История Первая. На Вершине Мира

Ночь была ясной и холодной, но Сильвана не чувствовала этого – хоть одно преимущество этой проклятой жизни. Если вообще можно было выискивать в этом существовании преимущества. Вот уже больше двух лет она влачит участь нежити. Проклятая, всеми отвергнутая – одна в кажущейся бесконечной войне против Короля Мертвых. Даже ее последователи, Отрекшиеся, не могли понять ее. Они были лишь жалкими марионетками, по сути лишенными собственной воли. По большому счету, им было безразлично, за кем следовать – за ней или Артасом. Просто в один момент ее голос звучал в их головах громче голоса Короля Мертвых – и вот, они ее верные защитники. Защитники, шпионы, убийцы. Но никто, никто не сможет стать ей другом или хотя бы просто собеседником. И в этом тоже виноват лишь он, Артас. Она сидела на корточках, ничуть не заботясь о том, что по колено утопает в снегу, и сохраняла полную неподвижность вот уже около часа. Это было совсем не сложно, ведь тело больше не могло затекать от неудобной позы или уставать от долго не меняемого положения. Лишь черный плащ изредка колыхался над белым покровом снега, повинуясь внезапным порывам ветра. Внезапно девушка чуть изменила положение, повернув голову против ветра. Ее характерно удлиненные ушки (все-таки в прошлом, таком далеком и невероятном сейчас, она была высшей эльфийкой) навострились, а глаза сощурились; она напряженно высматривала что-то вдалеке. Спустя секунду по губам ее змейкой скользнула усмешка. Далеко впереди, практически сливаясь с темнотой ночи, крался незнакомец. Он был очень осторожен, тщательно заметая следы и стараясь ступать совершенно бесшумно. Наверное, ему просто не повезло, что она была так внимательна. Сильвана медленно выпрямилась; одной рукой она уже привычно сжимала лук, другой натягивая тугую тетиву. Кем бы он ни был. У нее больше не было союзников. С тихим свистом стрела убийственной молнией сорвалась вперед. В последнее мгновение жертва услышала что-то, резко обернувшись, но было уже поздно. Он не издал даже вскрика – стрела попала точно в сердце. Сзади нее замаячила банши. - Проверьте, кто он такой, - приказала Сильвана, даже не обернувшись. Взгляд ее все еще был прикован в темной фигуре, резко контрастирующей с белизной снега. - Это человек, Ваше Высочество. Брови Сильваны взметнулись вверх. Вот это действительно было неожиданностью. Что могли жалкие людишки делать в Нортренде? Встать на сторону Короля Мертвых? Что ж, вполне возможно. Низкие, подлые, дрожащие лишь за свою шкуру. Как Гаритос, который ради спасения своей никчемной жизни предал даже свой народ и поплатившийся за это, как Артас, ради своих амбиций уничтоживший целую цивилизацию… Секунду поколебавшись, она сама подошла взглянуть на мертвеца. Красными, словно кровь глазами, она впилась в застывшее лицо. Человек, и вправду. - Не думаю, что он здесь был один. Будьте на чеку. Скоро мы встретимся с его союзниками. Королева Отрекшихся отвернулась от трупа и медленно прошла к командному шатру. К обычной пустоте, намешанной на ненависти, в ее сердце прибавилось новое чувство. Предвкушение. Она снова, как и когда-то в лесах Лордерона, так недалеко от королевского дворца, была близка к осуществлению своей мести. Как никогда остро она чувствовала Короля Мертвых, его давление, его волю. Но что значила его воля против жажды мести? Она никогда не была и не станет безвольной рабыней. Ему не уйти от возмездия. Артас Менетил, Король Лордерона, получит по заслугам. Но сначала… Сначала она найдет тех людей, что притаились где-то здесь, в Нортренде. *** - Наш разведчик не вернулся. – С этими словами Джайна ворвалась – по-другому не скажешь, уж больно воинственным был ее вид – в шатер Артаса. Впрочем, он никак не прореагировал на ее появление, даже не повернул головы. Принц сидел в самом дальнем углу, куда не доставал свет одной единственной зажженной свечи. И та была уступкой Джайне – сам Артас предпочитал полную темноту. Но весь ее пыл угас, стоило лишь вдохнуть полный винными парами воздух. Сморщив нос, она недоуменно вгляделась в скрытую тенью фигуру. Ну, действительно, паладин сжимал бокал, а на полу вокруг него валялось несколько уже пустых бутылок. - Артас, ты что, пьян? – озвучила она, в общем-то, очевидное. Паладин неопределенно хмыкнул, поднося к глазам бутылку. Убедившись, что она совершенно пуста, Артас бросил ее к остальным. Джайну он словно и не видел. В конце концов, ее это порядком разозлило. У любого терпения есть конец, и она не исключение. Подскочив к принцу, она, что было сил, хлестнула его по лицу. Голова паладина мотнулась в сторону, отчего светлые волосы упали на лицо, закрывая его даже от тех крох света, что присутствовали в шатре. По инерции принц прикоснулся к щеке, после чего поднял взгляд на разъяренную девушку. И тогда она поняла, что теряется уже второй раз за эти десять минут. Сейчас в синем взгляде было не так много хмеля, зато вот боли… Не от удара, нет. Беспросветная тоска человека, уверившегося в том, что ничего хорошего его в жизни уже не ждет. - Артас, я… - смятенно начала девушка, собираясь извиниться, но паладин перебил, мягко беря ее за руку. - Прости меня, Джайна. Я не должен был, я понимаю. – Пробормотал он, медленно опуская взгляд. Участие и жалость, отразившиеся в глазах девушки, жгли огнем. Не нужно, нет. Голова чуть кружилась, а рассудок затмевал туман. Он не собирался напиваться, но это оказалось так просто. Так просто отдаться спасительному дурману, который притуплял даже боль потери, делая образы в его голове не столь яркими. Точнее, всего один образ, тот, что он видел изо дня в день, каждую минуту… Джайна осторожно присела рядом, успокаивающе проводя рукой по светлым волосам. Артас чуть вздрогнул, словно хотел отстраниться, но передумал. А потом вдруг произнес: - Я все время вижу его. Он всегда где-то здесь. Я, кажется, схожу с ума… От этих слов Джайне стало по-настоящему страшно. А вдруг он перейдет черту? Сразу вспомнился разговор пару дней назад, когда он произнес слова, которые ей никак не удавалось выбросить из головы: "Но это не позволительно для меня. Пока не позволительно". Мало ли что он имел ввиду под этим "пока". Надо его отвлечь. Сейчас же, и на что угодно. - Артас, я все понимаю, но ты должен взять себя в руки! В конце концов, ты принц! И это не только звание! Это еще и определенные обязанности! – наверное, было не совсем честно давить на него вот так, но Джайна другого выхода не видела. Сыграть на чувстве долга перед людьми, чтобы попытаться привести в себя… Что ж, цель оправдывает средства, не так ли? – Черт возьми, ты принадлежишь не только себе! На тебе судьбы людей! Артас вздрогнул и как-то странно напрягся. Сделала ли она хуже? Что если она только что подтолкнула его к краю? Она готова была к чему угодно, но не к тем тихим словам, что последовали за ее провокацией. - Отец разочаровался бы во мне, да? Ведь чтобы не произошло… кого бы он ни потерял… он не сдавался. Он всегда был сильным, не падая духом и внушая своим людям веру в победу. Он всегда был оплотом справедливости и образцом духовной несгибаемости. А я… Слаб. На проверку я оказался просто-напросто слабаком. Артас чуть помолчал, так и не подняв головы, так что Джайна не могла судить о его чувствах. Его голос был пустым, лишенным всяческих эмоций, словно у бездушного робота. А потом он заговорил вновь, и тогда девушка окончательно уверилась, что он раскрывал перед ней душу. - Я всегда считал, что силен. И не только в прямом физическом, но и в духовном смысле. И ни множество ошибок, ни их часто ужасающие последствия ничему меня не научили. Тогда, два с половиной года назад, я самонадеянно полагал, что справиться с чумой – раз плюнуть. Даже когда она оказалась не досужим вымыслом, каким ее считал мой отец, даже когда я увидел объятый пламенем Андорал, узнал подлинную ее сущность… Я все еще считал, что в моих силах остановить ее. Возомнил себя героем, спасающим мир. Потом был Мал'Ганус и "очищение" Стратхольма… - Джайна побледнела при этих словах. Она была непосредственным участником всех предыдущих событий, но из Стратхольма она сбежала, едва узнав планы Артаса. Да, именно сбежала. Ей не хватило мужества остаться и принять участие в уничтожении города. Тогда ей это казалось таким бесчеловечным и попросту невозможным. Она не могла – или не желала – принимать неотвратимость судьбы, которая заключалась в тот раз в убийстве отравленных, но ни в чем не повинных людей. И она ушла. Как и Утер. Они бросили Артаса одного, и девушка не раз и не два за все прошедшее с той размолвки время думала, как все сложилось бы, останься они. Ведь и она, и Утер прекрасно понимали в глубине души, что город обречен и другого выхода нет… И просто не захотели марать руки. Она поймала себя на том, что до боли сжала кулаки, так что ногти впились в ладонь, оставляя следы в виде маленьких полумесяцев. Девушка усилием воли заставила себя разжать руки и заметила, что Артас молчит, с некоторым налетом снисходительности рассматривая ее. Должна ли она извиниться? Объяснить что-то… Но Артас словно прочел ее мысли и медленно покачал головой, отводя взгляд от ее растерянного лица. - Наверное, это и к лучшему, что ты не видела всей этой… грязи. Не знаешь, какого это, соревноваться с демоном в скорости уничтожения собственного народа. Не знаешь, как разрываться невозможным выбором – убить их самому, видя непонимание в невинных глазах, или позволить стать нежитью, обрекая на существование раба… Джайна словно оцепенела. Ей очень хотелось крикнуть ему "Замолчи!" и не слышать этого больше никогда. Она на самом деле не знала, какого это. И боялась знать, потому и ушла тогда. Но еще она хотела понять, почему он вдруг вспомнил это и, более того, говорит ей. - Знаешь, что самое страшное? – Он вновь обернулся к ней, словно действительно ожидая ответа. Джайна чуть заметно качнула головой. По его губам скользнула бледная, лишенная радости улыбка. – Я не остановился даже, когда все было кончено. Когда на рассвете следующего дня стоял и смотрел на поднимающийся из города дым, я лелеял в душе месть. Я собирался, ни с кем не советуясь и не прося помощи, – ты знаешь, я почти ненавидел вас тогда, тебя и Утера, считая предателями – очертя голову броситься в Нортренд. Что я и сделал. Потом события завертелись с ужасающей быстротой. Но я не остановился, не смотря на то, что меня все это до одури пугало – и холод новых земель, и превосходство нежити и, наконец, эти жуткие вспышки агрессии и провалы в памяти. Артас замолчал. Дыхание его было частым и прерывистым, словно он заново переживал все эти события. Девушка и представить не могла, что он помнит все настолько ярко. Он ни разу не упоминал всего этого после их встречи в Нортренде. Во всяком случае, при ней. И почему-то девушке казалось, что он не рассказывал этого никому. Разве что, может быть, Келю. Некоторое время они молчали. Джайна ожидала продолжения, но Артас, казалось, полностью ушел в себя. Наконец она прервала молчание. - Почему ты рассказал это мне? Артас лишь покачал головой. Через некоторое время, он словно взяв себя в руки, все же продолжил, оставив вопрос девушки без внимания. - А потом была темнота. Я не знал, ни что со мной произошло, ни что стало с моими людьми, гномами и Мурадином. Даже судьба Мал'гануса была мне неизвестна! Только бесконечная боль и одиночество. Так было целую вечность или даже больше. А потом появился он. Артас тяжело сглотнул, а его руки, сцепленные на коленях, стали мелко подрагивать. Секунду поколебавшись, Джайна сжала его запястье, как бы приободряя. - Я слышал чудесный, неправдоподобно прекрасный голос, сравнимый разве что только с перезвоном колокольчиков или музыкой ветра. Он стал лучиком света среди кладбища надежд. Для меня… для меня он был всем. Артас снова замолчал, видимо переживая заново те мгновения. Джайна слушала, и сердце ее замирало. Почему-то она никогда не интересовалась, как встретились Артас и Кель, считая все как бы само собой разумеющимся. Все знали, что принц эльфов вытащил паладина с самого Ледяного Трона, но как это получилось никто, кроме них самих, не знал. - Я не знаю, как у него получилось, но… Кель, - Артас запнулся на имени эльфа, ему было очевидно трудно его произнести, - вытащил меня. Одним прекрасным днем я просто проснулся в его лагере, заново осознавая себя живым. Паладин глубоко вздохнул и, наконец, вновь взглянул на девушку. Вопреки ее опасениям, глаза его были сухими, и если он и плакал, то никак этого не показывал. - Я был обязан ему всем, понимаешь? Больше, чем жизнью. Даже не смотря на то, что я (как я узнал почти сразу после пробуждения) сравнял с землей его страну, убил его отца и обрек всех выживших эльфов, включая его самого, на ужасные муки уничтожением Солнечного Источника, он спас меня. Почему? Но вопрос был скорее риторическим. Артас не ждал от совсем притихшей девушки ответа на мучивший его вопрос. Зачем – даже тогда? Он нашел объяснение его более поздним поступкам, даже его самопожертвованию. Но Артас почему-то был уверен, что тогда, вытаскивая его с Пика Ледяной Короны ему одному известным способом, Кель не знал о глубокой связи между паладином и Королем Мертвых. Не мог знать… Или Артасу очень хотелось, чтобы было так… - Я больше, чем просто любил его. Он был неотъемлемой частью меня. И я не смог спасти его в ответ. Эти слова все-таки были произнесены. Сколько раз он проговаривал их про себя и сколько раз шептал, сгибаясь от невыносимой боли. Сколько раз говорил их в зыбких снах, неизменно оканчивающихся его криками и невидящим взглядом в темноту шатра… - Артас, я… - Девушка чувствовала, что должна что-то произнести, но не знала что. На глаза наворачивались слезы, и она никак не могла подобрать действительно утешающих слов. Да и были ли они? Неожиданный шум на улице отбросил необходимость в немедленном ответе. А через секунду появившийся капитан смыл все сомнения. - Принц Артас, на лагерь совершено нападение! Джайна с тревогой взглянула на паладина – как он отреагирует. И не удержала незаметного вздоха облегчения. Он встал, мгновенно надевая маску спокойствия. - Обороняться, капитан! – Властно приказал Артас, после чего лишь раз обернулся к вскочившей девушке. - Как бы то ни было – ты права. Я не имею права предаваться отчаянию. Только не теперь. Крепко сжав меч, он шагнул наружу, в объятия нового витка войны. Даже не подозревая, с кем столкнулся на этот раз.