти, их организация бы процветала и помогала людям, но с этими новостями ее планам не суждено сбыться. Она умрет, и такая сильная организация исчезнет вместе с ней. Но если после первой Инквизиции остались орден храмовников и искателей, то после их Инквизиции не останется ничего» - за такими невеселыми думами, она забылось.