Акутагава и тюльпаны

Спал Акутагава плохо - нерешенная загадка промучила его всю ночь, не давая сомкнуть глаз, - а потому был зол пуще обычного. Внешне это проявлялось только заострившимися от сильного сжатия челюстей скулами, ставшим из умиротворенно-сердитого убийственно-угрожающим кашлем и откровенной яростью в глазах. Утро, поприветствовавшее Рюноске теплым солнцем, заглянувшим в разбитое когда-то по умалчиваемым историей причинам окно, нежным щебетом утренних пташек и ярко-голубым, как раскрашенное фломастером, небом, было, по мнению мафиози, просто отвратительным. Эспер грустно сел в разворошенной постели и устремил трагичный взгляд на Фридриха - красивую золотую рыбку, как и кое-кто, склонную к самоубийствам и периодически потому в затяжном прыжке покидающую аквариум. Акутагава злился, грозился смыть его в унитаз или пожарить с травами, но из раза в раз любимца спасал и возвращал на законное место. Сейчас Фридрих покончить с собой не пытался, но одним своим невинным мельтешением по аквариуму напоминал Акутагаве Дазая и вчерашнюю его просьбу. Снова идти на поводу у бывшего учителя Рюноске не хотелось, да и вообще не видеть бы его больше, нигде, никогда и ни за что, но разгадать чертовщину, творившуюся с ним последние пару дней, казалось эсперу чуть ли не делом чести. Можно было, конечно, просто выбросить букет (как давно, по правде, следовало бы сделать), стереть эту сумасбродную историю из памяти и никуда не идти. Акутагава посмотрел на цветы. Тюльпаны были красивыми, красновато просвечивали на солнце и умирать в расцвете сил не хотели. Да и рука у мафиози, если честно, не поднялась бы. Но кто же, кто мог их подарить? Эспер терзал этим вопросом себя всю ночь, но все равно так и не смог прийти к логически обоснованному и разумному ответу. Были, конечно, еще догадки... Но напоровшись на неудачу в прошлый раз, Акутагава собственную интуицию придушил и ей не верил. Рюноске решительно откинул одеяло и встал. Он свою искореженную личность знал и потому понимал, что просто съест себя заживо, если не удовлетворит собственное любопытство - и какую-то едва живую, теплящуюся где-то на самом-самом дне его души надежду, которую, как эспер ни пытался, уничтожить все-таки не смог. Покинув свой уютный дом и перемещаясь исключительно по темнейшим и грязнейшим подворотням и проулкам, которые Акутагава мог вообще отыскать (и сорвав парочку незаконных сделок по дороге), мафиози мрачно продолжил свои ночные рассуждения. Итак. Если отправитель не Дазай, то совершенно не обязательно, что это вообще человек из Агентства. Может, Осаму просто решил встретиться с бывшим учеником у своего офиса, для удобства, это же вполне в его эгоистическом духе? Ну и вот. Это вообще может быть не человек. Кто сказал, что это человек? Акутагава в инопланетян не верил и верующих в них всем сердцем презирал (не считая Гин, ей можно, она всегда была слегка того на этих мистических штуках, взять хоть ее ниндзя-стиль боя), но в глубине души всегда знал: люди в этой вселенной не одиноки, не то что он. Но со стороны инопланетян было бы странно из всех землян выбрать именно Акутагаву для установления контакта - он никогда не был силен в этом даже с собственными сопланетчиками, - так что версия бракуется. Дальше этого, в общем-то, Рюноске так и не зашел. И, слава всему сущему, ему и не надо было, потому что Альфред показывал ровно полдень, когда мафиози остановился у обшарпанной задней двери Агентства, возле которой, разумеется, никого не было. Это было ожидаемо. Дазай никогда не приходил вовремя - дело было то ли в его мании величия, которая убеждала его, что Бог всего сущего имеет право являть свой лик презренным подчиненным тогда и только тогда, когда он сам этого захочет, то ли в несовместимой с цивилизованной жизнью ненавистью к часам, то ли в патологически нонконформистском восприятии времени, утверждающем, что оного не существует. Так что Акутагава умел ждать. О, да, у него был черный пояс по ожиданиям, он мог бы быть отличным шпионом, если бы не выдающая его с головой жажда крови, мог бы сидеть в засаде часами, сутками, неделями, не шелохнувшись и не сдвинувшись с места. Когда ты некоторый отрезок своей жизни вынужденно проводишь бок о бок с Дазаем, никто не знает, какие скрытые таланты могут у тебя неожиданно проявиться. Поэтому Рюноске чинно встал около двери и принялся терпеливо смотреть в стену, считая про себя, на сколько секунд его бывший учитель опоздает на этот раз, пытаясь сдержать закипающую в венах ярость. На двух тысячах шестьсот шестидесяти шести он сбился и разозлился окончательно. Букет вял на жарком солнце, черный плащ определенно не являлся лучшей одеждой для длительного ожидания в погожий летний денек, а любопытство, казалось, догрызлось аж до мозжечка мафиози, и Рюноске, в который раз за последние пару суток пылая справедливым гневом и ожесточенно кашляя, рванул на себя дверь и, вихрем взлетев по лестнице на четвертый этаж, ворвался в офис Агентства. Эсперы его появления, кажется, не ожидали и ошарашенно на вошедшего уставились. Рюноске запоздало вспомнил, что забыл постучать. Но какая, к черту, разница? Он зло, он тьма, он ночь, он может и будет врываться, куда хочет, без стука и устрашать одним своим видом! Эсперы, правда, особо устрашенными не выглядели и даже начали подхихикивать, что срочно нуждалось в исправлении. Быстро оглядев собравшихся, Акутагава обнаружил наличие: противного, который менее противным за время их разлуки, к сожалению, не стал, женщины-по-имени-Йосано со штукой в волосах, рыжего парня, которого мафиози уже как-то вроде убивал, чем-то неуловимо похожей на него дамочки в школьной форме, милой маленькой Кеки, которая, отвесив прощальный поклон взрывами и разрушениями, лихо предала Мафию и сбежала в Агентство (и кого же это напоминает?), мерзкого очкарика с электрошокером, которого Рюноске так и не простил - сложно вообще кого-то простить за добровольно-принудительную организацию тебе встречи книжного клуба с 50000 вольтами и водой, - и, конечно же, человека-тигра. Который, при взгляде на Акутагаву, задушенно пискнул, вспыхнул и сполз под стол. Дазая пока не наблюдалось, и это настораживало. Все эсперы с любопытством оглядывали мафиози (правда, трое из них как-то быстро обменялись деньгами, но никто, судя по всему, причин этого не понял), и тот быстро почувствовал себя не в своей тарелке. Еще бы! Как бы себя Акутагава ни утешал, правды это не изменит: он вломился в офис к своим, фактически, врагам - и никакое перемирие этого не исправит, - да еще и с этим несчастным букетом в руках, и стоит тут, понимаешь, злобно глазами вращает. Со стороны все, должно быть, выглядело еще более по-идиотски, чем Акутагава даже мог себе представить - а он мог представить себе очень многое, самобичеванием заниматься Рюноске мог, умел и любил. Эсперы выжидающе молчали, и мафиози понял, что градус неловкости ситуации повышается с каждой секундой и ему пора брать дело в свои руки. Иначе от стыда только и останется, что ритуально покончить с собой - прямо во стиле Дазая. Которого Акутагава вообще-то уже давно подумывал указать в завещании как причину смерти - а теперь так и вовсе утвердился в этом решении. Рюноске прочистил горло и, начисто игнорируя колоссальные разрушения, которые уже успел оставить, как мог, деловито задал в пространство лаконичный вопрос: - Где Дазай-сан? Пространство загадочно промолчало, зато отозвался электрический блондин: - Шляется где-то. А тебе зачем он? - крайне недружелюбно поинтересовался он, агрессивно поправляя очки и зло косясь на валяющиеся на диване клееные-переклеенные наушники. Акутагава не понял, в чем перед миром провинилась техника, но он явно многое в этой жизни не улавливал и потому спорить не стал. - Надо, - крайне цветисто и красочно ответил мафиози на вопрос и, вежливо прикрыв за собой сорванную Расемоном с петель дверь, прошел в кабинет и сел на злосчастный диван, решив дождаться Дазая во что бы то ни стало. Время тянулось, эсперы продолжали сверлить его взглядами, конфеты на столе Кеки стараниями двух эсперов убывали, как вдруг Йосано со стоном закатила глаза и вскочила. - Мне надоело ждать у моря погоды, - безапеляционно заявила она и размашистым шагом подошла к съежившемуся от ее величественной ауры Акутагаве. - Ты хочешь узнать, кто подарил букет. Не отвечай, это не вопрос. - Ее тон стал мягче, и Рюноске осмелился открыть один глаз, а потом и второй и даже ровно сесть. - Лучше скажи, есть у тебя хоть какие-нибудь догадки, кто бы это мог быть? Мафиози недоуменно закашлялся. - Я не должен отвечать на Ваши вопросы, - уведомил он Йосано, но та, поморщившись, отмахнулась: - Не должен, но будешь. Потому что тебе интересно. Я права? - и она пронзительно уставилась на эспера. Под ее тяжелым взглядом Акутагаве ничего не осталось, кроме как признать свое поражение и кивнуть. С радостным выражением лица женщина развернулась к дамочке в школьной форме и требовательно протянула ладонь. Та, недовольно закатывая глаза, сунула ей в руку деньги. Акутагава ничего не понял, кроме того, что он каким-то образом только что озолотил одного из своих палачей. Чувствовалось это преотвратно. - А вот и я! Удивились моему отсутствию? Это ничего, я просто бегал домой, потому что забыл взять одну очень важную и необходимую сегодня вещь! - этот продирающий до глубины души, худший в мире голос Акутагава узнает, даже будучи слепым и страдающим Альцгеймером, ибо при его появлении задушенный во младенчестве инстинкт самосохранения Рюноске всегда неожиданно воскресал и требовал драпать от его обладателя как можно быстрее и дальше. Но мафиози привычно проигнорировал воззвания интуиции, вместе со всеми эсперами обернулся к застывшему на пороге, едва ли не сверкающему от бесконечного счастья и удовлетворения собой Дазаю... и пораженно замер. На переднем кармане плаща Осаму гордо красовалась огромная пилюля - размером примерно с ладонь, - и Акутагава недоуменно на нее уставился. По всей видимости, в своем недоумении он был не одинок - в комнате как-то резко повисла тишина, и все присутствующие совершенно неприлично вытаращились на продолжающего сиять, как начищенная монетка, Дазая. Эсперы молчали, Осаму сиял с каждой минутой ярче и ярче, а ситуация опять начала становиться неловкой. Акутагава вопросительно кашлянул, отчего-то стесняясь задать очевидный вопрос вслух. Зато неожиданный звук вывел остальных эсперов из оцепенения, и рыжий невротичный парень осмелился нарушить тишину: - А... что это у Вас на груди, Дазай-сан?.. - Ручка, - туманно пояснил тот и обратил свой божественный взор на почти вмерзшего в диван Акутагаву. - О, я вижу, ты все-таки пришел. И букет с собой прихватил, отлично. - И пока Рюноске раздумывал, можно ли считать это за похвалу и если да, то похвалу какой степени, Осаму как-то хитро пощелкал пилюлей и, как ни в чем не бывало, подошел к бывшему ученику. И вырвал у него из рук цветы. Акутагава моргнул и попытался забрать свое имущество обратно - он, вообще-то, живет бок о бок с ними уже целые сутки и успел привязаться, - но Дазай, понятное дело, попытки эти проигнорировал, и, помахивая букетом, непринужденно подошел к содрогающемуся столу, за которым ранее сидел человек-тигр, и постучал. - Тук-тук, Ацуши-кун, ты дома? Вылезай, - сладким и ехидным до невозможности, пожалуйста, никогда не верьте человеку, который так говорит, голосом пропел бывший мафиози и вытащил своего ученика из укрытия за шкирку, как нашкодившего котенка. Что, в некоторой степени, в общем-то было правдой. Эсперы заняли выгодную наблюдательную позицию и притихли, ожидая кульминации. Акутагава хотел вернуть свой букет на родину, и потому встал и подошел к Дазаю, намереваясь как можно тверже бывшему учителю это желание изъявить. Но у того, как всегда, были свои планы. Бывший мафиози, взглядом отметив местоположение Рюноске (непозволительно близкое к человеку-тигру, как потом понял эспер) ласково улыбнулся и опустил своего съежившегося, поджавшего все конечности и зажмурившегося ученика на грешную землю. Тот рухнул прямо под ноги Акутагаве и пропахал пол носом под довольный-предовольный голос Дазая: - Время признаний, Ацуши-кун. Скрывать больше нечего. Да и не стоит, у Акутагавы уже, я смотрю, всякое терпение на исходе - хотя он никогда особо им не отличался, но все же. Рюноске снова недоуменно кашлянул. Он уже смирился с тем, что понимание ситуации в скором и даже отдаленном времени ему не грозит, и просто плыл по течению, подчиняясь тому, что говорил и делал Дазай, - это было худшим вариантом, конечно, но другого у мафиози не было. Человек-тигр поднял на эспера загнанный взгляд и, покачиваясь, встал на ноги, сразу же низко опустив голову и занавесив лицо волосами. Акутагава выжидающе на него уставился. Человек-тигр пробормотал что-то невнятное. - Ацуши-кун, мы не слышим, повтори, пожалуйста. - Удовольствие, звучавшее в голосе Дазая, можно было намазывать на хлеб, вот каким густым и очевидным оно было. Человек-тигр набрал воздух в грудь и, несмело подняв голову, на выдохе прошептал: - Это я подарил тебе цветы, Акутагава. Рюноске моргнул. Потом еще раз. Потом посмотрел на букет, все еще томящийся в заключении рук Дазая. Человек-тигр? Да этого же просто не может быть. Он же... Акутагава посмотрел на лучащегося счастьем бывшего учителя и поверил. Неверно истолковав молчание мафиози, человек-тигр поспешно добавил: - Хотя идея была изначально не моя. Я знаю, она дурацкая, и ты, наверно, понял все неправильно, но это Дазай-сан мне предложил, - эспер опустил взгляд в пол и очаровательно (что) зарделся, - ну, подарить тебе букет. - Дазай-сан?.. Вы в порядке? - Ацуши робко выглянул за заднюю дверь Агентства и обнаружил своего учителя страдающим на свежем воздухе. До этого Накаджима перевернул все здание в поисках Осаму и даже хотел привлечь полицию, но кого это, в сущности, волнует. Дазай с преисполненным боли вздохом поднял на ученика голову и трагичным голосом ответил: - Я в порядке, Ацуши-кун. Но... физические раны, которые нанес мне Куникида-кун, не сравнятся с душевными, которыми добил меня ты. - Я? Но что я... - испуганно вздрогнув, растерялся Накаджима, и Дазай поманил его рукой. Эспер подошел и осторожно присел рядом с учителем на скамейку, готовый, если что, останавливать его от новой попытки самоубийства (судя по трагизму в голосе Осаму, этого стоило ожидать с секунды на секунду). Но, похоже, в этот раз настроение Дазая было слишком апокалиптическим даже для суицида. Тяжко вздохнув, он с тоской посмотрел в глаза ученику и драматичным голосом поведал: - Ты предал меня, Ацуши-кун. Предал в тот самый момент, когда я так нуждался в твоей помощи. Ты позволил своему страху победить себя, - Осаму печально покачал головой. - Этому ли учил я тебя? Так ли воспитывал? - Но... я... не... - заикаясь, выдавил Накаджима, не вполне понимающий, за что его ругают, но уже терзающийся чувством вины. - Извините меня! Я не подумал, я просто... сейчас я... я совсем не знаю, что мне делать, и я... я... - окончательно запутавшись, он замолчал и сгорбился. Дазай заинтересованно сверкнул глазом и перестал ломать трагедию. - Я милостив и потому прощаю тебя, - он пододвинулся к ученику поближе и заглянул ему в лицо. - Лучше расскажи мне, что ты там не знаешь, что делать? Это где? Когда? Зачем? Давай, не стесняйся, я же твой семпай, я тебя всегда пойму, подбодрю и помогу советом. Накаджима тяжело вздохнул, посчитал мерцающие звездочки в глазах учителя и сдался. - У меня проблема, Дазай-сан. - Его голос звучал растерянно и убито даже для самого Ацуши, и бывший мафиози ободряюще моргнул, побуждая ученика продолжать. - Я... у Вас когда-нибудь так бывало, что Вы долго знали какого-то человека, а потом он делал что-то... необычное для себя, и Вы понимали, что не можете к нему относиться так же, как и прежде? Что все чувства, которые Вы когда-либо к нему испытывали, на самом деле неправда, и они чуть ли не противоположны? - Накаджима сгорбился сильнее, опуская голову и занавешиваясь волосами, его губы дрожали, и Дазай сочувственно положил руку ему на плечо. - Нет, но, кажется, я понимаю, о чем ты. Ты про Акутагаву? - после всего, что Ацуши и Рюноске пережили вместе - ну взять хоть их идеальную слаженность во время сражения с Фицжеральдом, серьезно, и это притом, что Дазай даже еще не начал их тренировать как команду! - такое изменение в чувствах было вполне ожидаемым. Но по всей видимости, Накаджима все-таки говорил о чем-то... другом. Ацуши съежился и залился краской. - Да, - на грани слышимости прошептал он. - Мне кажется... Дазай-сан, мне кажется, я его... Человек-тигр как-то по-особому сдавленно вдохнул, и только он приготовился продолжить, как в его монолог вклинился Дазай: - Да-да, помню-помню такое. Вот тогда, Акутагава, - он повернулся на бывшего ученика, - я и подкинул Ацуши-куну эту замечательную мысль. Накаджима зажмурился, ожидая то ли упреков, то ли удивлений, но Дазай просто молча смотрел на него. Вау. Осаму замер, почти слыша, как в его голове звенят фанфары и тот самый план с устрашающей скоростью вносит сам в себя новые поправки. Таких откровений от ученика эспер не ожидал, но это было просто восхитительно. И очень на руку. - Поздравляю тебя, Ацуши-кун! - заворковал Дазай, даже не пытаясь сдержать расползающуюся по губам торжествующую и самую чуточку злорадную (ну хоть кому-то не повезло больше, чем ему!) улыбку. - Это же замечательно, ты наконец-то познал все радости жизни в полной мере! Накаджима неуверенно поднял голову. - Да, но что мне делать? - грустно спросил он. - Это же безнадежно. Акутагава ненавидит меня. - Ну, во-первых, тебе никогда не знать, что творится у него в голове, это, я думаю, и он сам не всегда понимает, - отмахнулся Осаму и с нездоровым энтузиазмом выдвинул предложение, - а во-вторых, что мешает тебе это изменить? - Изменить? - недоверчиво переспросил Ацуши. - Как? - Ну... показать себя с лучшей стороны? Попробовать делать что-то приятное ему? Например, дарить подарки, цветочки там, конфеты, воздушные шарики... ммм, что там еще дарят, я не силен в этом, так что не знаю, можешь спросить у Наоми или Йосано-сан, если хочешь подробностей, - задумался Дазай, шустро перебирая варианты. - Хотя сладкое, вроде, Акутагава никогда не любил, да и к шарикам не питал пристрастий, так что, думаю, лучше начать с цветов. Желательно, на которые у него нет аллергии. Накаджима молча смотрел на учителя, и в его глазах с каждой секундой разгоралась надежда на какое-то свое извращенное (еще бы - Акутагава? серьезно?) счастье, и в конце концов он подпрыгнул и просиял: - Точно! Вы, как всегда, правы! Так я и сделаю! - Ацуши восторженно улыбнулся и убежал, распространяя радость и блаженство на мили вокруг, а Дазая на миг охватило страдание от непонимания, как человек может быть настолько доверчивым. Потому что - дарить цветы Акутагаве? Да Накаджима самоубийца. Но бежать следом и останавливать его Осаму все равно не собирался. Ацуши должен учиться справляться со сложными (и даже невероятно сложными, в теории смертельно опасными) ситуациями сам. Он уже взрослый человек, в конце концов, человек-тигр, если быть точным, но ежели Дазай его так назовет, то станет похож в этом на своего бывшего ученика, а это последнее, чего он хотел бы от этой жизни. Да и план, столь тщательно разрабатываемый бывший мафиози, теперь явно ускорится в воплощении в реальность. Дазай непроизвольно хихикнул - Ацуши, сам того не зная, сделал именно то, что Осаму было нужно. Он стал катализатором. Ну и может, у него все получится? Дазай же не эгоист, он думает не только о себе. В конечном счете, Акутагава ведь все же, наверное, не так уж плох... может, он даже и хороший человек. Где-то в глубине своей маленькой и черной души, однако явно склонный к внезапному насилию, поэтому любой нормальный семпай что-либо предпринял бы, пока Ацуши не размазали тонким слоем по мостовой и ситуация не стала совсем кризисной. Дазай вздохнул, сетуя на неспособность своего ученика справиться даже с собственными проблемами, и достал телефон. - Погодите, Дазай-сан, что значит, катализатором? - возмутился человек-тигр. - Я думал, Вы мне помогаете, а Вы!.. Я так и чувствовал, что Вы подали мне плохую идею! - Нет, ну а что ты ожидал, - развел руками Осаму, - сразу после того, как отдал меня на растерзание Куникиде-куну? Это была моя маленькая месть. - Месть? - неверяще смотря то на человека-тигра, то на бывшего учителя, выдохнул Акутагава, пребывающий в полном замешательстве. И как ему, спрашивается, на все это реагировать? Кроме того, Дазай явно прервал человека-тигра на каком-то очень важном моменте. Рюноске не знал, что именно тот хотел сказать, но почему-то просто чувствовал, что это много значит. Причем, для них обоих, но эту мысль мафиози сразу же отогнал. Дазай, тем временем, вопрос бывшего ученика привычно проигнорировал и продолжил разглагольствовать, размахивая руками: - Да и в конце концов, я же тебе помог! Без меня ты бы никогда не пробрался в офис к Акутагаве, он же чертов параноик. Рюноске справедливо возмутился, но это была правда, поэтому он промолчал. - Погодите-ка, а вот с этого места поподробнее, - вмешался вдруг противный. - Как это ты ему там помог, Дазай? Бывший мафиози пакостно хихикнул и пропел, жмурясь от самодовольства: - А вы знали, что у Акутагавы есть очень милая, заботящаяся о его душевном здоровье и обеспокоенная его одиночеством сестра? Гин трубку взяла сразу, но привычно поприветствовала Дазая напряженным и чуточку зловещим молчанием. Любой другой человек на месте Осаму задумался бы, а так уж ли он хочет отвлекать профессионального убийцу от работы ради пары пустяков, но на месте Осаму был Осаму, он жить не любил и свою просьбу парой пустяков не считал. - И тебе добрый день, Гин-чан. Я тебя не отвлек? - ласково прожурчал он в телефон, и в трубке тяжко вздохнули, зашуршали и совершенно по-человечески зевнули. - Вовсе нет, Дазай-сан, - сумрачно ответила девушка, секунду назад разбуженная пронзительной мелодией рингтона от недолгого сна, о котором она мечтала уже две непрерывные миссии подряд. - Вы что-то хотели или звоните просто поиздеваться? - Ну что ты, милая, какое поиздеваться, - засмеялся бывший мафиози и моментально стал серьезным. - Я хочу поговорить с тобой об Акутагаве. - А что с ним? - мгновенно напряглась Гин, которая каждый божий день выслушивала слезливые жалобы от брата на Дазая и которую это слегка достало, что, впрочем, ничуть не мешало ей осознавать всю опасность Осаму в полной мере. - С ним ничего, кроме его феноменальной неприспособленности к жизни, - отмахнулся тот. - Но я вообще хотел поинтересоваться, как у тебя идут дела с поиском... хм, друга для него? Гин разбито вздохнула и закатила глаза. - Все бесполезно, Дазай-сан, - мрачно ответила она, не видящая смысла скрывать от наверняка и так знающего это эспера. - С ним никто не хочет знаться, а с теми, кого он не отпугнет с первой встречи, не хочет знаться сам Рю. Хотя он даже не подозревает о том, кем эти люди по плану должны ему стать, - и уже такая реакция! А что было бы, если б он знал? Боюсь представить, - она сделала паузу. - А почему Вы спрашиваете? - подозрительность была привита девушке болью и кровью, и даже разговоры о любимом брате инстинкты настоящего ниндзя не притупят. Дазай засмеялся. - Видишь ли, я только что нашел ему идеальную кандидатуру... - Только не говорите, пожалуйста, что это человек-тигр, - быстро перебила его Гин. - ...и это Ацуши-кун! - будто не услышав, закончил эспер, и даже по его голосу было понятно, насколько широка и зла его улыбка. Мафиози снова закатила глаза. - Нет. Это невозможно, - отрезала она, мысленно ругая себя за то, что от отчаяния готова согласиться даже на это. - Очень даже возможно, Ацуши-кун как раз подбирает Акутагаве-куну цветы, только вот он хочет подарить их ему тайно, а пробраться в офис твоего брата для него будет несколько затруднительно... Если только, конечно, кто-нибудь, кому небезразличны судьба и счастье Акутагавы, ему не поможет! - голос Дазая прямо-таки сочился лестью, Гин это слышала, понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но поддалась: - Вы хотите, чтобы я его провела. Но... - А взамен, - ловко перебил ее эспер, - ты можешь попросить у меня об ответной услуге. Любой. И я ее буду обязан тебе оказать, ведь сейчас я прошу тебя о том же самом. Вот это предложение подкупало больше всего. - Ладно, - согласилась Гин. - Но это только ради Рю. И насчет услуги свяжемся позже. - Вот и отлично, Гин-чан, тогда договорились, - обрадовался Дазай. - Надеюсь на тебя! И он повесил трубку. - Да, Гин-сан мне очень помогла тогда, - покивал человек-тигр, не рискуя смотреть на Акутагаву, равно как и поворачиваться к нему спиной, надо же, а у кого-то проснулся инстинкт самосохранения. - Без нее я и вправду никогда бы не пробрался, несмотря даже на то, что заранее узнал адрес. Акутагава скрипнул зубами, решая, на кого ему в данный момент злиться больше: на Дазая, с его безумными стратегиями, лишенными логики и смысла и направленными только на издевательства, на предательницу-сестру, которая была с ним заодно, или на этого придурка человека-тигра, который ничего даже не заподозрил. Сестра была далеко, и с ней он еще поговорит, Дазай пребывал на недостижимой для Рюноске высоте (все благодаря величине его эго), а человек-тигр находился на расстоянии вытянутой руки. Решение казалось очевидным, и Акутагава, чувствуя, как его сознание накрывает пеленой слепой ярости, активировал Расемон и рванул чернильными когтями в сторону обидчика. Человек-тигр по-детски взвизгнул, не ожидая атаки, и вместе со стеклом вылетел в окно, поприветствовав мягкие и уютные камни мостовой собственной спиной. Акутагава подумал, как ему, должно быть, сейчас больно, и испытал мрачное удовлетворение. Впрочем, это не остановило его от выпрыгивания из окна, презрев двери, следом во имя продолжения мести. Человек-тигр, кашляя кровью и качаясь, встал и, увидев напротив грозно хмурящегося мафиози, беспорядочно замахал на него руками. - Нет-нет-нет, Акутагава, постой! - он снова закашлялся, Рюноске, почувствовав в нем собрата, уважительно дал ему прийти в себя и промолчал, не перебивая. - Я... я не хочу с тобой драться! Я хочу поговорить! Выражение лица человека-тигра стало очень жалобным, а в неожиданно уставившихся в самую душу Акутагаве глазах застыли слезы. Рюноске отшатнулся в замешательстве и как-то моментально растерял все слова. - А, они уже подрались? - неожиданно прервал неловкую паузу голос противного откуда-то сбоку. Акутагава и человек-тигр одновременно обернулись на звук и обнаружили столпившихся у задней двери Агентства эсперов, во главе с усевшимся прямо на землю хитрым-прехитрым Дазаем. - Да, Рампо-сан, и сейчас как раз час десять, - со вздохом ответила девица в школьной форме и с громким голосом. - Вы все-таки выиграли. И с этими словами она, рыжий парень и Йосано, скорчив скорбные мины, протянули ему деньги. Противный удовлетворенно пересчитал купюры и сунул их в карман плаща, воскликнув: - И как вы только могли во мне сомневаться? За это и поплатились, идиоты! - и он самодовольно засмеялся. Акутагава скривился - с каждой секундой их знакомства противный становился только все более противным. Йосано вдруг нахмурилась и посмотрела на довольного Дазая. - Эй, а ты, кстати, почему не заплатил? Ты же тоже участвовал в том споре! - Да, но я пока еще и не проиграл, - беспечно улыбаясь, отмахнулся тот. - Да и мои условия были немного другими, чем ваши. Акутагава часто-часто заморгал. Стоп. Что? - Каком еще споре, - загробным голосом спросил вдруг очкарик, прямо снимая этот вопрос с языка мафиози - и человека-тигра тоже, судя по его обескураженному виду. Эсперы смущенно переглянулись, - и нет, Акутагава знал уже их достаточно, чтобы сказать, что это все притворство и они ни капельки не раскаиваются в содеянном, - и вдруг вперед вышла молчавшая до того Кека. - Эй, Кэнджи, - протянул Рампо скучающим голосом, откладывая уже несколько раз прочитанную мангу. - Точно-точно нет никаких убийств сегодня? - Нет, Рампо-сан, - добродушно улыбнулся Миядзава, терпеливо повторяя одно и то же уже в пятый раз за последний час. - Сегодня удивительно мирный денек, даже Портовая Мафия не шалит. Танизаки, оторвавшись от компьютера и вздрогнув, согласно закивал: - И хорошо, - он испуганно оглянулся на сосредоточенно печатающую что-то неподалеку Йосано и понизил голос, - а то после их атак я постоянно попадаю в медпункт... - Джуньичиро побледнел, и на его лбу выступила испарина, а в глазах отразился ужас человека, познавшего смерть и посмертие и вынужденного с этим знанием жить. - Я все слышу, Танизаки, - не отвлекаясь, равнодушно бросила Акико, и эспер, задрожав, инстинктивно закрыл голову руками и зажмурился. Женщина поджала губы и повернулась к говорящим, отъезжая на стуле от стола. - Но все-таки Кэнджи прав - до странности спокойный день. И между прочим, уже который по счету! - она неопределенно взмахнула рукой. - С тех пор, как Ацуши и Акутагава порвали этого выскочку Фицджеральда, не происходит ничего интересного. Никто не получает никаких ранений, все только сидят в Агентстве и занимаются бухгалтерией, - она подперла ладонью подбородок и вздохнула. - Скукотища. Эсперы согласно закивали и огорченно умолкли, предаваясь невеселым размышлениям. - Ну, ну, спокойствие - это же не так уж и плохо, разве нет? - неловко прервала печальную тишину Наоми. - Можно хотя бы не беспокоиться о том, что кто-то пострадает... - Йосано бросила на нее косой взгляд, и девушка моментально перевела тему. - Да и вообще, берите пример с Дазай-сана - вот уж кто точно не предается унынию! - Развлекается, как может, - недовольно фыркнул Рампо и отвернулся. - А что он там делает-то? - без интереса тыкая пальцем в компьютерную мышку и сверля взглядом открытый и еще пустой документ Excel, который к завтрашнему утра должен превратиться в красивую длинную таблицу, но как же лень, спросила Йосано. Эдогава достал из кармана петушка на палочке, снял, пошуршав, обертку и, внимательно изучив несчастное животное, с врачебной аккуратностью отгрыз ему голову. - Что-то, связанное с Ацуши и Акутагавой, разве нет? - хрустя леденцом, невнятно произнес детектив. - Он же говорил что-то насчет плана... по их объединению, или что-то там еще. Не помню. Да и какая разница? Танизаки, вздохнув, покачал головой и только собрался высказаться по поводу завышенности ожиданий Дазая, как у Йосано в глазах вспыхнул огонек догадки, и она радостно вскочила. - Объединение? Вот, как это теперь называется? - она пакостно улыбнулась (Танизаки резко схлынул в лице и отшатнулся, а Наоми недоуменно подняла бровь и потянулась к кружке) и, ударив ладонями в стол, провозгласила: - Да Дазай просто занимается сводничеством! Наоми подавилась чаем и закашлялась, Джуньичиро вытаращил на Акико глаза, Кэнджи привычно громкие заявления коллег проигнорировал, больше занятый сбором смешной разноцветной игрушки в виде кубика, а Рампо меланхолично вздохнул и откусил от петуха хвост. - Это и так понятно, - досадливо поморщился он. - Чему ты так радуешься? К нам-то это никакого отношения не имеет. Йосано хмыкнула и сложила руки на груди. - Сейчас не имеет, потому что мы просто принимаем это как данное. Но! - она подняла палец и важно произнесла: - Мы можем здорово развлечься! - Ч... что Вы имеете в виду, Йосано-сан? - наконец-таки вернувшая себе способность нормально дышать, просипела Наоми. - Не думаю, что лезть в их дела, тем более, такие личные, будет хорошей идеей. Танизаки согласно закивал, как и всегда, представляя в своем лице группу поддержки сестры. Йосано насмешливо фыркнула: - А кто сказал, что мы полезем? Мы и не полезем. Слыхали когда-нибудь о тотализаторах? - Ставки, что ли? - с напускным безразличием спросил Рампо, но оставленный без внимания петушок выдавал его заинтересованность с головой. - Ну да, - пожала плечами Йосано. - Так хоть не просто сидеть тут, как дураки, будем, а ожидать завершения, - она сделала в воздухе знак кавычек, - "состязания" между упертостью Акутагавы, трусливостью Ацуши и пакостностью Дазая. Азарт, все дела. Да и подзаработать никогда не мешает. - Мы, конечно, будем ставить на деньги? - уточнила Наоми, доставшая кошелек и прикидывающая приблизительную сумму своего вклада, Йосано кивнула, а Кэнджи, оторвавшись от захватившей его и никак не решающейся игрушки, беззаботно сказал в пространство: - Я слышал, что ставки - это незаконно. - Официально - да, - ласково улыбнулась мальчику (единственному, кто не боялся ее лечения, возможно, у него просто отсутствовал сам инстинкт страха?) Йосано. - Но мы же так, приватно, между собой поспорим и между собой же деньги и разделим. Не вижу никаких препятствий, - она пожала плечами и обвела взглядом коллег. - Ну так что, кому не слабо? Слабо не было никому. - А на что спорим-то? - снова вернулся к петушку и лишил птицу крыла Рампо. - На время и место объяснения? - Да хоть бы и, - кивнула Йосано и положила было деньги на стол, но тут вскочил Джуньичиро и замахал руками. - Но так неинтересно! Лучше уж на реакцию Акутагавы! - он воодушевленно сверкнул глазами и хихикнул, перебирая в уме разнообразные варианты событий, вспыхнувшие перед его мысленным взором. А хорошая фантазия в семье Танизаки передавалась по наследству. - Да что на нее спорить, - фыркнула Наоми. - Он Ацуши-сана сразу укокошит, даже не моргнув глазом. И положила на стол пачку купюр. Танизаки фыркнул. - А я считаю, что все нормально будет. И они спокойно поговорят, - упрямо ответил ей брат и тоже положил деньги. - Там же будет Дазай-сан, при нем Акутагава не станет развязывать драку. Йосано хмыкнула, закатывая глаза на не знающую жизни молодежь. - Ставлю на то, что Акутагава его этим букетом изобьет, - и положила свою ставку в общую кучку. - Что за букет? - невинно поинтересовался Кэнджи, и Акико отмахнулась: - Дазай упоминал, что Ацуши собирается дарить этому психу ненормальному цветы. Рампо хихикнул и, вальяжно догрызая останки петушка, плюхнул на стол свой вклад. - Ставлю, что Акутагава будет в таком шоке, что даже слова сказать не сможет. А потом разозлится, и они подерутся. Даже при Дазае. Наоми, Танизаки и Йосано с сомнением посмотрели на него. - Если ты так говоришь, Рампо-сан... - протянул Джуньичиро и умолк, не договорив. Слова Эдогавы в Агентстве котировались крайне высоко, и эсперы погрузились в задумчивое молчание. Ставки, впрочем, остались неизменными. - Давайте тогда уж и на время с местом поставим, чтобы еще интереснее было, - вымолвила, наконец, Наоми. - Дазай-сан не упоминал, когда планирует заставить Ацуши признаться? Рампо зевнул, выуживая из памяти ненужную на первый взгляд информацию, однако, благодаря его мозгу Великого Детектива, сохранившуюся. - Трещал что-то про послезавтра в полдень. Наоми с братом дружно переглянулись и одновременно произнесли: - Ставлю на в полдень в Агентстве, - и положили еще по паре купюр. - Я скажу, в час в Агентстве, - решила быть более осторожной Йосано, мысленно сетуя на дорожные затруднения в больших городах, и Кэнджи за ее спиной что-то восторженно заверещал, собрав-таки полоску желтого цвета на кубике - одну-единственную, но уже сколько счастья! - Час десять, на улице, - обрубил Рампо и снова зевнул. - Все, мне надоело. Я и так знаю, что выиграю, зачем вы со мной спорите? - Ради интереса? - предположила Наоми, и Джуньичиро снова горячо закивал. Голос разума в семье Танизаки обычно передавался по женской линии. - Проверить твою Супердедукцию? - хмыкнула Йосано и повернулась к брату с сестрой. - Рампо-сану, может, и надоело, а вот мне нет. Поспорим еще на что-нибудь? Наоми с Танизаки растерянно посмотрели друг на друга, недоуменно разводя руками, а Рампо на заднем плане, гордо отвернувшись, громко захрустел шоколадным кроликом. Неожиданно Кэнджи снова оторвался от кубика, и, задумчиво посмотрев в потолок, перевел взгляд на Йосано, и спросил: - А с чего вы вообще взяли, что Акутагава придет в Агентство? - Миядзава пожал плечами. - Может, он сразу этот букет выбросит и все забудет. Йосано категорично помотала головой, уверенная в своих психологических способностях. - Не выбросит и не забудет. Потому что, - она сделала умильно-устрашающее выражение лица, и Танизаки спрятался за сестру, - он тоже заинтересован во всем этом. В Ацуши, то есть. Наоми скептически посмотрела на нее и протянула: - Ну не знаю... если Вы считаете, что его постоянные попытки убить Ацуши-сана или как-то испортить ему жизнь - это проявление интереса... - она не договорила, но конец фразы был невероятно очевиден, и в другой раз девушка, несомненно, поплатилась бы за него, попав без очереди на внеплановое медицинское обследование у доктора Йосано, но в данный момент основным двигающим инстинктом Акико был азарт. И жажда наживы, разумеется. - Хочешь поспорить? - зажглась она, и Наоми, чуть промедлив, решила, что сгорел сарай, гори и хата, и кивнула. И вместе с Йосано бросила на стол пару купюр. Несколько секунд висела тишина, и Акутагава только беспомощно разевал рот, не в силах уложить в мозгу то, что Кека им сейчас поведала. Человек-тигр беспомощно посмотрел на с наслаждением улыбающегося Дазая и еле слышно выдавил: - То есть... вы на нас спорили? Но а как же... личное пространство... и вообще... - его уши предательски заалели, - это же личное дело... мое и А-акутагавы... Дазай рассеянно пожал плечами, легкомысленно накручивая на палец прядь волос. - А что ты на меня смотришь? Не я придумал идею со ставками - вон, иди со своими претензиями к Йосано-сан, - и он кивнул на дружелюбно, мягко и приятно улыбающуюся женщину, которая, не теряя доброты в чертах, хрустнула пальцами. Человек-тигр попятился, и Акутагава тоже решил, что не горит желанием вообще когда-либо с ней заговаривать. Как и с кем-либо из Агентства. Но его мрачные мысли снова прервала Кека, которая, как оказалось, не закончила. - Погодите, - вдруг встряхнула головой Наоми, прокручивающая условия спора у себя в голове с привычной подозрительностью, и все повернули на нее головы. - Насчет нашего первого спора - мы ставили на само объяснение между Ацуши и Акутагавой или на время его прихода в Агентство? - Полагаю, первое, - неуверенно ответил ей брат и посмотрел на Йосано в поисках поддержки. Та взглянула на Рампо и, уловив что-то в его лице, одновременно с ним кивнула, поясняя: - Но можно поставить еще и на второе тоже. Что скажете, братцы-кролики? - она усмехнулась и задумчиво продолжила: - Или на спектр эмоций на его лице... Наоми фыркнула и снова достала кошелек, доставая деньги. - Уж лучше на разрушения, которые он оставит. Ставлю, что Акутагава выломает нам дверь, а Ацуши-сан позорно спрячется под стол. Танизаки возмущенно засопел, чувствуя справедливое негодование за своего собрата-труса. - Ацуши-сан никуда не спрячется. Ему и незачем, потому что они спокойно поговорят, - наставительно сказал он и одновременно с сестрой положил на стол деньги. - После. Так что насчет двери - я согласен. Йосано пожала плечами и выложила свою ставку. - Тогда я ставлю на полностью противоположное - отсутствие повреждений Агентству. Вряд ли, конечно, Акутагава у нас буйный малый, но иначе было бы неинтересно. И в эту самую секунду дверь Агентства отворилась, и на пороге... Человек-тигр прервал Кеку полузадушенным писком, в котором смешались возмущение предательством товарищей, горечь от осознания собственной ничтожности и визги оскорбленного достоинства. Акутагаве удалось это расшифровать только потому, что он сам сейчас испытывал абсолютно то же самое - за исключением того, что ему, разве что, эти подлецы товарищами не были. Эсперы, собравшиеся вокруг, начали хихикать, и только одна лишь Изуми сохраняла выражение абсолютной индифферентности на лице - и Акутагава снова с радостью убедился в том, что она ни капельки не изменилась, - как вдруг человек-тигр прекратил пищать и задумчиво (ого, а он умеет?) спросил у девочки: - Кека-чан, но ведь тебя там, похоже, не было. Откуда же тогда ты все это знаешь?