История Первая. На Вершине Мира

Солнце уже садилось, но светловолосый юноша не спешил покидать библиотеку. Он сидел в одном из мягких кресел и сосредоточенно читал древний и, несомненно, ценный фолиант. Библиотека всегда прельщала Келя больше, чем любая другая зала магической академии Даларана, где он учился волшебству с детства. Комната располагалась под самым куполом одного из зданий академии и отличалась поразительным видом из окон, которые были здесь от самого пола до круглого потолка. Убранство комнаты не бросалось в глаза особой роскошью. Несколько кресел, пара письменных столов и, что было по настоящему впечатляющим, полки бесценных книг, многие из которых были в единственном экземпляре. А еще одним качеством, которое ценил Кель, была тишина. Умиротворяющая, практически ничем не нарушаемая. Он мог часами сидеть, погрузившись в раздумья, или читать, отдавшись успокаивающей атмосфере комнаты. Но сейчас даже привычное безмолвие не могло рассеять смутную тревогу, поселившуюся в сердце наследника Кель'Таласа, вечнозеленой страны высших эльфов. Он был уверен: произошло что-то серьезное, еще вчера вечером, когда нестерпимая боль пронзила сердце мага, а в душе обосновалась обессиливающая пустота. Что же произошло? Он не получал вестей из дома, не знал, что там происходит, но вынужден был оставаться в академии, в соответствии с волей отца. Кель встал, отложив книгу в сторону и, не найдя пользы в метании по библиотеке, встал у окна. Садящееся за горизонтом солнце окрашивало желтеющие листья в насыщенный золотисто-красный цвет, вызывая глубокую тоску принца о стране вечного лета. Он оперся лбом о стекло, закрыв глаза, и вызывал образы вечнозеленых лесов Кель'Таласа, кристально-чистой, совершенно прозрачной воды реки Элрендар и зданий, выполненных из бело-красного камня… - Прошу прощения, принц! – задыхающийся голос запыхавшегося человека, без предупреждения ворвавшегося в кабинет, оторвал принца от раздумий. Он резко обернулся и тут же охнул, кидаясь к вошедшему. Это был черноволосый эльф с серыми глазами, ведьмак, один из постоянных членов совета при отце Келя. - Адамар! Что случилось? – он подтащил склонившего голову в вежливом поклоне юношу к ближайшему креслу. Кель считал необходимостью дать путнику отдохнуть: Адамар был бледен, его тело сотрясала легкая дрожь. - Мой принц, - выдохнул он, едва переведя дух и позволив, наконец, усадить себя в кресло. – Мне сказали, что Вы здесь. – Он замолчал, сглатывая. Принц налил воды из графина на столике и протянул ему. Эльф благодарно взглянул в лицо Келя, который был явно обеспокоен, когда счел состояние новоприбывшего удовлетворительным для своей маленькой речи. - Великое солнце, что ты творишь? Ты загнал себя до полусмерти! Адамар, что случилось? – Кель усилием воли прекратил метания по комнате и опустился на корточки у кресла темноволосого эльфа, встречая взгляд немного смущенного их положением ( не каждый день увидишь перед собой сидящего только что не на коленях принца!) и изможденного ведьмака. Тот, не обращая внимания на ужасающую усталость, сбивчиво проговорил: - Принц Кель… Сильвергард… Армия плети… - Кель похолодел. Под пристальным взглядом принца, Адамар судорожно вздохнул и, взяв себя в руки, сказал более ясно. - Два дня назад на Сильвергард было совершено нападение армии Плети под предводительством Рыцаря Смерти Артаса. – Он видел, как в глазах принца беспокойство сменяется недоверием, а потом ужасом. Адамар перевел дух и продолжил. – Город не был предупрежден и… - Егери Сильваны, - перебил Кель, но тут же его глаза расширились в понимании. - Они… мертвы. И Ваша кузина… - Сильвана умерла… - Кель поднялся на ноги и отошел к столику. Солнце зашло за деревья, но даже в наступившем полумраке Адамар видел, как подрагивали руки огненного мага, когда он наливал воды из графина. Советник вздохнул, пытаясь найти в себе силы сообщить всю правду. - Она не мертва, – наконец медленно произнес он. Кель снова обернулся к ведьмаку. – Артас… Рыцарь Смерти… Он заточил ее душу в Фростморн и заставил служить себе. - Нет! – Вскрикнул Кель. – Он не мог! И тут же поморщился. Мог. Он же убил своего отца. Что ему душа какой-то эльфийки? Принцу не понадобилось и секунды, чтобы принять решение. - Я немедленно отправляюсь в Кель'Талас, - объявил он и, кинув взгляд на вставшего Адамара, добавил. – Я позову кого-нибудь помочь. - Нет, не надо никого звать. Я иду с Вами! – запротестовал эльф, в два шага оказавшись рядом с принцем. - Ты очень слаб, - мягко возразил Кель. – Тебе лучше остаться и отдохнуть. - Нет! -практически крикнул он, но поняв, на кого только что повысил голос, сразу смутился и пробормотал извинения. – Я не могу остаться здесь, не зная, что с городом. Кель вгляделся в изнуренное лицо собеседника и внезапно увидел ту же пустоту, что чувствовал он сам. Он вздохнул. - Спасибо. – тихо сказал принц, отворачиваясь. – Я рад, что не буду один. – Он не увидел, как глаза Адамара удивленно расширились, и он торопливо склонил голову в знаке уважения. А во взгляде, помимо обычной рассудительности и горечи последних дней, отразилась бесконечная нежность к золотоволосому юноше. *** Кель поежился, обхватив себя руками. Холод, казалось, пробирался до самых костей, промораживая внутренности. Вернулось головокружение, а в животе уже который раз урчало от голода. Принц досадливо поморщился, стараясь не замечать слабого, но очень соблазнительного запаха уже остывшей еды, которую принес, беспрерывно кланяясь, некромант около двух часов назад, практически спустя полчаса после того, как эльф спас его. Видимо, из благодарности(если, конечно, если нежить умеет испытывать подобные чувства) он постарался исправить свою ошибку на славу. Кель перевел взгляд на застывшего, словно мраморная статуя, Артаса. Именно таким он застал его тогда… вечером смерти Иллидана… неподвижным и холодным, с сияющими ледяным светом, но бесконечно отталкивающими глазами. И точно так же вглядывающимся в бескрайнюю даль, туда, где требовалась полная концентрация воли Нер-Зула, туда, где один за другим под натиском нежити падали города… Волна горечи поднялась в принце, а к горлу подступил комок. Мысль, что неизвестные города, подобные Сильвергарду, стирали с лица земли, причиняла неимоверная боль. Умирали тысячи ни в чем неповинных существ, а он бездействует! Кель яростно стукнул кулаком о лед. Он не хотел, чтобы другие государства постигла участь Лордерона и Кель'Таласа. Кель'Талас… Разрушенный дом, убитый отец, погибший Адамар… Горькие воспоминания, наполняющие его сны, преследующие его наяву. Догадывался ли он тогда, в библиотеке, что через несколько дней воочию увидит разрушенную цивилизацию? Понимал ли, что станет единственным, кому окажется по силам отыскать выживших и убедить их жить дальше, несмотря на сосущую пустоту внутри и бесперспективное будущее? Станет символом борьбы с Плетью? Знал, что темноволосый эльф, с которым он прошел и огонь и воду, который удержал его на краю безумия в уничтоженном Сильвергарде, умрет на его коленях, с его именем на губах? Едва ли… Кель снова взглянул на своего пленителя, но не нашел ненависти. Скорее, к своему же ужасу, жалость и некоторый интерес. Интерес к проявляемой заботе в адрес эльфа, несвойственной Рыцарю Смерти; интерес к смене цвета его глаз… В конце концов непонимание того, что Нер-Зул не пресекает самодеятельности Артаса, позволяет тому снимать шлем. Почему? - Почему что? – поинтересовался холодный голос, от которого эльф вздрогнул и несколько смутился. Он задумался настолько, что не заметил, как Рыцарь Смерти отложил шлем в сторону и теперь вымученно и с некоторым интересом смотрел на него. А почему, собственно, вымучено? Видимо, на лице Келя читалось явственное удивление пополам со смущением, потому что Артас внезапно рассмеялся – тихо, хрипло и, каким-то невероятным образом, завораживающе. Затем произнес мягко, не отводя взгляда от молчавшего мага. - Разговоры с самим собой вслух – твой конек? Тогда сделай одолжение, потрудись не смотреть на меня в это время, чтобы у меня не возникало чувства, что слова адресованы мне. - Тебе. – неожиданно для себя самого промолвил принц, проклиная собственный язык. Ну какой демон его дернул говорить это? - Действительно? – Артас демонстративно приподнял бровь в деланном изумлении. – Тогда постарайся выразить вопрос несколько точнее. - Почему ты снимаешь шлем? – не успев остановиться, ляпнул Кель. Вот теперь Артас удивился по-настоящему. - Почему он позволяет тебе это? – окончательно исправился Кель, продолжая ругать свой язык. - А, ты об этом? Видишь ли, Нер-Зулу достаточно моего послушания. Ведь ему стоит позвать и… - Артас не договорил, продолжая хмуриться. По всей видимости, он не был готов к этому вопросу. Потом продолжил. – Это способ выражения представлений Короля о… - он явно пытался найти подходящее слово. – благодарности. Кель молчал, переваривая услышанное. Он так же нахмурился, не представляя Нер-Зула "благодарным". Да и за что? Похоже, вопрос таки отразился на его лице, потому что Артас довольно безучастно продолжил. - Я безупречно выполнял его приказы, уничтожил основную угрозу… - Артас уловил скользнувшую по лицу Келя догадку, но безжалостно закончил. – в лице твоего дорогого Иллидана. В конце концов любезно предоставил ему свое тело. Рыцарь предпочел не замечать ярости, охватившей его при виде дрожи, прошедшей по телу эльфа при упоминании имени ночного эльфа. Он расслаблено сидел, осваиваясь словно бы заново со своим телом после "одолжения" его Нер-Зулу. Кель молчал. Что-то явно не укладывалось в его голове. Внезапно он понял что. - Но зачем это тебе? Я не понимаю, почему ты… - но Артас резко перебил. - Ах не понимаешь?! Да ты… Что ты можешь понимать о моей жизни! – закричал он, давясь собственной яростью. Да как он посмел копаться в его поступках, в его решениях! Да он… Он ничего не знает, ничего не понимает! – Не лезь ко мне, в мою жизнь, в мои мысли! – уже тише продолжил Артас. Что, в самом деле, он взбеленился? Кель продолжал сидеть, растерянно глядя в разъяренное лицо Рыцаря Смерти. Но к собственному удивлению видел в нем не только злость, но и необъяснимую горечь, даже боль. Эльф вдруг ощутил почти детскую обиду. "За что он так со мной? Я же ничего не сделал ему… Почему он..?" - Ладно… - внезапно произнес Артас уже обычным, равнодушным голосом. – Скажи, где ты был тогда? – Он видел понимание в разом помертвевшем лице. – Там тебя не было. - Я… - начал Кель, но спазм сдавил горло. Через силу сглотнув, он тихо продолжил, сам не зная, зачем отвечает. – В Даларане. - Почему? – требовательно спросил Артас. - Я там учился… И потом, отец хотел, чтобы я помог… людям… Кель почему то ожидал новой вспышки ярости, но, казалось, Артас удовлетворился ответом. Он все еще продолжал смотреть на эльфа. Тому вдруг стало неуютно и Кель, напрягая все свои силы, поднялся на ноги. Артас довольно равнодушно проследил за ним взглядом, подметив, с какой неуверенностью он стоит. Затем продолжил допрос. - Как ты узнал о нападении? - Я… - Перед глазами встала сцена в библиотеке и он… Картинка была настолько яркой, что казалась настоящей. Голос Келя дрожал, когда он тихо сказал: - Мне сообщил Адамар. – В голос все же просочилась боль. Артас опасно сузил глаза. - Кто он? – выделяя каждое слово, спросил Рыцарь. Кель растерялся, а вновь проснувшаяся боль мешала думать. Ну что с ним такое? Ведь не вспоминал, не вспоминал уже давно, с побега из тюрьмы Кирин-Тора, все в том же Даларане… - Он…Я… Мы долго были вместе, он поддерживал меня в самые ужасные моменты… Я и он… Адамар был моим настоящим… - Достаточно! – Властно сказал Артас, поднимаясь с Трона. В бесцветных глазах горела едва сдерживаемая ярость, пока он медленно приближался к эльфу. – Меня не интересуют твои любовники. – Он презрительно выгнул бровь. – Иллидан, Адамар… Сколько их у тебя было, а? – Артас остановился в шаг от принца. Тот был растерян и возмущен. - Я не… - гневно начал принц, но тяжелая рука хлестнула его по лицу, а стальной зажим холодных пальцев на его плече не позволил упасть. От резкой боли к глазам подступили слезы. - Молчи! – прорычал Рыцарь ударяя снова. – Маленькая шлюха! – И, не давая эльфу опомниться, притянул к себе, впиваясь в губы, одной рукой продолжая сжимать его плечо, а другую запуская в золотые волосы пленника. От безжалостного удара в глазах потемнело, а скулу раздирала тупая боль, так, что Кель не сразу понял, что оказался в стальном обруче его рук. Но когда холодные, твердые губы набросились на его – терзая, унижая – Кель распахнул глаза, изо всех сил уперевшись обеими руками в плечи Артаса и пытаясь оттолкнуть. Артас чуть отстранился, почувствовав сопротивление, и усмехнулся, глядя в гневные, помимо воли полные слез глаза эльфа. Затем скользнул губами вдоль шеи, прихватывая зубами нежную кожу, сопровождая укусы шепотом: - Ты мой… Только мой… - С плеча рука скользнула вдоль спины, останавливаясь на талии. – Ты будешь думать только обо мне, помнить лишь меня… - Отпусти, - прошептал Кель. Голос не слушался, он сам боялся как сжимается его горло, сдерживая рыдания. Он не имеет права так унижать его! Артас снова взглянул ему в глаза и с каким-то мрачным удовлетворением почувствовал, как вздрогнуло тело в его руках. Ярость, клокочущая во всем существе Рыцаря Смерти, отступила, сменяясь пока еще слабой болью. - Ты забудешь их всех, - выдохнул он, вновь касаясь сомкнутых губ эльфа, прижимая Келя так, что тот чувствовал лед доспехов через плотную ткань нагрудника. Кель продолжал безуспешно упираться руками в латные наплечники своего мучителя, когда ладонь, безвольно лежавшая на его затылке, ожила. Собрав золотые волосы в кулак, Артас резко дернул их, заставив принца разомкнуть зубы в сдавленном крике. Чем Рыцарь тут же и воспользовался, уверенно завладев ртом мага. Кель дернулся от прикосновения холодного языка к его собственному, в отчаянной попытке вырваться, но внезапно замер, словно прислушиваясь к себе и падшему принцу рядом. Артас прижимал его к себе все так же крепко, но… по-иному. Каким-то невероятным образом из поцелуя исчезла ярость, сменяясь страстью. А глаза… без обычной бесчувственности или недавней ярости, ярко-синие, они были странно волнующими и немного удивленными… А на дне омутов этих глаз, затягивающих все глубже, Кель с содроганием увидел боль… Он прекратил сопротивляться, оставив руки безвольно покоиться на плечах Рыцаря Смерти. Нет! Не Рыцаря. Артаса – человека, которого считал бесследно исчезнувшим во тьме и холоде зла. Артас оторвался от мягких губ, давая Келю глотнуть воздуха. - Мой… - хрипло шепнул он, лаская шею, скользя языком по оставленным ранее укусам, слизывая выступившую кровь, словно извиняясь за причиненный ущерб. - Пожалуйста, - выдохнул Кель. Он не выдержал сумятицы в душе, образовавшейся в связи с этим существом. И хотел только, чтобы его оставили в покое. Было легко утонуть в ощущениях, сминая эльфа в объятиях, осязая его тело сквозь ткань туники и этих легких его доспехов (хотя Артас просто не понимал, как можно называть доспехами кусок плотной ткани…), пропуская шелк волос сквозь пальцы, выпивая тепло с мягких губ… Легко забыть обо всем, отдаваясь разрастающемуся в груди жару, стараясь не замечать охватившего все его существо боли… Но всего одно слово, произнесенное слабым, почти безжизненным голосом, подействовало подобно удару бича. Резко отстранившись, почти оттолкнув эльфа, он отступил на пару шагов назад, к центру площадки, потрясенно осматривая безобразный кровоподтек на лице, уже замерзшую капельку крови на прокушенной губе и красные следы зубов на нежной шее, будто только сейчас понимая, что натворил. - Прости… - прошептал он. Мысли – свои, чужие – в сумбуре сменяли одна другую. – Прости, прости меня, я не… Конец фразы утонул в крике. Захлебнувшись им, Артас упал на колени, хватаясь за голову, борясь с раздирающей болью. - Нет! – прохрипел он, прежде чем снова зашелся в крике.