Безымянная

Неверие от происшедшего имелось у всех. Даже слизеринцы, пару раз встречавшиеся ей на пути, выглядели угрюмее обычного, на этот раз и не думая при виде Гермионы надменно расправлять плечи и фыркать от презрения вследствие отсутствия волшебников в её роду. Всё теперь было не так, как прежде. Конечно, ненавистники у Дамблдора, как и у любого другого человека, всегда были. Но, несмотря на это, сам факт смерти того самого директора Хогвартса, прославившегося множеством своих великих дел, имя которого часто звучало как в Ежедневном Пророке, так и в самых, казалось бы, обычных разговорах, не мог не ошарашить. Гермиона знала, что смерть в любом случае неизбежна, однако… Не таким способом. Это слишком несправедливо, жестоко — предать. Ох, и как же она ошибалась. Как отчаянно верила в правильность всех действий Снейпа, наивно полагая, будто доверительное отношение к учителю защиты от тёмных сил самого Альбуса могло снять все подозрения, что Гарри нередко высказывал их троице. Именно Гарри, он один, и был прав. По поводу всего: вступления Драко в ряды пожирателей, двуличности профессора Снейпа. Проход внутрь был открыт. Очевидно, тот, кого она искала, уже находился там. Ему, она была уверена, было тяжелее их всех. Гермиона подавила горький вздох. На несколько секунд замерев, гриффиндорка начала медленно подниматься по винтовой лестнице, ведущей в кабинет, который уже никому не принадлежал. Пока что. У стола директора спиной к ней стоял Гарри. Он опустил голову, глядя то ли на многочисленные странные предметы, изобретённые профессором Дамблдором, то ли погрузившись в свои мысли. Гермиона не решалась сразу окликнуть его, опасаясь, что пришла не вовремя. Вместо этого она осталась стоять на том же месте, выжидая. Наверняка он знал, что уже не один здесь, судя по довольно сильному скрипу двери по её приходу. — Гермиона, это ты? — совершенно не тот привычный голос вырвался из уст её друга. Хриплый и едва слышный, не наполненный ничем, кроме пустоты. — Да. Ей было чертовски жаль Гарри. Потеряв почти всех, кто был ему дорог, он мог в любой момент и сам сломаться. Но она не позволит ему. Они с Роном не позволят. — Как ты себя чувствуешь, Гарри? — осторожно поинтересовалась та, прежде чем шагнуть к нему ближе. Она видела, как на миг спина его напряглась, словно он с трудом удерживал в себе какие-то чувства. Боль. Ночь неохотно уступала место раннему утру. Уже лёгкие намёки на солнечный свет пробивались на горизонте. Совсем скоро свечи, которые, должно быть, горели с того самого последнего разговора Гарри и профессора Дамблдора, можно потушить. И более не останется ничего, что свидетельствовало об этой ночи. Даже следы от заклятий во время нападения пожирателей восстановили, в том числе и Большой Зал, когда-то недавно напоминавший последствия обезумевшего зверя, вздумавшего разбить все стёкла в окнах. Но иного от Беллатрикс и ждать не следовало. Она являлась ярым примером безумной идеологии Волдеморта. Всё это из-за него. Он заставил убить Альбуса. — Не слишком хорошо, — сказал юноша и медленно повернул голову в сторону девушки. — А ты? Даже в час горя Гарри не забывал про других людей, про своих друзей. Эти мысли немного подбодрили Гермиону, но подавать виду она не стала. Лишь понимающе улыбнулась: — Так же. Оба замолчали, не зная, что лучше сказать. Но разговоры, на самом деле, и не были уместны. Полезнее было самому осознать то, что произошло. Хотя Гермиона сомневалась, что Гарри удастся это сделать. Если она и не пыталась навязаться ему, то на похоронах репортёры и посланники с министерства магии, несомненно, не упустят случая узнать все подробности у мальчика, который выжил, а теперь ещё и был свидетелем смерти Альбуса Дамблдора. — Это всё его изобретения? — удивлённо сказала она, скорее, самой себе, повторно изучив содержимое на столе. — Да… Правда, почти ничему из этого я не знаю предназначение. Надеюсь, профессор МаКгонаггл сохранит их. — Я уверена, — внимательно посмотрев на друга, ответила Гермиона, но так и не решалась сказать ему то, зачем пришла. Мадам Помфри настоятельно рекомендовала Гарри хотя бы до конца этого дня пролежать в Больничном крыле из-за возможных последствий после заклятий Снейпа и, вдобавок, неудачного путешествия в поисках крестража. — Смотри, вот это выглядит почти точь в точь, как мой маховик времени! Протянув руку к крайней вещице, Гермиона Грейнджер не могла не восхититься: должно быть, Альбус собственноручно изобрёл волшебный атрибут, различия с обычным маховиком которого заключались в раздвоении песочных часов. Не успели гриффиндорцы внимательнее изучить вещицу, как дверь с типичным шумом отворилась, и Минерва МаКгонаггал ступила внутрь. Гермиона поспешно повернулась к женщине, надеясь, что та не станет злиться за задержку Гарри. Однако Минерва, кажется, всё прекрасно понимала. Сочувственно глядя на них, она, помедлив, произнесла: — Мистер Поттер, прошу, пройдёмте в Больничное крыло. Боюсь, мадам Пофри не успокоится, пока не удостоверится лично в вашем здоровом состоянии. Гарри не стал спорить и, на прощание кивнув девушке, удалился вслед за профессором, оставив её совершенно одну в кабинете, где даже картины дремали. Хотя, конечно, многие из них могли просто притворяться, таким образом желая узнать что-то интересное. Всё больше светлело, предвещая чудесный летний день, совершенно не вяжущийся с их нынешним положением. Ей стоило тоже уйти. Ни к чему здесь больше находиться. Мрачные мысли всё чаще посещали гриффиндорку. Неосознанно она бросала взгляд на маховик времени и, оглянувшись, всё-таки взяла его в руки. Он был прохладным. Гермиона могла попробовать вернуться в тот момент, когда Дамблдора ещё не убивал Снейп. Учитывая, что в прошлом году они с членами ОД уничтожили другие маховики в министерстве, сейчас ей представлялся действительно редкий шанс всё исправить. Ведь им удалось сделать это с Гарри на третьем курсе. Почему нельзя теперь? Последствия. Она пожалеет, наверняка. Но… это может того стоить. Всего лишь попробует. Гермиона выдохнула и стремительно накинула на себя длинную цепочку, отделяющую её от настоящего и связывающую с прошлым. *** У неё был, по крайней мере, один крошечный плюс во всей этой огромной проблеме. Она уже успела понервничать, когда он намекнул о помощи в возвращении памяти, поэтому, услышав то самое имя, Гермиона почти и бровью не повела. Хотя внутри у неё всё похолодело от ужаса. Настоящего, чёрт побери, ужаса, успешно поборовшего остатки её гриффиндорской храбрости. Обычная защитная реакция организма в виде шока и невозможности как-либо выразить свои эмоции спасла ей едва ли не её собственную жизнь. — Я рада знакомству, — пролепетала Гермиона, мысленно ругая себя за плохую актёрскую игру, как вдруг Лорд Волдеморт протянул к ней свою руку с изящными, длинными пальцами. Ей ничего не оставалось, кроме как побороть ступор и позволить ему прикоснуться к её ладони. О, Мерлин, что она делает? Ей следовало бежать без оглядки, а не упорно стоять на граблях! — Я тоже, — внимательно следя за её реакцией, тёмный маг запечатлел лёгкий поцелуй на её руке. Гриффиндорка вздрогнула от странного ощущения холода, распространившегося по всему телу. Или это были мурашки? Нужно держать себя в руках. Ещё есть возможность выбраться из этой передряги. В конце концов, когда Гермиона сдавалась? И сейчас она просто не имеет права сделать это. Так скоро особенно. Но всё, что волновало Грейнджер сейчас, не считая риска умереть от его руки, — это то, почему именно он стал свидетелем её появления. О том, что маховик Дамблдора имел новый, ранее неподвластный никому эффект, она уже давно догадалась. Но это не объясняет, почему она очутилась здесь, а не в Хогвартсе. Случись бы хоть это по привычным правилам, Гермиона могла бы отыскать самого создателя волшебного атрибута и попросить помощи. Возможно, профессор Дамблдор просто не успел доработать все действия этой магии, и маховик мог переносить в любые случайные места. Каким же нужно быть врагом судьбы, чтобы та так жестоко обошлась с ней! Совершенно необдуманно посмотрев на Волдеморта, Гермиона едва не выдала своё истинное состояние: тот, как бы этого ни хотелось, в эту минуту затянувшегося молчания и не думал сводить с неё взгляда. И если до этого мужчина не казался тем самым безумным преступником с манией захватить мир, то ныне Гермиона отчётливо увидела отражение Волдеморта из будущего. Он будто жаждал проникнуть в её разум. Мысли. Легилименция. Чёрт! Чёрт! Как можно быть такой дурой?! Расслабиться. Вот что ей сейчас нужно как никогда. Если Волдеморт и вздумает прочесть все её мысли, точно как книгу, не нужно думать о том, что ему нельзя знать. Только его глаза, вызывающие новую волну мурашек по коже, мешали Гермионе всерьёз поверить, что он решил над ней подшутить и назвать чужое имя. Но, во-первых, большинство хотя бы чуточку умных людей не стали бы этого делать в такое время, когда ненавистник магглов и грязнокровок приступает к активным действиям в открытую, если она не сильно ошиблась в расчетах со временем. А во-вторых, мужчина выглядел как настоящий галантный аристократ: должные манеры, высокий рост, утончённые благородные черты лица, может быть, слишком болезненно-бледный цвет кожи и превосходный вкус в одежде. Ни волшебной палочки, ни окровавленных рук, ни пожирателей смерти поблизости у него не имелось. Хотя насчёт палочки она уже не была уверена. Тем более Волдеморт, без сомнений, умел пользоваться невербальной магией. — Что ж… — собрав свою храбрость, Гермиона натянула улыбку, больше подходящую для похорон, чем для дружелюбного разговора. — Как Вы поняли, что я — волшебница? — Полагаю, любой бы заподозрил неладное, когда на его глазах из неоткуда возникает юная девушка. Не так ли? Он прекрасно знал, что прав. — Пожалуй, — несколько сухо ответила Гермиона, но, вспомнив о том, кто он есть, поспешила изобразить очередную улыбку. Она поддерживает образ ничего не помнящей. В том числе и Лорда Волдеморта. Вести себя с ним раскованно было бы самым разумным в таких ситуациях, однако это могло тоже всё испортить. Ведь точно так же пыталась убедить себя, что попытка предотвратить смерть Дамблдора будет во благо! И к чему это привело? Она буквально в лапах этого убийцы. Очаровательно. — Думаю, у тебя есть ещё много вопросов, — тихо произнёс Лорд, отступив чуть назад и посмотрев куда-то в сторону бесконечной водной глади. Кстати говоря, судя по довольно прохладному воздуху, была либо осень, либо неприветливое лето. Гермиона, осознав, что тот ожидает её реакции, молча кивнула. Отрицать его слова было бы глупо. У любого человека, потерявшего память, возникнет потребность повторно узнать об элементарных деталях вокруг. Деталях этого времени. — Хорошо. Потому что и у меня тоже имеются вопросы. — Не особо многообещающее начало его ответа точно не порадовало гриффиндорку. Она только, воспользовавшись его секундным (Наконец-то!) наблюдением не за ней, укуталась поплотнее в лёгкую кофту, слабо защищающую от холода, но прикрывающую маховик времени. К счастью, навряд ли Волдеморт заметил его из-за слишком длинной цепочки. — Раз ты ничего не помнишь, но трансгрессировала, кто-то наложил в этот самый момент на тебя заклятие Забвения. Это логичное объяснение. И я бы, поверь мне, с великим удовольствием принял его, не будь здесь защитный барьер, препятствующий любым перемещениям чужих. — Правда? — Гермиона сглотнула. Ладно, кто говорил, что будет легко? — Может быть, мне каким-то образом удалось разрушить эту магию? Совершенно неожиданно Лорд Волдеморт, до этого настроенный не больно тепло, рассмеялся. Не жутким, хриплым смехом. А обычным. Приятным, человеческим. Что здесь смешного?! — Сколько тебе лет? Пятнадцать? Семнадцать? — Но он не дал ей ни секунды на ответ. — Ах, да, ты же ничего не помнишь. Я прав, моя безымянная чужеземка? Он наверняка предвидел её намерение саму себя выдать. Он знает, что она лжёт. Но почему не говорит об этом? — Даже если ты и имеешь столь сильные магические способности, в чём я глубоко сомневаюсь, ты должна была знать об этом месте заранее. А из посвящённых, к сожалению, я тебя не припоминаю. Посвящённые… Пожиратели смерти. — Я ничего не помню. — Резко заявила девушка, уже испытывающая скорее раздражение к этой персоне. — Если этим Вы хотите намекнуть мне, что я чей-то шпион, подосланный в Ваши края, чтобы притворяться и, воспользовавшись своим положением, выведать информацию, Вы ошибаетесь. Будь Вы хоть лордом, хоть графом или даже королём, не думаю, что кто-то ежесекундно так и жаждет причинить вред Вашей репутации! Закончив свой монолог, Гермиона, выдерживая его тяжёлый взгляд, без тени страха ожидала ответных действий. Она поступила весьма рискованно, нагрубив. Но, честно говоря, в какой-то момент ей уже стало просто-напросто плевать. Возможно, именно скопившаяся ненависть придавала столько сил. Хотелось надеяться, что они не иссякнут быстро. — Ты не глупа, весьма не глупа, — медленно произнёс мужчина, с интересом наблюдая за ней. — Но ранима. Грейнджер нахмурилась, подумывая было о сочинении новой речи в его адрес, но вовремя опомнилась. То, что ей удаётся более-менее поддерживать образ страдающей амнезией, вовсе не значит, что Волдеморт не может убить её за обычное неуважение. Должно быть, он привык к восхищениям и поклонениям его пожирателей. Как же мерзко. Всё это. — Раз ты действительно такого обо мне мнения, я думаю, тебе будет в радость принять моё приглашение перейти непосредственно в поместье, которое находится неподалёку. Скоро начнётся дождь, и было бы верх бескультурья оставлять тебя мокнуть посреди бесконечного пляжа. Уж лучше мокнуть, чем добровольно идти в логово монстра! — Не стоит. Лучшим будет, если я покину Ваши владения, — стараясь не упускать ни малейшего проблеска эмоций на его лице, Гермиона повторила поклон мага, как совсем недавно он при их знакомстве и, более не проронив ни слова, отвернулась. Наверное, она немного злоупотребляла своим положением. Но кто бы не попытал счастья? Было бы и вправду чудесно, просто чудесно, если бы ей удалось уйти. Ещё бы понять, куда и к кому. — Я настаиваю. Это была угроза, прекрасно различимая в его тоне. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять это. Что будет, если она не послушается? Получит парочку Круцио? Гермиона продолжала стоять спиной к нему, всё сильнее хмурясь. Не стоило ожидать иного от этого гада. Теперь она так просто не отделается от него. — А если я не хочу? — не желая быть пораженной заклинанием в спину, она с неохотой узрела вновь его аристократические черты лица. Нагрубила ему, теперь дерзит. Стоит признать: к добру это явно не приведёт. Благо, волшебная палочка имелась у неё в заднем кармане брюк. — Тогда я покажу тебе, чем именно я известен, — холодно и отчуждённо проговорил Волдеморт, во второй раз становясь подобным себе в будущем. Но разве была между этими двумя существами разница? *** Когда-то давно Гермиона любила слушать каждый вечер перед сном мамины сказки. Часто миссис Грейнджер читала что-то интересное из детских книг, но порой, когда у неё было необычное, волшебное настроение, она придумывала сама истории, которые особенно запоминались дочери. И сейчас ей снова, как никогда раньше, захотелось послушать такую историю. Нет. Почувствовать ту непередаваемую атмосферу тепла и уюта, когда чудовища лишь в воображении, а не в одной из комнат этого огромного и мрачного дома. Быть с тем, кто тебя любит. Сколько времени она здесь пробудет? Выберется ли вообще? У маховиков времени нет возможности отправлять в настоящее или будущее — оба эти шага ведут вверх, вперёд. Конечно, маховик Дамблдора отличается от обычных. Но Гермиона слишком боялась даже пытаться пробовать без каких-либо знаний о его способе работы: кто знает, куда ещё её может занести? Ещё хуже может быть только Грин-де-Вальд или война гоблинов. Лучше не пытаться найти пути отступления. Она должна разобраться с тем, что имеется в данный момент. Пусть это и прошлое. Судить по обстановке вокруг — так она была точно обычной гостьей. Вспомнить угрозу Волдеморта — практически пленницей. Он не забрал у неё волшебную палочку, не спрашивал и вовсе, имеется ли она у Гермионы. Это что-то значит, наверное. Некая поблажка. Рассчитывать на побег не стоит, пока ей плохо известна планировка поместья. Всё, что она успела запомнить — это пару поворотов в самом начале, но, учитывая размеры дома и их быстрый шаг, очень скоро девушка запуталась. Блестящая работа, Гермиона. Браво! Она могла уже начинать разрабатывать путь спасения прямо сейчас, как отсюда поскорее выбраться, но вместо этого приходится слоняться из одной стороны в другую по комнате. Дверь Лорд предварительно запер, с усмешкой сказав напоследок, что это для её же безопасности. Чтобы не заблудилась и не наткнулась на места, о которых ей знать не стоило. Что ж, хотелось надеяться, что это свидетельство его веры в слова гриффиндорки. Вероятно, здесь повсюду камеры для пыток, либо, чего хуже, гора окровавленных трупов. А ещё ей до сих пор не нравилось, что ему удалось подчинить её. Без какого-либо насилия, лишь жалкими словами. Точнее, это он так думает. Сама Гермиона придерживалась мнения об осторожности во всём. Гарри бы не пошёл с ним. Даже здесь, в прошлом. Он бы сделал всё, чтобы отомстить этому преступнику за смерть его родителей, Сириуса, Дамблдора и многих других волшебников и просто людей, которые в будущем окажутся просто случайной жертвой. Лишь из-за его ненависти к магглам. Забавно, что сам Волдеморт полукровка. Ему, как никому другому, нельзя не понимать, каково это — быть чужим среди некоторых групп чистокровных волшебников, болеющих такой же жаждой чистоты в роду. Первые капли дождя уже появились на стекле высокого окна с тёмно-сиреневыми шторами. Гермиона остановилась напротив и с тоской посмотрела на улицу. Увы, дом располагался на одном из пустынных холмов, и вдалеке виднелся один бушующий океан. Ещё, когда она подходила сюда в сопровождении строившего из себя самого дружелюбного человека Волдеморта, удалось разглядеть за самим поместьем, построенном в готическом типе, лес. Уже тогда, будь деревья не так далеко, а, скажем, в метрах триста-четыреста, Гермионе удалось бы попытать удачу. Но бесполезно об этом думать. Главная её проблема — это непонятные намерения Волдеморта. Он сказал, что оставит её на час, не больше. А после желает, чтобы она познакомилась с его «друзьями», и они вместе обсудят, как ей быть дальше. Да уж. Откровенно говоря, она в западне. В сети опасного и расчётливого тёмного волшебника, способного сделать всё, что угодно, если цель оправдывает средства. Щелчок вывел её из раздумий, заставив резко повернуть голову в сторону звука и замереть, ожидая самого худшего. — Мисс, хозяин просил проводить вас в обеденный зал, — тонкий, почти детский голосок разрезал тишину. Эльфиха испуганно потупила свои огромные зелёные глаза и торопливо подбежала на своих маленьких босых ножках к двери, специальным ключом, не похожим на обычные, отпирая её. — Хорошо, — несмотря на неважное настроение, девушка заметно смягчилась к домовому эльфу. Неодобрительно окинув взглядом весьма чистую белую простыню на существе заместо одежды, осторожно спросила: — Как тебя зовут? — Марет, мисс. — Очень приятно, а я же… — Вы не помните, мисс. Хозяин говорил мне об этом. — Словно желая побыстрее закончить этот разговор, Марет неловко потопталась на месте, а затем приоткрыла дверь, приглашая Гермиону к выходу. — Хозяин не любит опозданий, мисс. Это обращение «мисс» очень резало слух, но, помня об осторожности, пришлось оставить при себе свои мысли. Кто знает, какие ещё проблемы она могла себе создать. Коридор оправдывал мрачный вид её временной комнаты. Темно, и даже свечи, развешенные ровным рядом по стенам, не могли разрушить полностью эту странную, немного жуткую атмосферу. Точно сам дом впитал ауру Волдеморта. Нужное помещение оказалось сразу, как они спустились по широкой лестнице. Двери были настежь открыты, так и призывая войти. Не будь рядом с ней эльфихи, Гермиона бы сразу развернулась и направилась обратно в спальню. Там, признаться, было лучше. Там не было пожирателей, которые, только услышав её шаги, голодными, жадными глазами уставились на неё. — А вот и девчонка. Этот ледяной тон, казалось, может заставить замёрзнуть не хуже зимы. Гриффиндорка выдохнула и стремительно вошла внутрь, в берлогу вечно ненасытных кровожадных убийц и их главаря, сидевшего на противоположном конце длинного стола. Остальные же Пожиратели смерти стояли по бокам, каждый напротив своего стула. Они подчинены ему. Они ждали его приказа. — Прочь, Марет, — изогнув губы в презрительной усмешке, Волдеморт кивнул эльфихе, жалобно продолжавшей находиться между границей коридора и зала. — Подойди ко мне ближе, безымянная. Всё выглядело так пугающе, что Гермиона не посмела возмутиться по поводу его плохого обращения с домовиком. Даже «безымянная» больше не злило. В конце концов, ему действительно позволено так называть её. Она же ничего не помнит. Только бы не прочитал мысли. Только бы не прочитал мысли. Но нельзя было заставлять его ждать, когда вокруг столько убийц. Медленно, с превеликим усилием ей давался каждый шаг, сокращавший расстояние между ними. Она ощущала каждый недоброжелательный взгляд пожирателя, слышала, как они тихо перешёптываются, наверняка обсуждая её пока неизвестное происхождение. Ожидала в любой момент своего раскрытия, своего убийства. Наконец, замерев рядом с его правым плечом, Гермиона затаила дыхание. — Поскольку тебе некуда идти, не считая больницы Святого Мунго, где вероятность выздоровления практически равна нулю… Растягивая слова, он проводил пальцем по основанию своей волшебной палочки, напоминавшей человеческую кость. Затем, обратив свой взор на своих подопечных, которые тут же испуганно опустили головы и умолкли, от чего образовалась полная тишина, так же неспешно продолжил: — Я позволю тебе остаться на некоторое время здесь, в моём доме. — Недобрая, зловещая улыбка поразила его лицо, лишая на мгновение той идеальности, той красоты. — Ты можешь быть очень полезной нам всем.