Безымянная

Однажды она поймёт, что это было только к лучшему, что иного пути для спасения их всех просто не существовало. И он тоже. Гермиона устало ковыряла вилкой в своей тарелке, даже и не думая о том, чтобы поесть. Голова её была чугунной из-за недосыпаний, а вдобавок покрасневшие глаза создавали некое сходство между ней и Лордом, который сидел напротив. Кажется, он пытался её окликнуть, или её начали посещать побочные галлюцинации. Да, гриффиндорка была перевозбуждена, но это ничего не значило, если на кону стояло чуть ли не решение её будущего. В буквальном смысле. — Джин. Смутно знакомое имя. Гермиона задумчиво нахмурилась, прежде чем поднять к нему голову и едва не выдать свою личину, намереваясь спросить, кто такая Джин. — Да?.. — от осознания тонкой грани меж успехом и провалом она ощутила резкий прилив сил. Сглотнув, Грейнджер поспешно отбросила вилку в сторону, так ни разу и не прикоснувшись к еде. — Пожалуй, я закончила. Волдеморт, похоже, считал иначе. Он не спускал с неё внимательного взгляда уже давно. Будь Гермиона не в таком измождённом состоянии, заметила бы и попыталась бы что-то предпринять для уничтожения лишних подозрений. Но, в какой-то степени, её не волновал этот факт. Ничего, кроме навязчивой идеи, преследующей ту вот уже месяц, не задерживалось надолго в её разуме. Поднявшись со стула, девушка едва ли задержалась бы тут и дальше, не услышь она холодный тихий голос. — Ты похудела. — В его словах Гермиона не почувствовала осуждения или неодобрения, как не странно. Было что-то иное. Похожее на… размышления вслух, самостоятельный поиск ответа при помощи метода наблюдения. Гермиона молча ждала, когда Волдеморт продолжит. — Скажи мне, — обойдя небольшой стол в этой ранее неизвестной для Грейнджер неприметной, совершенно обычной и неволшебной комнате, Волдеморт обхватил пальцами подбородок девушки, препятствуя той отвернуться, препятствуя смотреть куда-то еще, помимо него. — Я ошибался, веря в твои силы переманить его на мою сторону? Хотелось очутиться в другом месте, подальше от этого человека. Хотя и человеком его вряд ли можно было считать. Ей стало не по себе, совсем как при проникновении чужого в её разум. А что если Волдеморт именно это и пытался сделать сейчас? Или её одолевают глупые страхи? Почему он задал свой вопрос именно так? Что известно ему об их отношениях? А можно ли было вообще доверять Фламелю?.. Волдеморт не мог знать её тайну. Наверное… Сложно, сложно знать наверняка. Теперь уверенности ни в чём нет. И это чёртово ощущение, словно он действительно давно раскусил гриффиндорку и нынче коротает свободные часы и потешается над ней, пудрит мозги и умело нацеливает ту первее сдаться в этой их ментальной игре. Был ли смысл притворяться другим человеком? Она же такая бесполезная и надоедливая. Волдеморт бы не оставил её так долго в живых, не выведай он хоть что-то, хоть долю правды о её настоящей жизни. Все вокруг могли тайно сообщать каждое действие Грейнджер Волдеморту. Шпионы всегда хорошо играют роль хороших. Ей нехорошо. Ей нужен свежий воздух. — У меня всё под контролем. Гермиона не чувствовала, что её голос принадлежит ей. Как и тело. Нехватка воздуха, нужно больше воздуха. А стоявший так близко Волдеморт, точно дементор, лишал её здравого разума, опьянял и путал. Он касался Грейнджер и ждал, наблюдал, ждал, знал. — Ты уверена, Джин? — приглушённо донеслось до неё высказывание мужчины, и это было нелогично, учитывая отсутствие расстояния между ними. Хладное, настойчивое прикосновение к её бледной, чуть впалой щеке было последним перед головокружительной тьмой. *** Игра стоила свеч, какими бы тернистыми путями не приходилось идти, сколько бы последствий не вставало преградой. Совсем скоро, а может, ещё очень долго шанс спастись решит выйти в свет или же сильнее спрятаться в тени. Пытаться сохранять терпение с каждым днём было труднее, а паника и чувство безысходности могли в любой момент, микросекунду захватить Гермиону. Когда? Когда она сможет вдохнуть полной грудью, без опасения даже этим действием вызвать плохие мысли у посторонних? — Мы почти не продвинулись… Это бессмысленно, профессор, — однажды в отчаянии сказала девушка Фламелю, с шумом захлопываю старинный том, впервые не заботясь о сохранности того. — Моя дорогая Джин, — не теряя своего спокойствия, отвечал изобретатель философского камня, — на пути к великим открытиям встают непробиваемые каменные стены. Их возможно разрушить, если найти нужное место. Весьма крошечное, незначительное, но в этом и имеющее свою уникальность. Чуть позже, когда Фламель, по-прежнему умело отказывающий Волдеморту в том, чтобы остаться погостить в его поместье на длительный срок, давно пересёк защитную границу и успешно трансгрессировал в более приятное место, Гермиона снова ощутила себя в западне. В компании этого человека она действительно имела хоть слабое, но представление о безопасности. Стоило же ей оглянуться по сторонам и не увидеть в коридоре ни единой живой души, как на сердце стало тяжело. Ей не было страшно. Ничего подобного. Нервы виноваты в обострении чувств. Логично, разве нет?.. Гриффиндорка вечно пыталась убедить себя в чём-то хорошем, но с каждым таким разом успехи убавлялись. После того случая с её обмороком Волдеморт вдруг потребовал всегда вместе с ним в одной комнате завтракать, обедать и ужинать. Чёрт знает, какие причины у него крылись. Не стал же он бояться, что Гермиона планирует заморить себя голодом в момент одиночного поедания пищи? Волдеморту плевать на подобные вещи. Объяснение, должно быть, в ином. Контроль. Он хотел контролировать её, словно предвидел, знал, что затевает Грейнджер. — Как прошла встреча с Фламелем? — небрежно поинтересовался этим же вечером Лорд, прервав почти привычную между ними напряжённую тишину. Гермионе пришлось изо всех сил сохранять такую же невозмутимость на лице. Медленно выдохнув и отпив из ранее нетронутого бокала светловатую жидкость, она внезапно осознала две вещи. Вместо привычных для неё яблочного, тыквенного или виноградного соков эльфы неизвестно по какой причине подали и для неё вино. Белое. А ещё Гермиона не имела понятия, как именно следует ответить Волдеморту, дабы избежать и лишнего продолжения разговора, и недовольств с его стороны. — Неплохо, — осторожно начала девушка и, облизнув губы, поставила вино обратно на своё место. — Постепенно успехи растут, он уже… не так враждебно относится к твоим методам и идеям. Это заметный прогресс. Что ты несешь? Мысленно подумала Гермиона, понимая, какая будет катастрофа, если он почует враньё. Ведь она с профессором даже и не затрагивала уже так часто вопрос о сотрудничестве с Тёмным Лордом, поскольку волновало ту совершенно не это. Если Волдеморт узнает, если сейчас знает, то ей не выжить. — На самом деле, то уже не важно. — Что? Лорд опёрся локтями о стол и скрестил пальцы рук. Невольно вспомнилась мама, с которой она любила играть в принцесс и особое внимание уделять этикету. Но мужчина, доселе обладающий талантом делать всё идеально, нынче разрушил этот стереотип не просто так. — Я больше не нуждаюсь в Николасе Фламеле. Твоя работа закончена, Джин. Молчание. Непонимающий, затем шокированный взгляд и несколько неудачных попыток что-либо сказать. — Почему? Только не это. Нет-нет. Зачем он так жестоко издевается над ней? И, чёрт побери, если она услышала от него правду, то тогда, действительно, ПОЧЕМУ?! Он лгал? Всё это долгое, мучительное время пудрил ей мозги, подарил ложную надежду, чтобы… Заставить её прекратить сопротивляться? Лишь ради этого? Он не собирался отпускать её. — Я нашёл другого учёного, владеющего теми знаниями, что мне понадобятся на войне. — Серьёзно? — всё ещё не веря своим глазам, попыталась переспросить Грейнджер. Трудно было не разразиться гневной речью просто из-за осознания бессилия. Потому что она никак не могла понять мотивов Волдеморта. — Значит, я свободна? Ей пришло в голову обратить слова мужчины в обратную сторону, имевшую пользу. И, конечно, Волдеморт слегка удивился наглости девушки. Он вполне мог перестать тянуть время и убить её хотя бы за надоедливые расспросы, за её непригодность в дальнейшем. Маг рассмеялся. Делал он это так, как смеются над ничего непонимающим человеком, над менее умным, над ребёнком, сморозившим сущую нелепицу. Это так сбивало с толку. В какой-то момент Гермиона и вправду почувствовала себя идиоткой в глазах великого мудреца. Как же сам вид Лорда раздражал, как же хотелось сейчас проникнуть в его мысли и наконец узнать всё, что так интересовало и заставляло нервничать крайне часто. Судьба, к сожалению, навряд ли собиралась исполнять её желание. Вместо этого что-то странное зашумело за дверью, не так близко, чтобы точно разобрать звуки. Как раз в это же время перестал смеяться и Волдеморт. — Разве даст это тебе утешения? — вкрадчиво произнёс Лорд и замолчал на мучительные пару секунд, в момент которых она невольно увидела красноватый блеск в зрачках его глаз. Было ли то из-за горевших свечей, или всего-навсего пробуждающийся монстр внутри? — Скажи мне, я жажду узнать. Ты обретёшь желанное за пределами моей территории… безымянная? Рука вздрогнула и едва не задела бокал с вином. Что-то сумасбродное произошло не только в её сознании, но и совсем рядом, вокруг… Везде. С оглушительным грохотом они распахнули двери и почти по-варварски, победно вскрикнули, когда нашли желаемое лицо. Человек пять или шесть поспешили перешагнуть порог, нетерпеливо переглядываясь и застыв в нескольких шагах от хозяина. — Милорд! Мы отыскали убежища великанов! — все пожиратели были ей незнакомы, поэтому не имело разницы, кто именно прервал секундную тишину перед бурей. — Прекрасная новость. И каковы результаты? — О, почти все согласились встать на нашу сторону! Конечно, есть те, кто противился, но… Империо умеет разрешать конфликты. — Действия набирают обороты. Отныне я могу с уверенностью сказать, что начал официальную войну за справедливость и за спасение чистокровного рода. Прежде чем неожиданно возникшая домовиха сквозь новые крики пожирателей схватила Гермиону за руку и трансгрессировала с ней в спальню, она пересеклась взглядами с Лордом Волдемортом и увидела там радостное предвкушение и безумную жажду уничтожить всё на своём пути. *** Она не имела понятия, как дальше быть. Без объяснений, без рассказа о дальнейших планов Волдеморта на неё. Только с намёком, который пугал и заставлял лихорадочно размышлять как ничто другое. Уже давно Лорд не называл её так. Да и разве была причина, если все вокруг давно верят, что её имя — Джин. Сама Гермиона почти отвыкла от своего первого и, как она думала, истинного имени. Что-то вроде разделения происходит в сознании. Наверное, мозг слишком переполнен информацией из двух времён одновременно, а потому, дабы облегчить задачу, соотносил её прошлую, будущую жизнь с Гермионой. Джин же существовала сейчас, в нынешней и в то же время в прошлой. От этого можно только сильнее запутаться в мирах. Безымянная. Снова обратившись к девушке таким образом, он будто хотел бросить мерзкий, скользкий намёк, открывающий саму суть. Волдеморт с самого первого дня их встречи догадывался об обмане. И, конечно, для одного из самых могущественных и опасных тёмных волшебников это не мудрено. Но, знай он о Гарри, о своей временной кончине в ночь Хеллоуина, не стал бы так долго медлить и создавать для Гермионы иллюзию хорошего отношения, некого подобия дружелюбия — лишь отражений и пародий настоящих чувств, присущих людям. Как же сильно она ошиблась, возомнив себя повелительницей времени. Им с Гарри и на третьем курсе с трудом удалось спасти Клювокрыла, а что говорить о ежедневных перемещениях на час назад для присутствия на всех уроках? Короткие перемещения уже могут обратиться в катастрофу. Гермиона прекрасно знала это на своём опыте. Так зачем вздумала попытаться обыграть силу магии? Напрягаясь от каждого мимо проходившего за дверью (а их было немало), а также жадно прислушиваясь к каждому слову, каждому оклику и смеху с привкусом ликования, гриффиндорка стремительно приходила к осознанию, в каком же дерьме она оказалась по своей же вине. Пожирателей, запомнивших её внешность, было достаточно. И солидное их количество успешно дожило до времени, когда придётся вновь столкнуться с неизвестной Джин, впоследствии являющейся магглорождённой и подругой мальчика, который едва не погубил все планы Тёмного Лорда. — Прискорбно, что твои усилия ушли в пустоту. Судорожно нащупывая палочку, Гермиона с полудиким испуганным от неожиданности взглядом вскочила с постели и развернулась в сторону говорившего. Чёрт побери. Как он здесь оказался?! Волдеморт стоял спиной к запертой для неё двери. Он расслабленно спрятал руки в карманы новой, более устрашающей и абсолютно не присущей для мира магглов мантии. Хотя лица она его не могла видеть, но интуиция и хорошая память на голоса подсказывала именно это. И ещё лес. Непонятно, откуда здесь взялся лес. Ей не приходило в голову удивиться всплывшей ассоциации. — Убери палочку. Не хочется, чтобы от неё остались одни щепки. Гермиона с трудом нашла в себе силы для требовательного ответа без лишней паники. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, она решилась и шагнула к нему, проигнорировав его просьбу: — Что всё это значит? — Боюсь, я поступил некрасиво, вызволив тебя из разгара нашей чудеснейшей беседы. Но на то имелись более значимые события, чем такие существа, как… ты. Снова ощущение, что её умело задели за живое. Разорвали очередную струну в музыкальном инструменте, лишая его былого прекрасного звучания. Как же надоели эти двусмысленные слова. Грейнджер чувствовала себя униженной свиньей в грязной луже среди не менее осквернённых объедков. — Если ты не объяснишь мне своё решение по поводу профессора Фламелля, я… — Ты — что? — окинув Гермиону с ног до головы откровенно презрительным взглядом, мужчина усмехнулся. — Давай, осведоми же меня. Он специально подливал масла в и до того резко разгоревшееся пламя. Не верил в неё, не стремился делать всё по-честному, по-человечески. — Я убью тебя. Потому что он и не был никогда человеком. Ни в образе беспомощного ребёнка-сироты, ни сейчас и уж точно ни в их будущей повторной встрече. Она помнила его уродливое змеиное лицо, свой ужас и одно лишь желание убраться подальше от этого демона, развидеть его образ среди королевского леса Дин. И насколько Гермиона была счастлива, когда он и даровал ей заклятие Забвения. — Рано. Я пришёл рано. — Кто ты? — Пока ничто, Джин. Отвратительно-прекрасное наслаждение, безмятежность и безграничность сознания впервые проникли в неё с такой невероятной силой под действием Обливейта, отвлекая от тёмной фигуры в капюшоне, от тех страшных ощущений, от самого воспоминания. Как и потом, много лет спустя, Лорд Волдеморт являлся воплощением мрака и холода, безжизненной жизни. Вечные маски вместо обычного проявления эмоций, вечные угрозы и намёки, вечная пропасть. — Глупый самообман. По всему телу распространялся холод и дурацкое дежавю. Смешанные реальности, неумение контролировать внезапно повторяющееся когда-то забытое воспоминание, чрезмерная путаница действий и слов, что происходит, зачем, когда закончится прошлое и ещё дюжина вопросов в своей голове. Самой себе. Ему. Бороться с Волдемортом — это как голыми руками пытаться разрушить китайскую стену, пусть в реальности у неё имелась волшебная палочка. Но что можно против него сделать? Попытки оглушить или обезоружить оборачивались против неё с завидной машинальной реакцией. Наверное, тогда и возникла идея исполнить свою угрозу. Гермиона не задумывалась над правильностью или неправильностью своих действий, когда выкрикнула те страшные два слова. Ничего не произошло. Зрители в несуществующем зале замерли от жажды увидеть развязку событий. Волдеморт с давно упавшем с головы глубоким капюшоном навёл палочку в лоб жертвы. Гермиона тяжело дышала и по-прежнему ждала, когда запоздалое заклинание смерти вырвется на волю и уничтожит демона. — Само время препятствует тебе, а ты продолжаешь его понапрасну тратить. Ей было так мерзко и больно. Обидно от первой неудачи, которая впоследствии станет для неё случайным благом. Не моргая, Гермиона смотрела на мужчину. — Отпусти меня. Пожалуйста. Она же знала, знала об удачном завершении этой идиотской истории! Она помнила и возымела вновь надежду и силы на продолжение борьбы. Он не убьёт её. Не в этом времени! Волдеморт ничего ей не говорил, но и не позволял задеть себя. Только устало выдохнул и без каких-либо усилий перехватил её неугомонные руки, препятствуя той выплеснуть свои накопившиеся переживания. У неё была возможность лишь извиваться, не теряя надежду вырваться. Происходило что-то странное, непозволительное и опасное. Грейнджер не могла понять этого из-за накала эмоций, и смешанные близость тел, жалкая борьба и случайные объятья, касание лиц друг друга и снова отталкивание не вызывало стыда или удивления. Было негодование, было нетерпение, была ненависть. Внезапно всё закончилось. Это оборвалось, как резко выключенное радио, и помимо постороннего звука различался шум их сбивчивых дыханий. Что-то пыталось проникнуть внутрь. Стук в окно, затем повторный стук. Сова. Гермиона сразу поняла, от кого эта рыжая птица, но реагировать никак не стала. Не в цепкой удушающей хватке Тёмного Лорда. — Открой и зачитай. — Тягучая пара слов затуманивала рассудок. — Вслух.