Паучья лилия

Облокотившись о перила перегородки и положив голову на ладони, я наблюдала за сражающимися в учебном поединке студентами Шачи. Двадцать молодых гулей в белых кимоно с остервенеем и азартом дубасили друг друга, при этом не теряя и грамма самообладания и контроля. Зрелище было что надо… Я аж залюбовалась. Сзади, у стены, стоял Владимир. Он подошёл буквально сразу же, как я вышла на площадку. Мужчина тоже следил за ходом занятия и изредка бросал на меня короткие взгляды, которые я чувствовала даже спиной. Как и обещала, последнее время я маялась бездельем, наслаждаясь обществом Куроны и Ён Хи и гуляя по особняку. Слушала разговоры, наблюдала за студентами и учителями, мило беседовала с прислугой, что позволило быстро снискать их расположение… В общем, вела себя, как хрупкий божий одуванчик. Что, само собой, вызвало подозрения у отца. Я подозревала, что мне не дадут долго прохлаждаться и охмурять всех подряд. Шачи слишком хорошо меня знал. Он прекрасно осознавал, что оставь меня на недельку без дела, и я начну проявлять буйную активность. Так что в один прекрасный момент, он заявился ко мне в комнату и со свойственной ему невозмутимостью вручил «расписание». ― Ты из меня типичного богатого отпрыска сделать решил, я смотрю? ― поинтересовалась я тогда у отца, быстро проглядев бумагу. ― Я понимаю ещё занятия по боевым искусствам, но экономика, английский, китайский, геополитика стран Азии, и, прости Ками, фехтование и игра на цитре?.. ― Ты не с той стороны начала смотреть. Основное на обратной стороне. Я перевернула лист. Правый глаз нервно задёргался. ― Издеваешься? ― Как я понял из прошлого опыта, тебя нужно загружать всевозможными делами с утра до ночи. Чтобы скучно не было, ― ухмыльнулся в усы Матасака. Я раздражённо повела плечом. ― Соглашусь только на боевые искусства и, наверное, английский с китайским. Остальное мне незачем. ― Десять обязательных занятий, Ризе, ― произнёс он и, увидев, что я готова возражать, добавил: ― И нет, я не передумаю. ― Пять, ― сощурила я глаза. ― Десять. ― Семь, ― моё лицо в тот момент, должно было выражать скорбь всех мучеников мира. ― Десять. ― Да что б тебя, старый хрен! Восемь и ни одним больше! Шачи сделал вид, что задумался и будто бы нехотя проговорил: ― Ладно, так и быть. Восемь. Сама выберешь из этого списка те, что сочтёшь нужными. А через год возьмёшь ещё что-нибудь. На замену. Клянусь всеми богами, я его чуть не прибила в тот момент! На самом деле, я прекрасно осознавала всю значимость получения образования. Хоть какого-нибудь. В Японии, Китае, Корее и иже с ними с этим строго: тебя просто не будут воспринимать всерьёз, если ты не закончил какой-нибудь вуз или хотя бы политех. Это касалось и людей, и гулей. Да, очень большая прослойка гульего сообщества не имела образования. Но оно им и не требовалось. Ибо в большинстве своём гули жили как… этакие эмигранты или беженцы. Они устраивались на низкооплачиваемую работу, а то и вовсе связывались с теневым бизнесом. Не сказать, что их жизнь была полна комфорта и безопасности. Только малая часть достигала высот в преступном мире. Такие гули становились высокооплачиваемыми киллерами, наркобаронами или главами кланов якудза. Те же гули, что успешно сливались с человеческим сообществом и получали образование, могли рассчитывать на хороший заработок и стабильную жизнь. У них были деньги, связи, а то и… власть. Понимая всё это, предложением Шачи я не брезговала. Хотя меня изрядно раздражал повелительный и не терпящий возражения тон, с которым отец объявлял о начале моей учёбы. То, что презентовал мне Шачи, было дистанционными курсами из Токийского университета, типичными для первых курсов любого факультета. Это были общие предметы типа истории, страноведения, литературоведения, философии и т.д. Пройдя их и получив соответствующие сертификаты, можно было потом пробиться в число студентов второго курса, не сдавая при этом финальные школьные экзамены. Такая система работала только для избранных. Так что связи Шачи просто впечатляют. Выбирая дисциплины, я мысленно прощалась со сном. Работать придётся много и упорно. А учитывая то, что я собираюсь ещё заниматься своими делами, которые тоже требуют времени и сил… Что ж, отосплюсь в могиле, как говорится. Из воспоминаний меня вырвали громкие выкрики студентов. Начались поединки один на один. Учащиеся встали в линию около стены и наблюдали за боем. Шачи в своей громогласной манере комментировал все промахи и ошибки сражающихся. ― Надеюсь, ты не растеряла прошлых навыков? ― впервые за всё это время обратился ко мне Владимир. ― Я был бы огорчён, если это так. Я хорошо контролировала себя, так что не позволила себе вздрогнуть при первом звуке голоса мужчины. ― Не беспокойтесь, Владимир-сан, ― ответила я, наблюдая как одна парочка с упоением колотит друг друга. Бой завораживал. ― Я регулярно практиковалась, не считая этого года. ― Это меня и волнует, ― в его тоне читалась насмешка. ― Уличные потасовки нельзя назвать профессиональным боем. Тебе нужно восстановить форму. ― Отец попросил вас мной заняться, я так полагаю? ― коротко обернувшись, я прищурилась. ― И вы любезно согласились. Глаза Владимира были глазами хищника. В голове почему-то появилась ассоциация с уссурийским тигром. ― Не оставлять же мою лучшую ученицу в беде. ― Бывшую ученицу, ― поправила я, снова переводя всё своё внимание на зал. ― Для меня бывших учеников не бывает. И ты прекрасно это знаешь, Ризе. Я коротко усмехнулась и согнулась в почтительном поклоне. ― Жду-не дождусь тренировки, Владимир-сан. ― Я тоже, Ризе. В этот момент в круг вышли два парня. Один невысокий с вьющимися медными волосами и игривой улыбкой. Другой был выше, с длинными чёрными волосами, собранными в хвост. От него веяло спокойствием. В движениях читалась некая ленца и грациозность хищника. ― Кто это? ― спросила я Владимира, с интересом наблюдая за ритуальным поклоном противников. ― Тот, курчавый, Ёшиде Акио. Бездельник, каких поискать. Впрочем, неудивительно, с его-то статусом, ― мужчина ухмыльнулся. ― Его оппонента ты должна помнить. Это Аканаме Шия, один из лучших учеников Камиширо-сана. Но если учитывать моё мнение, он по праву лучший. ― Лучший, говоришь? ― протянула я, оценивая каждое движение этого Аканаме. Вспомнить его я не могла, не смотря на все попытки. ― Сейчас увидишь. Шачи дал знак начинать поединок, и два парня тут же кинулись на друг друга, превратившись в размытые тени себя. Удар следовал за ударом, блок за блоком. Движения Аканаме были чёткими и молниеносными, он умело держал защиту, комбинируя её с нападением. Стальная стена. Вот какая ассоциация появилась у меня в голове. Непробиваемая, несокрушимая. Его техника была совершенна и отточена до автоматизма. В то же время его противник напрасно пытался найти брешь в обороне. Ёшиде держался достойно, пусть и с трудом, но успешно уходя от всех атак. Его преимущество было в ловкости и скорости. Подобное тоже дорого стоит. Однако… Темп они набрали слишком быстрый. Если парень ничего не придумает, то… Не успела я закончить мысль, как увидела расчётливую ухмылку на лице у Аканаме. Всё произошло настолько стремительно, что я даже не поняла, как именно Ёшиде оказался на полу с вывернутой рукой, которую черноволосый тянул на себя. Поединок продлился не больше двух минут. Я заметила, что в лёгких катастрофически не хватает воздуха и, опомнившись, глубоко вздохнула. ― Шия-кун, как всегда, в своём стиле, ― произнёс Владимир. ― Любит эффектно заканчивать поединки. ― Я вижу, ― пробормотала я, следя за финальным поклоном. Ёшиде держался на удивление стойко, хотя плечо у него было явно вывернуто. ― Аканаме Шия, значит… ― Камиширо-сан не упустит возможности как-нибудь поставить тебя против него. — Это будет в духе отца, — пробормотала я и, чуть погодя, добавила: — Надеюсь на вашу помощь, Владимир-сан. Мужчина кивнул и вышел из зала, а я вдруг почувствовала чьё-то навязчивое внимание к моей персоне. Аканаме Шия смотрел прямо на меня своими чёрными, как бездна, глазами и хищно улыбался. Позволив себе выйти из образа буддийского спокойствия, я ответила ему такой же игривой и жёсткой улыбкой, чтобы тут же развернуться спиной к арене и направиться к выходу, пытаясь справиться с глухим раздражением, вызванным этой неоднозначной персоной.

***

На следующий день за завтраком отец объявил, что хочет видеть нас с Куро в четвёртом зале для тренировки. Личной. Будем только мы, Шачи и Владимир. Я тихо порадовалась этому факту, ведь моё самообладание пока что желало оставлять лучшего. Судя по недавнему бою с Ён Хи, крышу у меня сметало бы при каждом поединке. А это не есть хорошо. Всех студентов испугаю. Что о моей готовности к полноценным тренировкам, то всё было в порядке. Здешние врачи осмотрели меня практически сразу же, как только я устроилась в новом месте. Выяснилось, что негативных последствий от пребывания в лаборатории у меня практически не осталось. Тело полностью восстановилось, какухо тоже работало как надо. Только оно стало значительно больше, как и уровень RC-клеток, который привёл честную братию докторов и лично Шачи в шок. Около пятнадцати тысяч. От этой цифры я, помню, выпала в осадок. Кто бы мог знать, во что выльются мои эксперименты с RC-клетками и опыты Кано… Да ещё и эта непонятная мутация какухо. Впрочем, открытие было многообещающим, хотя отец не на шутку забеспокоился. Дня, когда можно будет опробовать свои силы, я ждала с лёгким предвкушением. Конечно, можно было бы не заморачиваться и выскользнуть из дома, чтобы нарваться в Токио на какую-нибудь гулью шайку, но… Мне было откровенно лень этим заниматься. Намного интереснее провести поединок с профессионалами, а не той вошью, которая обитает на улицах Токио. Поэтому на тренировку я шла в прекрасном настроении, чуть ли не насвистывая весёлую песню себе под нос. Куро на меня смотрела, как на дитё малое. И, в принципе, так я себя и ощущала. Мы спустились в подвалы школы, где расположились прочные, звуконепроницаемые залы для гулей. Вошли в зал под номером четыре. Это была комната а-ля каменный мешок со светлыми стенами и серым полом. Кое-где валялись маты и гири. В углу стоял железный манекен, изрядно поцарапанный, с характерными следами от кагуне. Владимир решил отойти в сторону, по своему обыкновению облокотившись о стену и сложив руки на груди. Коротким жестом он подозвал Куро. Шачи возвышался надо мной как гора. ― С чего начнём? ― я с достоинством выдержала его тяжёлый взгляд. ― Разминка? Бой? Или сначала продемонстрировать кагуне? ― Ты не пробовала выпускать его после лаборатории? ― Нет, ― дёрнула я плечом. ― Хотя выпускала как-то раз в полусонном состоянии… Но это был не обычный боевой кагуне, а что-то типа ещё одной руки. ― То есть, форма отличалась от изначальной? ― Да, пожалуй. ― Что же… ― прокряхтел отец. ― Выпускай. Посмотрим, чем тебя лаборатория наградила. Я пожала плечами и послала импульс в район спины. Тут же поясницу обожгло болью и появилась характерная тяжесть сзади. Владимир уважительно присвистнул. Я обернулась. И обомлела. Это были не просто щупальца, похожие на ланцетных червей. Это напоминало цветок. ― Ликорис… ― прошептала я с горечью и иронией. Мягкие, переливающиеся багровым ленты, закручивались, словно лепестки. В середине красовались щупальца меньше и тоньше, с острым чёрным наконечником, похожим на камень оникса. Они были не слишком длинными, но я могла удлинить их в любой момент. Кагуне чуть мерцало красным и пульсировало. Пластичный, лёгкий… И незаконченный. В голову пришла одна интересная идея, отчего я с сомнением покосилась на кагуне и закусила губу. Пятнадцать тысяч RC-клеток… Они давали определённый размах для фантазии. А если вспомнить тот эпизод со стаканом воды… В голове появился вполне конкретный образ. Это стоило попробовать. Красные ленты стали обматывать мне руки и ноги, опоясывать талию, грудь, шею. Вскоре и всё тело обвило кагуне. Длинные ленты устремились ввысь, переплетаясь и принимая форму. Шачи что-то вскрикнул, но я не остановилась, держа в сознании картину того, что должно получиться. Кагуне начал уплотняться на манер доспеха. Появились наросты, шипы и когти. Тело налилось силой так, что у меня перехватило дыхание. Последним штрихом был сам кагуне, похожий на длинные, шипастые кнуты, что развивались в воздухе на манер колючей проволоки. Наградой за моё старание стало молчание. Сквозь маску из кагуне я видела полностью ошеломлённое лицо отца и настороженно-хищное Владимира. Курона, казалось, была совсем не удивлена. Лишь взгляд выдавал страх и… восхищение. Я повернулась кругом несколько раз, оценивая работу. ― Ну как? ― голос звучал искажённо и напоминал хриплое мурчание. ― Нравится? ― Это… ― Какуджа, ― хмыкнул Владимир. ― Твоя дочь полна сюрпризов, Матасака. — Это не совсем какужда… — с сомнением произнесла я, рассматривая свои демонические лапищи с угольно-чёрными когтями. — Подобие. Управляемое. Не знаю, сколько смогу держать такую форму. Мне и правда стоило особых трудов стабилизировать получившуюся форму. Мои «доспехи» тянули силы, словно насос. По прикидке, я бы могла использовать их около часа… Может, больше. Не стоит и забывать о риске потерять себя в этой куче мяса и превратиться в берсерка. Ведь сила опьяняла. Я уже чувствовала волны сладкого наслаждения и безумия, пробуждающиеся во мне. — Ты похожа на демоницу, — ухмыльнулась Куро. Я расплылась в дружественном оскале… И сбросила какуджу, словно скорлупу. Её остатки превратились в одно большое щупальце, которое втянулось обратно в какухо. Кагуне снова приняло форму огромного ликориса. Шачи всё это время не сводил с меня внимательного взгляда. — Владимир, — обратился он к другу. — Учтёшь этот… факт в своей программе? — Куда я денусь, — задумчиво пробормотал он, буквально пожирая мою фигуру глазами. — Какуджа… Это серьёзно. Будем учиться с нею работать. Я поёжилась, задаваясь вопросом, не зря ли продемонстрировала эту штуку. Занятия с Владимиром — это жёстко. И если к ним добавляется работа с какуджей… Я вздохнула, внутренне ставя на себе крест. — Может перейдём уже к тренировке? — чуть раздражённо поинтересовалась я. — Да, конечно… Убирай кагуне. Сначала посмотрим, не забыла ли ты, как бьются настоящие мастера. Я коротко кивнула, втягивая коготь, и встала в начальную позицию. — Начнём.

***

— Ненавижу-у-у… — выла я, уткнувшись в подушку и распластавшись на кровати. У меня болело всё тело. Каждая клеточка горела адским огнём. — Демоновы садисты! Тренировка прошла ужасно. За эти годы я абсолютно потеряла форму. И если с Шачи я более-менее могла справиться, то когда за дело взялся Владимир… Мною основательно протёрли пол. — Ты ещё хорошо держалась, — слабо откликнулась Куро с пуфика. — Даже сумела несколько раз задеть этого русского монстра. А меня раздавили как жука. Это позор. Пока Владимир таскал меня по всей площадке, с наслаждением комментируя тот или иной промах с моей стороны, Шачи не терял времени даром и танцевал с Куроной. Хотя какой там… Он её раздавил. Я точно не видела, что у них там происходило, но судя по многочисленным синякам и ушибам, пришлось ей не сладко. — Ой, да ладно вам, — легкомысленно отмахнулась Ён Хи. — Против Камиширо-сии и Владимира-сии из учеников может выстоять только Аканаме Шия. Я тоже могу продержаться… секунд двадцать, — добавила она с исконно корейской скромностью. — Раньше я сводила в ничью три поединка из семи, — буркнула я. Об этом мне неутешительно напомнил Владимир, в очередной раз протерев мною пол. — Чему только учили нас в Академии?.. — философски пробормотала Курона, глядя в потолок. — Даже не верится. — Ничего, наверстаете, — солнечно улыбнулась кореянка, отчего мне на секунду захотелось её удавить. Я вздохнула. После тренировки нас, полумёртвых и не держащихся на ногах, проинформировали, что теперь каждый вечер будут проводиться похожие занятия. Правда, они не будут ограничиваться спаррингами: добавятся так же упражнения на развитие координации и пластики, изучение боевых стоек, работа с куинке и т.д. Работать с нами предстояло Владимиру. Отец бы тоже не прочь, но он был слишком занят в школе. После трёхмесячного курса подготовки нас переведут в общую продвинутую группу. Так что нам посоветовали постараться и набрать форму. Не сказать, что я обрадовалась заявлению. Однако это был неплохой повод продолжать работать над самоконтролем, который до сих пор держался на честном слове. Сейчас я чувствовала себя откровенно паршиво в этом плане. В висках ломило. Перед глазами плавали красные пятна. Я ожесточённо тёрла глаза и пыталась ровно дышать. В Хошидзай у меня пока не случалось приступов за исключением того случая с Ён Хи. Даже галлюцинации не беспокоили. Однако я чувствовала, что сегодня меня прорвёт. Так что нужно поискать какое-нибудь место… Желательно, где никого нет. — Пойду, погуляю, — буркнула я, мешком слазя с кровати. — Одна, — добавила, видя, как Ён Хи поднимает голову и хочет что-то сказать. Куро на неё даже шикнула. — Иди. Мы здесь пока что-нибудь посмотрим. И перекусить найдём, — проговорила Курона, пиная кореянку. Я благодарно улыбнулась и вышла из комнаты. На улице было уже темно, так что в коридорах горели тусклые огни, погружающие особняк в уютный полумрак. Я медленно шла, пытаясь насладиться прохладой деревянного пола под ногами и запахом рисовой бумаги. Приглушённо пели цикады. Через окна лился серебристый свет луны. — Всё хорошо, Ризе… — шептала я про себя, пытаясь справиться с головной болью. — Всё хорошо. Ноги подкосились, но я сумела удержаться за стену. Тело пробрала дрожь. Боль в голове стала отдавать в глаза. Уши заложило, а из горла вырвался тихий стон. Передо мной всё поплыло, искривилось и… Реальность поменялась. Теперь я стояла в заляпанном кровью коридоре лаборатории. Сверху мигала аварийная лампочка, окрашивая стальные стены в красный цвет. То тут, то там, лежали изуродованные туловища недогулей с гримасами боли и ужаса на отвратительных лицах. Изнутри против воли поднялась волна тошноты. Я сглотнула тяжёлый клубок в горле и пошла вперёд, цепляясь пальцами за шершавую поверхность стены и приговаривая: — Очнись, давай же. Ну же… Изуродованные головы поворачивались вслед моим шагам. Из их открытых в немом крике провалов ртов вытекали лужи крови. Картина вновь искривилась, в глазах заплясали красные и чёрные пятна. Стены вдруг начали потихоньку сужаться, а коридор – удлиняться. Впереди сияла бесконечная тёмная бездна. Зовущая и… живая. — Это только в твоей голове, — я до крови закусила губу, наблюдая, как в тенях что-то шевелится. Сзади раздалось отчётливое хлюпанье, от звука которого меня прошиб холодный пот. Я оцепенела, не в силах двигаться. — Это тебе мерещится. Звук повторился. «Не оглядывайся, пожалуйста, не оглядывайся…», — думала я, делая первый шаг. Затем второй. Я ускорила шаг. Сзади что-то ползло и хрипело. Не выдержав, побежала вперёд, не видя дороги. Оно ползло прямо за мной, не отставая. Оно издавало нечеловеческие, леденящие кровь, звуки. — Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… — шептала я, зажимая уши ладонями. Вокруг начал твориться ад. Из стен вылезали отвратительные руки-клешни, хватая меня за кожу, одежду и волосы, не давая пробиться дальше, прочь от этой твари. Пол залили лужи крови; они поднимались мне до лодыжек. — Наша, наша, нашаааа… — издавалось ото всюду то ли детским, то ли мужским голосом. — Нет! — вскрикнула я и присела на корточки, закрыв глаза и спрятав лицо в ладони. Оно становилось всё ближе, ближе, ближе… Тени-руки устремились к моей фигуре… В ушах зазвенел детский смех, прерывающийся хрипом и хлюпаньем и… Всё исчезло. Я отвела руки от глаз и осмотрелась. Чудовищ больше не было. Я сидела на входе в библиотеку, куда добралась, не зная как. Сердце всё ещё бешено колотилось после приступа. Дышать было тяжело, отчего я схватилась за грудь и захватала ртом воздух. Подняться стоило огромного труда. Ноги не держали. Меня до сих пор трясло, по спине бежал холодный пот. Ладони намокли. Я постаралась глубже дышать и успокоиться. Вдох-выдох. Вдох… Выдох… «Всё закончилось, Ризе. Закончилось…» Не совсем понимая, что делаю, я прошла в библиотеку, вдыхая запах книжных листов и терпкой древесины. В оконном стекле я заметила себя: бледную, как сама смерть, с безумным блеском и страхом в глазах. — Когда-нибудь это пройдёт, — прошептала я самой себе. — Обещаю. Плетясь между стеллажей, я дошла до особого, знакомого ещё с детства угла, где любила ото всех прятаться. Тут лежала подушка и сложенный в рулон коричневый плед. Я слабо улыбнулась. Надо же, отец до сих пор кладёт их сюда… Прислонившись к стене, я медленно сползла по ней и села на подушку, откинув назад голову и прижав к груди рулон пледа. В лаборатории бороться с галлюцинациями мне помогали таблетки. Правда, от них клонило в сон и апатию, но… По крайней мере, всё было не так ужасно. Здесь же… Я не знаю, что делать. Терпеть? Закрываться в каморке или наоборот, пытаться находиться в людных местах, чтобы отвлечься? Или признаться Шачи, что больна? Хотя нет… Тогда он меня точно в доме запрёт и будет пичкать таблетками. Лучше самой справиться. Но как?.. Я не знаю. Не знаю, что делать. Из-за этих галлюцинаций у меня и правда крыша слетит, только уже по-настоящему и насовсем. Да… В лаборатории было намного легче справляться. Сейчас же… Расклеилась совсем. От видений чуть ли не в обморок падаю и трясусь как молочная барышня. Так непохоже на старую Камиширо Ризе, ой как не похоже… — Это всё из-за тебя, Рина… — устало прошептала я, склоняя голову к высокому стеллажу и закрывая глаза. — Твоё наследство. Она была мягкой… Рина. Твёрдой, смелой, волевой… но мягкой. Она умела бояться и часто не могла справиться со своими страхами. Да, её больше не существовало как самостоятельной и независимой личности. Но часть её черт с лихвой перепала мне, как бы я того ни отрицала. Слабость. Это делало меня слабой. — Подавись своей бесхребетностью, — чуть ли не выплюнула я. — Из-за тебя одни проблемы… Из груди вырвался тяжёлый вздох. Глаза дико слипались. Я решила не оставаться спать в библиотеке, а пойти в комнату. Поднявшись и укутавшись в плед, я зашагала на выход, привычной дорогой выбираясь из лабиринта стеллажей и ничего не замечая перед глазами. Шла до того момента, когда уткнулась во что-то твёрдое и тёплое. На пол что-то упало. Я заторможено подняла взгляд вверх. Передо мной стоял парень моего возраста. Чёрные волосы в творческом хаосе уложены на бок. На лице лёгкое выражение растерянности и удивления. А глаза… Тёмно-красные. Как у вампира или гуля, только без чёрной склеры. Это были не линзы. И пахло от него… Странно. Не человеком. И не гулем. Чем-то иным. Очень… вкусным. — Простите, — прошептала я наклоняясь за упавшим предметом. Это оказалась книга. — «Повешенный» Такацуки? — подняла бровь я, глядя на незнакомца и протягивая ему книгу. — У вас хороший вкус. — Благодарю, — ответил он, всё ещё внимательно смотря на меня. — Доброй ночи, — очаровательно, на сколько смогла, улыбнулась я и, чуть склонив голову, обошла парня, чтобы услышать в ответ: — И вам. Доброй ночи. Я замерла на секунду и снова продолжила шаг, прижимая плед крепче. Чувство чужого взгляда в спину никак не хотело меня покидать. Позже, лёжа на кровати и смотря в бездонную тьму потолка, мне не давал покоя этот странный парень и его сладкий запах, будто оставшийся у меня на языке. — Такацуки, надо же… — хмыкнула я и перевернулась на бок. Завтра будет тяжёлый день.