Безымянная

Гермиона едва не охнула от удивления. Как это вообще понимать? Он же сам твёрдо заявил, что не отпустит её! А теперь сам проявляет инициативу, точно и позабыл о своих словах. Но не было ясно, с какой целью. Кому, как не ему, известно, что пленник при такой чудесной возможности, без сомнений, попытается сбежать как можно дальше, причём без оглядки! Тем более она пробовала сделать это ещё в комнате, пусть попытка и не дала хороших результатов. Но, как говорится, первый блин всегда комом. Останется только не слишком сильно рисковать, быть осторожной. Это может быть опять подвох. Дорога не была ей известна точно, и Лорд, видимо, прекрасно догадываясь об этом, предложил гриффиндорке следовать за ним, вновь ничего не упоминая о риске, не угрожая и не предупреждая. Однако перед тем, как мужчина повернулся к ней спиной, Грейнджер успела увидеть, как губы его сомкнулись в тонкую линию, не предвещавшую тёплой беседы. Почему же он всё-таки задержался? Была ли это очередная проверка ради развлечения, или у него действительно имеются дела, отличающиеся большей важностью? Поневоле она испытывала паранойю, и уже через пару минут их пути Гермиона искренне была убеждена в том, что парой часов ранее к ней пытались проникнуть не из своей прихоти, а по его же, Волдеморта приказу. Хватит. С какой стати ей так думать? Вероятно, потрясение от его внезапной идеи пытается выбраться через иные аспекты её мыслей. — Зачем? — тихо спросила Гермиона, чуть замедлив шаг и вглядываясь в его спину. Она боялась лишний раз показать любую свою эмоцию. Не было известно точное положение вещей. Лорд может изменить своё решение из-за одного мимолётного проблеска надежды в её шоколадных глазах. Волдеморт, судя по всему, почувствовал отсутствие звуков от её шагов, а потому и сам замер. — Любопытство порой бывает не к месту, Джин. — Гермиона растерялась, не сразу вспомнив о том, что теперь так её зовут в этом времени. Благо, мужчина не был в настроении поворачиваться к ней лицом, поскольку спешил. — Ты всё осознаешь сама, если вспомнишь наши разговоры. Было очевидно, что просить его о разъяснении подробностей не было смысла. Волдеморт уже ступал вперёд, по пути, известному одному лишь ему. Гермиона, а точнее, Джин, подавила раздражённый вздох и поспешила догнать мужчину, понимая, что тот не намерен дожидаться гриффиндорку. Несмотря на глубокую ночь, сна не было ни в одном глазу. Кажется, это началось с момента, как девушка проснулась и увидела стоящего над ней Волдеморта. Но, что бы не разрушило потребность организма в отдыхе, днём придётся пожалеть о ночной бодрости и устало ходить с болью в голове. В глаза бросились факелы с ярко горящим пламенем. Чем дальше они уходили, тем больше становилось источников света. Это для того, чтобы пожиратели, покидающие дом своего повелителя, не забыли дорогу? Спросить у самого Волдеморта Гермиона не решалась, но, если её предположение было правдой, то не удивительно. По крайней мере, не она одна ужасно ориентировалась в его поместье: чересчур много одинаковых коридоров, которые практически не имеют различий. Даже расположение дверей комнат — точная копия. Зеркало. Наконец впереди девушка смогла увидеть что-то новое — парадный вход. Честно говоря, шли они не так уж и долго, однако из-за незнания планировки Гермиона то и дело считала минуты. — Не уходи далеко, — прежде чем она успела покинуть этот злосчастный дом и вдохнуть холодный, чуть влажный воздух после множества дней дождя, Волдеморт довольно грубо преградил ей путь, крепко схватив за плечо. Дождавшись, когда гриффиндорка недовольно повернёт к нему голову, мужчина добавляет: — Иначе будет неприятно. Гермиона хмурится, чуть озадачившись его словами, но первые вдохи и выдохи долгожданной свободы стремительно быстро заставляют её позабыть обо всём: об этом времени, о её несколько неоднозначном плене, о пожирателях и о Волдеморте в частности. Как же сильно ей не хватало улицы! Медленно сделав пару шагов, отдаляющих её от дома, она осторожно оглянулась: Волдеморт, будто был совсем один, спокойно запирал дверь. Запирал и не видел, что она делает. Гермиона едва сдержалась, чтобы не побежать прямо сейчас как можно дальше отсюда, прочь из логова преступников. Нельзя. Ситуация слишком напоминает недавнюю. Тогда она тоже уверовала в своё умение бегать со скоростью света, но Лорд успел её поймать. Хотя, если сравнивать, то в данном случае расстояние между ними было значительно больше. Гермиона старалась идти, не привлекая к себе внимание, ещё некоторое время. Дождаться лучшего момента и, в конце концов, поддаться глупой надежде и побежать. К лесу. Быстрее. Не оглядываться. Очутившись в царстве деревьев, ей уже будет легче скрыться от мужчины, а потом, возможно, натолкнуться на какую-нибудь деревню волшебников или магглов. Попросить помощи. В ушах что-то невыносимо громко зазвенело, а через секунду в груди появилась острая боль, препятствующая поступлению кислорода. Её слабый вскрик был быстро заглушён собственным, не менее болезненным, падением на мокрую траву. Что-то пугающе громко хрустнуло, и Гермиона, будучи в позе звезды, от страха резко распахнула глаза, толком не готовая вернуться обратно в этот мир. Чёрное небо сейчас украсилось выдуманными мозгом созвездиями, которые не желали оставаться на месте и беспорядочно двигались из стороны в сторону. — Я предупреждал тебя. Этот голос раздаётся вдалеке, но Гермиона, морщась от боли и силясь подняться, отчётливо слышит каждое его слово. Да. Он предупреждал, но что с того? Ни один бы человек, не привыкший быть покорным рабом даже самого опасного волшебника за последние сто лет, не стал бы смиряться со своей участью, опускать руки и бездействовать. Хотя то, что Гермиона, не раздумывая, ринулась в лес, было рискованно и для её жизни. Она читала о разновидности защитных барьеров, которые могут не только отбросить в сторону мощным зарядом тока, но и убить. Только это было бы гораздо больнее, чем Авада. Сил не было подняться. Всё тело неприятно саднило, и за бессмысленными попытками взять остатки энергии под контроль прошло достаточное количество времени. Она не сразу заметила, как Волдеморт давно пересёк поле и остановился в шаге от лежавшей гриффиндорки. — Без моего ведома ты не сможешь покинуть эту территорию. Если, конечно, тебе не подвластны чары, способные разрушить магический барьер, — в последних словах был очевидный сарказм. — Вставай. У меня не так много времени на тебя. — Что тебе нужно от меня?.. — устало проговорила Гермиона, не сразу осознав, что сама же и переступила через свои принципы и перешла на более неформальное обращение. Всё из-за её состояния. Почти не ощущая под собой холод травы, который наоборот помогал ослабить боль, пусть и не намного, девушка, щурясь, молча пронаблюдала за застывшей маской на лице Волдеморта. Ответь же ей, чёрт побери. Если сегодня удача для побега не на её стороне, то пусть хотя бы примерная ясность её будущих дней здесь будет иметься. Лорд Волдеморт медленно склонился над ней, а затем, словно растягивая момент, протянул Гермионе руку. Чтобы помочь подняться? Серьёзно?.. Это выглядит и жутко, и смешно, учитывая их разное положение в социальной лестнице волшебного общества. Его отказ отпустить её, отсутствие привычной для его имени жестокости, пока что и странное, непонятное отношение мужчины к Гермионе. Действительно важно было узнать, что кроется в его грешной, разорванной в клочья вследствие крестражей душе. На сколько частей уже он успел разделить свою сущность? Как много у него осталось от человеческих эмоций? И когда шанс на возвращение назад исчезнет окончательно? А может, всё это давным-давно свершилось? — Вставай. Он не убирал руку. Ждал, когда гриффиндорка сама осмелится, немного дрожа то ли от последних следов боли, то ли от волнения, осторожно вложить свою ладонь в его и тихо охнуть от поднятия против своей воли. Долго, а может, лишь мгновение Гермиона не двигалась с места, автоматически схватившись за плечо тёмного мага. Зачарованно вглядываясь в его уже почти привычные покрасневшие глаза, она затаила дыхание, искренне надеясь на его ответ. Лёгкая дрожь служила последствием приближения к ней мужчины, прикосновения его почему-то напряжённой, как и сама девушка, груди. Он мог прямо сейчас, обхватывая длинными худыми пальцами её шею с пульсирующей сонной артерией, вновь сыграть в игру с удушением. Только уже собственноручно, без помощи магии. Но, словно передумав её душить, мужчина переместил руку к её ключицам, а затем и вовсе опустил, едва слышно усмехнувшись. — Вытащи свою волшебную палочку. Команды. Простые команды, не дающие ни намёка на истину. Должно быть, Волдеморт слишком привык всегда что-то требовать от людей. Не разговаривать, как это делают обычные. Гермиона не понимала, почему ему так трудно ответить на её вопрос конкретно, без многозначных намёков или смены темы. Она только знала, что игнорировать его требования пока не стоило, поэтому, опомнившись и резко убрав руку с его плеча, сделала пару небольших шагов в сторону, чтобы достать палочку. Очередной злостный смешок так же проигнорировала. — И что теперь? — хриплый голос показался чужим, но, тем не менее, гриффиндорка вопросительно посмотрела на Лорда, стараясь позабыть о своих мыслях и сосредоточиться на предстоящем. Света, как в коридорах поместья, нигде не имелось, однако каким-то образом ей легко удавалось лицезреть каждую часть лица мужчины, как, вероятно, и он её. Луна, видневшаяся ещё в спальне, ныне была скрыта тёмными тучами, создавая иллюзию абсолютной бездны над ними. Она одновременно с его словами произнесла заклинание: — Люмос. — Сражайся. Это было… странно. Жутко, учитывая могущество Лорда Волдеморта. Он же не говорил это серьёзно? Или это была новая, более изощрённая ловушка? — Что? — переспросила Гермиона, пребывая в секундном ступоре. Однако вместо ответа ей послужило заклинание. Простое оглушающее, но из-за неожиданности гриффиндорка толком не успела его отразить — лишь отпрыгнула в сторону и проследила, как красный луч со стремительной скоростью достиг защитного барьера, и тот в мгновение ока поглотил его. Насколько же сильной была магия этого дома! — Не стоит стоять ко мне спиной, Джин, — тихо сказал Волдеморт, выводя её из оцепенения. На этот раз ей не нужно было увериться в верности его слов. Наспех произнесённое заклинание, способствующее мгновенной потере сознания противника, не принесло ему абсолютно никого вреда, разве что вызвало его холодный смех, злящий не меньше, чем факт её плена здесь. Дыхание участилось, а прошлая дрожь от холода из-за глупой забывчивости накинуть на себя при выходе из комнаты мантию довольно резко исчезла, уступив место жару, который, правда, пока только начинал овладевать её телом. Азарт? Предчувствие борьбы? Наверное, всё вместе. Пора было прокрутить как можно скорее все уроки, прошедшие в Отряде Дамблдора. Волдеморт изучающе глядел на неё, то ли ожидая её нового удара, то ли раздумывая о своём ходе. В конце концов, мужчина сделал шаг навстречу к ней и ядовито, насмешливо спросил: — И это всё? В голове эхом пронеслись слова тёмного мага. Гермиона выдохнула и крепче сжала волшебную палочку. Определённо, их силы неравны, как бы она не пыталась это отрицать. Но ведь Гарри удалось спасти себе жизнь на последнем турнире Трёх Волшебников, использовав один единственный Экспеллиармус! — Остолбеней! — не двигаясь с места, Грейнджер резко взмахнула палочкой, и из её кончика вырвался ослепительно яркий луч красного света. Она пока до конца не решила, какую тактику использовать лучше, а потому последовала примеру Лорда. — Протего, — скучающим тоном парировал мужчина. Медленно обходя её по кругу, он, явно желая вывести ту из себя, вкрадчиво произнёс: — Ты, верно, совсем никудышная волшебница, раз боишься показать свои способности. Ещё никогда её не обвиняли в бездарности. Не важно, где: будь это школа магглов или Хогвартс, — само осознание того, что девушка действительно может показаться в чьих-то глазах не знатоком своего дела, а простой глупой девчонкой, оскорблял не хуже, чем едкое обзывательство Драко Малфоя на втором курсе учёбы. — Хвастовство — не признак ума. Истинные волшебники не показывают своих умений, пока на то не будет подходящего случая! Кажется, где-то в стороне леса пролетала сова или филин, заполнив воцарившуюся тишину своим уханьем. Позже Гермиона поймёт, почему ей стало так… необычно, как будто эффект дежавю. — Ты так считаешь? — спокойно отозвался Волдеморт, остановившись напротив гриффиндорки примерно в десяти шагах. Он прищурился, и на короткое видение цвет его глаз стал зловеще красным: вся недоброжелательность, вся злость и ненависть, весь яд и, самое главное, вся тьма отразились в них. Уничтожили все сомнения в его человечности. Даже без змеиного облика, который ей и Рону описывал Гарри, мужчина мог вселить страх и ужас в любое существо. Тяжесть атмосферы и инстинкт, во всю бьющий тревогу об опасности, призывали её, не медля, бежать. Раз за разом сбивалось дыхание, и вся жизнь проносилась перед глазами, когда Волдеморт, искренне наслаждающийся ситуацией, метал в неё беспрерывно молниями, лучами и, порой поражающими своим размером, огромными шарами. Гермиона знала, что рано или поздно это бы случилось, но признавать своё поражение не собиралась. Пусть было трудно, чертовски трудно всё время уклоняться, не стоять на месте и создавать щиты, с лёгкостью разрушающиеся пред его могуществом, но, несмотря на это, ей удавалось держаться, не падать духом. Хотелось, чтобы он поскорее закончил. Перестал испытывать её на прочность, играть с ней, дразнить. Отпустил её. Гермиона испуганно ахнула, когда очередное заклятие едва не угодило ей прямо в живот. На трясущихся от напряжения ногах она успела в самый последний момент отпрыгнуть в сторону, упасть и больно удариться локтём о землю: как назло, именно здесь трава была редкой, не имеющей свойства смягчения падения. Но у неё не имелось времени на отдых и на залечивание ран, слух уловил неприятный скрежет, свидетельствующий о приближении ещё одного заклинания. — Хватит! — её выкрик был бесполезен точно так же, как и маховик Дамблдора, спрятанный в спальне под кроватью в самом тёмном и дальнем углу. Жалящие, оглушающие, ранящие и многие другие — их девушке не составило труда узнать, хотя порой мужчина баловал её совершенно новыми как для неё, так и для простых студентов Хогвартса, не имеющих тягу к познанию информации не по программе. Изредка, в перерывах между новыми разноцветными вспышками, ей удавалось рассмотреть Волдеморта и не найти ни намёка на сочувствие или понимание. Ему вполне нравилось её мучить, и это с каждой новой минутой раздражало всё сильнее. Так ли он обращается с другими своими противниками? Так ли было с Гарри?.. Послав несколько заклинаний ему в ответ, Гермиона не выдержала и вновь попросила его прекратить. Непонимающе глядя на искажённое в садисткой улыбке лицо, она резко замерла в несколько нелепой позе, точно собираясь отпрыгнуть. Это была встреча взглядов, встреча чувств — жестокой ненависти и отчаянной жажды спасения. Из-за далёкого расстояния они не могли увидеть свои отражения в расширенных зрачках друг друга, поэтому им оставалось лишь догадываться о том, что Гермиона была бледнее Волдеморта, а сам тёмный маг источал все повадки настоящего хищника, готового схватить и разорвать жертву. — Круци… — Сектусемпра! — что есть сил воскликнула Гермиона, чувствуя, как из палочки тут же вырвался серовато-чёрный дым, мгновенно устремившийся к Волдеморту. Иногда даже самые подготовленные годами опыта люди могут ошибиться. Основа и лежит на происхождении человеческой сущности — их слабых мест, самоуверенности и, конечно же, инстинктах. Лорд Волдеморт, доселе то и дело бросавший на неё холодные взгляды, ныне не мог скрыть простого удивления, не мог он также и отразить с прежней ловкостью её заклинание: до самого столкновения с ним рука с палочкой сделала резкое движение, которое не предотвратило некоторые, пусть и не такие значительные последствия. И настал тот час, когда абсолютная тишина завладела этим полем. Казалось, что сама девушка не имела никакой возможности издать и звука, что даже сердце перестало биться, а кровь циркулировать по венам. Сама жизнь остановилась. С нескрываемым ужасом Гермиона смотрела, как мертвенно-бледную кожу Волдеморта окрасила алая, а в ночи тёмно-бордовая, почти чёрная струя крови. Порез был в области его щеки — не столь большой, чтобы стать смертельным, но достаточно глубок, чтобы жалеть о содеянном. Ведь у неё не было в запасе ничего, что могло бы спасти в случае смертельного заклинания. Волдеморт медленно вытер кровь, доказывающую его принадлежность к людскому, а не к змеиному роду, после чего, плотно сомкнув губы, сделал короткий шаг к гриффиндорке. Это послужило началом его необъяснимо быстрого, точно магия, приближения. Гермиона вздрогнула, но не отвела взгляда, когда осознала, что более ничего их не разделяет. Если только пара сантиметров. — Это заклинание мне неизвестно. — Пугающе спокойным тоном начал Лорд, склоняясь всё ближе к гриффиндорке. Ей невольно захотелось сорваться с места и спрятаться где угодно — лишь бы не смотреть в эти испытывающие глаза, от которых, как и от самого факта его присутствия рядом, по телу пробегала мелкая дрожь. — Откуда же ты почерпнула знания о нём? Он был зол. Или, скорее, возмущён тем, что существовали вещи, имеющие опасную пользу, но не подвластные ему. — Молчание лишь усугубит твоё положение, Джин. Холод и одновременно жар от его ненавязчивого прикосновения рукой, испачканной в крови, был настолько неприятным, ненавистным, что от желания поскорее избавиться от общества мужчины у неё возникла ранее столь нужная уверенность. — Я сама создала его! — возможно, это было сказано несколько наглее обычного, но на большее она не была способна, если не хотела выдать себя. Почему, почему ей так тяжело держать язык за зубами! Зачем нужно было использовать заклинание, которое сама она никогда не одобряла, особенно, если учитывать его истинного создателя — Снейпа! Идиотка. Ему не нужно было повторять дважды. Будто желая зацепиться за её слова, он, понизив голос на полтона и мимолётно проведя кончиком волшебной палочки от плеча до запястья дрожащей гриффиндорки из-за вновь подступающего к ней холода, приподнял брови: — Прямо сейчас? Во время нашего боя у тебя вдруг в голове всплыла формула слов, которые с первой же попытки сработали? — придумывать ответ не нужно было — и так ясно, что он выставляет её на посмешище. — Я правильно понял тебя? — Нет. И снова она перечит ему. Хотя прекрасно знает на множестве предыдущих случаев, что последствия могут быть непредсказуемыми и непредотвратимыми. Гермиона не могла привыкнуть ко всему этому, потому что надеялась до сих пор на чудесное возвращение в её время. Какой бы крошечной вероятностью не омрачалось. — Тогда какова истина? — тягуче-медленно, подобно таянию льда весной, Волдеморт выпытывал у неё информацию, не применяя ни легилименции, ни обыденных пыток, которые всегда ассоциировались у неё с ним. Но он хотел причинить ей боль. Круцио. Перед глазами пронеслась сцена того, как мужчина начал произносить то самое заклинание, от которого девушка до сих пор с трудом отходила после Рудольфуса. И Волдеморт не блефовал тогда. Испытывая её разнообразной магией, в конце концов ему надоело играть в эту до жути глупую и утомительную игру. Гермиона облизнула пересохшие губы. — Истина проста, — гордо выпрямив спину, она, недолго думая, прикоснулась своей ладонью к горячему даже сквозь чёрную мантию торсу Лорда, почти не волнуясь. Хотелось, чтобы тот хотя бы немного отступил назад. Но, похоже, её нелепые попытки оттолкнуть мага были либо проигнорированы, либо не замечены вовсе. — Я знала это заклинание и раньше. С… прошлой жизни. Но вспомнила только теперь. Его природу. В принципе, её слова были частичной правдой с долей приукрашивания. Иного объяснения её необдуманного поступка навряд ли можно было придумать. Она и так с каждым разом вносит всё больше деталей из будущего, о значении которых нельзя было знать. Даже о ней самой никто не должен был знать, если говорить откровенно. Страшно представить, что может случиться дальше. — Вот значит как… — криво улыбнувшись, он (наконец-то) отступил и оценивающе оглядел Гермиону с ног до голову, как если бы она была новым домашним питомцем, которого ему в знак почтения подарили пожиратели смерти. На миг поверив в собственные фантазии, ей стало совсем плохо в психологическом плане. — И я должен поверить тебе? Бегающий взгляд Гермионы мог бы сказать об отрицательном ответе, если бы она вовремя не остановилась на нейтральной точке поверх плеча мужчины. Плоским, дабы не подвести себя, голосом гриффиндорка сказала: — Верно. Их совершенно случайная встреча взглядами сейчас напоминала борьбу. И проигравшим должен быть тот, кто первым не выдержит давления, поддастся эмоциям. Но, стоило признать, такие моральные сражения с Волдемортом были чаще, чем она помнила. И был в этом мало утешительный плюс: у неё постепенно вырабатывалась привычка быть всегда готовой к подобным моментам. Когда-нибудь были вообще за их недолгое знакомство положительные моменты, без выпытывания правды, без вранья? Но, к сожалению, само его имя говорит об обратном. — Марет. — Громкий треск свидетельствовал о появлении домового эльфа. Волдеморт и не посмотрел в сторону волшебного существа, продолжая сверлить взглядом Гермиону. — Доставь мисс в её комнату. Никто из них не сдался, не отвёл взгляда до самой последней секунды их встречи. Но оба остались ни с чем.